Юбилейный выпуск рубрики, однако. И в нем мы закончим разбор деталей, относящихся к последней серии второго сезона.
Итак...Итак...
In France, Mr Solomons, I was a tunneller. A clay kicker.
A 179. I blew up Schwaben Hohe.
179-я туннельная рота Инженерных войск Его Величества
(179th tunnelling company of the Royal Engineers)
Ну что ж, попытаемся объять необъятное - коротенько рассказать о том, чем занимался во время войны Томас Шелби - старшина отряда "Смоллхитские Стрелки" (Small Heath Rifles), входившего в состав территориальных добровольческих войск графства Уоррик (Warwickshire Yeomanry) и как он вдруг попал в саперную роту. Хотя "рассказать" звучит как-то слишком самонадеянно. Ведь я могу только предполагать, основываясь на отдельных репликах героев, фотографиях, мелькнувших в кадре, различных интервью актеров и создателей сериала. Плюс родные Гугл и Википедия.
В 1907 году в результате вступления в силу "Закона о территориальных и резервных войсках" (Territorial and Reserve Forces Act), были учреждены воинские подразделения, предназначенные исключительно для защиты государства в пределах его границ. Но 1914-й год все переменил. И поскольку по закону посылать на фронт резервистов никто не имел права (ведь прямой угрозы территории государства не было), в августе-сентябре Территориальные войска разделились пополам - добровольцы (!!!), желающие сражаться за морем, вошли в части 1-й Линии (1st Line units), желающие остаться или не прошедшие медкомиссию, образовали части 2-й Линии (2nd Line units).
Таким образом, мы понимаем КАК братья Шелби, а также их друзья и товарищи из Гаррисон Корт и Смолл Хит попали на фронт. Они записались добровольцами. И помните разговор Томаса с Мэй в пустом пабе "Гарнизон"? До этого момента братья для государства как бы не существовали, поскольку были из оседлых цыган (Didicois). Оседлые-то оседлые, но все же цыгане, поэтому документов они не признавали. Так что сей факт дает нам пищу для размышлений - свободолюбивые, черт знает в котором поколении подряд живущие отнюдь не по закону, молодые люди (Джону так наверное максимум лет 17 было) добровольно надевают форму и едут за море сражаться за Короля и отечество...
Как же насчет саперных дел? Каким образом из пехоты Томас попал в Инженерные войска? Тут снова вступают в силу предположения, ибо мы знаем начальную и конечную точки - Территориальные войска Уоррикшира и 179-я туннельная рота Инженерных войск Его Величества.
Тут надо немного сказать о некоторых особенностях военных действий во время Первой мировой. Учитывая, что большинство из читающих - девушки, которые редко увлекаются военной историей, думаю, это будет нелишним.
Ни одна из сторон, втянутых в военный конфликт, не предполагала, что маневренной эта война будет только в самом начале, а потом все расчеты и планы накроются медным тазом, и на смену кавалерийским атакам и засадам придет тяжелый труд полевой фортификации, солдаты будут опутывать свои окопы рядами колючей проволоки, рыть блиндажи, землянки, лисьи норы и спасаться от артиллерии противника, кидающей громоздкие снаряды, которые прозвали «чемоданами». Война очень быстро перешла в новую - затяжную и изматывающую - фазу, и сохранить себе жизнь стало возможно только одним способом: зарыться в землю.
Погрязнув в трясине позиционной войны, армии обратились, к казалось бы, уже забытой тактике подземной войны. К такому никто не был готов. Формирование туннельных отрядов только из рабочих, имеющих шахтерские навыки, натолкнулось на острейшую нехватку добровольцев. Грамотных специалистов катастрофически не хватало, и саперы сразу стали на вес золота по обе линии фронта. Причем, почти в прямом смысле. И, как гласит байка, сэр Джон Нортон-Гриффитс (британский офицер и специалист горного дела), получив разрешение на создание саперного подразделения, не только выторговал для своих «кротов» зарплату втрое превышающую зарплату пехотинца (6 шиллингов в день, против 2 шиллингов в пехоте), но и набив свой Роллс-ройс (подарок жены) редкими винами, мотался по всем фронтовым частям, подкупая офицеров и забирая для своего подразделения солдат, которые имели опыт работы в шахтах.
