Yesterday is history, tomorrow is a mystery, but today is a gift. That is why it is called the present.
Название: "Неизбежность-3. Майкл". Часть 2. «Танго в Париже»
Фандом: Sherlock BBC
Автор: GingerLelia
Гаммы: Kiev_Gerika и Sellaginella. ДЕВОЧКИ!!!! Без вас ничего бы не было!!!
Персонажи: Майкл Холмс, Грегор Вукович
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: AU. Еще раз, и капсом, чтобы не было претензий по ходу чтения – АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ВСЕЛЕННАЯ. Автор рекомендует прочитать первые части (Вот тут, тут и тут). Обращаюсь особенно к тем, кто их не читал, – здесь все по-другому. В этом мире Шерлок – Его Светлость барон Холмс, его старший брат – Майкрофт, потеряв титул, сменил имя и стал просто Майклом Холмсом. И этот Холмс-старший не похож на канонического или на образ, созданный БиБиСи. Но в этой АU есть свой Грег. И они не могли не встретиться…
ДИСКЛЕЙМЕР: в основе всех фантазий автора – книги Конан Дойля и сериал Sherlock BBC. На героев сэра АКД и сериала Sherlock автор никоим образом не претендует.
Жанр: action, case fic
1.
2.
читать дальше
«Слуга двух господ»1, прочитал Майкл на афише и усмехнулся. Он стоял у окна в маленькой кухне своего временного пристанища в Монпарнасе и, держа в руке кружку с остывшим кофе, смотрел, как на темной пока еще улице шаркает метлой дворник. Уголки афиши трепал порывистый ветер, с козырька рекламной тумбы свисали мелкие сосульки, похожие на бахрому. Дворник, низенький и толстый араб, прятал нос в пушистый красный шарф и старательно обметал тумбу со всех сторон.
Слуга двух господ… Это он, Майкл Холмс-Кроуфорд. Может взять себе имя Труффальдино в качестве оперативного псевдонима? «Агент Труффальдино задание выполнил»… Надо только не забывать сосредоточиться, перед тем как докладывать шефам. Ведь Начальнику А надо сказать одно, тогда как для Начальника Б готова другая версия.
Нет, не получится. С таким псевдонимом его живенько заподозрят в двойной игре.
Майкл вылил в раковину ту мерзкую бурду, что варила его кофеварка и, скипятив чайник, заварил себе обычный черный чай. Отпивая мелкими глотками горячий напиток, он поглядывал на телефонный аппарат, стоящий перед ним на кухонном столе. Вчера, как только он вернулся в квартиру после встречи с Кей, телефон встретил его веселой трелью. Хозяин Б, то есть мистер Смит, желал знать каково состояние дел. Майкл лаконично сообщил ему, что причина излишней задумчивости их общей знакомой ему известна, но теперь необходима личная встреча, дабы он, Майкл, мог рассказать, в чем дело, поскольку по телефону такое обсуждать он бы не советовал. Смит с полминуты молчал в трубку, затем сказал «Завтра в семь утра ждите звонка» и, вежливо попрощавшись, отключился.
А другому хозяину Холмс позвонил сам. Он сухо рассказал, что контакт установлен, но искомая причина пока не найдена, и ему требуется еще несколько дней. Дженнингс, не более дружелюбно, посоветовал «не затягивать», а также «подумать над его сценарием» и велел доложить, как только будет о чем докладывать. Этот положил трубку, не попрощавшись.
Вспоминая оба вчерашних доклада, Майкл усмехнулся – в состязании за звание «Лучший начальник недели» с большим отрывом лидирует Смит.
Хотя он, наверное, такой же Смит, как он сам – Кроуфорд.
И ведь что за дурацкая у них работа, вдруг подумал Майкл. Подозревать всех и вся, внедряться в собственную контору, не иметь права жить под своей фамилией… Прадед Ральф, затеявший авантюру с их «книжными» именами, наверное сейчас на том свете злорадно хихикает и кивает нравоучительно – вот тебе, экс-Ваша Светлость, получай! За что, как говорится, боролся… Не хотел жить с громким именем, живи теперь под сотней чужих, пряча свое, как тот дворник-араб – паспорт с просроченной визой. Хорошо, что «рабочую» фамилию сэр Роберт позволил выбрать самому. Хоть в этом повезло, имя Кроуфорд для Майкла – не пустой звук.
Ральф… Сегодня исполнялось 110 лет со дня рождения старого барона. Именины прадедушки всегда были большим событием в поместье. А для мамы это особенный день, поскольку деда она, не знавшая своих родителей, очень любила. Поэтому даже после смерти Ральфа этот день остался праздником. Наверное, Шерлок еще вчера приехал из Эксетера, миссис Брайт, их экономка, достала столовое серебро и с торжественным видом натирает его в большой столовой, а мама с утра ведет долгие переговоры с кухаркой Агнес, чтобы она приготовила то, что попросит хозяйка, а не то, что сама Агнес считает нужным.
Звонок телефона так внезапно разрушил картину, стоявшую перед глазами, что Майкл с досады рявкнул в трубку резче, чем следовало:
– Слушаю!
– М-м-м… Я не вовремя? – раздался негромкий голос Смита.
– Прошу прощения, – уже спокойнее ответил Майкл, собравшись с мыслями. – Задумался. Мы можем встретиться?
– Разумеется, мой друг. Не желаете прогуляться?
– Если это предложение, то нет, – усмехнулся Майкл. – Довольно паршивая погодка для прогулок. А если приказ, то буду готов через пять минут.
– Вы сегодня немного не в духе, – улыбнулся в трубку Смит. – Но я вас понимаю, лейтенант. Не очень привычная для вас ситуация – докладывать сразу двум, не так ли?
– Осмелюсь предположить, что в прошлой жизни, мистер Смит, вы были иезуитом. Где мне вас найти?
– Не надо никого искать, лейтенант, – вздохнул Смит. – Сказав «прогуляться», я просто хотел предложить вам выйти во двор своего дома. Жду вас в машине.
Знакомый охранник, знакомый «Мерседес». В уютном тепле салона его встретила мягкая улыбка мистера Смита. Поприветствовав своего нового патрона, Майкл вкратце передал суть того, что беспокоило мисс Керр, опустив некоторые подробности, касающиеся их с Кейтлин давней дружбы. Надо будет, сами выяснят. Странно было, что до сих пор ничего не знали. Наверное, не считали нужным копать так глубоко.
Мистер Смит слушал его очень внимательно с таким выражением на лице, которому бы позавидовал любой игрок в покер. Но когда Майкл закончил рассказ, Смит вдруг отвернулся к окну и пару минут молча смотрел на проплывающие за окошком улицы, а потом скривился, словно от острой зубной боли.
– Вы знаете, мистер Холмс, – спросил он, прерывая молчание, – какие обвинения звучали одно время в прессе против Эдмунда Палмера?
– Кажется… что-то о кумовстве? Будто бы он кого-то куда-то устроил? Нет?
– Да, верно. Намекали, что его друг детства и товарищ по университету, Джеймс Гордон стал губернатором Тауэра не просто так, а исключительно по протекции министра. Приводились какие-то свидетельства, распечатки звонков. В общем, поклеп конечно и фальсификация, как мы выяснили. Но…
– Осадок остался, – понимающе кивнул Майкл.
– Совершенно верно. Представьте, что вы – тот самый недоброжелатель из высших кругов власти, и у вас есть острое желание не допустить, чтобы министр Палмер выдвигал свою кандидатуру на пост премьера в конце этого года. Что вы предприняли бы?
Майкл помолчал, глядя в сторону, и медленно ответил:
– Я бы воспользовался старым скандалом, как стартовой площадкой… А потом поспособствовал организации некой аферы, где бы так или иначе был замешан Тауэр. Похищение и подмена экспоната из королевской Сокровищницы подходит идеально. Не удивлюсь, если в компетентные органы придет анонимное послание с намеком на то, что среди Сокровищ короны затесалась грубая подделка. Такое… убедительное послание. С фактами и доказательствами.
– Да, – поморщился Смит. – Я тоже не исключаю такую возможность.
– А вообще, я бы не поскупился и положил на счет министра внушительную сумму. О которой тоже стало бы известно общественности. И пусть он попробует доказать, что это не доля от продажи сокровища.
– Да вы прирожденный интриган, мой друг! – изумился мистер Смит. – Что ж, предполагаемые действия оппонентов мы озвучили… Пресса, узнав о похищенном сокровище, от репутации министра камня на камне не оставит. Даже когда удастся опровергнуть обвинения, участие в выборах не будет иметь никакого смысла… Да, у соперника положение более выигрышное. Он сделал ход, а мы пока не знаем, ни как он это сделал, ни где искать пропавшее сокровище.
Смит откинулся на сидении и нервно побарабанил по набалдашнику своей шикарной трости. Майкл подумал, что настроение его собеседника можно легко определять по тому, как себя ведут его длинные изящные пальцы.
– Как и где... – тихо повторил Холмс и продолжил уже громче. – Если вы окажете мне содействие, мистер Смит, то очень может быть я смогу найти ответ на оба вопроса.
Смит, резко обхватив серебряную змею на трости, выпрямился на сидении.
– Что?
– Конечно, гарантий никаких. Они могли не продавать меч, а просто припрятать, могли продать, но не тому, о ком будем думать мы с вами. В конце концов, это может вообще не иметь никакого отношения к министру. Но попробовать-то стоит, не так ли?
– Лейтенант! Если у вас что-либо получится, то, клянусь, я стану вашей доброй феей и исполню три заветных желания!
– Ловлю вас на слове, – коротко улыбнулся Холмс. – А может ли фея пока сделать следующее? Нужно найти план реставрационной мастерской «Гаррард» с прилегающей территорией. Далее мне нужна информация о любых происшествиях на территории объекта и вокруг нее в тот день, когда спецавтомобиль перевозил меч в хранилище. А еще неплохо было бы достать записи камер наблюдения. Особенно интересно увидеть то место, где кофр с мечом передают охране.
Смит кивал на каждую просьбу Майкла, а затем окликнул мужчину с переднего сидения:
– Льюис, вы все поняли?
– Да, шеф, – донеслось оттуда.
– А еще, – закончил Майкл, – мне необходимо сделать звонок в Англию таким образом, чтобы там он определился как звонок из Боснии. Это надо сделать сегодня.
– Вы сможете сделать это прямо через полчаса, когда вас доставят обратно. Вам позвонят, вы назовете номер в Англии, и вас тут же соединят. Вы мне не скажете, кому именно будете звонить?
– Я думаю, вы узнаете это, так или иначе. Как и содержание разговора. – Холмс покосился на собеседника.
– Конечно. Но мне просто любопытно… Или вы предполагаете, что мне чужды человеческие эмоции?
– Бывают моменты, когда я в этом просто уверен… Мне необходимо поговорить с моей матерью. Если вы читали мое дело, то понимаете почему. Кроме того, что она – один из лучших специалистов в стране в своей области, у нее обширный круг знакомств среди коллег. А это, как вы сами знаете, щедрый источник информации.
– Положительно, мистер Холмс, ваша ценность как потенциального сотрудника, растет с каждой минутой!
Автомобиль притормозил рядом с его домом, и Майкл невольно задумался, каким образом водитель мистера Смита угадывает окончание разговора, чтобы так вовремя прибыть на место. Очевидно, потенциальный босс очень щепетилен в подборе кадров. Что ж, надо чувствовать себя польщенным.
– Как только мы раздобудем всю запрошенную вами информацию, мы тут же дадим вам знать. Будьте добры, возьмите это, – сказал Смит и протянул ему пейджер. – Так связаться с вами будет гораздо быстрее, и вам не надо будет ждать часами у телефона. Можно было бы, конечно, воспользоваться мобильным телефоном, но уж больно они громоздкие и ненадежные…
Майкл выбрался из автомобиля и закрыл дверцу. Черный «Мерседес» отъехал на пару ярдов, но вдруг снова притормозил. Опустив стекло, мистер Смит сказал напоследок:
– А насчет феи я, между тем, совершенно серьезно!
– Холмс Мэнор, добрый день! – несмотря на то, что Стайлзу было уже за шестьдесят, его мягкий баритон с годами не менялся ни капли.
– Здравствуй, Джеймс! Это Майкрофт… – Холмс помнил, что дворецкий, проработавший в их доме всю жизнь, предпочитал делать вид, что никакой смены имени не было в помине. Хорошо хоть «Ваша Светлость» перестал называть.
– Приятно слышать вас, сэр! Пригласить к телефону мадам?
– Да, будь добр! И, Стайлз…
– Да, сэр?
– А Шерлок дома?
– Да, Его Светлость приехал вчера. Пригласить его?
– Нет, сначала маму…
– Одну минуту, сэр!
Стайлз, аккуратно положив трубку, ушел искать Ирен, а Майкл тем временем собирался с мыслями перед разговором с матерью.
В тот день, когда сэр Роберт предложил ему работать в разведке, он пояснил, что в случае, если он согласится и станет агентом NCIS, ему придется принять одно условие – члены семьи и близкие не должны знать, где именно он работает. Во-первых, этого требует сама специфика службы. И во-вторых, что не менее важно, таким образом семья будет в большей безопасности, если некие недоброжелатели вдруг задумают использовать жизнь близких агента в качестве аргумента в споре… Да, Майкл понимал, что это разумно. Семья – всегда слабое место. Но это условие воздвигло огромную стену между ним и семьей – непроницаемую, заметную только ему прозрачную стену лжи. Жить по разные стороны этой преграды с каждым годом становилось труднее. И Майкл искренне недоумевал, как лорд Эгертон смог прожить так почти тридцать лет, поскольку его семья пребывала в полном неведении относительно рода деятельности сэра Роберта.
Особенно тяжело было лгать Ирен. Ближе и роднее человека, чем мама у Майкла не было (и он был абсолютно уверен, никогда не будет). Каждый раз, когда он с честными глазами рассказывал ей, как ему служится, делалось невыносимо стыдно за каждое слово. К тому же с самого детства ему всегда казалось, что мама точно знает, когда он говорит неправду. Вот и сейчас он волновался, словно перед ответственным заданием по внедрению.
– Майк? – раздался в трубке радостный голос. – Малыш, как здорово, что ты позвонил! Хотя на самом деле было бы гораздо круче, если бы ты приехал!
– Круче? Мам, это что еще за жаргон? – не удержался от смеха Майкл.
– Ох, ты не представляешь, каких я только слов не набралась в последнее время! – засмеялась в ответ Ирен. – Просто в школе в Банбери организовали кружок исторической реконструкции и меня пригласили экспертом. Все-таки, если верить справочникам, я – «признанный специалист по истории европейского холодного оружия и доспехов XIII–XVIII веков». Так что я там веду что-то вроде семинаров. И вот тебе результат живого общения с подростками! Я еще и не так теперь могу загнуть!
