Неизбежность-3. Майкл. Глава 2. «Танго в Париже» (4)

[GingerLelia]

Название: "Неизбежность-3. Майкл". Часть 2. «Танго в Париже»
Фандом: Sherlock BBC
Автор: GingerLelia
Гаммы:  Kiev_Gerika и  Sellaginella. ДЕВОЧКИ!!!! Без вас ничего бы не было!!!
Персонажи: Майкл Холмс, Грегор Вукович
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: AU. Еще раз, и капсом, чтобы не было претензий по ходу чтения – АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ВСЕЛЕННАЯ. Автор рекомендует прочитать первые части (Вот тут, тут и тут). Обращаюсь особенно к тем, кто их не читал, – здесь все по-другому. В этом мире Шерлок – Его Светлость барон Холмс, его старший брат – Майкрофт, потеряв титул, сменил имя и стал просто Майклом Холмсом. И этот Холмс-старший не похож на канонического или на образ, созданный БиБиСи. Но в этой АU есть свой Грег. И они не могли не встретиться…
ДИСКЛЕЙМЕР: в основе всех фантазий автора – книги Конан Дойля и сериал Sherlock BBC. На героев сэра АКД и сериала Sherlock автор никоим образом не претендует.
Жанр: action, case fic

* * *

Майкл

13 февраля 1995 года, понедельник

– Робертсон, ну какого черта я вынужден парковаться за квартал отсюда, вы мне не подскажете? – с интонацией усталой оперной дивы спросил Дженнингс. При этом он поправлял запонку на манжете и даже не смотрел в сторону начальника службы безопасности.

Майкл, незаметно для шефа приблизившийся к нему со спины, с интересом наблюдал эту сцену. Робертсон в одном черном костюме, без куртки стоял на тротуаре перед входом в посольство, и порывистый ветер трепал его русые волосы. В руке Патрик держал рацию, а чуть в стороне стоял охранник в синем мундире, очевидно ожидая, когда можно будет продолжить прерванный обход.

– Вам что, трудно зарезервировать мне парковочное место недалеко от входа? – продолжал выговаривать Дженнингс, одергивая рукав своего шикарного пальто и снимая невидимые соринки. – Вы хотите, чтобы я каждый день шел пешком чуть ли не от самого Елисейского дворца?

Судя по стиснутым губам и желвакам на скулах, Робертсону действительно очень хотелось, чтобы Дженнингс шел. Шел и шел… И желательно подальше от посольства. Но как только Дженнингс обратил на него взгляд, Робертсон всем своим видом искусно изобразил, что он все осознал, все исправит и не позволит, чтобы подобное повторилось.

Дженнингс удовлетворенно кивнул и важно зашагал к дверям посольства, так и не заметив Майкла, все это время тихо стоявшего позади него. Зато его отлично видел Робертсон, который отчего-то не подал вида, что заметил Холмса. Когда Дженнингс вошел в здание, а охранник, придерживавший для него дверь, замер у входа, Майкл подошел к Робертсону и протянул руку, приветствуя. Тот ответил на рукопожатие и произнес, с шумом выдохнув через стиснутые зубы:

– С недавнего времени появилась у меня, мистер Кроуфорд, примета. Еще ни разу не подводила. Если с утра из всех важных шишек в этом здании первым встретить Дэмьена Дженнингса, день будет отвратительным. – Отвернувшись в сторону, он тихо выругался. – Хоть с начала его начинай, этот чертов день!

– Скажите, Патрик, – смеясь, спросил Майкл, – а каким боком мой шеф относится к посольству? Мне казалось, он совсем по другому ведомству проходит.

– Он уже два с половиной месяца выполняет обязанности второго военного атташе.

– Второго? Мне казалось, что тут и первому нечего делать… – удивился Майкл.

– Правильно казалось, – поежившись на ветру, кивнул Робертсон. – Я не знаю, отчего ему не сиделось в вашей конторе, но тут, по его словам, ему комфортнее.

Еще бы, подумал про себя Майкл. Чует кошка, чье мясо съела. Неспокойно ему там, иуде, в кабинете человека, которого он сам почти отправил на тот свет.

– Может быть, зайдем внутрь, а? – спросил Холмс, оглядывая совсем не зимний наряд Робертсона. – Простынете же!

– Господи, я бы с удовольствием заболел, вы не поверите! Дома бы посидел… – усмехнулся Патрик и поднял воротник пиджака. – Что-то ваш шеф в последнее время действует мне на нервы больше обычного. Ну, ничего, сейчас вот закончу обход и пойду горячим чаем отогреваться. Там где-то у нас камера барахлила с утра, надо глянуть… Питерс, идемте!

Уже прошагав несколько метров, он обернулся к Майклу, открывающему двери в посольство:

– Заходите в гости, если будет желание!

Майкл, улыбнувшись, кивнул и решил действительно заглянуть к Робертсону на обратном пути. Во-первых, после общения с шефом приятно будет поговорить с человеком, от которого не сводит скулы. А во-вторых, может, удастся услышать еще что-нибудь интересное о новом начальстве.

* * *

С утра пораньше в квартире Майкла раздался звонок, и Дженнингс слегка сварливым тоном поинтересовался, не соблаговолит ли мистер Кроуфорд подъехать в посольство к десяти часам, чтобы поделиться своими достижениями. Майкл, слегка удивившись, что шеф звонит ему сам, не предоставив это подчиненным, подтвердил, что приедет обязательно.

На Фобур Сент-Оноре он прибыл чуть раньше назначенного срока и, случайно увидев Дженнингса, вальяжно шагающего метрах в двадцати впереди, не спеша пристроился следом, обдумывая, зачем вдруг шефу приспичило увидеть его с утра пораньше. Ведь еще позавчера, в субботу, он велел докладывать ему только в том случае, если будет о чем сообщить. Видимо мистер Дженнингс был под стать нынешней парижской погоде – с утра у него в голове было одно, к полудню – другое¹.

Решив, что шеф получил достаточно форы, пока он болтал с Робертсоном, Майкл направился к кабинету начальства и снова умудрился войти ровно в тот момент, когда часы нежно прозвонили десять раз. Дженнингс бросил взгляд на смолкнувший золотой скелетон², затем на подчиненного, как и в прошлый визит выглядевшего безукоризненно, и поджал губы. Майкл про себя довольно отметил – шефа раздражала его пунктуальность, его манеры, его внешний вид. Еще не сказав ни слова, он умудрился расстроить начальство.

Сдается, в отличие от Робертсона, у него день обещал быть удачным.

Кивнув на кресло, Дженнингс пригласил его сесть, а сам тем временем углубился в бумаги.

– Ну, мистер Кроуфорд, чем порадуете? – буркнул он, надевая очки и вчитываясь в какой-то документ. – Как продвигается ваше общение с гениальной молодой особой?

– Продвигается, сэр. Но… – Майкл сделал паузу, прежде чем продолжить. – Было бы идеально, если бы я мог доложить о конечном результате, а не промежуточном. По крайней мере, я так привык работать.

– Как привыкли, так и отвыкнете, Кроуфорд, – с нескрываемым удовольствием в голосе ответил на это Дженнингс. – Давайте, рассказывайте, что там у нее на уме?

Майкл медленно вдохнул, также медленно выдохнул и, призвав на помощь все свои актерские способности, начал «отчет». В конце концов, врать он умел виртуозно. И если, говоря неправду Ирен, он чувствовал муки совести, то сейчас ничего подобного не испытывал, напротив получал даже некоторое удовольствие. Закончив свой рассказ уверениями, что проникнувшаяся к нему расположением мисс Керр вот-вот поделится сокровенными мыслями, Майкл, сделав скромное лицо, прибавил:

– Мне кажется, девушка…э-э-э… некоторым образом ко мне неравнодушна. Так что, возможно, придется воспользоваться вашими… рекомендациями, сэр.

– То-то же! – довольно хмыкнул Дженнингс и закончил почти отеческим увещеванием. – Ну, что же вы строили-то из себя… знатока женской психологии? Сами должны понимать, эта область для вас – темный лес.

Майкл ничего не ответил, только смиренно кивнул, опустив глаза, решив про себя, что когда закончится история с Мечом Государства, он, пожалуй, согласится сотрудничать с MI-5. Работать с Дэмьеном Дженнингсом он не будет. Не хотелось, чтобы его жизнь однажды зависела от этого человека.

Наконец, узнав, что Майкл торопится на встречу с объектом, шеф милостиво отпустил его, напутствовав на прощание:

– И помните о материнском инстинкте, молодой человек!

Когда Майкл, спустившись на первый этаж, вошел в небольшой кабинет, который занимал начальник службы безопасности, Робертсон сидел за столом с кружкой чая в руках и что-то внимательно рассматривал на мониторе своего компьютера. Увидев Майкла, Патрик радушно улыбнулся:

– Мистер Кроуфорд! Проходите! Рад, что вы воспользовались приглашением. Чаю?

– Если бы не предстоящие дела, я бы сказал «Виски!», – смеясь, Майкл уселся в кресло напротив стола. – Но, думаю, чашка крепкого чаю приведет меня в норму. Или я не англичанин?

– Как вы с ним работаете, не понимаю, – покачав головой, заметил Робертсон, наливая Майклу чай в большую кружку с надписью «Мой парень – самый крутой чувак на свете!».

Увидев, что Майкл прочитал надпись, Патрик, смутившись, пояснил:

– Жена считает, что я тут по меньшей мере полком командую, а не десятком ленивых охранников.

Майкл широко улыбнулся.

– Знаете, хотя мне сейчас намекнули, что я в женщинах разбираюсь, как свинья в апельсинах, все же предположу, что она вас просто любит, Патрик. Вы счастливчик и, надеюсь, это понимаете!

– А вы не женаты? – спросил Робертсон, протягивая кружку.

– Нет. Как сказал знаменитый американский комик, женщины для меня как слоны: мне нравится на них смотреть, но свой слон мне не нужен. Правда, причины для этого у нас с Уильямом Филдсом разные. Он, в отличие от меня, был гетеросексуалом и просто не любил, когда женщины шумят и мешают ему отдыхать после съемок.

Робертсон, чуть покраснев, понимающе кивнул.

– Теперь понятно, на что так изящно намекал ваш шеф в тот день, когда мы с вами встретились, – он покачал головой. – Однако он еще больший засранец, чем я считал.

– Да бог с ним! Мне плевать, что он там на сей счет думает, – отмахнулся Майкл и, с удовольствием отпивая горячий чай, стал с любопытством разглядывать фото на стене за спиной Робертсона.

На одном снимке он узнал хозяина кабинета – на Патрике была форма летчика SAS³, позади виднелся огромный вертолет, «Вестленд Си Кинг»⁴, насколько мог судить Холмс. На другом фото улыбающийся Робертсон обнимал симпатичную миниатюрную брюнетку, а на следующем Майкл увидел их в компании кудрявой девочки лет трех.

– Ваша дочь? – спросил он, кивнув на последний снимок.

– Да, – подтвердил тот с улыбкой. – Она сейчас в Монпелье. Лиза, моя жена, повезла ее к своим родственникам. Глория часто болеет, поэтому зиму они проводят на юге, климат там все-таки помягче, чем в Париже.

Вспомнив, что Ирен точно также возила в Ниццу маленького Шерлока, который до пяти лет постоянно простывал, Майкл вдруг понял, что отчаянно соскучился по маме с братом, по родному поместью и даже по бесстрастному как скала Стайлзу. Но поскольку подобные эмоции именно сегодня были абсолютно не к месту, он постарался переключить мысли в рабочее русло.

– Простите, Патрик, что возвращаю вас к неприятной теме, но вы не заметили, с мистером Дженнингсом ничего необычного не происходило в последние дни? Мне показалось, он немного… не в себе, – для убедительности присочинил Майкл.

– Необычного? – задумчиво протянул Робертсон. – Как будто нет… Новых людей, кроме вас, я в последнее время рядом с ним не видел. И ничего подозрительного не замечал. Разве что…

Он замолчал, и Майкл в нетерпении поторопил его:

– Разве что… что? Патрик, продолжайте!

– Да, ерунда, скорее всего! Просто вчера вечером, когда он уже уходил, ему передали открытку.

– Открытку?

– Ну да. Знаете, такие обычные открытки с видами? В сувенирных киосках продаются. Вот кто-то ему такую передал. С курьером, как мне сказал дежурный. Мы удивились немного – кто сейчас так открытки посылает, да еще с курьером? Если ты в городе, можно ведь воспользоваться телефоном… Дженнингс, как я уже упомянул, собирался уходить. Но когда эту открытку увидел, вдруг обрадовался, схватил ее и тут же вернулся в кабинет. Наверное, кому-то звонил.

– Почему вы так думаете?

– Ну, во-первых, когда я проходил мимо его кабинета, я слышал его голос, а кроме как по телефону, с кем еще он мог говорить? А во-вторых, на открытке ничего не было написано, кроме нескольких цифр. Выглядело, как номер телефона.

– Вы, случайно, не запомнили эти цифры?

Робертсон сокрушенно помотал головой, и уже безо всякой надежды Майкл спросил напоследок:

– Ну, а что на открытке было изображено, вы не заметили?

– Заметил, а как же. На ней была Эйфелева башня…

Выйдя из здания посольства, Майкл вдохнул прохладный воздух, в котором ощутимо пахло весной, поднял воротник пальто и, сунув руки в карманы, зашагал по Фобур Сент-Оноре в сторону «Бристоля».

Значит, номер телефона и Эйфелева башня… Честно признаться, он был уверен, что подобное случится со дня на день. Теперь, по крайней мере, было понятно, зачем шеф вызвал его так внезапно. И еще это объясняло, почему с того времени, как Майкл вышел из посольства, у него словно чесалась спина между лопатками.

Майклу нестерпимо захотелось обернуться и проверить свою догадку. Но он сдержался и, глядя перед собой, продолжил путь. Что ж, как говорится, кто предупрежден, тот вооружен. Надо постараться использовать этот козырь, пока он не потерял свою цену.

А еще Майклу было любопытно, смогут ли «эльфы» мистера Смита обнаружить, что у них появился конкурент.

На перекрестке с улицей Сосе он внезапно столкнулся со стремительно шагавшим мужчиной, появившимся из-за угла здания. Они так крепко врезались, что им пришлось схватить друг друга за руки, чтобы не упасть.

– Черт! – вырвалось у Майкла. – Прошу прощения, мсье… О! Мистер Янг? Доброе утро…

Он с удивлением оглядывал мужчину в черной кожаной куртке, который, судя по всему, все еще не мог прийти в себя от внезапного столкновения – вид у него был ошарашенный и немного потерянный.

Сосредоточив рассеянный взгляд на лице Холмса, Эрик наконец отреагировал:

– Э-э-э… Мистер Кроуфорд, какой сюрприз… – он потер правый висок и, улыбнувшись, добавил. – Начинаю думать, что Париж гораздо меньше, чем я предполагал. Буквально каждые полчаса встречаешь знакомое лицо…

– Эрик, с вами все в порядке? – заботливо спросил Майкл, придерживая внезапно пошатнувшегося Янга под руку. – Вы такой бледный…

– Ничего страшного. Просто… Не беспокойтесь!.. Это скоро пройдет. – Эрик на секунду прикрыл глаза и снова посмотрел на Майкла. Тому показалось, что взгляд у мистера Янга был полон тоски.

– Майкл, простите, но мне действительно нужно спешить, – извинился Янг. – Но, знаете что?… Приходите завтра к нам в клуб!

Из внутреннего кармана куртки он достал визитку и протянул ее Майклу.

– Завтра у нас будет работать отличный ди-джей, грандиозная вечеринка в честь Дня всех влюбленных…

Заметив свободное такси, он взмахнул рукой в его сторону и, уже садясь в машину, обернувшись к Майклу, закончил:

– Приходите обязательно! Вам у нас понравится!

«Клуб Les Autres» – прочитал Майкл на визитке. – «Мы не хотим тебя менять! Ты нам нравишься, какой есть!»

Ну, что ж. Если сегодня вечером все пройдет, как надо, то завтра можно будет себе позволить немного расслабиться.

«Проспект Делекур, 18». Давно он не был в ночных клубах…

Comments

[GingerLelia]

Продолжение 1

* * *

Удивительно, но мисс Мэй не лукавила, упомянув, что вечеринка будет проходить в узком кругу. Кроме Майкла и Кей, гостей было всего пятеро: молодой, но уже всемирно известный американский режиссер, с приветливой улыбкой представившийся Майклу просто как Квентин, его подруга Анита, похожая на всех девушек с глянцевых обложек разом, Жан Алези, пилот «Формулы-1», француз итальянского происхождения, весь вечер смотревший на мисс Мэй с нескрываемым обожанием, некий Кристоф Морель, дизайнер-декоратор, работающий в театре «Опера Бастилия», и Аурелия, высокая стройная брюнетка со жгучими черными глазами, чем-то напомнившая Майклу танцовщиц фламенко (позже оказалось, что она, как и мисс Мэй, работала дизайнером женской одежды в компании «Шанель»).

Когда Майкл и Кей вошли в большую, уютно и на удивление просто обставленную гостиную, гости сидели на мягких диванах у камина и наслаждались аперитивами. Мисс Мэй, взявшая с парочки обещание называть ее просто Ева, усадила их в огромные удобные кресла, предложила напитки и продолжила рассказ, очевидно прерванный их появлением.