Внимание, предположение: где-то на этом этапе Томас Шелби, Фреди Торн, Дэнни Оуэн (который после контузии получит прозвище "Дэнни-Снаряд") попадают в 179-ю туннельную роту. Очевидно, снова добровольцами. О мотивах мы опять же можем только догадываться - были ли это деньги (6 шиллингов в день - солидная сумма!) или еще что-то, но факт есть факт, наши герои переквалифицировались в саперов, "кротов".
"Сlay kickers" (букв. "пинающие глину") - так их называли в британских войсках. И так же себя именует Томас в разговоре с Алфи. И если с глиной более-менее понятно, то почему и как они ее пинали?
Уже упомянутый Нортон-Гриффитс придумал метод скрытного выкапывания туннелей, прозванный им «выпихиванием глины ногами». Используя этот метод в 1915 году британцам удалось даже незаметно подключиться к немецким телефонным кабелям и слушать переговоры. Саму работу называли "работа на кресте" (working on cross). Высота туннеля не превышала 70 см, а ширина – 60. Трудно назвать такое сооружение туннелем, это скорее кротовый ход.
Излишне объяснять, что работа туннельных частей была неимоверно тяжела и смертельно опасна. Узкий лаз, почти полное отсутствие кислорода, изнуряющий физический труд, повышенная температура, вероятность прорыва грунтовых вод, клаустрофобия, удушье от угарного газа – вот только неполный перечень «удовольствий», сопровождавших сапера при каждом спуске под землю. (Тем более начинаешь уважать Томаса Шелби за то, что вернулся живым из этого ада. Да, его мучили кошмары, тело покрылось шрамами, он разучился улыбаться и перестал бояться смерти, но с другой стороны это сделало его еще более опасным противником для тех, с кем ему приходится сталкиваться по пути к намеченной цели. Попробуй напугай могилой того, кто сто раз чувствовал себя похороненным заживо...).
Окей, с "clay kickers" разобрались. Что же за Швабен Хох такой, о котором Томас упоминает все в том же разговоре с Соломонсом? Причем это название производит на Алфи должное впечатление, а поскольку могучий еврей, надо полагать, на фронте тоже не хреном груши околачивал, значит чтобы его "впечатлить" этот самый Хох должен быть чем-то из ряда вон.
Сориентируемся на местности. Франция, долина реки Сомма, деревня Ля Буассель (La Boisselle), ноябрь 1915-го - июль 1916-го.
Поздней осенью 1915 г. 185-я туннельная рота начала, а в марте 1916 г. 179-я подхватила строительство длинного туннеля для подведения мины, предназначенной для уничтожения немецкой позиции, известной под названием Швабен Хох (Schvaben Hoehe), которая доминировала над частью низменной области на юге. Позиция была чрезвычайно хорошо укреплена - там имелось множество подземных ходов, которым английские солдаты даже дали название, как улицам (Irwin Trench, Lucky Way, Stuff Trench, Hessian Trench, Martin's Lane, the Strasburg Line, Clay Trench).
Мина, получившая название Мина Луахногар (Lochnagar Mine), которую подводила 179-я рота, представляла собой туннель на глубине до 15 метров, длиной 270 метров, который ближе к немецким позициям разделялся на две ветки. Левая ветвь туннеля подошла на 21 метр к немецким траншеям, правая на 14 метров. И поскольку туннель теперь был достаточно близок к немецким линиям, работа стала продвигаться очень медленно. Пол туннеля застелили мешками, чтобы заглушить шум шагов, туннельщики работали без ботинок и переговаривались только шепотом. Минер в голове туннеля, используя штык на деревянной ручке, втискивал его (без ударов!) в породу, осторожно выламывал им кусок мела, который ловил другой рукой, не допуская падения на пол, и передавал его второму солдату, стоящему позади. Тот клал куски мела в мешок и выносил наружу. Даже подача свежего воздуха в головную часть туннеля осуществилась предельно тихо. Скорость подачи воздуха и его количество было таким, что свеча горела только возле шланга - кислорода просто-напросто не хватало для горения. Этим способом удалось скрыть работы в мине от немецких постов прослушивания.