Она понизила голос до шепота и, похоже, прикрыла трубку рукой.
– Шерлок, кажется, в глубоком шоке. Сказал, что такой пожилой женщине как я, глупо использовать лексикон прыщавых юнцов.
– Скажи этому филологу-пуристу, что он сам только вчера перестал быть прыщавым юнцом! – с деланной угрозой в голосе ответил Майкл. – И если он назовет тебя пожилой еще раз, не стесняйся и выпори зануду. Как он там, кстати?
– Ты знаешь, малыш, все идет к тому, что он окончит курс к концу этого учебного года.
– Как… к концу года? – недоуменно переспросил Майкл. – Он же недавно поступил.
– Как он мне объяснил, тратить больше года на такую ерунду он не намерен. А мне просто кажется, его достали соседи по общежитию! – Ирен снова рассмеялась.
Ее голос просто звенел от счастья, так она была рада поговорить со старшим сыном.
– Мам… – Майкл замялся.
– Да, сын. В чем дело?
– Ну, во-первых, я тебя поздравляю с днем рождения дедули и прошу прощения, что не смог приехать. А во-вторых… Во-вторых мне нужна твоя помощь.
– Слушаю, малыш. – Голос ее стал серьезнее. Насколько она помнила, это был практически первый раз, когда старший сын просил о помощи.
– Даже скорее не помощь, а консультация. И почти по теме твоих семинаров.
– Холодное оружие?
– Да, мам. Мы с капитаном Вестом поспорили кое о чем... Не спрашивай, с чего вдруг именно такой спор вышел – это долгая история. Но дело вот в чем… Допустим, плохие парни каким-то чудом завладеют оригиналом меча, имеющего огромную… просто преогромную… историческую ценность. Конечно у этого меча, по условию спора, и материальная ценность есть. Но историческая в сотни раз больше. Так вот. Смогут ли «плохие парни» продать кому-то тот меч? Найдется ли на свете чудак, который выложит космическую сумму за предмет, который не только показать никому нельзя, но даже похвастаться, что он есть, и то будет небезопасно? Вот мы и поспорили. Вест утверждает, что такие придурки всегда найдутся. А я что-то сомневаюсь… М-м? Как ты полагаешь?
– Н-да… Интересные у вас там споры, молодые люди… – По интонации было понятно, что Ирен уже обдумывает ответ. – Нет, чтобы про девиц посплетничать… Так, малыш. Начнем с того, что ты мне назовешь конкретный меч, о котором идет речь. Ведь речь идет о каком-то всем известном мече?
– Да, мам. Большой Меч Государства. – Майкл очень надеялся, что волнение в его голосе не очень заметно.
– Вот как?.. М-м-м… Ладно, допустим. Значит момент, каким образом плохие парни завладели частью Сокровищ Короны, мы пропускаем, так?
– Мам, это же гипотетические плохие парни. Ну, вот произошло чудо и… В общем, смогут они найти покупателя?
– Мой хороший, среди известных коллекционеров очень мало полностью адекватных людей, я тебе скажу. Некоторые пойдут на многое, чтобы получить в коллекцию особенно желанный экземпляр. Даже с условием, что никто и никогда его не увидит, кроме хозяина коллекции… А почему меч? Почему не Корона Королевы Марии, к примеру?
– Нет, спор был именно о мече…
– Все, поняла! Ну, хорошо. Так, дай-ка подумать…
Слышно было, как Ирен в задумчивости барабанит пальцами по тумбочке.
– А вообще-то не честно, использовать меня в качестве советника в споре!
– Мам! Вест в курсе, что я к тебе обращусь за консультацией. Мы же тебя как стороннего эксперта привлекаем!
– Ладно, ладно!.. Во-первых, мне очень жаль, но в этом споре ты проиграл. Такие люди бесспорно найдутся. А во-вторых… Тебе нужно конкретное имя?
– Было бы неплохо…
– Тогда, прежде чем я его назову, Майкрофт Холмс, у меня будет к тебе последний вопрос. – Ее голос вдруг стал абсолютно серьезен. – И перед тем, как ответить, предлагаю подумать.
– Хорошо…
– Тебе действительно это нужно только для спора? Или… не только?
Майкл понял, что если бы мама каким-то чудом оказалась его противником в операции внедрения, он запорол бы все дело, едва начав. Подумав мучительные пять секунд, он ответил, как можно бодрее.
– Только для спора, мам. Но… этот спор очень для меня важен. Даже не так… От этого спора в моей жизни многое зависит.
«А может и в жизни государства», закончил он про себя.
– Отчего-то меня это не удивляет… – задумчиво пробормотала Ирен. – Значит, говоришь, Меч Государства? И именно куплен? В Европе?
– Мы не знаем, мамуль… – Он с досады постучал себе кулаком по лбу. – В смысле, мы по условию спора не знаем, из какой страны покупатель. Он может быть откуда угодно. Но если это сложно, давай остановимся хотя бы на Европе.
– Хорошо, сын... – тихо и серьезно ответила мама. – Такой человек есть. По крайней мере, я знаю одного, кто был бы способен выложить деньги за этот меч и за корону Королевы Марии в придачу. И за Кохинор, наверное. И это даже при условии, что все останется в тайне. Он… с причудами, но не тщеславен. Поэтому о его коллекции мало кто знает, и практически никто не видел. Но все же я слышала краем уха что-то о Тизоне2 и мече Святого Петра3, которые вроде как являются оригиналами, в отличие от тех, что выставлены в Бургосе и Познани. Чушь, конечно, полная… Но он может на полном серьезе так думать. О неадекватности я упоминала уже, нет? Так что твой меч стал бы прекрасным дополнением его коллекции.
– Ма?
– Да, малыш?
– Ты забыла назвать имя…
– О, разве?– Ирен хмыкнула. – И в самом деле… Ты о нем слышал, я не сомневаюсь. В мире, который отчего-то принято называть «цивилизованный», этого человека знают все. Его зовут Камиль Оди.
– Оди? Это… тот самый французский миллиардер?
– Мульти, Майк. Мультимиллиардер. Да, именно он… Ну как? Я тебе помогла?
– Более чем! Мам!.. Прости, что не могу сказать всего... – Он засмеялся, всей душой надеясь таким образом рассеять мамины подозрения. – Поверь, это не больше, чем битва двух всезнаек… Ну, не сопи ты там так подозрительно! Поверь, это действительно так!
– Хорошо. Но знай! Если ты обманешь свою пожилую мать в день рождения ее любимого деда, то последний будет являться к тебе в виде мерзкого, злобного приведения всю твою оставшуюся жизнь! Вот так! – припечатала Ирен. – Позвать Шерлока? Если он узнает, что ты звонил, а я не дала ему трубку…
– Зови, конечно! У меня есть еще несколько минут, – ответил Майкл.
Так, теперь придется быть еще осторожнее. Разговаривая с человеком, который был более чем достоин своего имени, надо следить за каждым своим словом.
– Майк? – раздался юношеский басок младшего брата.
– Шерлок! Привет, братишка! Скучал по мне? – хохотнул Майкл.
– Ты же знаешь, что мне не доступны такие сложные эмоции, – по обычаю язвительно ответил брат. – Скажем так, твое отсутствие вызывает дискомфорт.
– Угу, у нормальных людей это и называется «скучать»… Мама сказала, что ты решил разделаться с Эксетером за один год. Это верно?
– Именно так, – подтвердил Шерлок. – Не считаю нужным тратить на это больше времени. Отсюда вопрос. Сможешь приехать в июне на вручение диплома? Мне, в общем-то, все равно, но просто мама очень хотела бы…
«Если меня не пристрелят, не приговорят к тридцати годам, не пошлют к черту на кулички, то…»
– Я очень постараюсь, братишка… Даю честное слово Холмсов!
– Как бы нынче выразилась наша мама, это круто. – Было понятно, что младший брат улыбается.
– Ну, ладно, братишка, мне пора бежать. Будь добр, поцелуй за меня маму, соверши над собой усилие. И… да, прекрати называть ее старой, Ваша Светлость! Это же чистой воды свинство!..
…Положив трубку, Майкл еще долго сидел за кухонным столом, положив руки по обе стороны от телефона и глядя ничего не выражающими глазами в стену напротив.
В чужих квартирах даже тени на стенах кажутся чужими. Машины, изредка проезжающие по Круа Нивер, фарами освещали комнату на короткие пять секунд, а затем все снова погружалось в темноту. Пристроив под голову высокую подушку и стараясь не шевелиться, чтобы не разбудить Эрика, обнимавшего его одной рукой, Грегор задумчиво смотрел в потолок и размышлял о том, что он, наверное, эмоционально неполноценен.
Иначе как можно объяснить, что вместо того, чтобы думать о приятном, (он покосился на спящего рядом мужчину), он обдумывает психологический портрет маньяка-убийцы. Ну, разве это нормально?
Глубоко вздохнув, Грегор оставил попытки разобраться в своей загадочной душе. Вместо этого он осторожно сел на постели, подложив под спину подушку, аккуратно поправил одеяло на Эрике и вернулся к мыслям об Инквизиторе.
Все считали этого убийцу гомофобом, человеком, ненавидящим гомосексуалистов до такой степени, что целью его жизни стало не просто их унижение, но уничтожение, физическое устранение. Все так, все правильно… Но отчего Грегору этот вывод казался слишком простым и слишком… поспешным? Гомофобия – это своего рода страсть. Преступления же, совершенные Инквизитором, были практически безупречны, и это говорило о том, что задуманы и исполнены они были вовсе не под влиянием импульса. Уж слишком идеально все было спланировано.
Жертвы выбирались, очевидно, заранее. Ни у одного убитого не было семьи, все жили в одиночку, так что хватиться их в тот же вечер, когда они пропадали, было просто некому.
Все жертвы были крепкими молодыми людьми, и если убийца был настолько в себе уверен, выбирая их, то может, он и сам был в неплохой форме? К примеру, Арно Борегар, который был ростом около 185 см, каждый день посещал тренажерный зал и, судя по описанию трупа, имел отлично развитую мускулатуру. Сен-Сир и Кревье тоже не были хилыми, и ростом были выше среднего. Но, тем не менее, ни у одной жертвы не обнаружены следы оказанного сопротивления. Они просто не успели постоять за себя. А ведь он их ничем не усыплял, и наркотиков в крови убитых не обнаружено. Троих здоровых мужиков в отличной физической форме оглушили ударом по голове. Представить кого-то тощего и невысокого в роли убийцы было просто невозможно.
Что получается? Он хорошо развит физически и… весьма располагает к себе? Сен-Сир, как говорили его сослуживцы, был по натуре очень подозрительным. Он много и толково писал на криминальные темы, был знаком со многими офицерами полиции. Но хотя он часто занимался журналистскими расследованиями, назвать его рисковым человеком было нельзя. Чтобы такой вдруг пошел за кем-то, внушившим ему подозрение? Вот уж вряд ли!
То, что жертвы были жестоко избиты перед смертью, конечно можно было объяснить. Грегор просто пока не знал, как. Слишком мало информации. Что-то мучило этого человека, что-то заставляло выплескивать ярость на своих жертв, к тому моменту абсолютно беспомощных. А ведь до этого момента он должен был вести себя хладнокровно. Он был спокоен, когда завлекал их за собой, когда привозил в заранее приготовленное место. То, что его никто не видел заносящим тело или выносящим труп, могло означать, что место было достаточно уединенное. И вряд ли каждый раз он выбирал новое – уж слишком рискованно. Значит, у Инквизитора в Париже было постоянное убежище – скорее всего, отдельно стоящий благоустроенный дом, с просторной ванной – такой, чтобы в нее можно было поместить тело взрослого мужчины. И не важно, снимает он этот дом, или владеет им, убийца не был стеснен в средствах.
Удар. Точный, сильный, хладнокровно рассчитанный. Он отлично себя контролирует, этот Инквизитор. Он не кромсает жертвы тесаком, не рубит топором, не лупит молотком. Убийцей не руководила слепая ярость, заставлявшая наносить удар за ударом, пока жертва подает признаки жизни. Удар был единственный и он же смертельный. Нанесенный словно из милосердия. Если в такой ситуации вообще можно говорить о милосердии.
А так называемый саван… Ткань, в которую были завернуты трупы – выбеленный лен, была не из дешевых. И куски полотнища были огромными, тела были обернуты в пару слоев. Из этого следовало, во-первых, что предположение о том, что убийца – человек обеспеченный, имело под собой некие основания. А во-вторых, это означало, что он действительно тщательно планировал преступления. Как показала экспертиза, край лоскута, в который был завернут Сен-Сир, убитый год назад, линией отреза совпадал с куском ткани, в который убийца упаковал Борегара. А «саван» Кревье в свою очередь совпадал краем с предыдущим. То есть убийца целый год с небольшим где-то держал в запасе рулон дорогой ткани.
И саваны эти не давали Грегору покоя. Они никак не вязались с запиской на латыни и вообще выпадали из теории «религиозного фанатизма» и помешательства на делах Святой Инквизиции. Оборачивать тела в саван если и было частью христианской культуры, то только в ранне-христианскую эпоху. А в средние века усопших было принято либо хоронить вовсе без одежды в целях экономии, либо в белой долгополой рубахе – вот что тогда представлял собой саван. А пеленать в ткань? Так поступают в основном иудеи и мусульмане. Инквизитор-иудей? Или мусульманин? Ерунда. С чего бы он писал на латыни?
И вообще убийца обращался с жертвами после их смерти гораздо лучше, чем при жизни. Живых он жестоко избивал в течение нескольких часов. Но ведь над трупами он не глумился, не расчленял их, не оставлял гнить в неизвестном месте. Напротив, купал их, заворачивал в дорогую ткань и относил в такое место, где их непременно обнаружат в самом скором времени. Он о них… заботился?
Нет, все-таки сумасшедший. И если он, Грегор Вукович еще минуту будет думать, о том, что происходит в голове у этого ненормального, то сам двинется рассудком.
За окном стало немного светлее – начинался бледный и чахлый февральский рассвет. Богатый на впечатления вчерашний вечер и не менее бурная ночь оставили в его душе такую неразбериху, что сейчас он с трудом мог заставить себя вспомнить, что происходило после того, как он, взяв из рук Эрика шлем, сел на его мотоцикл. Понятно пока было только одно – он ни о чем не жалеет.
И еще. Малыш Мишель все-таки был прав. Эрик действительно хороший.
Часы на тумбочке показывали без четверти семь. Сделав над собой усилие и вспомнив, какой сегодня день недели, и какие на этот день имеются планы, Грегор осторожно выбрался из постели. Он уже выходил из комнаты, когда Эрик глухо произнес в подушку:
– Ванная там… направо по коридору… Чистые полотенца на полке за дверью…
Улыбаясь с закрытыми глазами, Янг потянул на себя все одеяло целиком и, свернувшись поуютнее, снова заснул.