Она делилась с друзьями историей о том, как мсье Оди, после того, как они познакомились несколько месяцев назад на скачках в Аскоте, начал шикарно за ней ухаживать. Беседуя с Камилем в день знакомства, Ева упомянула, что очень любит Венецию, и через несколько часов они ужинали вдвоем в ресторане с видом на Гранд Канал, причем в роскошном зале кроме них, официантов и небольшого оркестра не было ни души – мсье Оди снял весь зал целиком. Через пару дней девушка обмолвилась, что никогда не была в саванне, и в тот же вечер она любовалась закатом в Кении. Наконец, узнав о том, что с детства Ева мечтала работать в знаменитом модельном доме Шанель, мсье Оди предложил ей помощь в продвижении к мечте – буквально на следующий день она могла бы возглавить представительство компании в родном Лондоне. К его удивлению, Ева отказалась от предложения. Причина оказалась весьма неожиданной для мсье Оди. Дело в том, что мисс Мэй на момент их знакомства уже пару месяцев занимала пост… главы лондонского филиала Шанель.

И вообще, как им вполголоса объяснила Аурелия, все эти широкие жесты, способные удивить какую-нибудь другую девушку, не могли особо впечатлить мисс Еву, которая на самом деле была дочерью одного из самых богатых людей Британии – барона Сейнсбери. С самого детства Ева была весьма самостоятельной и решила, что если она и состоится в жизни, то сделает это сама, без помощи папиного имени и состояния. Она училась в обычной школе, сама поступила в колледж, а окончив его, взяла девичью фамилию матери, в прошлом обычной учительницы, и уехала в Париж, где уже через полгода работала в дизайнерской лаборатории Шанель.

Очевидно, что из всех присутствующих только Кей и Майкл не знали деталей личной жизни мисс Мэй, поскольку остальные, ничуть не удивившись финалу истории, встретили его дружным смехом. При этом сам Камиль, улыбаясь, спокойно сидел в кресле рядом камином, и вид у него был такой, будто он хотел сказать «Каюсь, так все и было! Ну, сглупил, с кем не бывает…».

И вообще, сегодня мсье Оди ничуть не напоминал всемогущего и сурового мультимиллиардера, каким его знал весь мир. В кресле напротив Майкл с удивлением видел обычного хозяина дома – довольного жизнью мужчину зрелого возраста, со снисходительным удовольствием поглядывавшего на молодую подругу. Даже одет он был просто – на нем были мягкие брюки цвета кофе с молоком и белая рубашка-поло с расстегнутым воротом.

С гостями, включая Кей и Майкла, которые легко влились в общую беседу, мсье Оди разговаривал безо всякого высокомерия и надменности, и через полчаса Майкл с изумлением понял, что просто получает удовольствие от общения, хотя о цели своего визита он не забывал ни на секунду. За ужином места за столом распределились таким образом, что Майкл оказался рядом с Камилем и пилотом «Формулы-1». Вскоре они втроем углубились в обсуждение сильных и слабых сторон команды, чей алый комбинезон Жан Алези носил уже четыре года и которой он оставался верен, несмотря на то, что в последнее время «Конюшня Феррари»⁵ уступала соперникам.

Все совсем не так. Все не так как кажется… – думал Майкл, задумчиво разглядывая сидящих за столом. Разумеется, он знал, как вредны поспешные суждения, но именно сегодняшний вечер продемонстрировал это совершенно отчетливо. Красотка Ева оказалась вовсе не очередной пустышкой-супермоделью, которую облагодетельствовал своим вниманием всемогущий Оди, а вполне самодостаточной молодой женщиной, неглупой, интересной и при этом без капли апломба и холодного великосветского лоска. Сам Оди, в последние несколько лет менявший подруг не реже раза в месяц и еще вчера казавшийся Майклу холодным и расчетливым одиночкой, сегодня вел себя почти как счастливый супруг, то и дело поглядывая на мисс Мэй, которая сидела за другим концом стола и о чем то оживленно беседовала с мистером Тарантино и мсье Морелем. И да, теперь превращение Евы в мадам Оди уже не казалось Майклу таким маловероятным…

Да что говорить о хозяевах! Сам Майкл и его спутница были вовсе не теми, за кого их принимали. Ведь, глядя на Кейтлин, мало кто мог подозревать, что эта сумасбродная и упрямая девица, умеющая и выглядеть светской дамой, и завернуть витиеватое шотландское ругательство, – самый настоящий гений математики. Кто мог подумать, что эта девчонка, с восхищением глядевшая сейчас на знаменитого режиссера, который напропалую ухаживал за четырьмя барышнями сразу, – секретное оружие Министерства обороны и объект неусыпного наблюдения Службы внутренней безопасности?

А Майкл? Существовал ли человек, который бы знал о нем все? Однозначно, нет. И сегодня, тринадцатого февраля 95-го года, в день, когда он собирался сделать то, что задумал и даже приступил к выполнению плана, на всем белом свете не было ни одной живой души, перед кем бы у него не было секретов.

Да, это продолжалось последние девятнадцать лет, с того самого июльского вечера за день до рождения Шерлока, и он, казалось, должен был привыкнуть хранить тайны, свои и чужие. Но сейчас непонятно откуда взялась странная мысль – с него хватит. Он устал. Ему смертельно надоело врать и носить маску...

Но вот ирония – для того, чтобы вырваться из этого персонального ада нужно в очередной раз солгать. Ну что ж, ему есть к чему стремиться. Если есть надежда, что в конце этого пути его ждет свобода, то сегодня он пойдет на все.

* * *

После ужина, когда гости, изрядно повеселевшие, шумно переговариваясь, вернулись в гостиную, за столом остались лишь Майкл и Камиль Оди. Глядя вслед удаляющейся Еве, Майкл, обратившись к хозяину дома, заметил:

– И как же так получилось, что вы ничего не знали о ней, мсье Оди? Мне казалось, ваша служба безопасности должна была собрать всю возможную информацию…

– Она и собрала, – добродушно усмехнулся Оди. – Через час после нашего знакомства. Только я велел мне ничего не рассказывать.

Камиль встал из-за стола и, сунув руки в карманы, задумчиво посмотрел на Холмса:

– Вы знаете, юноша, чего не хватает почти самому богатому человеку на этой планете?

– Неизвестности? – понимающе улыбнулся Майкл

– Да, именно ее родимой. Уже много лет в моей жизни нет того ингредиента, который заставляет кровь кипеть и искриться – интриги. На меня работает слишком много людей, в чьи обязанности входит держать меня в курсе событий, снабжать меня информацией. Я слишком много видел и знаю. Я, чего греха таить, обладаю слишком большой властью. Так что в последние годы мне все чаще и чаще бывает скучно. Люди предсказуемы и легко управляемы, финансовые процессы тоже… Я разучился удивляться. А Ева… Она меня удивила.

Оди замолчал на секунду, а затем, чуть понизив голос, закончил:

– Впрочем, как и вы, мсье Кроуфорд.

– Я? – улыбнулся Майкл. – Чем же я вас удивил? Своей авантюрной выходкой?

– Да. Вернее тем, что вы выбрали такой оригинальный способ привлечь мое внимание. Ведь именно это было вашей целью, не так ли?

В комнате повисла тишина. Мужчины, не отрываясь, смотрели друг на друга.

– У вас отменное чутье, мсье Оди, – заметил Майкл, спокойно откинувшись на спинку стула. – И, конечно, обо мне ваша охрана тоже собрала досье?

– А как же! – весело кивнул Камиль, хитро прищурившись.

– И?

– И я опять отказался читать! Мой шеф безопасности негодует, разумеется. Но я ему плачу такие деньги, что меня это мало волнует. В данный момент вы – моя интрига… И что же вам от меня нужно, Майкл?

Помедлив всего пару секунд, Холмс ответил:

– Я бы хотел взглянуть на вашу коллекцию утерянных сокровищ.

[GingerLelia]

Продолжение 2

Мсье Оди пристально смотрел на Майкла, не говоря ни слова. А он, чувствуя, как сердце глухо колотится в ребра, продолжал, стараясь, чтобы голос не выдал его волнение:

– Если быть точным, меня интересует в ней только один предмет. Это меч. Длина лезвия – около тридцати двух дюймов, длина рукояти – около девяти. Ножны, длиной тридцать три дюйма, обиты красным бархатом и инкрустированы гербами Вильгельма III и Марии II. На рукояти из позолоченного металла геральдические символы – лев, единорог и лилия. Меч, якобы изготовленный в тысяча шестьсот семьдесят восьмом году и до невозможности похожий на Меч Государства, принадлежащий английской короне.

– Как это «якобы»? – нахмурив брови, быстро переспросил Оди и тут же поморщился, поняв, что тем самым выдал себя с головой.

– Да, подловили вы меня, Майкл! – рассмеялся он. – Что ж, коллекция – одно из немногих моих слабых мест. Надеюсь, это некоторым образом оправдывает мою оплошность. Ладно, отпираться теперь, пожалуй, глуповато. Так что опустим ту стадию разговора, где я удивленно переспрашиваю «Какая еще коллекция? Какие сокровища?». Сейчас меня больше интересуют эти ваши «якобы» и «до невозможности похожий». Что вы хотели этим сказать? Меня уверяли, что…

– У меня есть веские основания считать, что вас обманули, мсье Оди, и что Меч Государства, находящийся у вас в коллекции, не что иное, как подделка.

С полминуты Камиль Оди, задумчиво покусывая нижнюю губу, рассматривал Майкла. А тот, покручивая высокий бокал за тонкую ножку, спокойно глядел на него снизу вверх со своего места за столом. Внутри же он готов был кричать от радости. Он угадал – меч у Оди! Только сейчас он понял, насколько зыбким был на самом деле его план, зависевший от весьма туманного предположения. То, что оно оказалось верным – настоящее чудо. Ему продолжало везти, с самого утра день состоял из одних удач…

– Подделка… – медленно повторил Оди. – Вы уверены?

– На сто процентов.

– И у вас есть доказательства?

– Одно. Но очень убедительное.

– И какое же?

– Настоящий Меч Государства. Оригинал меча находится у меня.

На скулах Оди заходили желваки. Из гостиной раздавался смех гостей, там, похоже, играли в шарады. Но Камиль, казалось, забыл о том, что в его доме сейчас находятся еще какие-то люди, кроме Майкла. Он, не отрываясь, смотрел на собеседника, что-то прикидывая.

– Что вы предлагаете?

– Обмен. Я вам – оригинал, вы мне – подделку.

– И сколько вы хотите?

– Мне не нужны деньги. У меня… несколько другие мотивы. Но есть одно условие.

– Какое же?

– Я должен на него взглянуть. На ваш меч.

– Ну, разумеется… – с иронией в голосе кивнул Оди.

– Могу вас уверить, меня не интересуют остальные… экспонаты вашей сокровищницы. – Майкл медленно поднялся из-за стола. – Мне нужно удостовериться, что меч действительно у вас. Если я его увижу, я тут же передам в ваше распоряжение настоящий. Можете мне вынести свой экземпляр, если не хотите вести меня в… закрома. Или отведите туда, завязав мне глаза, чтобы я не смог запомнить…

– Как показал ваш эффектный номер, – усмехнувшись, перебил его Камиль, – вы отлично ориентируетесь в пространстве даже с завязанными глазами! Так что толку в той повязке… Выносить что-то из хранилища я тоже не стану… Слушайте, может зря я отказался прочитать ваше досье, а?

Обойдя стол, Майкл остановился рядом с Оди и, глядя в ярко-синие глаза, не дрогнув, ответил:

– Если вы покажете мне меч, я сам вам расскажу на кого работаю и каковы мои мотивы. – Майкл мрачно усмехнулся. – Вполне может оказаться, что ваша служба безопасности в этом конкретном случае не владеет всей информацией.

* * *

Мсье Оди размышлял недолго. Через минуту они покинули столовую, прошли по длинному коридору и оказались перед серыми двустворчатыми дверями. Здесь Оди помедлил еще пару мгновений, окинув Майкла оценивающим взглядом, а затем нажал кнопку на неприметной панели слева от двери. Деревянные створки разъехались в стороны, и перед ними оказалась просторная кабина лифта. Когда они оказались внутри, Камиль закрыл дверь, причем сделал он это при помощи пульта, который вынул из кармана. Лифт бесшумно двинулся вниз. Спуск длился секунд десять, значит, опустились они не меньше, чем на тридцать футов. Выходит, особняк мсье Оди имел по крайней мере еще два этажа ниже уровня земли.

Майкл ожидал, что они покинут лифт, но к его удивлению Камиль открыл панель на стене кабины и нажал на какую-то кнопку. Неужели они спустятся еще ниже? За стенками что-то проскрежетало, лифт вздрогнул и… поехал в сторону. Майкл перевел изумленные глаза на Оди, а тот, явно наслаждаясь реакцией, спросил, сверкая взглядом:

– Ничего не напоминает? С детства мечтал о таком. Вычитал в одной книжке. Автор, между прочим, ваш соотечественник. Правда, он знаменит своими детективами, но, я думаю, вы должны были читать…

– …«Открытие Рафлза Хоу» сэра Артура Конан Дойла, – кивнув, закончил Майкл.

Это что, намек? Или просто комплимент его интеллигентности? Черт! Интересно, насколько глубоко копает служба безопасности мсье Оди? И мог ли он все-таки заглянуть в досье, собранное на Майкла? Ведь от этого будет зависеть успех предстоящего шоу.

– Двери откроются, и мы окажемся в джунглях? – спросил с улыбкой Холмс.

– Нет, – усмехнулся Оди. – В моих, как вы их назвали, закромах. К точному переложению книги я не стремился. Моя финансовая мощь не основана на открытии в области химии. Я просто какое-то время вкалывал как проклятый.

– Между прочим, предложение завязать глаза все еще в силе, – Майкл сунул руки в карманы, прикидывая про себя, сколько футов они преодолели и в какую сторону. По его подсчетам, они уже должны были оказаться под соседним зданием.

– Да бросьте вы, мистер Кроуфорд! Будем считать, что та сделка, которую мы с вами собираемся заключить, дает вам VIP-статус. Но на полную экскурсию не рассчитывайте! – усмехнулся Оди, все тем же пультом открывая двери остановившегося лифта.

Им навстречу из полумрака коридора тут же шагнули два охранника, вооруженных короткоствольными автоматами. Оба впились пристальными взглядами в Майкла, но Оди кивнул им, и парни отступили в стороны, пропуская хозяина и гостя ко входу в хранилище. Широкая стальная дверь выглядела внушительно и неприступно. Слева от нее в стене имелось небольшое углубление с клавиатурой. Оди, приблизившись, сунул туда левую руку и набрал комбинацию цифр, а затем положил ладонь на поверхность панели, которая тут же озарилась зеленоватым светом.

– Сканер, – пояснил Камиль. – Считывает отпечаток ладони. Как вы теперь понимаете, без меня в это хранилище нельзя войти. И что интересно, без меня также нельзя и выйти.

– Ваша система безопасности, признаться, поражает воображение, – заметил Майкл. – Насколько я заметил, на всем пути из столовой нас сопровождали видеокамеры.

– Да, прямая трансляция, – засмеялся Оди, вытаскивая руку из сканера. – После последнего покушения, ребята меня из поля зрения стараются не выпускать. Спасибо хоть в спальне и в туалете камер нет.

Он шагнул к двери и взялся за массивную ручку, собираясь потянуть ее на себя. Майкл, все это время пристально наблюдавший за Оди, вдруг резко схватил его за локоть.

– Стойте!

Охранники, замершие в отдалении, тут же шагнули в их сторону, но Оди жестом успокоил их, а затем внимательно всмотрелся Майклу в лицо.

– Да, мистер Кроуфорд? В чем дело?

Как же сейчас Майклу хотелось быть уверенным, что все уроки «актерского мастерства», как называл сэр Роберт их совместные занятия, пошли впрок! Потому что в данной ситуации умение скрывать свои собственные эмоции пришлось бы как нельзя кстати. Впервые за все годы работы в отделе внедрения ему было тяжело, просто невыносимо тяжело лгать объекту. Оди ему нравился как человек, и Майкл никак не мог заставить себя думать о нем как о противнике. Волна злости и раздражения, не дававшая о себе знать пару последних дней, снова накрыла его с головой. И он вдруг отчетливо осознал, что ненавидит эту работу с ее ложью, со всем бесконечным враньем и конспирацией. Именно ненавидит – до зубовного скрежета, до рези в желудке. Очевидно, он долго шел к этому пределу, может быть с самого детства. И надо же было этому чертовому «кризису жанра» случится именно сейчас, когда от того, что он скажет, столько зависит! Но приоткрытая дверь хранилища словно говорила, что назад дороги нет, и, взяв себя в руки, Майкл заговорил:

– Моя фамилия не Кроуфорд. – он сделал паузу, но сразу продолжил. – Позвольте, я не буду называть вам свое настоящее имя. Просто вы должны знать – меня зовут не Майкл Кроуфорд.

– Разумеется, я догадался, что вы не тот, за кого себя выдаете, – спокойно кивнул Оди.

– Разумеется, вы догадались, – повторил за ним Майкл. – Но на этом мои откровения не заканчиваются. Я отлично понимаю, что за этой дверью возможно находятся артефакты, которые были… похищены из частных коллекций или музеев. Мне нет до них никакого дела, как я уже вам говорил. Взывать к вашему гражданскому самосознанию я не собираюсь. И можете счесть меня наивным, но отчего-то я уверен, что по вашему прямому приказу не было совершено ни одного похищения. Просто частные лица предлагали вам приобрести товар, как это произошло в случае с Мечом Государства.

[GingerLelia]

Продолжение 3

С непонятным выражением лица Оди, склонив голову на бок, молча слушал Майкла.

– Но дело в том, что я… не частное лицо, – продолжал тот. – И если я увижу вашу коллекцию, если войду в хранилище и только там признаюсь, где я работаю, вы больше не будете уверены, что я никому не расскажу о том, что видел. Или заподозрите, что моя цель – разоблачение вашей коллекции, а не что-то другое. Поэтому я хочу признаться здесь, пока еще есть возможность не входить. Ведь вы можете показать мне меч, не впуская внутрь?