В середине июня 1916 они прекратили продвижение в туннеле и начали отрывку минных камор. Поджимали сроки. Было необходимо успеть заложить заряды к моменту начала запланированного наступления. При этом туннели так и не удалось подвести непосредственно под немецкие траншеи. В левую минную камору заложили 16.3 тонны аммонала, в правую 10.9 тонны.
И наконец 1 июля 1916 года в 7.30 с взрыва двух близко расположенных зарядов началось английское наступление (про которое мы тут говорить не будем, ибо нас интересует только работа саперов и мина Луахногар. Чтобы оценить ее масштабы, взгляните на фото).
От взрыва мины Луахногар образовалась воронка диаметром 67 метров и глубиной 17 метров. Выброшенный грунт образовал вокруг кратера кольцевой вал высотой 4,5 метра. Внешняя граница вала проходит в радиусе 70 метров от центра кратера.
Сейчас на месте воронки - мемориал погибшим во время Великой Войны. А красное пятнышко посередине - это маки, которые в европейских странах символизируют память о солдатах, павших в сражениях.
Поскольку Остапа снова понесло, далее постараюсь тезисно. Все равно самая масштабная деталь (диаметром 67 метров!) уже описана
"Капитан"
Джонни Догз, хитрая цыганская морда, от лица и "Козырьков" и семьи Ли в шестой серии "повысил" Томаса до звания капитана. Чему тот, несмотря на "спасибо, ребзя, почту за честь" не особо был рад (хотя радоваться да улыбаться, как мы помним Томас напрочь отучился, спасибо Франции). Дело, мне кажется, в том, что при всем стремлении наверх, он четко понимает свое место в этом мире. И старшина (Sergeant Major), унтер-офицерское звание, подходит ему как нельзя лучше.
Кроме того, не очень-то любили офицеров солдаты. Тут надо не забывать, что офицеры в массе своей были представителями аристократии, чаще всего это были молодые, ничему не обученные мальчишки, которые оружие только на охоте держали, военному делу обучались редко, зато гонору да спеси в них было хоть отбавляй. Легко ли с таким командиром в бой идти без оглядки? Он себя-то уберечь не в состоянии, что говорить о вверенных ему жизнях. В военной литературе описываются случаи, когда во время сражений некоторых особенно бестолковых командиров, явно ведущих рядовых к гибели своими паническими действиями, могли и пристрелить. В спину. Чтоб не мешался под ногами. Так что унтер-офицеры были как-то "ближе к сердцу". Кроме того дезертирство среди офицеров на фронтах Первой мировой принимало катастрофические масштабы. Полевые суды прибегали к жесточайшим мерам, расстреливая провинившихся перед однополчанами. Причем расстрельные команды порой набирались из вчерашних подчиненных. Это конечно не значит, что рядовой состав был сплошь бесстрашные бывалые вояки. И они тоже бежали с поля боя и прятались в воронках, стреляли себе руки-ноги, чтобы хотя и с позором, но поехать домой... Но офицеры-то были больше на виду, и спрос с них, как с командиров, всегда был строже.
В общем, просьба Томми в ответ на повышение в звании - "Только смотри, не пристрели меня" - становится, надеюсь, более-менее понятной.
"Где же вы теперь, друзья однополчане"
(Эта часть больше про будни переводчика, потому что историческая составляющая хотя и присутствует, к происходящему может иметь мало отношения).