Приняв душ, Грегор вышел из ванной и, стараясь не шуметь, направился на кухню, часть которой была отведена под кабинет – в углу разместился стол с компьютером и большим монитором.
Сама кухня, довольно уютная, со вкусом обставленная, как и вся квартира, вовсе не походила на жилище одинокого мужчины. Кругом царил порядок, на окнах – стильные занавеси, на полках – симпатичная яркая посуда. Судя по отличной коллекции ножей и прочей кухонной утвари, хозяин знал толк в кулинарии, любил и умел готовить. У самого Грегора на кухне имелся только необходимый набор посуды и, кажется, один нож. Да, и занавесей у него на окнах, к слову, тоже не было.
Проходя мимо компьютерного стола, Грегор ненароком задел его, и экран монитора вдруг ожил. Наверное, Эрик, как и многие, всегда держал свой компьютер включенным. Вукович, вытирая голову большим пушистым полотенцем, уже собирался вернуться в ванную комнату, чтобы повесить его сушиться, как вдруг взгляд выхватил на рабочем столе компьютера название папки.
LsAtrs_cctv_cuts_dr_roux
На несколько секунд Грегор перестал дышать, до того внезапной была находка. Вырезанные фрагменты с камер наблюдения в клубе?4 Вот так просто – на рабочем столе в отдельной папке? Найти их так быстро было сродни выигрышу в лотерею с первого же купленного билета. Пока Грегор рассуждал об этичности того, что он задумал, руки сами приступили к делу. На полке над компьютерным столом стояла большая пластиковая упаковка с чистыми дискетами, судя по надписи, большого объема. Взяв оттуда одну дискету, он как можно тише вставил ее в дисковод. Пока шло копирование, Грегор открыл исходную папку и просмотрел содержимое. Здесь хранились три архивных файла, имена которых выглядели как даты. Последний файл назывался «03_02_95». Пятница, вечером которой пропал Кревье! Предыдущий датировался концом декабря, третий был за октябрь… Эбер упоминал, что те самые «технические неполадки» происходили и раньше. Неужели в этих архивах все изъятые фрагменты?
Скопировав информацию, Грегор закрыл исходную папку и отправил монитор в спящий режим. Дискета перекочевала в его куртку, висящую в коридоре.
Руки заметно подрагивали.
Вернувшись на кухню, он присел на край маленького дивана и задумчиво уставился в окно. Появилось противное ощущение только что сделанной подлости. Может именно поэтому и не советуют смешивать личную жизнь и работу?
– А ты ранняя пташка, однако! – в кухню, позевывая, вошел Эрик. Лохматый и заспанный, одетый в одни пижамные брюки в серую клетку, он сонно жмурился и выглядел намного моложе себя «вечернего».
– Просто много дел на сегодня… – ответил на это Грегор, не в силах отвести взгляд от своего…
«Кого?» – спросил он сам себя. Нового знакомого? Друга? Любовника?
Не все сразу. Будем думать – друга.
Эрик, услышав про дела, понимающе кивнул и, снова зевнув, прошел к холодильнику, по дороге щелкнув чайником и включая плиту:
– Тогда сейчас сварганим тебе завтрак… Или ты сильно торопишься? – он уже вытаскивал упаковку яиц и пакет молока.
– Я… н-н-нет... Нет, не тороплюсь… – слова просто застряли в горле. Грегор, не отрываясь, смотрел на Эрика, который отвернулся к столу и разбивал яйца для омлета.
Широкая мускулистая спина была вся покрыта длинными шрамами. Так выглядят картины, порезанные сумасшедшим. Шрамы пересекались, шли вдоль и поперек спины. Как он не заметил их вчера, Грегор пока не понимал, но сейчас он не удержался и, приблизившись к другу, очень осторожно прикоснулся к ним кончиками пальцев:
– Эрик, что это? От чего…?
Эрик замер, перестав взбивать молоко с яйцами в большой миске. Обернувшись через плечо, он грустно усмехнулся. А затем, вернувшись к прерванному занятию, спокойно пояснил:
– Это папаша мой, упокой, господи, его душу. Прикладная педагогика, я бы сказал.
– Но… за что?
– За то, что нормальные мужики, по его мнению, должны домой водить девчонок, а не симпатичных хорватских парней… – Эрик шутливо толкнул его плечом и, пройдя к плите, поставил на нее большую сковороду. – Ну, конечно, когда он меня… э-э-э… таким образом воспитывал, я не то, что домой еще никого не водил, я даже не целовался ни разу.
Он хохотнул и вылил готовую смесь в горячую сковороду.
– На перспективу работал родитель. Начал сразу, как только открыл во мне склонность к сему «смертному греху».
Успевая ловко переворачивать омлет и одновременно делать тосты, Эрик, рассказывая, то и дело оборачивался к Грегору, который стоял рядом и слушал, боясь шевельнуться.
– Он у меня был церковным старостой и самым прилежным прихожанином в нашей деревне, и все педагогические приемы подкреплял цитатами из Писания… Рассчитывал, что через страдания физические я духовно очищусь. Как его любимые святые… Ибо грязен я был и МЕРЗОК!
С яростью выкрикнув последнее слово, Эрик вдруг вонзил нож в разделочную доску, на которой резал сыр. Нож глубоко вошел в дерево и застрял. Оба мужчины какое-то время молчали, не глядя друг на друга.
– Н-да… – успокоившись, вздохнул Эрик, выдернул нож из доски и, кинув взгляд на Грегора, улыбнулся ему. – Ладно, малыш, не смотри на меня так. Это вовсе не «страшная семейная тайна», которую я никому и никогда. Все спрашивают. Когда-то сочинял про раны, которые, мол, в армии заработал. А потом врать надоело. Знаешь, каждого третьего гея родители пытаются так вот перевоспитать. Вот и мой тоже. Но ни хрена у него не вышло! Хотя я честно старался ему помочь, дурачок… Тогда ведь искренне считали, что это – такая пакостная болезнь, причем добровольная. Ну, то есть тот, кто ее подцепил, хотел этого. Сделал вот такой выбор – всю жизнь получать плевки вслед. И я-то (послушный же был сын) тоже так думал. И тогда отец… Тебе кофе с молоком или без?
Не сразу сообразив, о чем его спрашивают, Грегор помотал головой, по-прежнему молча.
– Ага… Ты садись, давай, за стол и перестань на меня смотреть как на тяжелораненого. Все уже быльем поросло. – Эрик тепло улыбнулся и поставил перед Вуковичем тарелку с пышным омлетом, посыпанным зеленью, и чашку с кофе.
– Ну вот, когда у него ничего не получилось, отец меня отправил в лечебницу для душевнобольных. Такая была специализированная дурка для извращенцев в Шеффилде. И вот там-то я понял, что папаша мой был сущий агнец. По сравнению с докторами, что принялись за меня там…
Эрик налил себе кофе в большую глиняную кружку с Эйфелевой башней на боку, сел напротив и сложил вытянутые ноги на табуретку.
– Ты ешь, ешь, давай! А то остынет все к чертям… На чем я?.. А! Доктора. Так вот эти ребята Писания мне не зачитывали. Но методика у них была весьма впечатляющая. Через два месяца, в один чудный день, когда я очнулся после очередного сеанса электрошока у себя в палате с мягкими стенками, весь в собственном говне и блевотине, я подумал, что чище я, однако, не становлюсь… И вообще, как-то резко перестал я ощущать себя больным. То есть эффект от лечения был, но не тот, на который они рассчитывали. Я прекратил считать себя грязным извращенцем, но не перестал быть педиком. Вот такой парадокс. Лечение было добровольным, поэтому… Ну, что ты так смотришь? Эти экзекуции проводили с моего же собственного согласия. Говорю же, дурак был. Но тут я подписал отказ и свалил…
– А… отец? – осторожно спросил Грегор задумавшегося Эрика.
– А я его больше не видел. Заскочил домой, пока он был в отъезде, взял кое-какие вещи и документы. Деньги даже не стал у него брать, только свои куцые накопления. И уехал… Мне тогда еще восемнадцати не было. Так он даже в розыск не подавал, сволочь. С глаз долой…
Хрустя тостом и отпивая кофе, Эрик продолжал:
– Послонялся годик по стране, потом в армию записался… Всегда об армии мечтал, с самого детства. Десять лет с лишним отслужил. Если бы не десант… Я не знаю, что бы со мной стало. В проститутки, конечно, не подался бы, больно гордый. Но вот с моста сигануть или с крыши – это запросто!
Он улыбнулся, отпил из кружки, и задумчиво глядя в сторону, продолжил:
– Потом путешествовал несколько лет, пока… брат клуб не открыл. Тогда остепенился. Видишь, дом себе завел. – Эрик со смехом показал вокруг кружкой. – Гнездо!..
Пока Эрик мыл посуду, Грегор смотрел на белые полоски шрамов на загорелой коже и думал – интересно, а что бы сделал его отец, если бы узнал? Тоже бы порол до потери сознания? Или на всю оставшуюся жизнь перестал бы с ним общаться, так и не сумев понять, как такое возможно, чтобы его собственный сын?..
– Слушай, Грег, а ты у нас в «Правом» был? – вытирая руки, спросил вдруг Янг.
– Не успел еще. Вот думал, может на днях будет время…
– А сегодня? В семь, ужин?
– Э-э-э… отлично. Сегодня в семь.
– Вот и славно! Поужинаем, а потом придумаем, чем заняться… – подмигнул, улыбаясь, Эрик и повесил кухонное полотенце на шею. – Придешь, скажи, чтобы проводили за мой столик.
Грегор, глядя в ярко-голубые глаза друга, вдруг подумал, что если бы в свое время его попытались так вылечить, он бы не выдержал. С крыши или с моста. Или возненавидел бы весь мир.
По дороге домой Грегор успел заскочить на рынок, чтобы закупить продуктов на неделю, и зайти в прачечную за постиранными вещами. С трудом открыв дверь подъезда, он не сумел ее удержать и она, поддав ему в спину, загрохотала на весь холл.
Значит, незаметно проскочить не удастся.
– …Она хоть покормила тебя завтраком, скажи на милость? – раздалось глубокое контральто консьержки. Надув губы, она стояла в дверях своего крохотного офиса, прислонившись к косяку. Даже сигарета в ее изящно отставленной руке, дымила как-то обиженно.
– Сейчас, дорогой, они все такие – ни накормить мужика не могут, ни ублажить толком! Всё о себе заботятся…
– Сильвия! – едва удерживая в руках многочисленные пакеты, свертки и вешалки с одеждой, Грегор подошел к мадам Пти и сделал умоляющие глаза. – Я клянусь тебе всеми святыми покровителями консьержек во главе со Святым Петром, что ты – единственная женщина, царящая в моем сердце!
– Да ну, прямо уж единственная… – вдруг совсем по-девичьи смутилась мадам Пти, и глаза ее засветились от счастья.
– Честное слово! – успел заверить ее Вукович перед тем, как закрылись двери лифта.
Дома его первым желанием было побросать к чертям все свертки и кулечки, бежать к старенькому компьютеру, открыть дискету и распаковать архивы. Но, словно наказывая себя за то, что он в прямом смысле украл эти файлы у Эрика, Грегор заставил себя заняться хозяйственными делами.
Через пару часов в квартире было убрано, накопившаяся посуда перемыта, а вещи из прачечной разложены по своим местам. Закрывая шкаф, Грегор вдруг вспомнил о предстоящем ужине. Если исходить из описаний, «Правый» больше походил на шикарный ресторан, чем на ночной клуб. Не идти же туда в джинсах и футболке! Задумчиво рассматривая свой немногочисленный гардероб, он решил, что джинсы он, пожалуй, все равно наденет, но черные, а не голубые. А к ним, однако, подойдет вот эта черная водолазка и серый замшевый пиджак, который ему подарила сестра.
Катарина любила одевать брата, который, как она считала, сам ни за что не сподобится купить себе что-то пристойное. Из кармана пиджака торчала программка, вытащив которую, Грегор улыбнулся – на темно-вишневом фоне золотыми буквами шла надпись «А. Дворжак. Концерт для виолончели с оркестром си-минор. … Исполнитель – Катарина Вукович». Он вспомнил тот вечер, и то, как они с Еленкой, сидя в ложе для гостей, отхлопали себе все ладоши. Елка так яростно аплодировала Кати, что потеряла колечко, которое сделал для нее ее любимый Назор… Вспомнив, как племянница не могла определиться, оплакивать ли ей потерю, или продолжать радоваться оглушительному успеху тети, Грегор засмеялся в голос и повесил пиджак на кресло.
Будем надеяться, он будет сегодня неотразим в этом чудном наряде…
Когда старый, грозно рычащий вентилятором компьютер наконец распаковал файлы, Грегор запустил просмотр видеофрагмента, снятого вечером пятницы. То, что он увидел в коротком семиминутном ролике, было… странным. То же самое было и с остальными двумя записями. И странность заключалась не в том, что там происходило что-то необычное. Как раз наоборот, он не увидел ровным счетом ничего, из-за чего можно было вырезать эти фрагменты…
И кстати, Ришара Кревье, выходящего из клуба с предполагаемым убийцей, на пятничной записи не было. На ней присутствовал только один человек – Эрик Янг.
Да, прав был Эбер. «Правый» оказался довольно уютным местечком. И хотя Грегор отлично провел время в левой половине клуба, здесь ему нравилось больше. Интерьер, оформленный в сдержанных пастельных тонах, добротная мебель из светлого дерева, широкие диваны песочного цвета – от всего этого веяло спокойствием, тут хотелось сидеть в хорошей компании, вести неспешные беседы, наслаждаясь вкусным ужином и бокалом вина. В зале работали официанты – неизменные белые футболки, плотно повязанные длинные темные фартуки, черные брюки. За стойкой бара, расположенного справа от входа в большой зал и оформленного в легко узнаваемом английском стиле, стоял высокий, худой бармен, сосредоточенно протирающий стаканы.
Звучала ненавязчивая музыка, резные деревянные перегородки делили зал на небольшие кабинки, которые почти все были заняты. Из некоторых раздавался смех и громкие возгласы, в других велись чинные беседы. В одной компании Грегор с удивлением заметил двух женщин. Они были в строгих костюмах, из чего он заключил, что, скорее всего, там проходил деловой ужин.
Невысокого роста официант, вежливо улыбнувшись, провел Грегора к самому удобному столику, и тут же подал меню, упомянув, что мистер Янг сейчас подойдет.