Камиль отпустил ручку двери и сложил руки на груди.

– Вы продолжаете меня удивлять, молодой человек! – сказал он, усмехнувшись. – То, что вы делаете, заставляет меня вспомнить об одном понятии, которое уже давно не пользуется популярностью – о чести. Я не подозревал, что представителю вашего поколения, а тем более офицеру полиции может быть о нем известно. Вы ведь из полиции, не так ли?

– Нет, – улыбнулся уголком рта Майкл. – Но вы близки к истине. Я представитель спецслужб Великобритании и являюсь офицером криминальной разведывательной службы.

Оди удивленно приподнял бровь.

– Разумеется, после подобных откровений, признаваться в том, что у вас имеется экспонат, похищенный из сокровищницы Короны, вам покажется глупым. Но я вас успокою следующей порцией информации. Как я уже говорил, я знаю, меч, что хранится у вас не оригинал, а искусно выполненная реплика. Поэтому вам нечего бояться показать ее мне. Да, я – офицер криминальной разведки. Но именно я был тем, кто несколько недель назад украл Меч Государства.

* * *

– М-м-м… Вот как? – прищурился Оди. – Честный офицер на службе Ее Величества ворует у Ее Величества и так легко в этом признается? До сих пор в ваших действиях была безупречная логика. Тут я ее что-то не наблюдаю, уж простите.

Майкл прикрыл глаза и стиснул зубы, чувствуя, что скулы полыхают от стыда. Да, очень удачно, что свои собственные действия у него вызывают отвращение.

– Я сказал, что украл, но не сказал, что за деньги. – Он открыл глаза и посмотрел на Оди. – Тот человек, что продал вам меч, он… Ни один агент криминальной разведки не работает под своим именем. Таким образом есть возможность сохранить в безопасности наших родных. О том, где живет моя семья, знал только один человек – мой шеф. Но заместитель директора национальной криминальной разведки Дэмьен Дженнингс каким-то образом выяснил, как меня зовут на самом деле и, угрожая моим близким, вынудил похитить меч.

Никогда не впутывать семью – закон номер один. Ты нарушаешь законы, Майкрофт Артур Холмс, будь осторожен! Но ведь семья Оди однажды тоже пострадала от угроз – на этом можно было сыграть. Вот только почему рядовой случай использования информации об объекте нынче показался ему ударом ниже пояса?

– Ради безопасности моих родных я готов был пойти на все, – продолжил он. – Если вы, мсье Оди, будете настаивать, я могу рассказать, как именно я это сделал, но чтобы ваша совесть была чиста, лучше вам этого не знать.

– Да, этот Дженнингс с самого начала показался мне скользким типом, – задумчиво ответил Оди. – У него хватило ума общаться со мной под своим именем, он вероятно понимал, что мои ребята все равно докопаются до его личных данных. Но он мне назвался представителем Скотленд-Ярда. Мы проверили, это оказалось правдой. Но, теперь, после того, что вы сказали… Я отлично знаю, как умеют работать в NCIS, уровень секретности у них… простите, у вас… просто запредельный. Уверен, что и в вашем досье нет ни слова о криминальной разведке. Кем вы там официально числитесь?

– Офицером Интерпола, – честно признался Майкл.

Холмс облегченно перевел дух, ведь он не был уверен, что Дженнингс сам лично вышел на покупателя. Майкл просто рассчитывал на то, что его новый шеф не станет доверять такое деликатное дело кому-то другому. Похоже в этом были задействованы всего двое – сам Дженнингс и его правая рука, Энтони Хит.

– Что ж, Майкл… Позвольте мне вас так называть, молодой человек. Прошу следовать за мной! – Камиль с силой потянул на себя тяжелую дверь, оказавшуюся толщиной больше десяти дюймов, и, сделав приглашающий жест, пропустил Майкла впереди себя.

Помещение, в которое они попали, перешагнув высокий порог, представляло собой круглый зал, из которого лучами отходили несколько небольших смежных павильонов. В одном из них, являвшимся, очевидно, чем-то вроде холла, сейчас стоял Майкл. Оглянувшись, он заметил на стене рядом с дверью точно такую же панель со сканером, какую он видел снаружи. Толстая стальная дверь плотно закрылась за ними, и теперь открыть ее без хозяина было невозможно.

Хранилище было погружено в полумрак, почти все комнаты тонули в темноте. Лампы горели только в первом павильоне, рядом с входом, и в центральном зале. Проследовав туда за Оди, Майкл увидел в разных частях комнаты несколько ярко освещенных стеклянных кубов с экспонатами. Почти во всех их них было выставлено холодное оружие. Майкл поймал себя на том, что он действительно не смотрит по сторонам, стараясь, чтобы как можно меньше секретов Камиля Оди попало в поле его зрения.

Тем не менее, взгляд успел выхватить где-то слева стеклянный шкаф с вертикально установленным огромным мечом, известным ему с детства по картинкам в маминых каталогах. Если верить легендам, то когда-то этот меч с богато украшенной рукоятью причудливой формы принадлежал Родриго Диас де Бивару, больше известному как Эль Сид. Даже не глядя на клинок, Майкл мог сказать, что выгравировано на его долах – с одной стороны лезвия шла надпись на кастильском языке: «Я – Тизона, меня сделали в 1040 году», с другой можно было прочитать первую строчку псалма на латыни: «Ave Maria, Gratia Plena Dominus Tecum». Может в Бургосе и правда выставлена подделка? Честно сказать, думать об этом не было никакого желания…

И вообще, Холмс не знал, чего ему хочется больше – зажмуриться и не видеть ни одного экспоната, кроме нужного ему Меча Государства, или наоборот, смотреть вокруг во все глаза. Он подозревал, что в этих залах хранятся вещи такой исторической ценности, что у любого эксперта, даже самого невежественного, попади он сюда каким-нибудь чудом, тут же случился бы инфаркт от ужаса, смешанного с восторгом.

К счастью стеклянный куб с предметом его интереса находился недалеко, всего в нескольких шагах от Тизоны. Осторожно приблизившись к прозрачной стенке, Майкл окинул меч быстрым изучающим взглядом. Клинок разместили на белом полотнище, его рукоять была расположена на небольшом возвышении, так что меч лежал под небольшим углом. В свете небольших, но ярких ламп все детали отделки были хорошо видны – не только орнаменты и инкрустации, но и все трещины и царапины.

– Итак, вы выполнили свое условие, мсье Оди. – Майкл поднял глаза на Камиля. – Очередь за мной. Но для этого мне понадобится помощь кого-то из ваших служащих. Мы можем с ними связаться?

– Разумеется. Они нас не только видят в данный момент, но и прекрасно слышат. Поэтому вы можете просто озвучить свою просьбу, и она будет выполнена. – Он чуть повысил голос и закончил. – Выполнена слово в слово и без промедления.

– Отлично. – Чуть приподняв голову к потолку, чтобы его было лучше слышно, Холмс произнес. – Мне нужно, чтобы вы принесли мне то, что лежит в багажнике машины, на которой я сюда прибыл.

– Это все? – спросил Оди и, дождавшись кивка, велел невидимым слушателям. – Выполняйте! Быстро!

– А пока не доставят ваш багаж, не могли бы вы все-таки поделиться некоторыми подробностями этой истории? – сунув руки в карманы просторных брюк, Оди раскаживал по залу, поглядывая на Майкла.

– Разумеется. Вы в праве их знать. Почему я пошел на это, вы, надеюсь, поняли. А что руководило господином Дженнингсом, думаю, поймете после моего рассказа. В конце прошлого года он заказал у одного кузнеца-ювелира реплику Меча Государства. Якобы для подарка коллекционеру, помешанному на точных копиях всяческих реликвий. У этого мастера руки поистине золотые, реплики мечей и кинжалов, им изготовленные, не всякий специалист сразу отличит от оригинала. Дело в том, что этот умелец использует способы обработки и такие материалы, которые применялись во времена, когда был изготовлен настоящий клинок. Поэтому порой даже спектральный анализ не помогает, если до этого доходит. Его не удивил подобный заказ, многие хотят иметь точные копии знаменитых мечей. Дженнингс хорошо заплатил, поэтому мастер постарался и сделал… две реплики. Он хотел предложить клиенту выбрать и забрать одну, другую же он собирался оставить себе, так как у него самого есть большая коллекция подобного рода. Но Дженнингс, доплатив, забрал обе копии. Одна, как вы понимаете, сейчас находится рядом с остальными сокровищами короны, а другая… Другая перед нами.

– И в чем был смысл этой махинации? Потратить столько времени и усилий, чтобы украсть оригинал, потом найти подход ко мне, и все ради того, чтобы всучить мне пустышку?

– Ну, во-первых, согласитесь, что пустышка тоже дивно хороша, – заметил Майкл, любуясь мечом, матово поблескивающим за витриной. – А во-вторых, суть этой истории в том, что наш общий знакомый собирается проделать старый как мир трюк, известный любому мало-мальски опытному мошеннику – он хочет дважды продать одну и ту же вещь. Кроме вас на примете у Дженнингса был еще один покупатель. Некий Константин Громов. Сейчас таких как он в России принято называть «новый русский». Ну, вы наверняка знаете, это что-то вроде новой бизнес-элиты. Но насколько мне известно, Громов – скорее «старый русский», по двум причинам. Первая – возраст, ему уже шестьдесят семь. А во-вторых, он никак не новая элита, он самая что ни на есть прежняя. Громов – генерал КГБ в отставке, а эти люди в Советском Союзе всегда были и при деньгах, и при связях. И хотя он в отставке, деньги и связи никуда не делись, а он к тому же умудрился их приумножить, благодаря новой финансовой политике государства. Вот этому человеку Дженнингс и собрался продать оригинал. Насчет цены не спрашивайте, увы – не знаю. Мне и до остальных-то сведений с трудом удалось докопаться.

[GingerLelia]

Продолжение 4

– Значит, у него было две кандидатуры: я и Громов… – Оди перестал расхаживать по залу и остановился с другой стороны витрины. Теперь они с Майклом смотрели друг на друга через два слоя стекла.

– Совершенно верно.

– И оригинал должен был достаться Громову.

– Да.

– Почему? Почему не мне? Я недостаточно… платежеспособен? Но это же чушь!

– Мне кажется, Дженнингсу вы показались недостаточно устрашающим, по сравнению с русским. У того, в силу специфики профессии, стиль работы очень уж… примитивен. Неугодившие и неугодные просто исчезают с лица земли. Очень быстро исчезают, – усмехнулся Майкл.

– И с таким Дженнингс собирается заключить сделку? Он сумасшедший?

– Нет. Просто жадный. Громов в списках Форбс не состоит, опять же по причине специфики его работы, но состояние его – одно из самых внушительных в России на данный момент.

– Ерунда. Да если бы я захотел, я бы мог всю Россию целиком приобрести в личное пользование и через год сделать из нее если не процветающую страну, так выгодный бизнес точно. Кто этот Громов по сравнению со мной? Бьюсь об заклад, в искусстве он ни черта не разбирается, просто хватает все, что блестит. Эти русские, что «новые», что «старые», все такие! Варвары! – с искренним возмущением рассуждал Оди, а Майкл вдруг услышал мамин голос: «Среди известных коллекционеров очень мало полностью адекватных людей»… Вот уж действительно!

– Может вас успокоит, что я все-таки выбрал вас? – улыбнулся он Камилю.

– Кстати! Я еще не до конца понял вашу роль в этом деле. Вы обещали поподробнее про мотивы…

– Да, мои мотивы… – Майкл помедлил, прежде чем рассказывать дальше, словно ему было тяжело вспоминать. Но… ему и вправду было тяжело.

– Мой шеф… Моим шефом был человек, который знал меня с самого детства, и в некотором роде заменил мне отца. Он предложил мне эту работу и научил меня всему. Он был мне не только начальником, но и большим другом. Недавно он попал в больницу с тяжелым внутренним кровотечением. Его смогли спасти, но к сожалению он впал в глубокую кому… Так вот я узнал, что по приказу господина Дэмьена Дженнингса мой шеф был отравлен. Дело в том, что некоторое время назад он стал подозревать Дженнингса в двойной игре, то есть начал представлять большую угрозу. И вот, с угрозой было покончено. Врачи не надеются, что мой шеф когда-нибудь выйдет из комы…

– Мерзкая история, – тихо резюмировал Оди.

– От начала до конца… – со всей искренностью ответил Майкл, думая о своем.

– То есть, вы смогли подменить мечи…

– Да, как вы уже наверное поняли, подменять мечи у меня неплохо получается. Когда я узнал, что Дженнингс практически убил моего учителя, то я решил в ответ немного усложнить и его жизнь тоже.

Оди с интересом посмотрел на Майкла и заметил:

– Если Громов узнает, что ему продали подделку, он ведь…

– Да, он не станет как вы интеллигентно расспрашивать о причинах и мотивах. Он просто закатает продавца в цемент…

– …что вас отлично устроит, не так ли?

– Совершенно верно.

– Майкл… Я только что сказал «Если Громов узнает…». А может, эта фраза должна звучать «Когда Громов узнает…»?

Ничего не ответив, Майкл посмотрел в глаза Оди через две стеклянные стенки, и злая улыбка искривила его губы.

– Ну что ж, теперь я вполне понимаю ваши мотивы, дорогой мой мсье Кроуфорд! – довольно кивнув, сказал Камиль. – И согласен произвести обмен. Пожалуй, пора впустить моих ребят…

Он отправился к входу, чтобы открыть двери охране, а Майкл, не сходя со своего места и не меняя позы, продолжал смотреть сквозь стеклянную витрину. Он только-только перевел дух после своей «разоблачительной» речи, но то, что он нечаянно рассмотрел на стене напротив, заставило его снова задержать дыхание. Там, скупо освещенная светом от ламп в витринах с холодным оружием, висела небольшая картина.

На фоне темного грозового неба боролся с волнами небольшой корабль. Оборванные снасти, безвольно болтающийся парус, испуганные лица мореплавателей. И лишь один из них спокоен, он что-то говорит своим спутникам, и те, почти все до одного сбившись в кучу вокруг него, внимают со страхом и надеждой. Христос и апостолы. «Шторм на Галилейском море». Первая половина семнадцатого века. Единственный известный морской пейзаж Рембрандта ван Рейна, похищенный пять лет назад в Америке во время дерзкого ограбления музея Гарднер… Вместе с этим полотном пропали еще двенадцать, включая две другие работы Рембрандта, знаменитый «Концерт» Вермеера, картины Дега и Мане и еще несколько бесценных шедевров.

Майкл отлично помнил описание «Шторма», которое приводили газеты, когда освещали этот скандал. Он не выдержал и, быстро обогнув витрину с Мечом Государства, приблизился к картине. Ему вспомнилась одна деталь из описания, и он захотел удостовериться, что она соответствует действительности.

Девять, десять, одиннадцать, двенадцать… Тринадцать! На корабле, кроме Христа, было изображено не двенадцать человек, как упоминается в Новом Завете, а тринадцать! Значит, художник действительно нарисовал себя на этой картине.

– Что, апостолов пересчитываете? – вздрогнув, услышал Майкл рядом с собой насмешливый голос Оди. – Вон тот, что смотрит прямо на вас, у самого борта… Говорят, это автопортрет Рембрандта.

Оди с интересом смотрел на Холмса, словно гадая, спросит ли он хоть что-то об ограблении. Но Майкл еще несколько секунд с интересом рассматривал картину, затем спокойно отвернулся от нее и произнес небрежно (хотя это стоило ему неимоверных усилий):

– Вот доживу до преклонного возраста, буду внукам рассказывать, что видел морской пейзаж Рембрандта. К тому времени будет можно – спишут на старческий маразм.

– Раньше расскажете, – спокойно уверил Оди. – После моей смерти почти вся коллекция по завещанию будет передана в музеи мира и прежним владельцам.

В его голосе Майкл не услышал ни тщеславия, ни напыщенности.

– Я – только временный хранитель, мистер Кроуфорд… То, что не смогли сохранить прежние хозяева, в моем хранилище пребывает в большей безопасности. Ну-с, вернемся к нашим реликвиям?

Черт. Черт-черт-черт! И этому человеку он вынужден лгать? Да провались она пропадом, эта дерьмовая работа!

– Да, разумеется, мсье Оди, – кивнул он Камилю и подошел к длинному узкому футляру, лежащему на полу, рядом с витриной. Футляр был обит черным бархатом и закрыт на замок. Майкл отпер его ключом, вынутым из внутреннего кармана пиджака.

Когда он откинул крышку, взгляду мсье Оди, с любопытством склонившегося сверху, предстал абсолютный брат-близнец клинка, что сверкал сейчас позолотой на белом полотне в стеклянной витрине.

– Прошу вас… Оригинальный Меч Государства. В вашем полном распоряжении.

– Да… – протянул Оди. – Мастер – действительно талант. Мой вариант ему ничем не уступает. Похожи как две капли воды!

– Открою вам маленький секрет. У оригинала есть небольшое отличие. В тысяча девятьсот шестьдесят пятом меч уронили и повредили вот эту инкрустацию на рукояти. Отскочил небольшой кусочек эмали. Это конечно старались не афишировать, но среди специалистов подобная информация порой все же распространяется. О повреждении и попытках реставрации было упомянуто в ряде статей в специальных журналах… Так что о том, какие повреждения были нанесены и как они выглядели, знали многие. Но вот о том, что буквально несколько недель назад королевским ювелирам удалось практически полностью устранить все следы повреждений, об этом никому неизвестно. Никому, кроме самих реставраторов… и вашего покорного слуги, который волею судьбы неплохо разбирается в холодном оружии и прочитал в свое время много специальной литературы. Но вот ни наш мастер, ни Дженнингс об этом не знают. Поэтому реплики были сделаны с большой точностью, но они представляют собой копии меча до последней реставрации. Посмотрите на свой меч. Видите? Небольшая царапина на инкрустации. Вон там, где львы изображены. Видите? Значит, перед вами копия, а не оригинал. Теперь смотрите на мой меч. Львы ровные, без сколов и трещин. Оригинал!