Во время душувынимающей сцены в поле Томас, уже оценивший положение и пришедший к весьма мрачному выводу, обращается к ирландцам с вопросом, были ли они во Франции. Тогда один, впоследствии покойный, ольстерец отвечает ему "Somme. Black Woods", а Томми откликается кратким "Somme. The Bulge". И в этот момент у переводчика, т.е. у вашей покорной слуги, снова приключается коллапс мозга, потому что никаких "Черных лесов" или "Выступов" (ни в английском варианте, ни в различных переводах на русский) в доступной литературе о сражении при Сомме не находится. От слова совсем! Перерыла хренову кучу названий деревень, городков, лесов, долин, речушек и прочих топографических объектов, переводила и так и сяк на французский (Гуглом, ибо же не парле франсе), потому что иногда названия местности солдаты переводили на своей язык, как могли. Нет и все. Ни лесов, ни выступов. The Bulge - такое сражение есть. И даже во Франции. Но при Арденне. И во время Второй мировой. Пришлось включать дедукцию. У слова "bulge" есть синоним - "salient", и оба эти слова переводятся как "котел". Не который "Double, double toil and trouble, fire burn, and cauldron bubble", а когда вражеские войска зажимают противника со всех сторон и рубят в мясо (хотя это значение в каком-то смысле тоже имеет отношение к кулинарии).
Так вот во время битвы при Сомме (которая заняла почти полгода) было несколько "котлов". И один из них - при битве за хребет Базентин (Bazentin Ridge), которая произошла накануне сражения за Дельвилльский лес (Delville Wood). Лес тот самый, судя по мемуарам, разной военно-исторической литературе и родной Википедии, был очень густой и почти непроходимый - вполне могли назвать его "Черным". Поэтому я предположила, что это там сражался товарищ из Ольстера. А Томас вполне мог после участия во взрыве мины Луахногар быть переведен в район деревни Лонгваль... Мудрено, но вполне могло быть. И тогда оба, и Томас, и ирландец, могли быть
"Красная рука"
Тут вообще все просто. У Ольстерских добровольческих сил символ представляет собой правую руку, обращенную раскрытой ладонью к смотрящему.
Сама по себе эта рука - геральдический символ провинции Ольстер, откуда, кстати, родом был и инспектор Кэмпбелл, и Малакай Бёрн, тот бригадный командир ИРА, которого Томас прикончил в "Гарнизоне" еще в первом сезоне.
"In the bleak midwinter"
У Томаса Шелби от нас еще куча секретов. (Уверена, он по-прежнему будет нас удивлять в третьем сезоне). И одной из загадок для меня была эта фраза. Первая строчка стихотворения. Но почему-то эти слова так запали ему в душу, что он произносит их в самые страшные минуты жизни. Обычно в эти минуты люди молятся - иногда как умеют.
Загадка для меня в этом случае была не ЧТО это за строчки, а ПОЧЕМУ именно они... Если у вас есть версии, делитесь. Мой вариант - для неверующего, вернее потерявшего веру, Томаса эти слова стали самым близким к молитве способом попрощаться с жизнью - чужой (вспомним Дэнни-Снаряда и его расстрел) или своей (тут мне снова надо подышать в пакетик ибо сцена в поле до сих пор не отпускает).
На самом деле "In the bleak midwinter" - это рождественский гимн, музыку к которому написал в 1906 году английский композитор Густав Холст. А слова - сочинение английской поэтессы Кристины Росетти (Christina Rossetti), появившееся в 1872 г. по просьбе редакции журнала "Scribner's Monthly" - в рождественский выпуск требовалось стихотворение к празднику.
In the bleak midwinter, frosty wind made moan,
Earth stood hard as iron, water like a stone;
Snow had fallen, snow on snow, snow on snow,
In the bleak midwinter, long ago.
Our God, Heaven cannot hold Him, nor earth sustain;
Heaven and earth shall flee away when He comes to reign.
In the bleak midwinter a stable place sufficed
The Lord God Almighty, Jesus Christ.
Enough for Him, whom cherubim, worship night and day,
Breastful of milk, and a mangerful of hay;
Enough for Him, whom angels fall before,
The ox and ass and camel which adore.
Angels and archangels may have gathered there,
Cherubim and seraphim thronged the air;
But His mother only, in her maiden bliss,
Worshipped the beloved with a kiss.
What can I give Him, poor as I am?
If I were a shepherd, I would bring a lamb;
If I were a Wise Man, I would do my part;
Yet what I can I give Him: give my heart.
На этой лирической ноте наше справочное бюро завершает свой юбилейный выпуск и желает вам приятного просмотра (или ПЕРЕсмотра) любимого сериала со свежеполученными знаниями
Cheerio and have a good 'un!