Не успел Вукович допить свой аперитив, как в зале показался Эрик. Приветственно кивая на ходу знакомым, он, улыбаясь, шел по залу, как и вчера сопровождаемый этими удивительными взглядами персонала. На нем был белый свитер грубой вязки и голубые джинсы, и весь он казался каким-то светлым и легким. Вот только взгляд у главы службы безопасности был немного усталым.
Ужин прошел на удивление оживленно, хотя Грегор по началу немного волновался, не зная, как себя вести с этим странным человеком, так внезапно вошедшим в его жизнь. Но Эрик, словно почувствовав его скованность, весь вечер развлекал его шутками и забавными историями из своей богатой приключениями жизни. Кухня в «Правом» действительно была отличной. В начале трапезы к их столику вышел сам шеф-повар, чтобы порекомендовать мсье Янгу и его другу свое фирменное блюдо. Вино было отменным, мясо – сочным и нежным, десерты – воздушными как облака…
Когда они допивали кофе, к столику подошел официант и, протянув Эрику трубку радиотелефона, еле слышно произнес:
– Мсье Оди, шеф.
– Спасибо, – кивнул Янг, поднося трубку к уху. – Камиль, добрый вечер!.. Нет, это Эрик. … Да, конечно могу. Где ты пропадал, мой друг? Две недели ни слуху, ни духу… Ага, ясно. … Что-то случилось? … Завтра вечером? А по какому случаю праздник? … Господи, Камиль, очередная любовь всей жизни? Какая по счету, не напомнишь? И сколько ей исполняется? Надеюсь, как минимум, двадцать один?
Откинувшись на спинку дивана, Эрик захохотал и подмигнул Грегору.
– Конечно буду! Как я могу такое пропустить? И где состоится сей апофеоз роскоши на сей раз? Понял. Завтра, в восемь, «Серебряная Башня»…
Протянув трубку терпеливо ожидавшему официанту, Эрик пояснил:
– Друг завтра устраивает ужин в честь именин своей очередной пассии. Я бы с удовольствием взял тебя с собой, но у Камиля небольшой пунктик по подбору гостей. Он не очень любит незнакомцев за своим столиком, а оставить тебя там одного было бы свинством.
– Все нормально! – улыбнувшись, кивнул Грегор, – Два роскошных ужина подряд моя дикая провинциальная натура не выдержит. К тому же у меня накопились кое-какие дела.
– Деловой ты парень, я погляжу… Так, а закажу-ка я такси! За руль мне, похоже, сегодня лучше не садиться. – Эрик, поднимаясь, внимательно посмотрел на Вуковича. – Тебя подвезти до дома или… как?
Прислушавшись к себе, Грегор ответил, не отводя взгляда:
– Или как.
Янг, довольно улыбаясь, отправился на кухню поблагодарить шеф-повара и заказать такси. А Вукович тем временем решил вымыть руки после десерта и заодно проверить, нашпигован ли туалет в «Правом» камерами слежения также как в «Левом».
Открыв воду и намыливая руки, Грегор бросил незаметный взгляд наверх. Так и есть. На потолке в самом углу виднелось крохотное, не больше двух сантиметров, устройство. Камер в этом клубе, наверное, не было только в самих кабинках туалета, подумал Вукович. Странно. Странно. Очень странно.
А ведь Инквизитор где-то здесь рядом, осенило вдруг Грегора.
Он может сидеть сейчас в зале, листая меню. Или потягивать пиво у барной стойки, вполголоса беседуя с долговязым барменом. Он обычный. Он как все.
Как же он с ними знакомился, как выбирал этих высоких стройных брюнетов в отличной физической форме?..
– Что, тоже не знаешь? – кивнул он своему отражению. – Ну, вот и я пока не могу понять…
Вздохнув, Грегор направился к двери. Не хотелось заставлять Эрика ждать.
…В огромном, практически на всю стену зеркале с красивой подсветкой было видно, как высокий, стройный, в отличной физической форме брюнет в сером замшевом пиджаке вышел из помещения, аккуратно притворив за собой дверь.
– Мисс Керр, дорогая, почему же вы не доверились мне? Вы опасались, что я начну подозревать вашего дедушку, мистера Дугласа? Ведь это же глупо! Что же я, по-вашему, настолько склонен к поспешным выводам?
Смит, закинув ногу на ногу, что у него, видимо, обозначало высшую степень расслабленности, сидел в кресле, лукаво посматривая на Кейтлин. Она, еще румяная после прогулки, с растрепанной прической и почти без косметики, сегодня гораздо больше напоминала Майклу ту четырнадцатилетнюю девчонку, какой он запомнил внучку старого ювелира.
– Если вы напрашиваетесь на комплимент, дорогой мистер Смит, то вы его не дождетесь! – немного сварливо ответила Кейтлин. – Вы и так пришли к поспешному выводу. С какого перепуга вы сразу решили, что я могу согласиться сотрудничать с… как вы их там называете?.. потенциальным противником? А может, я банально влюбилась? Вы бы еще меня в лечебницу упекли! Вдруг у меня клиническая депрессия и суицидальные наклонности?
Смит добродушно рассмеялся. Он смотрел на Кейтлин совсем не как на гения математики, которым эта упрямая шотландская девчонка, несомненно, являлась, а как на строптивое дитя, обиженное на родителя за чрезмерную опеку.
– Кейтлин, вы – самое мое большое сокровище, вы это понимаете? Человек, обнаруживший царапину на бесценном бриллианте, тут же запаникует и бросится к ювелиру, чтобы ее устранить…
– Вот как значит! – фыркнула Кей. – Я для вас – бриллиант… то есть камень, другими словами!
– Бесценный, мисс Керр, бесценный!
Майкл, краем уха слушавший их перепалку, сидел на белом пушистом ковре, устилавшем гостиную номера мисс Керр, углубившись в бумаги. Кейтлин жила в «Бристоле», и когда пейджер Холмса сообщил, что мистер Смит готов вручить добытую информацию, они вернулись в гостиницу, на улицу Фобур Сент-Оноре и, созвонившись с мистером Смитом, стали дожидаться его в номере мисс Керр.
До этого Кей и Майкл гуляли по аллеям вдоль Елисейских полей. Утро выдалось солнечным и теплым, на Кей была смешная шапка с помпоном и полосатый шарф, мороженое было вкусным, воробьи – нахальными, идущие навстречу люди – милыми, и Майклу хотелось, чтобы эта прогулка тянулась вечно. Но аллея заканчивалась, впереди показалась площадь Согласия с блестящей на солнце Иглой Клеопатры, и в этот момент пейджер вернул его с небес на землю.
И вот уже около часа Майкл внимательно изучал планы реставрационных мастерских «Гаррард» и прочие прилагающиеся документы. За неимением большого стола он разложил их на полу вокруг себя.
– Итак, уважаемые присутствующие, – начал Майкл, заметив, что Кей уже открыла рот для следующей язвительной ремарки, – вы хотите узнать, как бы я украл наш музейный экспонат, если бы передо мной стояла такая задача?
Кей, выпрыгнув из кресла, устроилась на полу рядом с Майклом. Смит, склонив голову набок, внимательно ожидал начала рассказа.
– Значит, дело было так. – Майкл подвинул к себе одну из папок. – В среду восемнадцатого января, в 7.15 утра в системе видеонаблюдения мастерской «Гаррард» произошел короткий сбой. По периметру территории расположены камеры. Одна из них, вот эта, – показал на плане Майкл, и Кей заинтересованно заглянула в бумаги, – на полторы минуты перестала передавать сигнал. За это время я (если вы представите на месте похитителя вашего покорного слугу) перелез через забор и вошел вот в эту дверь. Сразу за ней находятся служебные помещения. Времени было предостаточно. За полторы минуты расстояние от забора и до здания можно даже ползком проползти…
– А ключи? Как ты дверь открыл? – Глаза у Кей горели любопытством, она включилась в игру.
– Ключи – ерунда. Я сумел устроить перебои в питании отдельной камеры, не повлияв на остальные и не вызвав подозрений. Открыть какую-то дверь для меня легче легкого… Дальше. Вот здесь, на первом этаже… видишь эту комнату?.. кладовая. Там я провел около часа… – Майкл задумчиво почесал стриженый затылок и дополнил, – …при этом ожидая сигнала о приближении спецавтомобиля. Я знал, что по инструкции отреставрированный меч должен вынести работник лаборатории. Вот она эта инструкция, кстати. И как только машина, которая должна была перевозить экспонат в хранилище, заехала на территорию, я вышел из кладовой. На мне – форма службы спецохраны, в кармане – соответствующее удостоверение.
Смит, чуть прищурившись, крепко сжимал серебряную кобру на трости и слушал, не перебивая.
– Я шел вот здесь… Поднялся по лестнице, прошел по этому коридору, ведущему к комнате, в которой работает мистер Дуглас. Дальше мы знаем – я предъявил ему документ, сказал, что инструкция изменилась, и груз понесу я. Взяв кофр с мечом, я пошел обратно. По дороге к главному входу, где ждал автомобиль, я снова свернул в кладовую, где быстро переоделся и... заменил настоящий меч на подделку. Через пять минут я вышел к автомобилю, одетый как работник реставрационной лаборатории, и вынес экспонат, как положено. Расписался даже или что там было необходимо… Автомобиль уехал в… так, где это?.. а! в 8.32. Я помахал ему вслед рукой и снова направился в кладовую. Эта комната не используется, там хранят всякие старые ксероксы и прочий офисный хлам.
– А как вы, мой дорогой, покинули территорию? – спросил Смит вполне серьезно. – Ведь на выходе все сотрудники должны отметиться у охраны на проходной.
– Да, я тоже не сразу понял, как я это сделал. Но… – Майкл хитро усмехнулся. – Смотрим журнал записи поста охраны на воротах служебного въезда. Записано, что в 10.30 на территорию въехал микроавтобус фирмы «Кристалл уотерс». Каждую неделю они привозят новые баллоны с питьевой водой и забирают пустые. Так вот в журнале стоит пометка «другой водитель, новый рабочий». Если фургон поставить прямо рядом со служебной дверью, недалеко от которой расположена моя кладовая и припарковать его особым образом, то с камеры, снимающей этот участок, двери здания будут не видны, фургон их просто загородит. Тем более с открытыми дверцами.
– То есть ты подменил… ну, то есть не ты конечно, а кто там тебя нанимал… подменили водителя и рабочего, они въехали на территорию, ты забрался в салон микроавтобуса, и они просто вывезли тебя оттуда, прикрытого какими-нибудь коробками?
– Совершенно верно, Кей. Меч я мог завернуть в плотную ткань, либо принести специальный кофр, похожий на тот, что был у мистера Дугласа. Выйти из кладовой, никого не встретив, было делом техники. Пять метров и я в салоне фургона.
Кей сосредоточенно хмурила лоб и рассматривала план мастерской.
– А вот интересно, меня теперь надо будет устранить? Ведь я видела планы секретного объекта… – сказала она вполголоса, хитро покосившись на Смита.
– Господи, дай мне терпения, – пробормотал тот и продолжил в полный голос, – Мисс Керр, вы и без того имеете доступ к такой информации, что это вас саму делает секретным объектом…
Встав с кресла, мистер Смит в задумчивости прошел к окну.
– Лейтенант… Неужели все так просто?
– Не считая того, что я, скорее всего, принадлежу к какой-то секретной службе, поскольку мне известен маршрут передвижения спецтранспорта, я владею качественно подделанными удостоверениями и вообще слишком много знаю? Да, все просто. Потому что только простые планы срабатывают. Чем сложнее схема, тем больше возможности, что вмешаются обстоятельства, и все полетит к чертям. Одним из слабых мест плана был, пожалуй, сам мистер Дуглас. Ведь он мог заупрямиться и не захотеть нарушать инструкцию. Но я, очевидно, был хорошо осведомлен, что мистер Дуглас человек мягкий и…. э-э-э… послушный. И если бы он вдруг запротестовал и решил сам понести меч к автомобилю, мне нужно было только сурово сдвинуть брови и рявкнуть «Не положено!». Да, план рискованный, несмотря на простоту. Но мои наниматели, похоже, имеют неограниченный доступ к информации и хорошо оснащены технически и материально, а я – весьма опытный в таких делах парнишка.
– И кто же ты? – тихо спросила Кей, обхватив коленки руками.
– А это мы, возможно, узнаем, если мистер Льюис привезет нам записи с камер наблюдения, не так ли, мистер Смит? – Майкл встал с ковра и потянулся всем телом.
– Пять минут, – пообещал Смит. – Скоро Льюис будет здесь.
– Господи, у вас у всех сотрудников датчики под кожу вшиты что ли? – тихо пробурчал Майкл, наливая себе воду из графина. – И вы чувствуете их приближение?
– Нет, дорогой Ватсон, все элементарнее, – улыбнулся, полуобернувшись, Смит. – Просто из окна я видел, как подъехал мой автомобиль. А это значит…
В номер постучали. Через минуту Льюис, чуть поуже в плечах, чем сама дверь, появился на пороге комнаты. В руках он нес чемоданчик с ноутбуком, который Льюис тут же включил, не говоря ни слова, а только приветственно кивнув всем присутствующим.
– Так… Нам нужна камера номер двенадцать… – щелкал мышью Майкл. – Вот эта папка. Теперь выбираем время. Во сколько приехал автомобиль? Вот, в 8.10. Смотрим…
Все собрались вокруг небольшого монитора и внимательно смотрели на запись. Бронированный автомобиль с эмблемой военной охраны стоял прямо напротив главного входа – широкой белой двустворчатой двери, с небольшими круглыми окошками в верхней половине. До 8.27 никаких изменений не происходило. В 8.28 дверь открылась, и на пороге показался мужчина в коротком белом халате и синих брюках. На кармане халата виднелся бейдж с фамилией и логотипом «Гаррард». Человек передал длинный узкий чемодан вышедшему из автомобиля офицеру. Пока тот под охраной двух солдат, вооруженных автоматами, убирал груз в салон, мужчина подошел к водительской двери и расписался в каком-то журнале. Солдаты закрыли задние дверцы, оставшись внутри салона вместе с грузом. Офицер сел на пассажирское место рядом с водителем, и автомобиль скрылся из кадра, очевидно поехав к воротам.
Ничего подозрительного в записи, казалось, не было. Все выглядело вполне безобидно. Только у Майкла взгляд внезапно сделался холодным и злым, а мистер Смит, напротив, довольно заулыбался.
Мужчина в белом халате, вынесший груз, был знаком им обоим. Светлые, словно выгоревшие на солнце волосы, скуластое лицо, невысокая коренастая фигура.
Агент криминальной разведки Энтони Хит.
Фандом: Sherlock BBC
Автор: GingerLelia
Гаммы: Kiev_Gerika и Sellaginella. ДЕВОЧКИ!!!! Без вас ничего бы не было!!!