[GingerLelia]

Продолжение 5

С лихорадочно горящими глазами Оди бережно вытащил меч из футляра. С большой осторожностью он вынул клинок из бархатных ножен, осмотрел лезвие со всех сторон и вложил меч обратно. Майклу показалось, что все это время Камиль не дышал.

Через несколько минут, пригласив в хранилище одного из охранников, Оди с его помощью вынул из витрины лежавший там меч и положил на его место тот клинок, что принес Майкл. Меч из витрины он аккуратно вложил в ножны и поместил в черный футляр.

– Знаете, мсье Оди… – закрывая замок на футляре, медленно проговорил Майкл внезапно севшим голосом. – Все, что я делаю сейчас, кажется мне мерзким и подлым. Но во всей этой мерзости есть два греющих душу обстоятельства. Первое – это то, что мой учитель будет отомщен. А второе… Мне было очень приятно с вами общаться, Камиль. И я даю вам честное слово, что о вашей коллекции не узнает ни одна живая душа.

Оди протянул Майклу руку и ответил, тепло улыбнувшись:

– Я рад нашему знакомству, Майкл! И хотя я уже давно ни во что не ставлю чьи-то обещания, ваше честное слово внушает доверие. И в ответ на оказанную услугу, я предлагаю вам свою.

– Свою? – удивился Холмс, отвечая на рукопожатие

– Да. Майкл, можете ли вы со стопроцентной уверенностью сказать, что за вами не следят?

– Напротив, я со стопроцентной уверенностью знаю, что следят.

– Вот и я это подозревал… Поэтому я предлагаю вам воспользоваться запасным выходом отсюда. У вас есть место, куда вы могли бы отвезти меч?

– Разумеется.

– Тогда вы можете это сделать прямо сейчас. В коридоре перед входом в хранилище есть еще одна дверь. За ней тоже имеется лифт. Вы попадете в здание, где у входа будет припаркована ваша машина. Сядете в нее, отвезете чемодан в место назначения… Оно далеко, кстати? Я спрашиваю с той целью, чтобы знать, что нам потом соврать мисс Кей насчет вашего отсутствия.

– Четверть часа езды отсюда.

– Замечательно. Значит, я подожду вас здесь внизу. Минут через сорок вы вернетесь в то здание, из которого выйдете. Мои люди проводят вас в лифт, он доставит вас сюда, и мы с вами преспокойно вернемся в гостиную. А гостям мы сочиним какую-нибудь байку про увлеченную беседу за коньяком и сигарами в моем кабинете.

Оди сделал паузу и, подмигнув, закончил:

– Надеюсь, вы любите сигары? Для конспирации придется выкурить по штучке.

– Дорогой мсье Оди! – с чувством ответил Майкл. – Я вас уверяю, в вашем обществе я готов съесть, выпить и выкурить все, что угодно!

Через десять минут черный «Ауди» с сильно затемненными стеклами отъехал от неприметного серого здания по улице Пьера Герэна и двинулся в сторону VIII округа. Крепко сжимая руль непослушными от напряжения пальцами, Майкл пытался осознать, что все позади. Все получилось. На заднем сидении лежал черный бархатный футляр, в котором покоился меч, участвовавший в коронациях всех английских монархов, начиная с Георга IV.

* * *

шестью часами ранее

«Улица Фюрстамберг, 8» прочитал Майкл записанный на листочке адрес. Свернув с улицы Жакоб, он тут же увидел окрашенные в темно-красный цвет стены небольшого магазина, над дверью которого висела вывеска «Le forgeron-bijoutier: arme blanche et bijoux»⁶.

Еще утром, позвонив в выставочный центр «Maison de la Mutualite», он узнал, что мастерская мсье Назора находится в районе Сен-Жермен-де-Пре. Позавтракав с Кей в ресторане «Бристоля», Майкл договорился, что заедет за ней вечером, поручил мисс Керр такое деликатное дело, как выбор подарка для именинницы, и отправился в шестой округ знакомиться с «молодым талантливым мастером из хорватского города Шибеник».

Перед входом в мастерскую Майкл остановился, чтобы рассмотреть витрины, в которых были выставлены образцы товаров. Слева от входа демонстрировались различные украшения – кольца, серьги, браслеты. Были среди них и вполне традиционные, и стилизованные под средневековье, но были также явно сделанные по эскизам современного дизайнера. Последние отличались особой элегантностью и изяществом, хотя и выглядели необычно. А в правой витрине было выставлено холодное оружие. Но первыми в глаза бросились рыцарские доспехи – полный турнирный гарнитур, с грангардой, пасгардой и манифером⁷, похожий, насколько он мог судить, на произведение Гринвичских оружейников начала семнадцатого века. Вокруг доспехов были выставлены мечи и кинжалы, пики и алебарды. А еще там был большой шлем замысловатой формы. Присмотревшись к нему, Майкл вдруг восхищенно замер – на квадратном постаменте, обтянутом черной материей, он увидел точную копию знаменитого «Рогатого Макса». В начале шестнадцатого века этот шлем был изготовлен в подарок английскому королю Генриху VIII оружейником Зойзенхоффером, служившим при дворе Максимилиана I, императора Священной Римской империи. Вообще император подарил Генриху полный доспех, вычурный и богато украшенный, но до наших дней сохранился лишь этот странный шлем, украшенный витыми рогами и почему-то… очками.

Но копия!.. Копия была выполнена так тщательно, что на ней сохранились мельчайшие детали оригинала – «щетинка» на щеках, «морщинки» у глаз и даже трогательные цветочки в районе ушей.

Глядя на маску шлема, Майкл в который раз удивился, насколько противоречивые чувства она у него вызывает. Он помнил, что когда маленьким мальчиком он пришел с мамой в музейный зал Арсенала в Лидсе, где был выставлен «Рогатый Макс», ему стало не по себе. Железная ухмылка королевского шлема, эти жуткие рога и нелепые очки снились ему потом целую неделю в кошмарах. После того, как несколько дней подряд он просыпался с криком и в слезах, Ирен решила, что лучший способ избавиться от страха, это взглянуть ему в глаза. Они снова поехали в Лидс. Причем Ирен, знакомая с администрацией музея, устроила так, что они остались в зале после закрытия экспозиции. Сев на пол напротив «Макса» с альбомом и карандашами, они вдвоем рисовали шлем со всеми подробностями, а Ирен при этом рассказывала Майклу о мастерах-оружейниках, рыцарских доспехах, о великом турнире «Поле Золотой Парчи», состоявшемся между французским королем Франциском I и Генрихом VIII в 1520 году, и кучу других интересных историй… Шлем Майклу больше не снился, а холодное оружие после того дня стало для шестилетнего мальчика настоящей страстью. Чему мама, конечно, была только рада. А еще той же зимой папа научил его стрелять…

Так… Вот про это вспоминать не стоило.

[GingerLelia]

Продолжение 6

Мотнув головой, словно отгоняя воспоминания, Майкл резко дернул на себя дверь мастерской. Громко звякнул колокольчик, и он оказался в небольшом полутемном зале. Холмс оглянулся по сторонам. Рядом с входом он увидел пару уютных кресел. На невысоком столике между ними лежал раскрытый каталог товаров. Вдоль стен были установлены стеклянные витрины, в которых были красиво разложены ювелирные украшения. Все изделия отличало то, что выкованы они были с большим изяществом и вкусом. Интересно, как он выглядит, этот мастер, вдруг подумалось Майклу. Он сам не знал почему, но кузнец-ювелир представился ему невысоким, но крепким мужчиной с густыми черными волосами, собранными в хвост.

Стены зала украшали красочные фотографии, очевидно с изображениями особо удачных изделий мастера. И на одной из них Холмс с удивлением увидел знакомый кинжал – на фоне красной парчи был снят индийский кард. Рукоять из желтой кости, украшенная красными и зелеными камнями, золотая насечка на лезвии и затейливые ножны – казалось, что рукоятку обвивает маленький дракон.

В одно мгновение Майкл вспомнил яркий июльский день – серьезные карие глаза, белая футболка – просто ослепительная на фоне смуглой кожи, мокрые волосы, торчащие на макушке. Эта по-детски непослушная прядь так сильно не вязалась с хмурым взглядом исподлобья, что Майклу ни с того, ни с сего захотелось ее пригладить. Помнится, он еле сдержался, заняв руки тем самым кинжалом, что был завернут в кусок холста…

Нет, все-таки недаром раньше считали, что все кузнецы – немного колдуны. В этой мастерской за минувшие две минуты ожили самые дорогие его воспоминания.

А еще Майкл понял, что он не ошибся – Назор и есть тот самый Грегор-оружейник, о котором упоминал Вукович.

В глубине зала, где был установлен высокий прилавок, в дверях, ведущих в подсобные помещения, показался здоровенный парень, широкоплечий, почти наголо бритый, с невыразительным, словно вырубленным из камня, лицом. Из-под рукавов черной в обтяжку футболки выглядывали неохватные бицепсы, на правом Майкл заметил небольшую татуировку. «Охранник» – мелькнуло у него в голове. Серьга в правом ухе, черные кожаные брюки и угрюмый взгляд. Амбал неторопясь вышел из-за стойки, держа в руках номер журнала «Excalibur», и направился в сторону Майкла.

– Добрый день! – улыбнулся Холмс.

Молодой человек кивнул в ответ и спросил приятным низким голосом с сильным акцентом:

– Что желает мсье?

Майкл достал из кармана пальто удостоверение:

– Интерпол. Я бы хотел поговорить господином Назором. Вы бы не могли проводить меня к нему? Мне необходима его помощь и консультация.

Широкоплечий бросил журнал на кресло, достал из заднего кармана брюк очки в стильной оправе и, надев их, внимательно прочитал, что было написано в удостоверении. Помолчав, он несколько секунд изучал лицо Майкла, а затем спросил:

– Вы помогли Грегору Вуковичу спасти Елену Косор?

– Д-да… – оторопев, подтвердил Майкл.

Амбал снял очки, также странно выглядевшие на его широком лице, как нелепо они смотрелись на «Рогатом Максе», неторопясь спрятал их обратно в карман, затем протянул Майку огромную ладонь и представился:

– Грегор Назор. Проходите. Помогу всем, чем смогу.

Оказавшись в служебном помещении, Майкл с любопытством огляделся. Если он ожидал увидеть что-то хоть отдаленно напоминающее кузню, то его ждало разочарование. Он попал в обыкновенный офис. Стены были заставлены шкафами, набитыми книгами, на двух огромных столах лежали кипы чертежей, набросков и эскизов, в углу стояла большая чертежная доска, ярко освещенная маленькой лампой. На закрепленном на ней листе Майкл рассмотрел схему конских доспехов, представленных во всех ракурсах.

Назор освободил для Майкла небольшое кресло, которое тот поначалу не заметил под ворохом бумаг. Сам кузнец занял место за одним из больших столов и, внимательно глядя на Холмса, стал терпеливо ждать, когда тот заговорит.

– Я вас представлял совсем другим, – неожиданно для себя признался Майкл.

– Маленьким и кудрявым? – понимающе кивнул Назор, проведя по рыжей щетине на мощном затылке. – Не вы первый.

Мастер был отнюдь не многословным парнем, понял Майкл.

– Прежде, чем я перейду к делу, господин Назор…

– Грегор, – поправил его кузнец.

– Грегор... – повторил за ним Майкл. От воспоминаний вдруг захотелось зажмуриться. Солнечные блики в морских волнах, раскаленная зноем палуба и звон клинков…

– Прежде чем перейду к делу, – продолжил он, сделав над собой усилие, – я хочу заметить, что восхищаюсь вашими работами! Вы – настоящий художник и творите чудеса!

– Не я, – усмехнулся уголком рта Назор, покачав головой.

– Это разве… не ваши работы? – удивился Майкл, указав себе за спину в сторону магазина.

– Мои.

– Но тогда…

– Я не творю чудеса. Только делаю копии. Подражатель. Жалкое подобие.

– Я вас умоляю! – засмеялся Холмс, облегченно махнув рукой. – Вот скажите, «Рогатый Макс» в витрине – ваших рук дело?

Назор молча кивнул, глядя исподлобья.

– И вы называете эту работу «жалким подобием»?

– А как еще? Я просто «списываю у отличников». Как дети в школе. Но людям нравится. Поэтому не бросаю. Но своего не создаю. Я – ремесленник. Не художник.

Очевидно, для мастера это была длинная речь.

– Позвольте мне остаться при своем мнении, Грегор! Художник – это тот, кто способен вдохнуть жизнь в неодушевленный предмет – холст, глину, камень. Или металл.

– Спасибо, – вдруг смущенно улыбнулся Назор. – Она мне тоже все время это твердит.

– Она?

– Вот она как раз художник. Видели там украшения? По ее рисункам делал… Так чем я могу помочь? Вы хотите сделать заказ?

– Обязательно, Грегор, но может быть позже. Сегодня мне нужна информация. Я буду очень вам благодарен, если вы честно ответите на один мой вопрос.

[GingerLelia]

Продолжение 7

– Спрашивайте, – кивнул с готовностью кузнец.

– Скажите, не обращались ли к вам в мастерскую с просьбой выполнить реплику меча, принадлежащего сокровищнице Британской Короны? Совсем недавно? Может два или три месяца назад?

Отвернувшись, мастер целую минуту молча глядел на схему конских доспехов на чертежной доске.

– Знал же, придут и спросят. – Назор мрачно усмехнулся.

Помолчав еще, он пояснил:

– Обращались. В декабре.

– Вы… Вы выполнили заказ? Сделали ту копию?

– Сделал. Потом пожалел.

Майкл не верил своей удаче. Чтобы вот так, ткнув наугад? Случайно увидев вывеску, найти мастера? Кто же наворожил ему удачу в этом деле?

– Почему пожалели? И почему вы были уверены, что «придут и спросят»?

– Заказчик мутный. И фото, – пояснил мастер и замолчал. А Майкл понял, что с него семь потов сойдет, прежде чем он вытянет всю историю, если кузнец будет рассказывать такими темпами.

– Грегор, прошу вас, расскажите все как можно подробнее! Я официально обещаю, это не принесет вам никаких неприятностей. Если вас именно это волнует.

– Волнует, – кивнул Назор. – У меня только вид на жительство. Бизнес на друзей записан. А я здесь жить хочу, работать. Будут неприятности – не будет паспорта.

– Никаких неприятностей. Клянусь. Расскажите! Умоляю. – Майкл не заметил, как сам перешел на «телеграфный» стиль.

Назор, насупившись, кивнул, надел очки, достал из кипы бумаг на столе какой-то гроссбух, пролистав его, сверился с записями и начал рассказ.

– Двадцатого декабря. Заказчик назвался английским дипломатом. Представился как Джейсон. Сказал, хочет подарок другу сделать. Друг-коллекционер, собирает копии легендарных мечей. Прямо помешанный. Я как раз выставку готовил. Такого меча у меня не было. И вдруг заказчик предлагает фото оригинала. Очень качественные. Большое приближение, разные ракурсы, детали отдельно крупным планом.

Мастер вдруг поднялся из-за стола и, сунув руки в карманы, стал ходить по кабинету из угла в угол.

– Такие фото – большая редкость. Ничего подобного до этого у заказчиков не было. Обычно худшего качества. Чаще всего по рисункам делаю. Иллюстрации из книг. Некоторые вообще словами описывают. А тут такое… Сам захотел сделать. Клиент задаток оставил. Очень щедрый. Очень. Сказал, заплатит вдвое больше, если сделаю быстро.

Кузнец ходил по офису туда и обратно, успевая за три шага пройти от стены до стены.

– Через месяц сделал. Он пришел…

Тут Назору пришлось прерваться, потому что вдалеке звякнул колокольчик. Кузнец заглянул куда-то за свой большой стол, снял очки и, извинившись, вышел из комнаты.

Майкл, не утерпев, заглянул за стол и увидел, что там установлен монитор, подающий изображение с камер слежения, установленных в торговом зале. Он рассмотрел, как Назор общается с покупателями – двумя худенькими японскими туристками. Те купили по паре браслетов, расплатились и, улыбаясь, покинули магазин. Майкл юркнул на свое кресло за секунду до того, как Назор вернулся в кабинет.

– …к назначенному сроку и спросил, готово ли. Я показал ему два варианта.

– Что? – перебил, не утерпев, Майкл. – Было две копии?

– Часто так делаю, когда нравится вещь. Одну берет покупатель, на выбор, вторую беру в коллекцию.

– И оба меча были идентичны?

– Один вышел немного… похуже. Мелочь, но… были там детальки. Я честно указал. А Джейсон выбрал как раз его. Тот, что похуже.

– Странно, – согласился Майкл.

– Говорю же, мутный, – кивнул Назор. – Я попробовал убедить. Нет. Забрал тот. Еще улыбался. Отлично, сказал, то, что надо.

Правильно, подумал Майкл. Дженнингсу на руку, чтобы подделку заметили, и чем раньше это произойдет, тем лучше. Так что, получается, ему было ни к чему брать реплику, которая больше походила на оригинал. А вот интересно кстати …

– Грегор, а вторую копию вы оставили себе?