Персонажи: Майкл Холмс, Грегор Вукович
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: AU. Еще раз, и капсом, чтобы не было претензий по ходу чтения – АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ВСЕЛЕННАЯ. Автор рекомендует прочитать первые части (Вот тут, тут и тут). Обращаюсь особенно к тем, кто их не читал, – здесь все по-другому. В этом мире Шерлок – Его Светлость барон Холмс, его старший брат – Майкрофт, потеряв титул, сменил имя и стал просто Майклом Холмсом. И этот Холмс-старший не похож на канонического или на образ, созданный БиБиСи. Но в этой АU есть свой Грег. И они не могли не встретиться…
ДИСКЛЕЙМЕР: в основе всех фантазий автора – книги Конан Дойля и сериал Sherlock BBC. На героев сэра АКД и сериала Sherlock автор никоим образом не претендует.
Жанр: action, case fic
1.
2.
читать дальше
* * *
Майкл
11 февраля 1995 года, суббота
«Слуга двух господ»1, прочитал Майкл на афише и усмехнулся. Он стоял у окна в маленькой кухне своего временного пристанища в Монпарнасе и, держа в руке кружку с остывшим кофе, смотрел, как на темной пока еще улице шаркает метлой дворник. Уголки афиши трепал порывистый ветер, с козырька рекламной тумбы свисали мелкие сосульки, похожие на бахрому. Дворник, низенький и толстый араб, прятал нос в пушистый красный шарф и старательно обметал тумбу со всех сторон.
Слуга двух господ… Это он, Майкл Холмс-Кроуфорд. Может взять себе имя Труффальдино в качестве оперативного псевдонима? «Агент Труффальдино задание выполнил»… Надо только не забывать сосредоточиться, перед тем как докладывать шефам. Ведь Начальнику А надо сказать одно, тогда как для Начальника Б готова другая версия.
Нет, не получится. С таким псевдонимом его живенько заподозрят в двойной игре.
Майкл вылил в раковину ту мерзкую бурду, что варила его кофеварка и, скипятив чайник, заварил себе обычный черный чай. Отпивая мелкими глотками горячий напиток, он поглядывал на телефонный аппарат, стоящий перед ним на кухонном столе. Вчера, как только он вернулся в квартиру после встречи с Кей, телефон встретил его веселой трелью. Хозяин Б, то есть мистер Смит, желал знать каково состояние дел. Майкл лаконично сообщил ему, что причина излишней задумчивости их общей знакомой ему известна, но теперь необходима личная встреча, дабы он, Майкл, мог рассказать, в чем дело, поскольку по телефону такое обсуждать он бы не советовал. Смит с полминуты молчал в трубку, затем сказал «Завтра в семь утра ждите звонка» и, вежливо попрощавшись, отключился.
А другому хозяину Холмс позвонил сам. Он сухо рассказал, что контакт установлен, но искомая причина пока не найдена, и ему требуется еще несколько дней. Дженнингс, не более дружелюбно, посоветовал «не затягивать», а также «подумать над его сценарием» и велел доложить, как только будет о чем докладывать. Этот положил трубку, не попрощавшись.
Вспоминая оба вчерашних доклада, Майкл усмехнулся – в состязании за звание «Лучший начальник недели» с большим отрывом лидирует Смит.
Хотя он, наверное, такой же Смит, как он сам – Кроуфорд.
И ведь что за дурацкая у них работа, вдруг подумал Майкл. Подозревать всех и вся, внедряться в собственную контору, не иметь права жить под своей фамилией… Прадед Ральф, затеявший авантюру с их «книжными» именами, наверное сейчас на том свете злорадно хихикает и кивает нравоучительно – вот тебе, экс-Ваша Светлость, получай! За что, как говорится, боролся… Не хотел жить с громким именем, живи теперь под сотней чужих, пряча свое, как тот дворник-араб – паспорт с просроченной визой. Хорошо, что «рабочую» фамилию сэр Роберт позволил выбрать самому. Хоть в этом повезло, имя Кроуфорд для Майкла – не пустой звук.
Ральф… Сегодня исполнялось 110 лет со дня рождения старого барона. Именины прадедушки всегда были большим событием в поместье. А для мамы это особенный день, поскольку деда она, не знавшая своих родителей, очень любила. Поэтому даже после смерти Ральфа этот день остался праздником. Наверное, Шерлок еще вчера приехал из Эксетера, миссис Брайт, их экономка, достала столовое серебро и с торжественным видом натирает его в большой столовой, а мама с утра ведет долгие переговоры с кухаркой Агнес, чтобы она приготовила то, что попросит хозяйка, а не то, что сама Агнес считает нужным.
Звонок телефона так внезапно разрушил картину, стоявшую перед глазами, что Майкл с досады рявкнул в трубку резче, чем следовало:
– Слушаю!
– М-м-м… Я не вовремя? – раздался негромкий голос Смита.
– Прошу прощения, – уже спокойнее ответил Майкл, собравшись с мыслями. – Задумался. Мы можем встретиться?
– Разумеется, мой друг. Не желаете прогуляться?
– Если это предложение, то нет, – усмехнулся Майкл. – Довольно паршивая погодка для прогулок. А если приказ, то буду готов через пять минут.
– Вы сегодня немного не в духе, – улыбнулся в трубку Смит. – Но я вас понимаю, лейтенант. Не очень привычная для вас ситуация – докладывать сразу двум, не так ли?
– Осмелюсь предположить, что в прошлой жизни, мистер Смит, вы были иезуитом. Где мне вас найти?
– Не надо никого искать, лейтенант, – вздохнул Смит. – Сказав «прогуляться», я просто хотел предложить вам выйти во двор своего дома. Жду вас в машине.
Знакомый охранник, знакомый «Мерседес». В уютном тепле салона его встретила мягкая улыбка мистера Смита. Поприветствовав своего нового патрона, Майкл вкратце передал суть того, что беспокоило мисс Керр, опустив некоторые подробности, касающиеся их с Кейтлин давней дружбы. Надо будет, сами выяснят. Странно было, что до сих пор ничего не знали. Наверное, не считали нужным копать так глубоко.
Мистер Смит слушал его очень внимательно с таким выражением на лице, которому бы позавидовал любой игрок в покер. Но когда Майкл закончил рассказ, Смит вдруг отвернулся к окну и пару минут молча смотрел на проплывающие за окошком улицы, а потом скривился, словно от острой зубной боли.
– Вы знаете, мистер Холмс, – спросил он, прерывая молчание, – какие обвинения звучали одно время в прессе против Эдмунда Палмера?
– Кажется… что-то о кумовстве? Будто бы он кого-то куда-то устроил? Нет?
– Да, верно. Намекали, что его друг детства и товарищ по университету, Джеймс Гордон стал губернатором Тауэра не просто так, а исключительно по протекции министра. Приводились какие-то свидетельства, распечатки звонков. В общем, поклеп конечно и фальсификация, как мы выяснили. Но…
– Осадок остался, – понимающе кивнул Майкл.
– Совершенно верно. Представьте, что вы – тот самый недоброжелатель из высших кругов власти, и у вас есть острое желание не допустить, чтобы министр Палмер выдвигал свою кандидатуру на пост премьера в конце этого года. Что вы предприняли бы?
Майкл помолчал, глядя в сторону, и медленно ответил:
– Я бы воспользовался старым скандалом, как стартовой площадкой… А потом поспособствовал организации некой аферы, где бы так или иначе был замешан Тауэр. Похищение и подмена экспоната из королевской Сокровищницы подходит идеально. Не удивлюсь, если в компетентные органы придет анонимное послание с намеком на то, что среди Сокровищ короны затесалась грубая подделка. Такое… убедительное послание. С фактами и доказательствами.
– Да, – поморщился Смит. – Я тоже не исключаю такую возможность.
– А вообще, я бы не поскупился и положил на счет министра внушительную сумму. О которой тоже стало бы известно общественности. И пусть он попробует доказать, что это не доля от продажи сокровища.
– Да вы прирожденный интриган, мой друг! – изумился мистер Смит. – Что ж, предполагаемые действия оппонентов мы озвучили… Пресса, узнав о похищенном сокровище, от репутации министра камня на камне не оставит. Даже когда удастся опровергнуть обвинения, участие в выборах не будет иметь никакого смысла… Да, у соперника положение более выигрышное. Он сделал ход, а мы пока не знаем, ни как он это сделал, ни где искать пропавшее сокровище.
Смит откинулся на сидении и нервно побарабанил по набалдашнику своей шикарной трости. Майкл подумал, что настроение его собеседника можно легко определять по тому, как себя ведут его длинные изящные пальцы.
– Как и где... – тихо повторил Холмс и продолжил уже громче. – Если вы окажете мне содействие, мистер Смит, то очень может быть я смогу найти ответ на оба вопроса.
Смит, резко обхватив серебряную змею на трости, выпрямился на сидении.
– Что?
– Конечно, гарантий никаких. Они могли не продавать меч, а просто припрятать, могли продать, но не тому, о ком будем думать мы с вами. В конце концов, это может вообще не иметь никакого отношения к министру. Но попробовать-то стоит, не так ли?
– Лейтенант! Если у вас что-либо получится, то, клянусь, я стану вашей доброй феей и исполню три заветных желания!
– Ловлю вас на слове, – коротко улыбнулся Холмс. – А может ли фея пока сделать следующее? Нужно найти план реставрационной мастерской «Гаррард» с прилегающей территорией. Далее мне нужна информация о любых происшествиях на территории объекта и вокруг нее в тот день, когда спецавтомобиль перевозил меч в хранилище. А еще неплохо было бы достать записи камер наблюдения. Особенно интересно увидеть то место, где кофр с мечом передают охране.
Смит кивал на каждую просьбу Майкла, а затем окликнул мужчину с переднего сидения:
– Льюис, вы все поняли?
– Да, шеф, – донеслось оттуда.
– А еще, – закончил Майкл, – мне необходимо сделать звонок в Англию таким образом, чтобы там он определился как звонок из Боснии. Это надо сделать сегодня.
– Вы сможете сделать это прямо через полчаса, когда вас доставят обратно. Вам позвонят, вы назовете номер в Англии, и вас тут же соединят. Вы мне не скажете, кому именно будете звонить?
– Я думаю, вы узнаете это, так или иначе. Как и содержание разговора. – Холмс покосился на собеседника.
– Конечно. Но мне просто любопытно… Или вы предполагаете, что мне чужды человеческие эмоции?
– Бывают моменты, когда я в этом просто уверен… Мне необходимо поговорить с моей матерью. Если вы читали мое дело, то понимаете почему. Кроме того, что она – один из лучших специалистов в стране в своей области, у нее обширный круг знакомств среди коллег. А это, как вы сами знаете, щедрый источник информации.
– Положительно, мистер Холмс, ваша ценность как потенциального сотрудника, растет с каждой минутой!
Автомобиль притормозил рядом с его домом, и Майкл невольно задумался, каким образом водитель мистера Смита угадывает окончание разговора, чтобы так вовремя прибыть на место. Очевидно, потенциальный босс очень щепетилен в подборе кадров. Что ж, надо чувствовать себя польщенным.
– Как только мы раздобудем всю запрошенную вами информацию, мы тут же дадим вам знать. Будьте добры, возьмите это, – сказал Смит и протянул ему пейджер. – Так связаться с вами будет гораздо быстрее, и вам не надо будет ждать часами у телефона. Можно было бы, конечно, воспользоваться мобильным телефоном, но уж больно они громоздкие и ненадежные…
Майкл выбрался из автомобиля и закрыл дверцу. Черный «Мерседес» отъехал на пару ярдов, но вдруг снова притормозил. Опустив стекло, мистер Смит сказал напоследок:
– А насчет феи я, между тем, совершенно серьезно!
* * *
– Холмс Мэнор, добрый день! – несмотря на то, что Стайлзу было уже за шестьдесят, его мягкий баритон с годами не менялся ни капли.
– Здравствуй, Джеймс! Это Майкрофт… – Холмс помнил, что дворецкий, проработавший в их доме всю жизнь, предпочитал делать вид, что никакой смены имени не было в помине. Хорошо хоть «Ваша Светлость» перестал называть.
– Приятно слышать вас, сэр! Пригласить к телефону мадам?
– Да, будь добр! И, Стайлз…
– Да, сэр?
– А Шерлок дома?
– Да, Его Светлость приехал вчера. Пригласить его?
– Нет, сначала маму…
– Одну минуту, сэр!
Стайлз, аккуратно положив трубку, ушел искать Ирен, а Майкл тем временем собирался с мыслями перед разговором с матерью.
В тот день, когда сэр Роберт предложил ему работать в разведке, он пояснил, что в случае, если он согласится и станет агентом NCIS, ему придется принять одно условие – члены семьи и близкие не должны знать, где именно он работает. Во-первых, этого требует сама специфика службы. И во-вторых, что не менее важно, таким образом семья будет в большей безопасности, если некие недоброжелатели вдруг задумают использовать жизнь близких агента в качестве аргумента в споре… Да, Майкл понимал, что это разумно. Семья – всегда слабое место. Но это условие воздвигло огромную стену между ним и семьей – непроницаемую, заметную только ему прозрачную стену лжи. Жить по разные стороны этой преграды с каждым годом становилось труднее. И Майкл искренне недоумевал, как лорд Эгертон смог прожить так почти тридцать лет, поскольку его семья пребывала в полном неведении относительно рода деятельности сэра Роберта.
Особенно тяжело было лгать Ирен. Ближе и роднее человека, чем мама у Майкла не было (и он был абсолютно уверен, никогда не будет). Каждый раз, когда он с честными глазами рассказывал ей, как ему служится, делалось невыносимо стыдно за каждое слово. К тому же с самого детства ему всегда казалось, что мама точно знает, когда он говорит неправду. Вот и сейчас он волновался, словно перед ответственным заданием по внедрению.
– Майк? – раздался в трубке радостный голос. – Малыш, как здорово, что ты позвонил! Хотя на самом деле было бы гораздо круче, если бы ты приехал!
– Круче? Мам, это что еще за жаргон? – не удержался от смеха Майкл.
– Ох, ты не представляешь, каких я только слов не набралась в последнее время! – засмеялась в ответ Ирен. – Просто в школе в Банбери организовали кружок исторической реконструкции и меня пригласили экспертом. Все-таки, если верить справочникам, я – «признанный специалист по истории европейского холодного оружия и доспехов XIII–XVIII веков». Так что я там веду что-то вроде семинаров. И вот тебе результат живого общения с подростками! Я еще и не так теперь могу загнуть!
Она понизила голос до шепота и, похоже, прикрыла трубку рукой.
– Шерлок, кажется, в глубоком шоке. Сказал, что такой пожилой женщине как я, глупо использовать лексикон прыщавых юнцов.