– Оставил. Говорю же, выставка готовилась. Спросил клиента, как обычно. Он не возражал. У меня еще третья была, но она совсем неудачная получилась. Грубовата. Ошибок много. Не показывал даже.

– А скажите мне, Грегор… – медленно произнес Майкл, уже обдумывая про себя план, как всегда авантюрный от начала до конца. – Скажите, дорогой мой мастер… А не согласитесь ли вы продать мне ту вторую копию?

Назор несколько секунд молча смотрел на Майкла, и по его невыразительному лицу абсолютно нельзя было понять, о чем он думает.

– Нет, не продам, – услышал Майкл. Но не успел он толком расстроиться, как мастер закончил. – Подарю.

Холмс, не веря своим ушам, уставился на кузнеца.

– Я же сказал, сделаю все, чтобы вам помочь.

– Это… Это просто… Спасибо, мэтр.

– Спасибо вам, – немного непонятно ответил Назор и поднялся со своего места.

Из кармана он достал ключи. Затем подошел к одному из шкафов, занимавшему правую стену кабинета, и… сунул руку с ключом куда-то в полку. Что-то щелкнуло, шкаф вместе с книгами открылся на подобие двери, и за ним Майкл увидел небольшую комнату-сейф. Назор взял там с полки длинный чемодан, обитый черным бархатом, а затем снова запер тайник.

У Майкла просто перехватило дыхание, когда он, откинув крышку, взглянул на меч. Длинный клинок лежал в специальном углублении в красных бархатных ножнах, украшенных королевскими гербами. Матово отсвечивала позолотой простая, но изящная рукоять. Тут он машинально присмотрелся к инкрустации. В том месте, где на оригинале, по описанию, должен быть небольшой скол, эмаль была в целости и сохранности. Ладно, на этот счет он что-нибудь придумает…

Остается еще одно, подумал он, с трудом отрывая взгляд от шедевра и закрывая футляр.

– Грегор, скажите, в вашем зале нет охраны. А вы не боитесь, что?..

– Да, охрану не нанимаем. Но в зале камеры, а здесь мониторы, – кивнул за стол Назор. – Можно работать в офисе и следить за магазином. Полицию вызвать можно, просто нажав на кнопку. Правда камеры я сделал скрытые…

– А запись у вас ведется?

– Конечно. Какой-то балбес витрину разбил, убежал. Показали пленку в полиции, те нашли. Удобно.

– А за декабрь записи сохранились? Или за январь?

– Этот Джейсон у меня на отдельной кассете. Записал на всякий случай. – Назор, вздохнув, полез в стол. – Чуял, что придут.

Через пару минут на экране небольшого телевизора Майкл с довольной улыбкой смотрел на то, как Дэмьен Дженнингс собственной персоной обсуждает с мастером условия заказа. Нет, сегодня не день, а праздник какой-то!

– Сделаете копию кассеты?

– Эту забирайте.

Чудный день!

Майкл быстро прикидывал, куда бы ему пристроить кассету, да так, чтобы об этом не знал никто из следящих за ним. Почему-то не было желания радовать деталями ни одну из конкурирующих сторон… И не мешало создать себе небольшую страховку. Кстати, о страховке…

Идея пришла внезапно, впрочем, как всегда. Он перебрал в уме все, что услышал от Назора, все, что знал сам и изложил свою просьбу.

Если кузнец и удивился, то ничем этого не показал…

…Через час Майкл, держа в руках заветный футляр, прощался с Назором. Они уже пожали друг другу руки, когда Холмс спросил:

– Скажите, Грегор… Почему вы это сделали? Почему вы мне помогли?

– Вы помогли моему другу. Спасли Елену. Вук рассказывал.

Вук. Да, зверь. Цыганка… Как давно это было! Словно в другой жизни.

– И… как он? – вырвалось у Майкла, прежде чем он смог остановиться.

– Нормально. Звонили на днях. Живы-здоровы.

– Ну да, ну да… – покивал Майкл и с невесть откуда накатившей тоской подумал, что Иванка, наверное, все-таки добилась своего.

«И жили они долго и счастливо»…

– Передавайте ему привет при случае. Скажите… Скажите, что Джеймс Бонд желает ему самого наилучшего… До свидания, мэтр! И спасибо за все!

Майкл толкнул дверь, звякнув колокольчиком. Перед магазином стоял черный автомобиль с тонированными стеклами. Водительская дверь открылась, и ему навстречу вышел молодой человек с бейджем представителя охранной фирмы на пиджаке.

– Вы уверены, мсье, что вам не нужны услуги нашего водителя?

– Нет, спасибо. Как я говорил по телефону, только автомобиль.

– Тогда прошу! – Он протянул Майклу ключи. – Как вы хотели: центральный замок, бронированные двери, пуленепробиваемые стекла с тонировкой. Распишитесь здесь, будьте добры… Приятного дня!

…Дело осталось за малым, думал Майкл, выруливая «Ауди» из узкого проулка на улицу Жакоб. Надо всего-навсего попросить всесильного Оди показать ему свою коллекцию. А если удастся увидеть меч, убедить, что это подделка. Проще пареной репы – так, кажется, говорил мистер Дженнингс?

[GingerLelia]

Продолжение 8

* * *

Когда они с Оди, смеясь и попыхивая сигарами, присоединились к остальной компании, оказалось, что мистер Тарантино и его спутница уже удалились, поскольку режиссер опаздывал на самолет до Нью-Йорка. Мсье Морель к тому времени тоже откланялся, и в гостиной остались только Ева, Алези, Аурелия и Кей. Все четверо сидели около камина на полу, сложив ноги по-турецки, и играли в карты. Майкл и Камиль извинились за долгое отсутствие и, получив великодушное прощение, были допущены к игре. Остаток вечера прошел почти в семейной обстановке. Майкл даже заставил себя забыть о том, что хитростью лишил хозяина дома нескольких миллионов фунтов. Ну, или почти заставил.

К концу визита Кей и Ева совсем подружились, и когда пришла пора прощаться, Майкл долго ждал подругу в холле, держа в руках ее пальто, а она тем временем о чем-то шепталась с мисс Мэй. Наконец девушки, загадочно поглядев на него, обнялись и расстались.

Мсье Оди тоже вышел проводить гостей. Было заметно, что хозяин в отличном расположении духа. Он обнимал Еву за плечи, остроумно шутил, сам смеялся собственным шуткам, благодарил всех за отличный вечер, целовал дамам руки, а с мужчинами простился крепким рукопожатием.

Но как только Холмс сел за руль, все очарование вечера вмиг испарилось. Он почувствовал, что устал – смертельно, невыносимо устал, как каторжник на каменоломне. Хотелось молчать, не думать, замереть и не двигаться. Вместо этого он весело болтал с Кей о всякой чепухе, ловко ведя машину в оживленном вечернем потоке и одновременно подводил про себя итоги длинного, богатого событиями и сюрпризами дня.

Наконец Кей не выдержала и оборвала его на полуфразе:

– Майк, заткнись уже ради всего святого! Скажи мне только одно. У тебя получилось?

Зеленый огонь на светофоре, подмигнув ему, стал желтым, Майкл притормозил у пешеходного перехода и только потом перевел взгляд на спутницу.

– Получилось, малыш.

– Майк! – Кей подпрыгнула на сидении. – Майк, расскажи! Я умоляю тебя! Пожалуйста!

– Кей, поверь, самое благоразумное для тебя в этой истории – знать как можно меньше. И я к примеру не уверен, что нас сейчас не подслушивают.

– Каким это образом, интересно? Ты же машину на прокат взял! Когда бы они успели наставить «жучков»?

– Чтобы прослушивать, необязательно устанавливать «жучок». Достаточно просто ехать позади нас и иметь кое-какое оборудование. Так что… – Машина тронулась вперед. – Так что, малыш, я скажу тебе только одно. Твой дедуля может спать спокойно.

Он ожидал, что Кей все равно будет приставать с расспросами. Но к его удивлению, девушка просто смерила его долгим внимательным взглядом, потом спокойно улыбнулась и кивнула:

– Ну и ладушки! Я с самого начала поняла, что у тебя получится! Ведь ты же рыцарь…

– … в сияющих доспехах! – смеясь, закончил Майкл. – Слушай, а ты помнишь, как нам попало за те доспехи от леди Александер?

– Тебе попало. Тебя же в них застукали, не меня, – хмыкнула Кей.

– Да уж! Мне повезло, что мы с братом всегда были ее любимчиками. Иначе бы она мне не простила то, что я разгуливал по дому в любимой реликвии ее покойного мужа!

Он довез Кей до гостиницы, пожелал ей спокойной ночи и пообещал приехать завтра в аэропорт, проводить в Лондон. Передав машину представителю фирмы, чьими услугами он воспользовался, он вызвал такси и уже через полчаса входил в темную квартиру. Устало бросив пиджак в кресло, Майкл сразу прошел к бару и щедро плеснул себе скотча в большой стакан.

Виски наждаком полоснул по горлу, он закашлялся, и на глаза навернулись слезы. Вытирая их рукавом, Майкл понял, что никак не может расслабиться. С того самого момента, как они с Камилем Оди остались в столовой один на один, его не отпускало напряжение. Мышцы уже сводило судорогой, горло сжимали спазмы, и даже дышать было тяжело.

– Барышня кисейная, к хренам собачьим… – разозлился он на себя.

– Врать ему, видите ли, трудно. – Он рывком допил виски и с сарказмом продолжил. – Больно ему хорошего дяденьку обманывать, вы гляньте! Ну в таком разе, лейтенант Как-Вас-Там-На-Самом-Деле, встает вопрос о профнепригодности. А может вам в дорожные инспекторы податься? Самое оно. Штрафы за парковку выписывать…

Плеснув еще виски, он вышел из комнаты, так и не включив в ней свет.

Когда через час Холмс, вытирая волосы, вышел из ванной, в дверь позвонили. Удивленный, он замер с полотенцем на голове. Кто бы это мог быть почти в полночь? С соседями он не знакомился, друзей в Париже, которые бы знали этот адрес, нет. Может, ошиблись?

Но звонок раздался снова, подкрепленный стуком в дверь. Он уже двинулся было к двери, но спохватился, что кроме полотенца, висящего на шее, на нем больше ничего не надето. В дверь решительно колотили. Он чертыхнулся, туго намотал полотенце на бедра и пошел открывать.

Он не мог поверить своим глазам. За дверью стояла Кейтлин.

– Кей?! Какого?.. Как ты?.. – растерянно бормотал он.

За дверью Кей оставалась ровно две секунды. Решительно отодвинув его в сторону, мисс Керр вошла в квартиру, пристроила на полку в коридоре два больших пакета и встала напротив Майкла.

– Прости, что я в таком виде! – смутился он. – Только из душа…

– А это очень удачно, – кивнула Кей. – Это очень даже кстати. Мне как раз надо кое-что проверить.

Он уже открыл рот, чтобы спросить, каким образом она узнала, где он живет, но тут произошло нечто такое, что на некоторое время лишило Майкла дара речи. Внезапно приблизившись, Кей встала на цыпочки, прильнула всем телом, одну руку положила ему на грудь, другой – притянула за шею и поцеловала его в губы.

[GingerLelia]

Продолжение 9

Спустя минуту, она отстранилась, потупившись. Постояв так мгновение, она подняла на него глаза. Майкл боялся шевельнуться.

– Кей, я… Прости, малыш, но… Черт! Я не говорил тебе, но я…

– Спокойно, Майк, без паники. Я в курсе, что ты гей, – улыбнувшись, Кей уже деловито вешала пальто на крючок. – Ну, что ты так смотришь? Давно уже знаю. Еще с четырнадцати лет. Не бледней, я никому не говорила.

– Но, Кей, тогда зачем?..

– Затем. Имеет женщина право на надежду, а? – схватив один из своих пакетов, Кей по-хозяйски прошагала на кухню и продолжила разговор уже оттуда.

– Где тут у тебя чайник? А! Нашла… Слышишь, нет? Должна же влюбленная женщина надеяться?

– Д-должна… – поправив полотенце, Майкл медленно двинулся за Кей, постепенно приходя в себя. – А ты… влюбленная?

– О, я, дружок, уже двадцать лет в тебя влюбленная.

– Кей, тебе всего двадцать пять.

– Ну-ну, умник! Считать-то я умею, математик как никак. Вот с пяти лет и влюбленная. – Не встречаясь с ним взглядом, Кей вовсю хозяйничала, мыла чашки, доставала какие-то коробочки и свертки из пакета, шуршала упаковкой и гремела дверцами шкафов. – Ни черта у тебя тут нет! Как можно так жить!..

Она наконец оглянулась. И по лихорадочно горевшим глазам Майкл понял, несмотря на браваду, девушке было не так легко справиться со сложившейся ситуацией.

Кей шумно вздохнула, отвернувшись в сторону, словно ставя точку. А потом, окинув Майкла оценивающим взглядом с ног до головы, резюмировала с ироничной улыбкой:

– Ну что… Жаль конечно, что все это мне не достанется. Но греет душу, что другая тоже ничего не получит. А теперь, сделай милость, оденься, я все-таки не железная…

Возвращаясь одетым из комнаты и проходя мимо коридора, он заметил второй пакет, принесенный Кей. Не удержавшись, он заглянул внутрь. Бутылка «Дом Периньон» и упаковка умопомрачительно дорогих конфет. Все верно. Математический расчет. Или – или. Трех ответов в этом уравнении быть не могло, а к двум возможным Кей приготовилась. В том пакете, который она унесла на кухню, был шоколад в порошке, пакет молока и большая коробка его любимых ванильных пирожных.

– Кей, признавайся, откуда ты знаешь, где я живу?

– Помнишь, вчера… Господи, это было только вчера?.. – Она поставила перед ним чашку с горячим шоколадом и села напротив. – Так вот, помнишь, на Елисейских полях? Мы гуляли и спорили о том, что есть судьба, а что – ничего не значащее стечение обстоятельств.

– Ох…

– Вспомнил? Ты сказал – «То, что мы встретились в Париже – судьба, а вот то, что я живу на улице, названной именем математика, и мой адрес представляет собой число Пи, – это стечение обстоятельств».

– Но в Париже полно улиц с именами математиков!

– Семь. И только на трех из них дом номер три – жилой. Твоя улица Ферма – второй адрес, который мы с таксистом проверили. В четырнадцатой квартире по адресу Пуанкаре, 3 живет очень симпатичный парень, у которого, как раз была вечеринка. И он меня, между прочим, на нее пригласил.

– Но ты не осталась.

– А зачем мне? Я собиралась провести вечер с тобой. Неважно, из какого пакета угощение – сегодня у меня праздник.

– День упорных женщин-математиков?

– Нет. День, когда я тебя поцеловала и ты вернул… ты спас дедулю. О первом я мечтала двадцать лет, второе неделю назад выглядело катастрофой. При этом исправить и то, и другое казалось неосуществимым. Но сегодняшний день доказал три вещи. Первое – если чего-то долго хотеть, в конце концов добьешься, второе – непоправимых бед кроме смерти не бывает, и третье… Мой рыцарь действительно может все!

Они со смехом чокнулись кружками с шоколадом и взяли себе еще по одному ванильному пирожному.

Диван в этой квартире был таким огромным, что на нем кроме Майкла могли поместиться еще три гения математики. В предусмотрительно захваченной из гостиницы смешной пижаме в шотландскую клетку Кей вольготно устроилась на своей половине. Через несколько минут Майкл услышал ее смех.

– Ты чего?

– И все-таки эту ночь, Майк, я проведу с тобой в одной постели!

Помолчав, она спросила уже серьезно:

– Скажи, ты… любишь кого-нибудь?

– Не думаю, что это можно назвать любовью, – улыбаясь в темноту, ответил он, немного подумав.

– Это?

– Мне приятно думать об одном человеке. Вспоминать…

– А сказать ему слабό?

– Я не знаю, где он, малыш. Мы виделись с ним в общей сложности неделю. И было это полтора года назад…

– Судя по твоему голосу, лейтенант, ты часто вспоминаешь ту неделю, – громко зевнув, сказала Кей. – А он знал, что ты девчонками не интересуешься?

– Знал. Я сам сказал. Только вряд ли это ему понравилось. Он стал на меня так смотреть…

– Как? С отвращением?

– Нет. С беспокойством. Будто ему за меня было страшно. Так что вряд ли я ему понравился в том смысле, какой ты имеешь в виду.

– Много ты понимаешь, что я имею в виду… Знаешь, очень может быть, что ты не прав. На того, кто тебе безразличен с беспокойством и заботой не смотрят.

– Кей, у него девушка была!

– Ты тоже спишь со мной в одной постели, а это еще ни черта не значит, – подвела итог Кей, взбивая подушку. – Если хочешь что-то знать наверняка, просто спроси.

Она еще раз широко зевнула и, поворачиваясь на другой бок, договорила уже совсем сонным голосом:

– Вот увидитесь в следующий раз, спроси обязательно. А лучше, как я сегодня… Если не даст по морде… значит есть надежда…

«А ведь действительно! Может, надо было просто спросить?..», успел подумать Майкл, прежде чем крепко уснуть.

* * *

Камиль Оди сидел за столом в своем кабинете и держал в руках визитку. На ней значилось имя человека, услугами которого он не раз пользовался, чтобы подтвердить подлинность некоторых экспонатов своей коллекции. Пьер Бонне был неболтливым, нелюбопытным, компетентным профессионалом. Но Камиль отчего-то не спешил набрать номер… Повертев визитку еще немного, он убрал ее в бумажник и встал из-за стола, погасив лампу. Он уже выходил из кабинета, когда раздался звонок. Позвонить по этому номеру могли только самые близкие друзья. Оди вернулся и взял трубку, снова включив свет.

– Слушаю… Фред? Фред, это ты? У Эрика что, неприятности?.. Четвертого числа? Да, в Японии… До вторника… Н-нет, кажется ему не говорил. А что случилось?

Камиль присел на край стола и внимательно слушал, и с каждой секундой его лицо становилось мрачнее.

– Я все понял, Фред. Ты правильно сделал, что позвонил… Согласен, это действительно очень серьезно… Не беспокойся, я обо всем позабочусь. И передай Эрику, если получится, что теперь все под контролем, и он может… вернуться. А с доктором Ру я свяжусь с самого утра… Всего хорошего, Фред.

[GingerLelia]

Продолжение 10

* * *

Грегор

13 февраля 1995 года, понедельник

Он шел по саду. А может, это был парк? Высокие деревья и длинные ровные дорожки, посыпанные гравием. На траве под большой яблоней постелено старое мамино одеяло, которое она сшила из лоскутков. Он шел к этому одеялу, которое пестрело на зеленой траве, и ему нужно было дойти, упасть на колени, притронуться. Он знал, что так надо, потому что как только он почувствует ладонями знакомые с детства кусочки ткани – его и папины рубашки, старые платья девочек, из которых они выросли, – он все поймет, он догадается. Он узнает, кто стоит за его спиной. Потому что оглядываться нельзя! Ни в коем случае!.. Он уже присел на траву рядом с одеялом и вытянул вперед руку, почти прикоснувшись, как вдруг резкий запах свежесваренного кофе заставил его обернуться. В глаза ударил яркий как взрыв солнечный свет, и… он проснулся.

Исчез странный сад и мамино одеяло, а солнечный свет оказался светом бра над кроватью.

– Привет, – услышал он тихий, чуть насмешливый голос. – Ты даже во сне серьезный, кошмар просто!.. Кофе?

Эрик сидел на краю постели и держал в руках большую кружку. Еще одна стояла на тумбочке рядом с кроватью, там же Грегор увидел большую плетеную миску с круассанами и булочками.

– Свежие. – Янг кивнул в сторону тумбочки, взял из миски круассан и, прихлебывая кофе, отошел к окну. – Ешь, пока не остыли!

– Это откуда? – еще не совсем проснувшись, хрипло спросил Грегор, садясь на постели. – Всю ночь пёк, Золушка?

Он с удовольствием сделал большой глоток обжигающего напитка и, выбрав из миски булочку с корицей, откусил сразу половину.

– Ага! – усмехнулся Эрик, полуобернувшись. – И пшено перебирал другой рукой… Сходил в булочную. Только что вернулся. Все в лучших традициях парижской галантности – встать до рассвета и купить для милого друга свежей выпечки!

Улыбаясь, он снова подошел к кровати, присел на край, и спросил, искоса поглядывая на Грегора, который, жмурясь от удовольствия, прихлебывал кофе.

– Слушай… У тебя случайно никакого ревнивого дружка не имеется?

Вукович поперхнулся и с недоумением посмотрел на Эрика.

– Ага… Нету значит… – тот задумчиво перевел взгляд на окно, за которым только начало светать. – Ну, я почему-то так и подумал. Значит по моим делам...

– Кто? Кто по твоим делам? – Грегор отставив кружку на тумбочку, резко выпрямился на постели.

– Заметил их еще вчера вечером, когда возвращался, рядом с домом. Двое в черном «Фиате». Сегодня вышел в булочную – тут в двух кварталах есть хорошая лавочка. Сидят. Через пятьдесят метров оглянулся, один топает за мной. Ну, я думаю, может, тоже булочек захотел. Нет, я – в булочную, он мимо прошел. Иду обратно – он снова сзади, за мной следом… Второй сидит в машине. Заглянул, когда мимо проходил. Газету читает. Ага… В шесть часов утра, в полутемном салоне. Вверх ногами. Чисто дети!

Янг, посмеиваясь, откинулся на постели и, поставив кружку себе на грудь, предложил:

– Можешь глянуть! Сидят, пацаны.

Грегор вдруг понял – всё вернулось на свои места. Всё, о чем он пытался забыть вчера вечером... Ну что ж, обещал себе поговорить с Эриком, надо выполнять. Он выбрался из кровати, оделся, и прошел к окну.

Похоже, Эбер с комиссаром уже определились с кандидатурой подозреваемого, подумал он, глядя на маленький черный «Фиат», припаркованный недалеко от парадного, на обочине Круа Нивер. Скорее всего, наружка приступила к работе вчера вечером, решив начать с домашнего адреса объекта. Может, и у клуба ждут.

– Стоят? – донеслось с кровати.

– Стоят… – протянул Грегор. – Версии есть? В смысле, по какой причине?

– Есть, как не быть…

– И?..

Эрик сел, скрестив ноги по-турецки, и, задумчиво глядя на Грегора, ответил:

– Да, понимаешь, тут недавно случилось кое-что, не совсем хорошее…

Чуть помедлив, Вукович решился:

– Убили вашего арт-директора?

Эрик удивленно приподнял бровь.

– Газеты писали, – пояснил Грегор. – Ришар Кревье. Это связано с ним? То, «не совсем хорошее»?

– Связано… – медленно произнес Эрик, внезапно нахмурившись. – Но не с убийством. Если читал, то знаешь, что его какой-то маньяк… Господи, как же так вышло?..

Янг вдруг болезненно поморщился и потер правый висок костяшками пальцев.

– Ришар… Он… – Эрик замялся, словно не зная, с чего начать. Затем, прикрыв на секунду глаза, решительно начал рассказывать. – Он славный был парнишка. Без башни немного, но славный. Когда я… Когда мы с братом нашли его, он уже с кокаина на иглу перешел… Он музыкантом был, гитаристом. Очень талантливым. С детства занимался, гастролировал даже лет с пятнадцати. Пластинку записал… А потом всей семьей в аварию попали, где-то в Тулузе. Мать погибла, отец инвалидом остался, а Ришар легче всех отделался. Вот только обе руки переломал, да так, что собрать-то кисти ему собрали, но играть, так как он играл раньше… Короче, про гитару сказали забыть. Двадцать ему было тогда. Когда мы его нашли через год, он по клубам работал, ди-джеем. Но сидел на кокаине, как я уже сказал. Предложили работу, вылечили. Пять лет был чист, как стекло. Даже не пил, представляешь?

Эрик грустно усмехнулся, глядя куда-то в сторону.

– Наверное, я виноват… – Чуть помешкав, он продолжил. – Понимаешь, я по натуре человек… прохладный. Ну, то есть постель постелью, но вот любовь… Это не ко мне. И дольше месяца у меня еще ни одни отношения не затягивались.

Кинув на Грегора извиняющийся взгляд, Эрик улыбнулся.

– Будет ведь лучше, если ты будешь знать, правда?

– Не волнуйся, я рыдать не стану! – криво усмехнулся в ответ Вукович. – Я и сам… скуповат на эмоции.

– Ну, вот! А Ришар… Он большой любитель был этого дела… Эмоций, я имею в виду. Хотя я его предупреждал с самого начала… В общем, скандалы мне стал закатывать. Да еще прилюдно. В отсутствие брата я дела веду, так он мне однажды чуть сделку не сорвал, истерику устроил, прямо во время делового ужина. Пришлось с ним по-взрослому поговорить... Вроде понял, успокоился. А на той неделе, в пятницу я в кабинет к нему зашел без стука, а он, представляешь, дорожку раскатал на столе и сидит, ровняет, засранец! Я там озверел прямо, стол ему перевернул к чертям, его самого чуток помял… Поскандалили, в общем. Я, знаешь, если чего в жизни не люблю, так это наркоту. Если ты заметил, у нас в клубе этой мерзости не найти. По нынешним временам оно, конечно, странно, но мне плевать, как это выглядит. В моем клубе этого не будет никогда!

Эрик резко поднялся с кровати и, подойдя к окну, встал рядом с Грегором. А тот, замерев, ждал продолжения рассказа, потому что… Потому что после той ссоры, Ришар Кревье ушел из клуба и пропал.

[GingerLelia]

Продолжение 11

– И что потом? – решил спросить он, потому что Эрик вдруг замолчал, задумчиво глядя на черный автомобиль далеко внизу.

– А потом мне нужно было уехать. У меня часто… возникает такая необходимость. Бизнес, сам понимаешь. Это дело круглосуточное и выходных не знает. Я уехал, а Ришар, говорят, в «Левый» отправился. А куда он оттуда пошел, никто не в курсе. Мы все пленки отсмотрели, с камер, которые выходы из клубов снимают. Ни черта. Хотя там иногда народ толпами валил, если он с компанией выходил, да еще зная, что я буду запись смотреть… Явно же отправился за новой порцией, у нас-то не достать во всем квартале. А может… Черт, я не знаю, куда он мог!

Янг со злостью стиснул зубы.

– А следит-то кто, я не понял? – осторожно спросил Грегор.

– А… Это я тебе еще не все рассказал просто. Когда я его там в кабинете тряс, я же у него из кармана целый конверт с марками, да пакет с кокаином вынул. Чуть не убил его прямо там! – он сокрушенно покачал головой. – Я столько сил положил с ребятами, чтобы… А он в один день!.. Сказал, был в одном клубе, где он раньше работал, встретился там с каким-то… Вот тот ему и предложил. Дескать, Ришар у меня лицо доверенное, проверять не стану. А мальчишка на меня обижен был все-таки, вот с психу и согласился. Дурачок… Вытряхнул я ему карманы, в общем, сказал, чтоб убирался и передал своему поставщику, чтоб тот не совался в мой район, если не хочет конечностей лишиться. Вот его, наверное, ребятки за мной и… Черт!

Янг закрыл глаза и продолжил очень тихо:

– Надо было мальчишку там, в кабинете к стулу привязать. Или у ребят в комнате охраны к батарее пристегнуть. Цел бы был…

Грегор смотрел на своего любовника, замершего с закрытыми глазами,
и с болью думал, что он по-прежнему не знает, не был ли Эрик тем самым человеком, кто одним точным ударом лишил Ришара Кревье жизни.

Эрик, что стоял сейчас рядом с ним, или сидел вчера на ступеньках с усталой улыбкой, не мог этого сделать. Но Грегор ничего не знал о другом Эрике Янге, о том, который с чужим, словно мертвым лицом, сел в ту пятницу в серый «Лендровер» на пустой стоянке…

* * *

На тумбочке резко пискнул пейджер Эрика, и они оба вздрогнули, очнувшись от мыслей.

– Это из клуба, – вполголоса пояснил Янг, прочитав сообщение. Быстро набрав на рядом стоявшем телефоне номер, он произнес в трубку, – Герт, это Эрик. Что там такое?.. Как приехал? Уже? Ну, что делать, пусть ждет. Проводи в бар, пусть выпьет кофе, пока меня нет. Или посмотри на кухне, может, что с ужина осталось, накорми. Только придется тебе самому разогревать. Жан с ребятами только в восемь будут. А чего он в такую рань? Его самолет только в обед должен был прилететь… На другом? Ну и какой черт его дернул… Ладно, пусть ждет. Я скоро буду.

Он положил трубку и объяснил Грегору:

– Ди-джей приехал. Завтра же день святого Валентина, вечеринка грандиозная в «Левом». Ришар этого кадра из Буэнос-Айреса еще полгода назад подписал… А я теперь вроде как за арт-директора, так что он, выходит, на мне. И этот балбес взял и другим рейсом прилетел. Надо ехать!

– Надо, – кивнул Вукович, надевая свитер. – И мне на работу скоро, а еще домой заскочить. Только…

– Что?

– Как с этими? – Грегор кивнул в сторону окна и подумал, что сейчас придется выйти из подъезда вместе с Эриком. Последствия он даже представлять не хотел.

– А! Ерунда, не волнуйся. Они нас не заметят.

– Это как же?

– Сейчас узнаешь. Ты готов? – Эрик надел куртку и, взяв с полки оба шлема, и свой и Грегора, вопросительно посмотрел на Вуковича.

Тот кивнул, застегнул куртку и следом за Янгом вышел из квартиры. К его изумлению они не свернули к лифту, а прошли к двери квартиры напротив. Эрик открыл ее ключом со своей связки и приглашающе кивнул.

– Давай, заходи! Там на балконе есть выход на пожарную лестницу, а она с другой стороны дома. Не увидят.

Грегор шагнул за порог. Квартира представляла собой одно большое помещение – видимо хозяин предпочитал простор и снес почти все стены. Дизайн в стиле хай-тек, черно-белый интерьер, дорогой велотренажер в углу, кухня сверкает хромом и никелем, никаких безделушек – здесь явно жил молодой, наверняка холостой бизнесмен, для которого уют дело десятое, главное – функциональность. По сравнению с квартирой Эрика эта была строгой и… холодной. Из всех украшений в убранстве Грегор заметил только большое фото над огромным диваном. Стекло в рамке бликовало, и он не сразу рассмотрел, кто на снимке. Но когда Янг, запиравший двери, прошел следом за ним в комнату, Грегор стоял как вкопанный, глядя на фото.

Потому что на нем был… Эрик.

[GingerLelia]

Продолжение 12

Отличный костюм, очки в строгой оправе, волосы расчесаны на пробор, а не растрепаны как сейчас… Фото было очень красивым и таким же стильным, как все в этой странной квартире. И точно таким же холодным. Ледяной взгляд знакомых голубых глаз совсем сбил Грегора с толку. Это был Эрик. Но это был не Эрик.

– Ты чего застыл?.. – Янг положил ему руку на плечо. – А! Это Фред, мой брат. Мы в его квартире.

– Вы… Вы близнецы? – Грегор и сам понял, что задал глупый вопрос, но он до сих пор не мог прийти в себя. Слишком велико было сходство. Он и не знал, что взрослые близнецы могут так походить друг на друга.

– Ага. Только Фред… Он, видишь, какой? Как линейку проглотил. Так вот и живет. Никаких эмоций, только дело. Уж на что я не эмоциональный, а этот вообще… Ну, пойдем? – он потянул Грегора за куртку.

Уходя, Грегор бросил последний взгляд на фото. Нет, они очень разные. Эрик по сравнению со своим братом живой и… цветной. Да, это фото тоже было цветным и красочным, и позади молодого мужчины, запечатленного на фоне терракотовой стены, на окне дома виднелись огненно-красные флоксы в ярко окрашенном вазоне. Но Фред все равно был черно-белым. Холодным и словно пришедшим из старых фильмов. Чужим.

Ерунда, думал Грегор, спускаясь вместе с Эриком по пожарной лестнице, просто неудачное фото. Просто фото… И богатая фантазия.

Проблема в том, думал он, уже заводя двигатель своего мотоцикла и глядя вслед отъезжающей «Хонде» Эрика, что его фантазия как раз никогда не отличалась богатством.

* * *

Поставив телефонный аппарат перед собой на подоконник, Грегор сосредоточился. Прежде чем он наберет номер, записанный на бумажке, нужно как следует подумать, что он должен сказать и что не должен. Он посмотрел в окно перед собой. Странно, но, несмотря на ранний час, соседка была уже на ногах. Девушка тоже стояла на кухне, прямо рядом с окном, и Грегор встретился с ней взглядом. В левой руке у нее была большая кружка, а правой она что-то писала или рисовала. Поймав его взгляд, она вдруг улыбнулась, подмигнула, а потом взяла с подоконника лист бумаги и, прислонив к оконному стеклу, показала Грегору.

Небрежные карандашные линии складывались в его портрет. На рисунке Грегор грустно смотрел куда-то в сторону. Девушка вдруг жестом попросила Вуковича подождать немного, что-то быстро исправила на рисунке, и снова показала ему. Теперь нарисованный Грегор улыбался.

Вукович, не сдержавшись, рассмеялся. Девушка подняла вверх большой палец и, кивнув, отошла от окна.

Отчего-то этот маленький бессловесный диалог придал ему уверенности, и Грегор решительно набрал номер. Услышав в трубке длинные гудки, он почувствовал, что абсолютно спокоен. У него все получится. Потому что у него всегда все получается. По-другому быть не может.

– Алло, приемная доктора Ру, Шарлота слушает, – раздался веселый девичий голос.

– Доброе утро, Шарлота! Вас беспокоит новый персональный помощник мсье Янга. Меня зовут Мишель.

– Доброе утро, Мишель. Что-то случилось? Обычно мсье Янг звонит сам.

Сердце глухо стукнуло. Значит, он не ошибся…

– Нет, просто… Видите ли, дорогая Шарлота, мсье Янг потерял свой органайзер. Вы, может быть, знаете, у нас погиб сотрудник. Так вот с тех пор все расписание перепуталось, мсье Янг занят больше, чем обычно, он ведь выполняет и обязанности погибшего. А тут еще не можем найти его блокнот… Ни дома, ни в клубе нет, мы все обыскали. Он в последнее время очень устает, поэтому стал рассеянным. Вот он и подумал, что мог оставить его у мадам Ру… Как вы думаете, такое возможно?

Девушка терпеливо выслушала его торопливую, но уверенную речь и на пару секунд замолчала. Затем произнесла задумчиво:

– Ну, теоретически такое возможно, но…

– Боже, вы меня выручите, если поищете! Честное слово. Ведь он был у вас в… Черт, все в голове перепуталось, столько сегодня надо сделать! Какой же это был день?

– Смотря, какого мсье Янга вы имеете в виду, – ответила ему Шарлота, и Грегор крепко вцепился за подоконник. – Если Эрика, то он был еще в январе, а вот Фред как раз был в субботу. Не в эту, а в прошлую, четвертого февраля. А затем в воскресенье, пятого. Но меня в воскресенье не бывает, они с мадам Ру были вдвоем. Но я сомневаюсь, чтобы Фред что-то мог забыть. Вы же знаете его!