– Скажи этому филологу-пуристу, что он сам только вчера перестал быть прыщавым юнцом! – с деланной угрозой в голосе ответил Майкл. – И если он назовет тебя пожилой еще раз, не стесняйся и выпори зануду. Как он там, кстати?
– Ты знаешь, малыш, все идет к тому, что он окончит курс к концу этого учебного года.
– Как… к концу года? – недоуменно переспросил Майкл. – Он же недавно поступил.
– Как он мне объяснил, тратить больше года на такую ерунду он не намерен. А мне просто кажется, его достали соседи по общежитию! – Ирен снова рассмеялась.
Ее голос просто звенел от счастья, так она была рада поговорить со старшим сыном.
– Мам… – Майкл замялся.
– Да, сын. В чем дело?
– Ну, во-первых, я тебя поздравляю с днем рождения дедули и прошу прощения, что не смог приехать. А во-вторых… Во-вторых мне нужна твоя помощь.
– Слушаю, малыш. – Голос ее стал серьезнее. Насколько она помнила, это был практически первый раз, когда старший сын просил о помощи.
– Даже скорее не помощь, а консультация. И почти по теме твоих семинаров.
– Холодное оружие?
– Да, мам. Мы с капитаном Вестом поспорили кое о чем... Не спрашивай, с чего вдруг именно такой спор вышел – это долгая история. Но дело вот в чем… Допустим, плохие парни каким-то чудом завладеют оригиналом меча, имеющего огромную… просто преогромную… историческую ценность. Конечно у этого меча, по условию спора, и материальная ценность есть. Но историческая в сотни раз больше. Так вот. Смогут ли «плохие парни» продать кому-то тот меч? Найдется ли на свете чудак, который выложит космическую сумму за предмет, который не только показать никому нельзя, но даже похвастаться, что он есть, и то будет небезопасно? Вот мы и поспорили. Вест утверждает, что такие придурки всегда найдутся. А я что-то сомневаюсь… М-м? Как ты полагаешь?
– Н-да… Интересные у вас там споры, молодые люди… – По интонации было понятно, что Ирен уже обдумывает ответ. – Нет, чтобы про девиц посплетничать… Так, малыш. Начнем с того, что ты мне назовешь конкретный меч, о котором идет речь. Ведь речь идет о каком-то всем известном мече?
– Да, мам. Большой Меч Государства. – Майкл очень надеялся, что волнение в его голосе не очень заметно.
– Вот как?.. М-м-м… Ладно, допустим. Значит момент, каким образом плохие парни завладели частью Сокровищ Короны, мы пропускаем, так?
– Мам, это же гипотетические плохие парни. Ну, вот произошло чудо и… В общем, смогут они найти покупателя?
– Мой хороший, среди известных коллекционеров очень мало полностью адекватных людей, я тебе скажу. Некоторые пойдут на многое, чтобы получить в коллекцию особенно желанный экземпляр. Даже с условием, что никто и никогда его не увидит, кроме хозяина коллекции… А почему меч? Почему не Корона Королевы Марии, к примеру?
– Нет, спор был именно о мече…
– Все, поняла! Ну, хорошо. Так, дай-ка подумать…
Слышно было, как Ирен в задумчивости барабанит пальцами по тумбочке.
– А вообще-то не честно, использовать меня в качестве советника в споре!
– Мам! Вест в курсе, что я к тебе обращусь за консультацией. Мы же тебя как стороннего эксперта привлекаем!
– Ладно, ладно!.. Во-первых, мне очень жаль, но в этом споре ты проиграл. Такие люди бесспорно найдутся. А во-вторых… Тебе нужно конкретное имя?
– Было бы неплохо…
– Тогда, прежде чем я его назову, Майкрофт Холмс, у меня будет к тебе последний вопрос. – Ее голос вдруг стал абсолютно серьезен. – И перед тем, как ответить, предлагаю подумать.
– Хорошо…
– Тебе действительно это нужно только для спора? Или… не только?
Майкл понял, что если бы мама каким-то чудом оказалась его противником в операции внедрения, он запорол бы все дело, едва начав. Подумав мучительные пять секунд, он ответил, как можно бодрее.
– Только для спора, мам. Но… этот спор очень для меня важен. Даже не так… От этого спора в моей жизни многое зависит.
«А может и в жизни государства», закончил он про себя.
– Отчего-то меня это не удивляет… – задумчиво пробормотала Ирен. – Значит, говоришь, Меч Государства? И именно куплен? В Европе?
– Мы не знаем, мамуль… – Он с досады постучал себе кулаком по лбу. – В смысле, мы по условию спора не знаем, из какой страны покупатель. Он может быть откуда угодно. Но если это сложно, давай остановимся хотя бы на Европе.
– Хорошо, сын... – тихо и серьезно ответила мама. – Такой человек есть. По крайней мере, я знаю одного, кто был бы способен выложить деньги за этот меч и за корону Королевы Марии в придачу. И за Кохинор, наверное. И это даже при условии, что все останется в тайне. Он… с причудами, но не тщеславен. Поэтому о его коллекции мало кто знает, и практически никто не видел. Но все же я слышала краем уха что-то о Тизоне2 и мече Святого Петра3, которые вроде как являются оригиналами, в отличие от тех, что выставлены в Бургосе и Познани. Чушь, конечно, полная… Но он может на полном серьезе так думать. О неадекватности я упоминала уже, нет? Так что твой меч стал бы прекрасным дополнением его коллекции.
– Ма?
– Да, малыш?
– Ты забыла назвать имя…
– О, разве?– Ирен хмыкнула. – И в самом деле… Ты о нем слышал, я не сомневаюсь. В мире, который отчего-то принято называть «цивилизованный», этого человека знают все. Его зовут Камиль Оди.
– Оди? Это… тот самый французский миллиардер?
– Мульти, Майк. Мультимиллиардер. Да, именно он… Ну как? Я тебе помогла?
– Более чем! Мам!.. Прости, что не могу сказать всего... – Он засмеялся, всей душой надеясь таким образом рассеять мамины подозрения. – Поверь, это не больше, чем битва двух всезнаек… Ну, не сопи ты там так подозрительно! Поверь, это действительно так!
– Хорошо. Но знай! Если ты обманешь свою пожилую мать в день рождения ее любимого деда, то последний будет являться к тебе в виде мерзкого, злобного приведения всю твою оставшуюся жизнь! Вот так! – припечатала Ирен. – Позвать Шерлока? Если он узнает, что ты звонил, а я не дала ему трубку…
– Зови, конечно! У меня есть еще несколько минут, – ответил Майкл.
Так, теперь придется быть еще осторожнее. Разговаривая с человеком, который был более чем достоин своего имени, надо следить за каждым своим словом.
– Майк? – раздался юношеский басок младшего брата.
– Шерлок! Привет, братишка! Скучал по мне? – хохотнул Майкл.
– Ты же знаешь, что мне не доступны такие сложные эмоции, – по обычаю язвительно ответил брат. – Скажем так, твое отсутствие вызывает дискомфорт.
– Угу, у нормальных людей это и называется «скучать»… Мама сказала, что ты решил разделаться с Эксетером за один год. Это верно?
– Именно так, – подтвердил Шерлок. – Не считаю нужным тратить на это больше времени. Отсюда вопрос. Сможешь приехать в июне на вручение диплома? Мне, в общем-то, все равно, но просто мама очень хотела бы…
«Если меня не пристрелят, не приговорят к тридцати годам, не пошлют к черту на кулички, то…»
– Я очень постараюсь, братишка… Даю честное слово Холмсов!
– Как бы нынче выразилась наша мама, это круто. – Было понятно, что младший брат улыбается.
– Ну, ладно, братишка, мне пора бежать. Будь добр, поцелуй за меня маму, соверши над собой усилие. И… да, прекрати называть ее старой, Ваша Светлость! Это же чистой воды свинство!..
…Положив трубку, Майкл еще долго сидел за кухонным столом, положив руки по обе стороны от телефона и глядя ничего не выражающими глазами в стену напротив.
* * *
Грегор
11 февраля 1995 года, суббота
В чужих квартирах даже тени на стенах кажутся чужими. Машины, изредка проезжающие по Круа Нивер, фарами освещали комнату на короткие пять секунд, а затем все снова погружалось в темноту. Пристроив под голову высокую подушку и стараясь не шевелиться, чтобы не разбудить Эрика, обнимавшего его одной рукой, Грегор задумчиво смотрел в потолок и размышлял о том, что он, наверное, эмоционально неполноценен.
Иначе как можно объяснить, что вместо того, чтобы думать о приятном, (он покосился на спящего рядом мужчину), он обдумывает психологический портрет маньяка-убийцы. Ну, разве это нормально?
Глубоко вздохнув, Грегор оставил попытки разобраться в своей загадочной душе. Вместо этого он осторожно сел на постели, подложив под спину подушку, аккуратно поправил одеяло на Эрике и вернулся к мыслям об Инквизиторе.
Все считали этого убийцу гомофобом, человеком, ненавидящим гомосексуалистов до такой степени, что целью его жизни стало не просто их унижение, но уничтожение, физическое устранение. Все так, все правильно… Но отчего Грегору этот вывод казался слишком простым и слишком… поспешным? Гомофобия – это своего рода страсть. Преступления же, совершенные Инквизитором, были практически безупречны, и это говорило о том, что задуманы и исполнены они были вовсе не под влиянием импульса. Уж слишком идеально все было спланировано.
Жертвы выбирались, очевидно, заранее. Ни у одного убитого не было семьи, все жили в одиночку, так что хватиться их в тот же вечер, когда они пропадали, было просто некому.
Все жертвы были крепкими молодыми людьми, и если убийца был настолько в себе уверен, выбирая их, то может, он и сам был в неплохой форме? К примеру, Арно Борегар, который был ростом около 185 см, каждый день посещал тренажерный зал и, судя по описанию трупа, имел отлично развитую мускулатуру. Сен-Сир и Кревье тоже не были хилыми, и ростом были выше среднего. Но, тем не менее, ни у одной жертвы не обнаружены следы оказанного сопротивления. Они просто не успели постоять за себя. А ведь он их ничем не усыплял, и наркотиков в крови убитых не обнаружено. Троих здоровых мужиков в отличной физической форме оглушили ударом по голове. Представить кого-то тощего и невысокого в роли убийцы было просто невозможно.
Что получается? Он хорошо развит физически и… весьма располагает к себе? Сен-Сир, как говорили его сослуживцы, был по натуре очень подозрительным. Он много и толково писал на криминальные темы, был знаком со многими офицерами полиции. Но хотя он часто занимался журналистскими расследованиями, назвать его рисковым человеком было нельзя. Чтобы такой вдруг пошел за кем-то, внушившим ему подозрение? Вот уж вряд ли!
То, что жертвы были жестоко избиты перед смертью, конечно можно было объяснить. Грегор просто пока не знал, как. Слишком мало информации. Что-то мучило этого человека, что-то заставляло выплескивать ярость на своих жертв, к тому моменту абсолютно беспомощных. А ведь до этого момента он должен был вести себя хладнокровно. Он был спокоен, когда завлекал их за собой, когда привозил в заранее приготовленное место. То, что его никто не видел заносящим тело или выносящим труп, могло означать, что место было достаточно уединенное. И вряд ли каждый раз он выбирал новое – уж слишком рискованно. Значит, у Инквизитора в Париже было постоянное убежище – скорее всего, отдельно стоящий благоустроенный дом, с просторной ванной – такой, чтобы в нее можно было поместить тело взрослого мужчины. И не важно, снимает он этот дом, или владеет им, убийца не был стеснен в средствах.
Удар. Точный, сильный, хладнокровно рассчитанный. Он отлично себя контролирует, этот Инквизитор. Он не кромсает жертвы тесаком, не рубит топором, не лупит молотком. Убийцей не руководила слепая ярость, заставлявшая наносить удар за ударом, пока жертва подает признаки жизни. Удар был единственный и он же смертельный. Нанесенный словно из милосердия. Если в такой ситуации вообще можно говорить о милосердии.
А так называемый саван… Ткань, в которую были завернуты трупы – выбеленный лен, была не из дешевых. И куски полотнища были огромными, тела были обернуты в пару слоев. Из этого следовало, во-первых, что предположение о том, что убийца – человек обеспеченный, имело под собой некие основания. А во-вторых, это означало, что он действительно тщательно планировал преступления. Как показала экспертиза, край лоскута, в который был завернут Сен-Сир, убитый год назад, линией отреза совпадал с куском ткани, в который убийца упаковал Борегара. А «саван» Кревье в свою очередь совпадал краем с предыдущим. То есть убийца целый год с небольшим где-то держал в запасе рулон дорогой ткани.
И саваны эти не давали Грегору покоя. Они никак не вязались с запиской на латыни и вообще выпадали из теории «религиозного фанатизма» и помешательства на делах Святой Инквизиции. Оборачивать тела в саван если и было частью христианской культуры, то только в ранне-христианскую эпоху. А в средние века усопших было принято либо хоронить вовсе без одежды в целях экономии, либо в белой долгополой рубахе – вот что тогда представлял собой саван. А пеленать в ткань? Так поступают в основном иудеи и мусульмане. Инквизитор-иудей? Или мусульманин? Ерунда. С чего бы он писал на латыни?
И вообще убийца обращался с жертвами после их смерти гораздо лучше, чем при жизни. Живых он жестоко избивал в течение нескольких часов. Но ведь над трупами он не глумился, не расчленял их, не оставлял гнить в неизвестном месте. Напротив, купал их, заворачивал в дорогую ткань и относил в такое место, где их непременно обнаружат в самом скором времени. Он о них… заботился?
Нет, все-таки сумасшедший. И если он, Грегор Вукович еще минуту будет думать, о том, что происходит в голове у этого ненормального, то сам двинется рассудком.
За окном стало немного светлее – начинался бледный и чахлый февральский рассвет. Богатый на впечатления вчерашний вечер и не менее бурная ночь оставили в его душе такую неразбериху, что сейчас он с трудом мог заставить себя вспомнить, что происходило после того, как он, взяв из рук Эрика шлем, сел на его мотоцикл. Понятно пока было только одно – он ни о чем не жалеет.
И еще. Малыш Мишель все-таки был прав. Эрик действительно хороший.
* * *
Часы на тумбочке показывали без четверти семь. Сделав над собой усилие и вспомнив, какой сегодня день недели, и какие на этот день имеются планы, Грегор осторожно выбрался из постели. Он уже выходил из комнаты, когда Эрик глухо произнес в подушку:
– Ванная там… направо по коридору… Чистые полотенца на полке за дверью…
Улыбаясь с закрытыми глазами, Янг потянул на себя все одеяло целиком и, свернувшись поуютнее, снова заснул.
Приняв душ, Грегор вышел из ванной и, стараясь не шуметь, направился на кухню, часть которой была отведена под кабинет – в углу разместился стол с компьютером и большим монитором.