– Да, да, конечно, он вряд ли мог, это на него не похоже! – Грегор лихорадочно соображал, что еще можно вытянуть из ассистентки, пока она не догадалась, что он не имеет никакого отношения к клубу.

– Если хотите, я вас соединю с доктором Ру. Она как раз подошла и…

– Нет, нет! Спасибо, милая Шарлота! Вы меня выручили, придется искать в других местах! Огромное спасибо и до свидания! – спешно попрощавшись, Грегор положил трубку и медленно выдохнул.

Час от часу не легче.

Он конечно выяснил, что хотел. Эрик действительно посещает доктора Ру. Но попутно оказалось, что это делает не только он, но и его брат. Брат, который в ту самую субботу, выходит, был в городе, а вовсе не в отъезде, как думает капитан Эбер.

Что делать со всей этой информацией, которую ему приходится скрывать? Она растет как снежный ком. Началось с файлов с вырезанными фрагментами. Теперь он знает, что братья – близнецы, что у Фреда квартира в том же доме, что он был в городе в дни, когда пропал и был убит Ришар Кревье. И что оба брата являются постоянными пациентами одного психиатра.

Вукович устало усмехнулся. Скоро окажется, что он знает о деле больше всей остальной группы. Но рассказать об этом, значит предать огласке характер их с Эриком отношений. Конечно, это было непрофессионально и небезопасно, вступать в какие бы то ни было отношения с подозреваемым в серийных убийствах. Но дело в том, что Эрик для него по-прежнему не был подозреваемым. Парадокс, но чем больше появлялось улик против Янга, тем меньше Грегор верил в его виновность. Правда, никакой логики в его уверенности не было. Только эмоции.

Эмоции и интуиция. И если первым офицеру полиции доверять было более чем глупо, то интуицию свою Вукович привык слушать.

Значит о том, что офицер Интерпола Грегор Вукович состоит в интимной связи с подозреваемым Эриком Янгом, вышеупомянутый офицер пока никому не скажет. Во-первых, сначала он выяснит в этом деле все, что может без чуткого руководства капитана Эбера. А во-вторых… Грегор улыбнулся и вспомнил слова Майкла, сказанные в полутемном кокпите «Морской Красавицы». «…Скрываю я это только потому, что не хочу обсуждать подробности своей интимной жизни с каждым встречным-поперечным…».

Ты прав, Джеймс Бонд. Ты как всегда прав.

[GingerLelia]

Продолжение 13

* * *

Когда в девять часов Дидье Клеман вошел в кабинет, держа в руках два высоких бумажных стаканчика кофе, он застал Грегора погруженным в работу. Вся поверхность его рабочего стола была покрыта бумагами, фотографиями, рулончиками факсовых сообщений. Вукович, зажимая плечом телефонную трубку, говорил с кем-то по-итальянски, одновременно записывая что-то в блокнот и поглядывая на монитор. Клеман тихо подошел к его столу и осторожно поставил стакан с кофе на свободный островок среди бумаг. Не отрываясь от разговора, Грегор встретился с ним взглядом и благодарно кивнул.

Наконец он закончил разговор и, положив трубку, громко вздохнул.

– Не знал, что ты говоришь по-итальянски… – заметил Дидье, шумно отхлебывая кофе из своего стаканчика.

– Во-первых, в Хорватии многие говорят по-итальянски, особенно те, кто живет в курортных городах. Во-вторых… – Грегор, задумчиво смотревший на запись в своем блокноте, поднял глаза на коллегу. – Во-вторых, у меня бабушка была итальянка. Так что меня еще мама учила… Ну, а в третьих, ты много обо мне не знаешь, мсье «Я-в-курсе-всего-на-свете».

– Осознание этого с одной стороны не дает мне спать, с другой – придает смысл моей никчемной жизни, – ответил Дидье, накручивая на палец прядь кудрявых рыжих волос и внимательно глядя на Вуковича, который, отпивая кофе, снова погрузился в бумаги.

– Ничего, Грегорио, я тебя выведу на чистую воду… – улыбаясь, закончил Клеман. Произнеся это, он отвернулся к своим мониторам и не заметил, как Грегор бросил на него тяжелый взгляд исподлобья.

Тут же выбросив из головы Дидье с его любопытством, Вукович решил вернуться к размышлениям. Найдя на столе под бумагами наушники, он надел их и, прибавив громкости в плеере, отгородился от всего окружающего мира. Для таких целей у него имелась специальная кассета, куда были записаны лучшие произведения в исполнении его сестры. И теперь, слушая Баха, прелюдию сюиты для виолончели, он чувствовал, что остался один на один со своими мыслями.

После нескольких звонков в Италию, он выяснил об убийстве Иво Россетти все подробности, какие мог. Ему удалось поговорить с детективом, который вел расследование. К сожалению, Джино Скарпа не поведал ему почти ничего нового, ничего такого, чего он бы не знал из бумаг, посланных ему итальянским Национальным бюро. Иво Россетти был весьма замкнутым молодым человеком, увлеченным своей работой. Практически все свободное время он проводил в конструкторской лаборатории, за чертежами суперкара. Скарпа рассказал, что у Бидзарини все были жутко опечалены его смертью. И не только потому, что он был отличным специалистом, и на него возлагались большие надежды. Как выяснил детектив из разговоров с сослуживцами, Иво был «просто классным парнем, не смотря на то, что был педиком». Где Россетти мог познакомиться с Инквизитором, Скарпа так и не смог обнаружить, потому что убитый не был любителем клубов и шумных развлечений. Единственными вечеринками, которые он посетил незадолго до смерти, были корпоратив в лаборатории по случаю получения приза на международном автосалоне и рождественская вечеринка, проведенная итальянским филиалом концерна «Астон Мартин Лагонда», в котором Иво проработал год, и где у него остались друзья и знакомые.

Что ж, это было лучше, чем ничего, признал Грегор. Все-таки прошло пять лет, и Джино Скарпа мог выкинуть из головы все подробности этого дела, которое для итальянского полицейского было классическим «глухарем» и лежало в сейфе, ожидая своего закрытия по истечению срока давности.

Звонки в Брюссель пока не дали ничего конкретного, потому что детектив, проводивший расследование, ушел в отставку через год после убийства Сегерса. С большим трудом Грегор добыл номер его телефона и теперь периодически набирал его, но пока слышал только автоответчик.

Пейджер на поясе вдруг завибрировал. Прочитав послание, Вукович узнал, что Эбер хочет, чтобы через час он был в кабинете комиссара. Хорошо, что ехать в таком случае никуда не требовалось, кабинет Дежардена находился здесь же, в здании Министерства, и значит, можно было работать до упора. Сдвинув один наушник, Грегор снова набрал брюссельский номер.

На этот раз трубку взяли сразу после второго гудка. Сначала он не слышал ничего кроме звонкого собачьего лая. Кто-то громко шикал на пса, что-то шуршало, а потом раздался детский голосок, сказавший по-французски:

– Алло! Это Моник. Кто говорит?

– Доброе утро, мадемуазель, – улыбнувшись, начал Грегор. – Я бы хотел поговорить с мсье Марком Баккером, если это возможно.

– С дедушкой? – спросила девочка. – Конечно, возможно! Он тут, рядом. Только вам придется немного подождать. Он вытирает лапы Тимо. Мы гуляли и все испачкались! Но я свои сапожки мою сама, а вот Тимо лапы мыть не умеет, поэтому дедушка ему их вытирает. Вы можете подождать?

– Конечно, могу! – Грегор отчетливо представил себе маленькую Моник, забравшуюся на стул с ногами, чтобы достать до телефона. Она стоит там прямо в пальто и шапочке, успев, разумеется, снять грязные сапожки.

В трубке слышалось сосредоточенное сопение, гавканье Тимо и мужской голос, спрашивающий: «Моник, с кем ты там говоришь, скажи на милость?». Девочка что-то ответила, затем трубка стукнула обо что-то твердое, а через пару секунд, Вукович услышал:

– Алло? Кто это?

– Доброе утро! Простите, вы Марк Баккер?

– Совершенно верно, – подтвердил мужчина. – С кем имею честь?

Вукович объяснил кто он и по какому делу. Баккер, оказавшись весьма толковым и, как показалось Грегору на слух, вовсе не пожилым мужчиной, с охотой согласился побеседовать, правда, отлучившись еще на минутку, чтобы вручить внучке стакан молока с печеньем и посадить смотреть мультфильмы.

– Я так и думал, что кто-то заинтересуется, рано или поздно, – заметил Баккер, тяжело вздохнув. – Ох, простите, сейчас отдышусь… Я ведь на пенсию не по старости, а из-за ранения вышел. Словил пулю прямо в легкое, счастливчик, черт меня подери. Теперь вот дочке помогаю, вместо няньки у нее по утрам, пока она работает… Так что конкретно вы хотели бы знать? Я с удовольствием вам помогу, чем смогу.

– Скажите, мсье Баккер…

– Марк, прошу вас.

– Хорошо. Скажите, Марк, а почему вы были уверены, что кто-то должен заинтересоваться убийством Сегерса? В нем было что-то особенное?

– В нем одном – ничего, – усмехнувшись, ответил Баккер. – Но мне казалось, этого не скажешь про оба убийства.

– Как… оба? – оторопел Вукович. – Какие оба? Было два убийства?

[GingerLelia]

Продолжение 14

– А вы не знаете о втором? – в свою очередь удивился Баккер. – Хотя если вы присылали запрос с конкретными параметрами… Знаете, второе убийство… хотя вернее сказать первое, оно ведь произошло раньше, немного отличалось. Но я всегда был уверен, что это дело рук одного человека. Но ведь меня никто не слушал! Они, видите ли, находили между этими делами больше различий, чем сходства. Но тут дело не в уликах, понимаете? Я просто нутром чуял, что он один их обоих…

Баккер, хрипло дыша, быстро и четко изложил Вуковичу подробности. Грегор торопливо записывал все, что слышал, в блокнот, периодически переспрашивая и уточняя детали.

В самом начале января 1988 года во дворе маленькой церквушки Святого Доминика в Ватермаль-Буафоре, районе Брюсселя недалеко от Суаньского леса, был найден труп мужчины. Через несколько дней его опознали как Яспера Верлиндена. Тридцатилетний Верлинден был кондитером, хозяином кондитерской лавочки «Royame Sucré de Jasper»⁸ в центре Брюсселя. Он жил неподалеку, в небольшом коттедже на самой окраине леса. Смерть наступила в результате проникающего ранения в область груди с повреждением сердца и аорты. После смерти, как сказали эксперты, труп тщательно вымыли. Причем, не просто окатив водой – на коже были обнаружены следы геля для душа, а волосы были вымыты с шампунем. Обнаженное тело, лежавшее в пятидесяти метрах от храма, было завернуто в одеяло. Белое одеяло.

Вукович на секунду прикрыл глаза. Он не знал, с чего он это решил, но возникла уверенность – он нашел.

Первое убийство Инквизитора. То, с чего все началось.

– Марк! – хриплым от волнения голосом попросил Грегор. – Мне нужны все… Вы слышите, ВСЕ подробности, какие вы только можете вспомнить по этому делу! Это очень важно!

– Нисколько в этом не сомневаюсь, – тихим голосом ответил Баккер. – Когда через полтора года убили Сегерса и стали известны детали, я сразу сказал, что эти преступления могут быть связаны. Оба – гомосексуалисты, похожи как близнецы, удар – один в один, церковь… Да и прочее. Но, к сожалению, в Центральном управлении не пожелали слушать вякания какого-то детектива с окраины, и объединять убийства в серию не стали. Потом меня подстрелили, через пару месяцев комиссовали, так что… Но знакомые в участке у меня все же остались, к тому же я сохранил свои записи, поэтому не все потеряно, мсье Вукович.

– Скажите, Марк… – Грегор сосредоточенно потер переносицу. – В организме Верлиндена были обнаружены наркотики или алкоголь?

– Нет! Это я могу вам с уверенностью сказать. Хорошо помню. И как объяснили его друзья, он никогда не употреблял ни того, ни другого. Даже не курил. Он вообще был очень… светлый человек, если можно так сказать. Если бы вы знали, как они там плакали, в его кондитерской! Все, поголовно! Мужчины, женщины… Он им всем как родной был. Все стены в лавочке фотографиями были увешаны со всяких там праздников да вечеринок, которые он мастер был устраивать. То для детей в детском доме, то для старушек каких-то всеми заброшенных. Дни рождения, помолвки и свадьбы все работники отмечали там, в кафе при магазине. Большая такая семья, вы понимаете? И он посередине. Хотя, сколько ему там было? Тридцать недавно исполнилось. Вот так. Вы знаете…

Баккер замялся на секунду.

– Я вообще-то к гомосексуалистам не очень… Но когда вел его дело, я… В общем, в первый раз в жизни до меня дошло, что они – обычные люди. Ну, спят с мужиками, ну Бог им судья. Но если разобраться, какое наше дело, чем они в спальне занимаются? Вы простите, что я вам это говорю, может, вы в этом деле противоположного мнения придерживаетесь. Просто мне хотелось вам объяснить, почему я так в это дело вцепился. В участке нашем, как только узнали, что убитый – голубой, так тут же морды сквасили. Особого рвения никто не проявлял. Стыдно признаться, но это так.
А когда я увидел его… в смысле, когда осматривал труп, то… Он почти улыбался, вы слышите меня, Грегор? У него было такое счастливое лицо. Ну, может не счастливое, но… умиротворенное. И когда мне эксперт сказал, что в крови не обнаружено ни препаратов снотворных, ни алкоголя, ничего, я подумал, ведь он просто спал, когда его… А удар был точным и очень сильным. Правда раневой канал не совпадает с той раной, которую нанесли Сегерсу. Там он длинный и узкий, подходит ножу типа стилета, а у Верлиндена по длине и форме лезвия скорее на кухонный нож смахивает. Такой, знаете, большой нож для мяса, в каждой кухне имеется. У Верлиндена мы его так и не нашли. Одеяло, судя по всему, тоже было из его квартиры. Как и гель для душа и шампунь. Но вот постельного белья мы не обнаружили – на кровати не было ни пододеяльника, ни наволочек, ни простыни. Вероятно, убийца забрал их с собой. Может, на них была кровь, а может и сперма…

– Сперма? – встрепенулся Вукович. Ни в одном из последующих убийств ни о чем подобном не упоминалось. Это было что-то новое.

– Да, патологоанатом установил, что незадолго до смерти, может быть часа за два или три, убитый вступил в интимную связь. Причем секс был по согласию, никаких следов насилия не обнаружено. Когда я пытался убедить кого следует, что между убийствами Верлиндена и Сегерса есть связь, мне указали на ряд несоответствий, и этот факт был одним из них. Никаких следов интимных сношений у Сегерса обнаружено не было. Плюс различия в раневом канале и, то, что труп Сегерса был плотно запеленат в льняную простыню. Да еще записка эта… Но в остальном, в остальном-то надо слепым быть, чтобы не заметить сходства!

– А в случае Верлиндена никаких записок, выходит, не было? – переспросил на всякий случай Грегор.

Он так отчаянно боялся, что записка была, и его теория будет уничтожена на корню, что зажмурился, ожидая ответа Баккера.

– Нет, ничего, – услышал он и вздохнул с облегчением. – Тело просто лежало на одеяле, прикрытое его краями. Больше ничего не было найдено ни на трупе, ни рядом с ним, ни в доме у Верлиндена.

– Если вы вспомните что-то еще, Марк, я вас очень прошу, перезвоните мне. Мой телефон…

– Да, у меня телефон с определителем, так что ваш номер у меня есть. И я конечно перезвоню вам, если что вспомню. Хотя мне кажется, я вам все рассказал… Но я переговорю с ребятами, насколько я помню, там был отпечаток, так что…

– Отпечаток?! Как? На чем?

– На одеяле. Там в углу была этикетка, из прозрачного пластика. Знаете, на них обычно пишут инструкции по стирке и уходу за вещью? Ну вот, такая была штучка. И на ней эксперт обнаружил отпечаток большого пальца. Частично смазанный, но, насколько помню, вполне пригодный к сравнению.

– Мсье Баккер, запишите, пожалуйста, мой электронный адрес. И если у вас есть возможность, отправьте мне материалы дела, какие сможете. Чтобы не было никаких препятствий, я вышлю официальный запрос в ваш участок.

Баккер под диктовку записал адрес и уверил Вуковича, что поговорит с коллегами, и они завтра же пришлют все имеющиеся материалы.

– Скажите, Грегор, – спросил вдруг Баккер, – а скольких он?..

– С Верлинденом получается шесть. После Сегерса было одно убийство в Италии, и затем три здесь, в Париже. Это те, о ком мы знаем. Но, сдается мне, Инквизитор делает так, чтобы его жертвы не остались незамеченными. Так что будем надеяться, это все, кого он убил.

– И будем молиться, чтобы их число не выросло!.. Инквизитор… Вы знаете, это прозвище мы ему дали еще после первого убийства.

– Как… после первого?

– У меня друг был, Люк, со мной в участке работал, так вот он был повернут на всяких там культах, религиозных обрядах и прочем. И вот он мне однажды заявляет, мол, убийца этот вообразил себя кем-то вроде инквизитора, решив что, убив, он Верлиндена от греха очистит. И при этом ведь очистил в прямом смысле – отмыл его дочиста после смерти. И что церковь он эту выбрал не спроста, мог ведь, в самом деле, в лесу закопать. Или просто дома оставить. А когда он Сегерса убил, там прямо таки доказательства теории Люка обнаружились – записка на латыни. Будто этот убийца нас слышал и решил убедительнее играть свою роль! «Справедливо наказан»... Ты подумай! Так что можно сказать, что Инквизитором мы его прозвали задолго до того, как он переместился во Францию.

Распрощавшись с Баккером, Вукович положил трубку так осторожно, словно она была хрустальная. Может, ему это только мерещится, но, похоже, он начинает догадываться, почему убивает Инквизитор.

Остается только определить, кто он. Потому что если Грегор прав, то где-то в Париже есть высокий молодой мужчина-гей, брюнет с карими глазами, рядом с которым ходит смерть…

Грегор посмотрел на часы. Оказалось, что он уже четверть часа как должен быть у Эбера. Разговор с Баккером был полон неожиданностей, что заставило Вуковича совершенно позабыть о времени. Собрав разложенные по столу бумаги, он убрал их в сейф, захватил свои записи и почти бегом отправился на второй этаж, где располагался кабинет комиссара.

Когда он рывком распахнул дверь и приготовился извиняться за опоздание, слова просто застряли в горле. Первым, кого Грегор увидел в кабинете, был Эрик Янг.

[GingerLelia]

Продолжение 15

* * *

– О, Вукович! Вы вовремя. Присоединяйтесь! – Эбер с воодушевлением кивнул на свободный стул рядом с собой. – Мы вот пригласили мсье Янга на разговор относительно его алиби. Правда, уже давно топчемся на месте, так что вы ничего не пропустили.

Первые несколько секунд Грегору казалось, что его окунули в ледяную воду. Взяв себя в руки, он сел рядом с капитаном и заставил себя спокойно посмотреть на Эрика. И по его побледневшему лицу и зло прищуренным глазам, Грегор с болью осознал, что Янг воспринял все именно так, как это выглядело – он решил, что Вукович общался с ним исключительно по заданию шефа.

Все, что он мог сделать, это, встретившись взглядом с Эриком, еле заметно покачать головой. Янг тут же отвел глаза и, обращаясь к капитану, произнес тихим, полным ярости голосом:

– Повторяю. В последний. Раз. В пятницу вечером меня в Париже не было. Вернулся я только в воскресенье к обеду. Причины, по которым я скрываю, где я был и что я делал, исключительно личного характера, но к убийству Ришара Кревье они не имеют никакого отношения. Если я каким-то образом и виновен в его смерти… – Эрик бросил ледяной взгляд в сторону Грегора, – то исключительно потому что, поссорившись с ним в пятницу вечером, не удержал его в клубе, где он был в полной безопасности. Но Ришара я не убивал. Если это все, что у вас имеется, позвольте откланяться. И впредь общаться с вами без адвоката я не намерен. Всего доброго!

Резко встав из-за стола, Янг быстро вышел из кабинета, хлопнув дверью так, что с потолка упал кусочек штукатурки. Эбер, отчего-то улыбаясь, посмотрел на потолок над дверным проемом и, переведя взгляд на Вуковича, сказал:

– Видали? Задергался наш подозреваемый. Занервничал. Это хорошо!

– Хорошо? – переспросил Вукович самым нейтральным тоном, на какой был способен.

– А то! Мои ребятки с него глаз не спустят теперь! Сегодня утром как-то проморгали у его дома, балбесы, но теперь наружку я удвоил, бригаду поопытнее взял, так что хрен он куда денется у нас! А ведь он вполне может попытаться. Так вот если он попробует сбежать, это ли не будет возможным доказательством вины? А, Вукович?

– Или обычной реакцией невиновного на беспочвенные обвинения…

– Господи, Вукович, какой вы скучный с утра! А давайте я вас новой загадкой развлеку. Это семейство Янгов все сплошь из секретов состоит, как обнаружилось. Куда ни ткни, одни вопросы без ответов.

Эбер, не обращая внимания на то, что Грегор не разделяет его веселья, начал рассказывать:

– Мало того, что этот Эрик весь мутный, как я не знаю что, так брат его, Фред, ничем не лучше. Знаете, что было самым интересным из того, что мы обнаружили в документах на право собственности? Оказывается, владельцем клуба «Les Autres» является вовсе не Фред Янг, а уже знакомый вам друг семьи, мсье Камиль Оди. Вот так. А Фред Янг… О нем, Вукович, нам пока вообще ничего неизвестно. Ни-че-го. Человек-невидимка, мать его. На данный момент мы не смогли на него ничего найти. Даже ни одной фотографии. Но! – Эбер торжественно поднял указательный палец. – Мартинез наш опять отличился. Облазил весь Париж, собрал все слухи, какие только можно и узнал, что братья-то наши, оказывается, близнецы! Как вам такой поворот?

Капитан раскатисто смеялся, а Вукович подумал, что, похоже, одним «нелегально» добытым фактом стало меньше.

– А еще наш лейтенант расстарался и узнал, что когда в субботу, 4-го февраля из клуба звонили в автомастерскую, где Кревье оставил свой «Бентли», звонивший представился как Фред Янг. А ведь это означает, что в те дни Фред вовсе не был в отъезде.

Еще минус один факт. Такими темпами Эбер скоро и до самого Грегора доберется.

– И в этом случае получается, что сотрудники клуба нам просто-напросто лгали, когда мы их спрашивали о Фреде Янге. Нам ведь они сказали, что его в клубе не было уже давно…

Вукович, подчиняясь мелькнувшей идее, вдруг протянув руку, взялся за уголок папки с протоколами допросов работников клуба, лежавшей у капитана под локтем, и попросил:

– Вы разрешите? – подтянув папку к себе, он быстро пролистал страницы. – Вы знаете, господин капитан, я вас разочарую, но мы не можем утверждать, что работники клуба вам лгали. Посмотрите, как они отвечали на вопрос «Был ли владелец в эти дни в клубе?». У всех ответы приблизительно одинаковые. «Владелец в клубе бывает очень редко». «Сейчас он в отъезде». «В последний раз владелец был в клубе несколько месяцев назад». «Владельца клуба я не видел очень давно». «В минувшую субботу владельца клуба здесь не было» и так далее.

– И что вы мне хотите сказать? Это, по-моему, как раз доказывает, что все они нам брешут, дружно сговорившись.

– Насчет «дружно сговорившись» спорить не буду. А вот брешут ли? Владелец у нас кто?

– Ну, Оди.

– А ведь наш доблестный Мартинез установил, что Оди действительно отсутствовал в эти дни. Так в чем же ложь, господин капитан? Оди, скорее всего, и правда редко бывает в клубе. У него этих клубов, наверное, далеко не один.

Глядя на досадливо сморщившегося капитана, Грегор почувствовал себя легче. Самую малость.

– Вы отвратительный зануда сегодня, Вукович. Но приходится признать, что вы правы. Ни один шельмец не произнес имя «Фред Янг». Хм… Нет, что-то нечисто в этом клубе. Это ведь действительно сговор. Да еще такой… Я бы сказал, капитальный просто какой-то. Но ничего! Это мы поправим! Спросим иначе. Может у нас в конце концов вместо одного подозреваемого два будет. Что-то больно темные эти братцы! Надо вплотную заняться обоими… А у вас что за новости?

Рассказывая об убийстве Верлиндена, Грегор поймал себя на том, что невольно старается избегать в своей речи любых интерпретаций информации, излагая только факты. Неужели он не доверяет капитану?

Приходилось себе честно признаться, что с того момента, как он встретил взгляд Эрика, полный боли и ярости, он решил, что пойдет на все, чтобы найти Инквизитора, доказав тем самым, что это не Янг.

Или хотя бы, что это не Эрик Янг.

* * *

Не снимая шлема, он зашел на крыльцо «Левого» и потянул на себя дверь, надеясь, что те, кто следят сейчас за входом, не смогут увидеть его лицо. Хотя, если честно, вечером это волновало Грегора уже не так сильно, как утром. Уже перед самым уходом с работы, удалось узнать, что Эрик Янг сейчас в клубе. Когда они обсуждали план действий на завтра, Эберу позвонили сотрудники бригады наружного наблюдения и доложили, что за последние шесть часов местонахождение объекта не изменилось. После визита в Центральное управление, Эрик Янг, поймав такси, сразу же отправился в клуб и в данный момент в нем и находился.

Так что Вукович, входя в вестибюль клуба, был полон решимости увидеть Эрика и поговорить. Охранник, шагнувший ему навстречу, сообщил, что «Левый» по понедельникам не работает.

– Я знаю, – ответил Грегор, – Мне нужно поговорить с мсье Янгом.

– Не думаю, что это возможно, – последовал лаконичный ответ.

– Тогда так. Скажите ему, что я знаю, в чем его обвиняют, и могу ему помочь. Но мы должны поговорить.

Мужчина, смерив его бесстрастным взглядом, молчал целую минуту. Затем вдруг вздохнул и тихо спросил:

– Вы действительно можете помочь или используете это как предлог?

– Честное слово. Меня зовут…

– Я знаю, как вас зовут, Грегор Вукович. Я даже знаю, где вы живете. – Широкоплечий мужчина придвинулся к нему вплотную. – А также где живут ваши сестра и племянница. И если по вашей вине моему шефу причинят вред, то не сомневайтесь, я найду способ, как сделать вам больно. Вы все поняли?

Грегор кивнул, стиснув зубы.

– После того, что я сообщил, вы все равно хотите помочь?

Он снова молча кивнул.

– Идите за мной, – верзила повернулся и, открыв какую-то дверь, повел Грегора по служебным помещениям клуба. По лестнице они поднялись на третий этаж, прошли по одному длинному коридору, свернули в другой и, наконец, остановились перед белой стеклянной дверью, за которой Грегор увидел небольшой тренажерный зал. Охранник распахнул перед ним дверь, пропустил внутрь, а сам остался в коридоре, жестом показав Грегору, что будет наблюдать за беседой.

Пройдя мимо раздевалки, Вукович оказался в зале, где на одном из велотренажеров увидел Эрика. На нем была надета белая футболка и черные велосипедные шорты, на поручне тренажера висело полотенце. Эрик, продолжая ожесточенно крутить педали, даже не обернулся, когда он приблизился. Грегор заметил на нем маленькие наушники и провод от плеера, закрепленного на поясе. Янг просто его не слышал.

Подойдя еще ближе, Грегор встал так, что не заметить его было уже не возможно. Чуть вздрогнув от неожиданности, Янг снял наушники и остановил тренажер. Но когда он поднял глаза на Грегора, тот, чуть оторопев, понял, что это… вовсе не Эрик.

Перед ним, молча меряя его холодным взглядом, сидел Фред Янг.

[GingerLelia]

Продолжение 16

– Кто вы и что вам нужно? Судя по тому, что Герт вас впустил, вы знакомый моего брата, так?

Наверное впервые в жизни Вукович в прямом смысле потерял дар речи. Он просто не мог вымолвить ни слова, просто смотрел на знакомое лицо, слушал знакомый голос и пытался осознать, что перед ним чужой человек. Пока получалось плохо.

– Совершенно верно, мсье Янг, – он наконец справился с собой. – Я знакомый Эрика… Близкий знакомый. Он рассказывал вам обо мне?

– Нет, не успел. Нам с ним в последнее время все никак не удается толком пообщаться. То он внезапно исчезнет, то я… Вы хотели с ним поговорить, я правильно понимаю?

– Да, совершенно верно. Вы знаете, что его обвиняют…

– В убийстве Кревье? Знаю, пару строк он мне все же успел черкнуть, перед тем как ушел. Вы, надеюсь, понимаете, что это бред?

– Я понимаю. Но мое мнение не разделяют те, в чьей власти арестовать вашего брата. Тем более после того, как он так внезапно скрылся от слежки.

– От слежки? О, не беспокойтесь, с ним все будет в порядке. – Фред слез с тренажера, вытер лицо полотенцем и направился в сторону раздевалки, продолжая разговор. – Я уже позвонил нашему адвокату, и если у капитана Эбера будут к моему брату вопросы, то он сначала должен будет найти хоть одну, самую завалящую, прямую улику. В противном случае, самое страшное, что мой брат будет с этого иметь, это головная боль. Но он к ней уже привык.

Шагая следом и глядя на фигуру Фреда, Грегор еще раз удивился тому, насколько природа может быть гениальна в своих проделках. Братья были точной копией друг друга. Вот только этот ледяной взгляд, интонация, манера речи и даже походка были совершенно незнакомыми.

– Странно, но брат не упомянул о вас в своей записке. Вы с ним в ссоре?

– Нет, – уверенно ответил Грегор. – Мы не ссорились. Просто… я не успел сказать ему, что работаю по этому делу.

– Не успел сказать или не захотел? – вдруг резко повернулся к нему Фред, и Грегор просто физически ощутил исходящую от него ярость.

– Не успел. Я не сказал ему ни слова неправды, – ответил он, не отводя взгляда.

– Мой жизненный опыт подсказывает, чтобы скрыть правду, не обязательно врать. Можно в определенный момент просто промолчать. Зачем вы здесь?

«Зачем я здесь?», спросил себя Грегор, а затем тихо произнес:

– Чтобы извиниться…

Фред на секунду прикрыл глаза, и Вуковичу перестало казаться, что его держат под прицелом. Когда Янг снова посмотрел в его сторону, во взгляде уже не было ярости. Только ледяное спокойствие.

– Я передам ему. – Он сделал паузу и, отвернувшись, добавил. – Обещаю.

Уже заходя в раздевалку, Фред обернулся:

– Идите. Если завтра он вернется, он вас найдет, и вы поговорите. А сейчас идите. Всего доброго!

– Всего доброго… – ответил Грегор, но почему-то остался стоять на месте. Он внезапно почувствовал себя уставшим, словно ему пришлось не разговаривать с Фредом Янгом, а меряться с ним силами в поединке.

В приоткрытую дверь ему было видно зеркало на стене раздевалки. В отражении он заметил, что Фред, стянув футболку, прошел в сторону душевой. В тот момент, когда он повернулся, Грегор увидел, что широкую загорелую спину Фреда Янга странным, но знакомым рисунком покрывают белые линии длинных и тонких шрамов.

[GingerLelia]

Продолжение 17

* * * * * * * * * * * * * * * * * *

Ты появляешься в моей жизни снова и снова. Стоит мне подумать, что мы больше никогда не увидимся, как ты возвращаешься. Первый раз я испугался. Потом привык. А теперь я жду. Жду и ищу тебя среди них. Я узнаю тебя в их лицах, они смотрят на меня твоими глазами. Они говорят, а я слышу твой голос.

Почему ты не оставишь меня в покое? За что Господь наказывает меня? За то, что я любил тебя? Или за то, что ненавидел?

Ты снова пришел.

Но в этот раз все иначе. Если те другие просто напоминали тебя, то он… Когда я увидел его в первый раз, то подумал что умираю. Я не мог дышать – как тогда в ледяной воде у фолклендских берегов. Я опять шел ко дну, и холодный океан не хотел меня отпускать. Потому что я смотрел на него, а видел тебя.

Я решил, что сошел с ума. Ведь я знал, на самом деле тебя нет. Ты умер. Я убил тебя. А все те, что приходили после – я понимал, это лишь способ, который Господь выбрал, чтобы наказывать меня. Но он не просто походит на тебя внешне. Он улыбается твоей улыбкой, говорит то, что говорил ты, он смотрит на меня так же, как смотрел ты. И я понял – я не сумасшедший, как многие обо мне думают. Просто он – это действительно ты. Ты пришел ко мне. Пришел за мной.

Я не знаю, где я увижу его снова. И увижу ли. Но я не буду искать его, хотя у меня есть возможность.
В этот раз все будет по-другому. Если завтра он будет там и заговорит со мной, я пойму, что это знак.

И тогда мы с тобой встретимся. И я все объясню тебе.

А потом ты отпустишь меня, Яспер.

* * * * * * * * * * * * * * * * * *

[GingerLelia]

Примечания

¹Намек на английскую поговорку «Rain at seven, fine at eleven» (букв. «в 7 часов дождь, а в 11 ясно»), русским эквивалентом которой является «семь пятниц на неделе».
² Часы-скелетон – часы с механизмами, из которых удалён весь «лишний» металл. Детали их часто украшены ручной гравировкой, покрыты благородными металлами, декорированы драгоценными камнями. Циферблаты и задние крышки скелетонов обычно делают прозрачными.
³ Особая воздушная служба (англ. Special Air Service, SAS) –подразделение спецназа вооруженых сил Великобритании.
⁴ «Вестленд Си Кинг» (англ. Westland Sea King) – транспортный вертолет, выпускается фирмой «Sikorsky Aero Engineering Corporation».
⁵ «Конюшня Феррари» или «Скудерия Феррари» (итал. Scuderia Ferrari) – итальянская автогоночная команда, представляющая собой подразделение автомобильной компании Феррари, занимающееся гонками.
⁶ «Le forgeron-bijoutier: arme blanche et bijoux» (фр.) – «Кузнец-ювелир: холодное оружие и украшения».
⁷ Грангарда, пасгарда и манифер – детали турнирного доспеха. Грангарда (grandguard) изготовлялась из одной пластины и закрывала целиком левую руку и плечо, а также левую сторону забрала и груди. Пасагрда (pasguard) – специальный щиток для локтя левой руки, который использовался в копейных сшибках. Манифер (manifer) – жёсткая, сделанная из одной пластины рукавица для левой руки, слово происходит от французского main-de-fer, железная рука.
⁸«"Royame Sucré de Jasper"» (фр.) – «Сладкое Королевство Яспера».

[GingerLelia]

Soundtrack

12_Otros Aires_Sin Rumbo.mp3
13_Tango Suite_Libertango.mp3
14_dTango Crash_ La Yumba _Remix_.mp3
15_Bailata_Tangogo.mp3
16_ Alexi Murdoch_Breathe.mp3