Сама кухня, довольно уютная, со вкусом обставленная, как и вся квартира, вовсе не походила на жилище одинокого мужчины. Кругом царил порядок, на окнах – стильные занавеси, на полках – симпатичная яркая посуда. Судя по отличной коллекции ножей и прочей кухонной утвари, хозяин знал толк в кулинарии, любил и умел готовить. У самого Грегора на кухне имелся только необходимый набор посуды и, кажется, один нож. Да, и занавесей у него на окнах, к слову, тоже не было.
Проходя мимо компьютерного стола, Грегор ненароком задел его, и экран монитора вдруг ожил. Наверное, Эрик, как и многие, всегда держал свой компьютер включенным. Вукович, вытирая голову большим пушистым полотенцем, уже собирался вернуться в ванную комнату, чтобы повесить его сушиться, как вдруг взгляд выхватил на рабочем столе компьютера название папки.
LsAtrs_cctv_cuts_dr_roux
На несколько секунд Грегор перестал дышать, до того внезапной была находка. Вырезанные фрагменты с камер наблюдения в клубе?4 Вот так просто – на рабочем столе в отдельной папке? Найти их так быстро было сродни выигрышу в лотерею с первого же купленного билета. Пока Грегор рассуждал об этичности того, что он задумал, руки сами приступили к делу. На полке над компьютерным столом стояла большая пластиковая упаковка с чистыми дискетами, судя по надписи, большого объема. Взяв оттуда одну дискету, он как можно тише вставил ее в дисковод. Пока шло копирование, Грегор открыл исходную папку и просмотрел содержимое. Здесь хранились три архивных файла, имена которых выглядели как даты. Последний файл назывался «03_02_95». Пятница, вечером которой пропал Кревье! Предыдущий датировался концом декабря, третий был за октябрь… Эбер упоминал, что те самые «технические неполадки» происходили и раньше. Неужели в этих архивах все изъятые фрагменты?
Скопировав информацию, Грегор закрыл исходную папку и отправил монитор в спящий режим. Дискета перекочевала в его куртку, висящую в коридоре.
Руки заметно подрагивали.
Вернувшись на кухню, он присел на край маленького дивана и задумчиво уставился в окно. Появилось противное ощущение только что сделанной подлости. Может именно поэтому и не советуют смешивать личную жизнь и работу?
– А ты ранняя пташка, однако! – в кухню, позевывая, вошел Эрик. Лохматый и заспанный, одетый в одни пижамные брюки в серую клетку, он сонно жмурился и выглядел намного моложе себя «вечернего».
– Просто много дел на сегодня… – ответил на это Грегор, не в силах отвести взгляд от своего…
«Кого?» – спросил он сам себя. Нового знакомого? Друга? Любовника?
Не все сразу. Будем думать – друга.
Эрик, услышав про дела, понимающе кивнул и, снова зевнув, прошел к холодильнику, по дороге щелкнув чайником и включая плиту:
– Тогда сейчас сварганим тебе завтрак… Или ты сильно торопишься? – он уже вытаскивал упаковку яиц и пакет молока.
– Я… н-н-нет... Нет, не тороплюсь… – слова просто застряли в горле. Грегор, не отрываясь, смотрел на Эрика, который отвернулся к столу и разбивал яйца для омлета.
Широкая мускулистая спина была вся покрыта длинными шрамами. Так выглядят картины, порезанные сумасшедшим. Шрамы пересекались, шли вдоль и поперек спины. Как он не заметил их вчера, Грегор пока не понимал, но сейчас он не удержался и, приблизившись к другу, очень осторожно прикоснулся к ним кончиками пальцев:
– Эрик, что это? От чего…?
Эрик замер, перестав взбивать молоко с яйцами в большой миске. Обернувшись через плечо, он грустно усмехнулся. А затем, вернувшись к прерванному занятию, спокойно пояснил:
– Это папаша мой, упокой, господи, его душу. Прикладная педагогика, я бы сказал.
– Но… за что?
– За то, что нормальные мужики, по его мнению, должны домой водить девчонок, а не симпатичных хорватских парней… – Эрик шутливо толкнул его плечом и, пройдя к плите, поставил на нее большую сковороду. – Ну, конечно, когда он меня… э-э-э… таким образом воспитывал, я не то, что домой еще никого не водил, я даже не целовался ни разу.
Он хохотнул и вылил готовую смесь в горячую сковороду.
– На перспективу работал родитель. Начал сразу, как только открыл во мне склонность к сему «смертному греху».
Успевая ловко переворачивать омлет и одновременно делать тосты, Эрик, рассказывая, то и дело оборачивался к Грегору, который стоял рядом и слушал, боясь шевельнуться.
– Он у меня был церковным старостой и самым прилежным прихожанином в нашей деревне, и все педагогические приемы подкреплял цитатами из Писания… Рассчитывал, что через страдания физические я духовно очищусь. Как его любимые святые… Ибо грязен я был и МЕРЗОК!
С яростью выкрикнув последнее слово, Эрик вдруг вонзил нож в разделочную доску, на которой резал сыр. Нож глубоко вошел в дерево и застрял. Оба мужчины какое-то время молчали, не глядя друг на друга.
– Н-да… – успокоившись, вздохнул Эрик, выдернул нож из доски и, кинув взгляд на Грегора, улыбнулся ему. – Ладно, малыш, не смотри на меня так. Это вовсе не «страшная семейная тайна», которую я никому и никогда. Все спрашивают. Когда-то сочинял про раны, которые, мол, в армии заработал. А потом врать надоело. Знаешь, каждого третьего гея родители пытаются так вот перевоспитать. Вот и мой тоже. Но ни хрена у него не вышло! Хотя я честно старался ему помочь, дурачок… Тогда ведь искренне считали, что это – такая пакостная болезнь, причем добровольная. Ну, то есть тот, кто ее подцепил, хотел этого. Сделал вот такой выбор – всю жизнь получать плевки вслед. И я-то (послушный же был сын) тоже так думал. И тогда отец… Тебе кофе с молоком или без?
Не сразу сообразив, о чем его спрашивают, Грегор помотал головой, по-прежнему молча.
– Ага… Ты садись, давай, за стол и перестань на меня смотреть как на тяжелораненого. Все уже быльем поросло. – Эрик тепло улыбнулся и поставил перед Вуковичем тарелку с пышным омлетом, посыпанным зеленью, и чашку с кофе.
– Ну вот, когда у него ничего не получилось, отец меня отправил в лечебницу для душевнобольных. Такая была специализированная дурка для извращенцев в Шеффилде. И вот там-то я понял, что папаша мой был сущий агнец. По сравнению с докторами, что принялись за меня там…
Эрик налил себе кофе в большую глиняную кружку с Эйфелевой башней на боку, сел напротив и сложил вытянутые ноги на табуретку.
– Ты ешь, ешь, давай! А то остынет все к чертям… На чем я?.. А! Доктора. Так вот эти ребята Писания мне не зачитывали. Но методика у них была весьма впечатляющая. Через два месяца, в один чудный день, когда я очнулся после очередного сеанса электрошока у себя в палате с мягкими стенками, весь в собственном говне и блевотине, я подумал, что чище я, однако, не становлюсь… И вообще, как-то резко перестал я ощущать себя больным. То есть эффект от лечения был, но не тот, на который они рассчитывали. Я прекратил считать себя грязным извращенцем, но не перестал быть педиком. Вот такой парадокс. Лечение было добровольным, поэтому… Ну, что ты так смотришь? Эти экзекуции проводили с моего же собственного согласия. Говорю же, дурак был. Но тут я подписал отказ и свалил…
– А… отец? – осторожно спросил Грегор задумавшегося Эрика.
– А я его больше не видел. Заскочил домой, пока он был в отъезде, взял кое-какие вещи и документы. Деньги даже не стал у него брать, только свои куцые накопления. И уехал… Мне тогда еще восемнадцати не было. Так он даже в розыск не подавал, сволочь. С глаз долой…
Хрустя тостом и отпивая кофе, Эрик продолжал:
– Послонялся годик по стране, потом в армию записался… Всегда об армии мечтал, с самого детства. Десять лет с лишним отслужил. Если бы не десант… Я не знаю, что бы со мной стало. В проститутки, конечно, не подался бы, больно гордый. Но вот с моста сигануть или с крыши – это запросто!
Он улыбнулся, отпил из кружки, и задумчиво глядя в сторону, продолжил:
– Потом путешествовал несколько лет, пока… брат клуб не открыл. Тогда остепенился. Видишь, дом себе завел. – Эрик со смехом показал вокруг кружкой. – Гнездо!..
Пока Эрик мыл посуду, Грегор смотрел на белые полоски шрамов на загорелой коже и думал – интересно, а что бы сделал его отец, если бы узнал? Тоже бы порол до потери сознания? Или на всю оставшуюся жизнь перестал бы с ним общаться, так и не сумев понять, как такое возможно, чтобы его собственный сын?..
– Слушай, Грег, а ты у нас в «Правом» был? – вытирая руки, спросил вдруг Янг.
– Не успел еще. Вот думал, может на днях будет время…
– А сегодня? В семь, ужин?
– Э-э-э… отлично. Сегодня в семь.
– Вот и славно! Поужинаем, а потом придумаем, чем заняться… – подмигнул, улыбаясь, Эрик и повесил кухонное полотенце на шею. – Придешь, скажи, чтобы проводили за мой столик.
Грегор, глядя в ярко-голубые глаза друга, вдруг подумал, что если бы в свое время его попытались так вылечить, он бы не выдержал. С крыши или с моста. Или возненавидел бы весь мир.
* * *
По дороге домой Грегор успел заскочить на рынок, чтобы закупить продуктов на неделю, и зайти в прачечную за постиранными вещами. С трудом открыв дверь подъезда, он не сумел ее удержать и она, поддав ему в спину, загрохотала на весь холл.
Значит, незаметно проскочить не удастся.
– …Она хоть покормила тебя завтраком, скажи на милость? – раздалось глубокое контральто консьержки. Надув губы, она стояла в дверях своего крохотного офиса, прислонившись к косяку. Даже сигарета в ее изящно отставленной руке, дымила как-то обиженно.
– Сейчас, дорогой, они все такие – ни накормить мужика не могут, ни ублажить толком! Всё о себе заботятся…
– Сильвия! – едва удерживая в руках многочисленные пакеты, свертки и вешалки с одеждой, Грегор подошел к мадам Пти и сделал умоляющие глаза. – Я клянусь тебе всеми святыми покровителями консьержек во главе со Святым Петром, что ты – единственная женщина, царящая в моем сердце!
– Да ну, прямо уж единственная… – вдруг совсем по-девичьи смутилась мадам Пти, и глаза ее засветились от счастья.
– Честное слово! – успел заверить ее Вукович перед тем, как закрылись двери лифта.
Дома его первым желанием было побросать к чертям все свертки и кулечки, бежать к старенькому компьютеру, открыть дискету и распаковать архивы. Но, словно наказывая себя за то, что он в прямом смысле украл эти файлы у Эрика, Грегор заставил себя заняться хозяйственными делами.
Через пару часов в квартире было убрано, накопившаяся посуда перемыта, а вещи из прачечной разложены по своим местам. Закрывая шкаф, Грегор вдруг вспомнил о предстоящем ужине. Если исходить из описаний, «Правый» больше походил на шикарный ресторан, чем на ночной клуб. Не идти же туда в джинсах и футболке! Задумчиво рассматривая свой немногочисленный гардероб, он решил, что джинсы он, пожалуй, все равно наденет, но черные, а не голубые. А к ним, однако, подойдет вот эта черная водолазка и серый замшевый пиджак, который ему подарила сестра.
Катарина любила одевать брата, который, как она считала, сам ни за что не сподобится купить себе что-то пристойное. Из кармана пиджака торчала программка, вытащив которую, Грегор улыбнулся – на темно-вишневом фоне золотыми буквами шла надпись «А. Дворжак. Концерт для виолончели с оркестром си-минор. … Исполнитель – Катарина Вукович». Он вспомнил тот вечер, и то, как они с Еленкой, сидя в ложе для гостей, отхлопали себе все ладоши. Елка так яростно аплодировала Кати, что потеряла колечко, которое сделал для нее ее любимый Назор… Вспомнив, как племянница не могла определиться, оплакивать ли ей потерю, или продолжать радоваться оглушительному успеху тети, Грегор засмеялся в голос и повесил пиджак на кресло.
Будем надеяться, он будет сегодня неотразим в этом чудном наряде…
Когда старый, грозно рычащий вентилятором компьютер наконец распаковал файлы, Грегор запустил просмотр видеофрагмента, снятого вечером пятницы. То, что он увидел в коротком семиминутном ролике, было… странным. То же самое было и с остальными двумя записями. И странность заключалась не в том, что там происходило что-то необычное. Как раз наоборот, он не увидел ровным счетом ничего, из-за чего можно было вырезать эти фрагменты…
И кстати, Ришара Кревье, выходящего из клуба с предполагаемым убийцей, на пятничной записи не было. На ней присутствовал только один человек – Эрик Янг.
* * *
Да, прав был Эбер. «Правый» оказался довольно уютным местечком. И хотя Грегор отлично провел время в левой половине клуба, здесь ему нравилось больше. Интерьер, оформленный в сдержанных пастельных тонах, добротная мебель из светлого дерева, широкие диваны песочного цвета – от всего этого веяло спокойствием, тут хотелось сидеть в хорошей компании, вести неспешные беседы, наслаждаясь вкусным ужином и бокалом вина. В зале работали официанты – неизменные белые футболки, плотно повязанные длинные темные фартуки, черные брюки. За стойкой бара, расположенного справа от входа в большой зал и оформленного в легко узнаваемом английском стиле, стоял высокий, худой бармен, сосредоточенно протирающий стаканы.
Звучала ненавязчивая музыка, резные деревянные перегородки делили зал на небольшие кабинки, которые почти все были заняты. Из некоторых раздавался смех и громкие возгласы, в других велись чинные беседы. В одной компании Грегор с удивлением заметил двух женщин. Они были в строгих костюмах, из чего он заключил, что, скорее всего, там проходил деловой ужин.
Невысокого роста официант, вежливо улыбнувшись, провел Грегора к самому удобному столику, и тут же подал меню, упомянув, что мистер Янг сейчас подойдет.
Не успел Вукович допить свой аперитив, как в зале показался Эрик. Приветственно кивая на ходу знакомым, он, улыбаясь, шел по залу, как и вчера сопровождаемый этими удивительными взглядами персонала. На нем был белый свитер грубой вязки и голубые джинсы, и весь он казался каким-то светлым и легким. Вот только взгляд у главы службы безопасности был немного усталым.
Ужин прошел на удивление оживленно, хотя Грегор по началу немного волновался, не зная, как себя вести с этим странным человеком, так внезапно вошедшим в его жизнь. Но Эрик, словно почувствовав его скованность, весь вечер развлекал его шутками и забавными историями из своей богатой приключениями жизни. Кухня в «Правом» действительно была отличной. В начале трапезы к их столику вышел сам шеф-повар, чтобы порекомендовать мсье Янгу и его другу свое фирменное блюдо. Вино было отменным, мясо – сочным и нежным, десерты – воздушными как облака…
Когда они допивали кофе, к столику подошел официант и, протянув Эрику трубку радиотелефона, еле слышно произнес:
– Мсье Оди, шеф.
– Спасибо, – кивнул Янг, поднося трубку к уху. – Камиль, добрый вечер!.. Нет, это Эрик. … Да, конечно могу. Где ты пропадал, мой друг? Две недели ни слуху, ни духу… Ага, ясно. … Что-то случилось? … Завтра вечером? А по какому случаю праздник? … Господи, Камиль, очередная любовь всей жизни? Какая по счету, не напомнишь? И сколько ей исполняется? Надеюсь, как минимум, двадцать один?
Откинувшись на спинку дивана, Эрик захохотал и подмигнул Грегору.
– Конечно буду! Как я могу такое пропустить? И где состоится сей апофеоз роскоши на сей раз? Понял. Завтра, в восемь, «Серебряная Башня»…
Протянув трубку терпеливо ожидавшему официанту, Эрик пояснил:
– Друг завтра устраивает ужин в честь именин своей очередной пассии. Я бы с удовольствием взял тебя с собой, но у Камиля небольшой пунктик по подбору гостей. Он не очень любит незнакомцев за своим столиком, а оставить тебя там одного было бы свинством.
– Все нормально! – улыбнувшись, кивнул Грегор, – Два роскошных ужина подряд моя дикая провинциальная натура не выдержит. К тому же у меня накопились кое-какие дела.
– Деловой ты парень, я погляжу… Так, а закажу-ка я такси! За руль мне, похоже, сегодня лучше не садиться. – Эрик, поднимаясь, внимательно посмотрел на Вуковича. – Тебя подвезти до дома или… как?
Прислушавшись к себе, Грегор ответил, не отводя взгляда:
– Или как.
Янг, довольно улыбаясь, отправился на кухню поблагодарить шеф-повара и заказать такси. А Вукович тем временем решил вымыть руки после десерта и заодно проверить, нашпигован ли туалет в «Правом» камерами слежения также как в «Левом».
Открыв воду и намыливая руки, Грегор бросил незаметный взгляд наверх. Так и есть. На потолке в самом углу виднелось крохотное, не больше двух сантиметров, устройство. Камер в этом клубе, наверное, не было только в самих кабинках туалета, подумал Вукович. Странно. Странно. Очень странно.
А ведь Инквизитор где-то здесь рядом, осенило вдруг Грегора.
Он может сидеть сейчас в зале, листая меню. Или потягивать пиво у барной стойки, вполголоса беседуя с долговязым барменом. Он обычный. Он как все.
Как же он с ними знакомился, как выбирал этих высоких стройных брюнетов в отличной физической форме?..
– Что, тоже не знаешь? – кивнул он своему отражению. – Ну, вот и я пока не могу понять…
Вздохнув, Грегор направился к двери. Не хотелось заставлять Эрика ждать.
…В огромном, практически на всю стену зеркале с красивой подсветкой было видно, как высокий, стройный, в отличной физической форме брюнет в сером замшевом пиджаке вышел из помещения, аккуратно притворив за собой дверь.
* * *
Майкл
12 февраля 1995 года, воскресенье
– Мисс Керр, дорогая, почему же вы не доверились мне? Вы опасались, что я начну подозревать вашего дедушку, мистера Дугласа? Ведь это же глупо! Что же я, по-вашему, настолько склонен к поспешным выводам?
Смит, закинув ногу на ногу, что у него, видимо, обозначало высшую степень расслабленности, сидел в кресле, лукаво посматривая на Кейтлин. Она, еще румяная после прогулки, с растрепанной прической и почти без косметики, сегодня гораздо больше напоминала Майклу ту четырнадцатилетнюю девчонку, какой он запомнил внучку старого ювелира.
– Если вы напрашиваетесь на комплимент, дорогой мистер Смит, то вы его не дождетесь! – немного сварливо ответила Кейтлин. – Вы и так пришли к поспешному выводу. С какого перепуга вы сразу решили, что я могу согласиться сотрудничать с… как вы их там называете?.. потенциальным противником? А может, я банально влюбилась? Вы бы еще меня в лечебницу упекли! Вдруг у меня клиническая депрессия и суицидальные наклонности?
Смит добродушно рассмеялся. Он смотрел на Кейтлин совсем не как на гения математики, которым эта упрямая шотландская девчонка, несомненно, являлась, а как на строптивое дитя, обиженное на родителя за чрезмерную опеку.
– Кейтлин, вы – самое мое большое сокровище, вы это понимаете? Человек, обнаруживший царапину на бесценном бриллианте, тут же запаникует и бросится к ювелиру, чтобы ее устранить…
– Вот как значит! – фыркнула Кей. – Я для вас – бриллиант… то есть камень, другими словами!
– Бесценный, мисс Керр, бесценный!
Майкл, краем уха слушавший их перепалку, сидел на белом пушистом ковре, устилавшем гостиную номера мисс Керр, углубившись в бумаги. Кейтлин жила в «Бристоле», и когда пейджер Холмса сообщил, что мистер Смит готов вручить добытую информацию, они вернулись в гостиницу, на улицу Фобур Сент-Оноре и, созвонившись с мистером Смитом, стали дожидаться его в номере мисс Керр.
До этого Кей и Майкл гуляли по аллеям вдоль Елисейских полей. Утро выдалось солнечным и теплым, на Кей была смешная шапка с помпоном и полосатый шарф, мороженое было вкусным, воробьи – нахальными, идущие навстречу люди – милыми, и Майклу хотелось, чтобы эта прогулка тянулась вечно. Но аллея заканчивалась, впереди показалась площадь Согласия с блестящей на солнце Иглой Клеопатры, и в этот момент пейджер вернул его с небес на землю.
И вот уже около часа Майкл внимательно изучал планы реставрационных мастерских «Гаррард» и прочие прилагающиеся документы. За неимением большого стола он разложил их на полу вокруг себя.
– Итак, уважаемые присутствующие, – начал Майкл, заметив, что Кей уже открыла рот для следующей язвительной ремарки, – вы хотите узнать, как бы я украл наш музейный экспонат, если бы передо мной стояла такая задача?
Кей, выпрыгнув из кресла, устроилась на полу рядом с Майклом. Смит, склонив голову набок, внимательно ожидал начала рассказа.
– Значит, дело было так. – Майкл подвинул к себе одну из папок. – В среду восемнадцатого января, в 7.15 утра в системе видеонаблюдения мастерской «Гаррард» произошел короткий сбой. По периметру территории расположены камеры. Одна из них, вот эта, – показал на плане Майкл, и Кей заинтересованно заглянула в бумаги, – на полторы минуты перестала передавать сигнал. За это время я (если вы представите на месте похитителя вашего покорного слугу) перелез через забор и вошел вот в эту дверь. Сразу за ней находятся служебные помещения. Времени было предостаточно. За полторы минуты расстояние от забора и до здания можно даже ползком проползти…
– А ключи? Как ты дверь открыл? – Глаза у Кей горели любопытством, она включилась в игру.
– Ключи – ерунда. Я сумел устроить перебои в питании отдельной камеры, не повлияв на остальные и не вызвав подозрений. Открыть какую-то дверь для меня легче легкого… Дальше. Вот здесь, на первом этаже… видишь эту комнату?.. кладовая. Там я провел около часа… – Майкл задумчиво почесал стриженый затылок и дополнил, – …при этом ожидая сигнала о приближении спецавтомобиля. Я знал, что по инструкции отреставрированный меч должен вынести работник лаборатории. Вот она эта инструкция, кстати. И как только машина, которая должна была перевозить экспонат в хранилище, заехала на территорию, я вышел из кладовой. На мне – форма службы спецохраны, в кармане – соответствующее удостоверение.
Смит, чуть прищурившись, крепко сжимал серебряную кобру на трости и слушал, не перебивая.
– Я шел вот здесь… Поднялся по лестнице, прошел по этому коридору, ведущему к комнате, в которой работает мистер Дуглас. Дальше мы знаем – я предъявил ему документ, сказал, что инструкция изменилась, и груз понесу я. Взяв кофр с мечом, я пошел обратно. По дороге к главному входу, где ждал автомобиль, я снова свернул в кладовую, где быстро переоделся и... заменил настоящий меч на подделку. Через пять минут я вышел к автомобилю, одетый как работник реставрационной лаборатории, и вынес экспонат, как положено. Расписался даже или что там было необходимо… Автомобиль уехал в… так, где это?.. а! в 8.32. Я помахал ему вслед рукой и снова направился в кладовую. Эта комната не используется, там хранят всякие старые ксероксы и прочий офисный хлам.
– А как вы, мой дорогой, покинули территорию? – спросил Смит вполне серьезно. – Ведь на выходе все сотрудники должны отметиться у охраны на проходной.
– Да, я тоже не сразу понял, как я это сделал. Но… – Майкл хитро усмехнулся. – Смотрим журнал записи поста охраны на воротах служебного въезда. Записано, что в 10.30 на территорию въехал микроавтобус фирмы «Кристалл уотерс». Каждую неделю они привозят новые баллоны с питьевой водой и забирают пустые. Так вот в журнале стоит пометка «другой водитель, новый рабочий». Если фургон поставить прямо рядом со служебной дверью, недалеко от которой расположена моя кладовая и припарковать его особым образом, то с камеры, снимающей этот участок, двери здания будут не видны, фургон их просто загородит. Тем более с открытыми дверцами.
– То есть ты подменил… ну, то есть не ты конечно, а кто там тебя нанимал… подменили водителя и рабочего, они въехали на территорию, ты забрался в салон микроавтобуса, и они просто вывезли тебя оттуда, прикрытого какими-нибудь коробками?
– Совершенно верно, Кей. Меч я мог завернуть в плотную ткань, либо принести специальный кофр, похожий на тот, что был у мистера Дугласа. Выйти из кладовой, никого не встретив, было делом техники. Пять метров и я в салоне фургона.
Кей сосредоточенно хмурила лоб и рассматривала план мастерской.
– А вот интересно, меня теперь надо будет устранить? Ведь я видела планы секретного объекта… – сказала она вполголоса, хитро покосившись на Смита.
– Господи, дай мне терпения, – пробормотал тот и продолжил в полный голос, – Мисс Керр, вы и без того имеете доступ к такой информации, что это вас саму делает секретным объектом…
Встав с кресла, мистер Смит в задумчивости прошел к окну.
– Лейтенант… Неужели все так просто?
– Не считая того, что я, скорее всего, принадлежу к какой-то секретной службе, поскольку мне известен маршрут передвижения спецтранспорта, я владею качественно подделанными удостоверениями и вообще слишком много знаю? Да, все просто. Потому что только простые планы срабатывают. Чем сложнее схема, тем больше возможности, что вмешаются обстоятельства, и все полетит к чертям. Одним из слабых мест плана был, пожалуй, сам мистер Дуглас. Ведь он мог заупрямиться и не захотеть нарушать инструкцию. Но я, очевидно, был хорошо осведомлен, что мистер Дуглас человек мягкий и…. э-э-э… послушный. И если бы он вдруг запротестовал и решил сам понести меч к автомобилю, мне нужно было только сурово сдвинуть брови и рявкнуть «Не положено!». Да, план рискованный, несмотря на простоту. Но мои наниматели, похоже, имеют неограниченный доступ к информации и хорошо оснащены технически и материально, а я – весьма опытный в таких делах парнишка.
– И кто же ты? – тихо спросила Кей, обхватив коленки руками.
– А это мы, возможно, узнаем, если мистер Льюис привезет нам записи с камер наблюдения, не так ли, мистер Смит? – Майкл встал с ковра и потянулся всем телом.
– Пять минут, – пообещал Смит. – Скоро Льюис будет здесь.
– Господи, у вас у всех сотрудников датчики под кожу вшиты что ли? – тихо пробурчал Майкл, наливая себе воду из графина. – И вы чувствуете их приближение?
– Нет, дорогой Ватсон, все элементарнее, – улыбнулся, полуобернувшись, Смит. – Просто из окна я видел, как подъехал мой автомобиль. А это значит…
В номер постучали. Через минуту Льюис, чуть поуже в плечах, чем сама дверь, появился на пороге комнаты. В руках он нес чемоданчик с ноутбуком, который Льюис тут же включил, не говоря ни слова, а только приветственно кивнув всем присутствующим.
– Так… Нам нужна камера номер двенадцать… – щелкал мышью Майкл. – Вот эта папка. Теперь выбираем время. Во сколько приехал автомобиль? Вот, в 8.10. Смотрим…
Все собрались вокруг небольшого монитора и внимательно смотрели на запись. Бронированный автомобиль с эмблемой военной охраны стоял прямо напротив главного входа – широкой белой двустворчатой двери, с небольшими круглыми окошками в верхней половине. До 8.27 никаких изменений не происходило. В 8.28 дверь открылась, и на пороге показался мужчина в коротком белом халате и синих брюках. На кармане халата виднелся бейдж с фамилией и логотипом «Гаррард». Человек передал длинный узкий чемодан вышедшему из автомобиля офицеру. Пока тот под охраной двух солдат, вооруженных автоматами, убирал груз в салон, мужчина подошел к водительской двери и расписался в каком-то журнале. Солдаты закрыли задние дверцы, оставшись внутри салона вместе с грузом. Офицер сел на пассажирское место рядом с водителем, и автомобиль скрылся из кадра, очевидно поехав к воротам.
Ничего подозрительного в записи, казалось, не было. Все выглядело вполне безобидно. Только у Майкла взгляд внезапно сделался холодным и злым, а мистер Смит, напротив, довольно заулыбался.
Мужчина в белом халате, вынесший груз, был знаком им обоим. Светлые, словно выгоревшие на солнце волосы, скуластое лицо, невысокая коренастая фигура.
Агент криминальной разведки Энтони Хит.
-
-
29.11.2011 в 09:01-
-
29.11.2011 в 09:04-
-
29.11.2011 в 09:04-
-
29.11.2011 в 09:05-
-
29.11.2011 в 09:07-
-
29.11.2011 в 09:08-
-
29.11.2011 в 09:08-
-
29.11.2011 в 09:09-
-
29.11.2011 в 09:09-
-
29.11.2011 в 09:10-
-
29.11.2011 в 09:10