Yesterday is history, tomorrow is a mystery, but today is a gift. That is why it is called the present.
Посмотрели сегодня ту серию «Скорой помощи», где ранили Картера и убили Люси.
Я понимаю отчасти тех, в чьих песнях часто звучит «домохозяйки-сериалы-слезы-сопли-бла-бла-бла». Но когда я смотрю «Скорую помощь», то воспринимаю фильм как отдельную линию реальности.
Будто где-то далеко действительно есть Окружная больница города Чикаго, в которой каждый день спасают жизни доктора Грин и Картер, Кордей и Бентон, Ковач и Уивер. Где врачи влюбляются, разводятся, ошибаются, теряют пациентов, рожают детей, разбивают машины, находят собак, играют в баскетбол, ходят в кафе и работают, работают, работают…
Может от того, что я некоторым образом близка к изнанке медицины, к той ее стороне, которую не видят пациенты, потому что я знаю врачей как обычных людей, может от того то и люблю я этот сериал?
И поэтому мне сегодня было особенно больно смотреть как ранили Картера. Больно потому, что я знаю, что с ним будет дальше. Потому что знаю, что Люси не спасут. Потому что за много лет моего «знакомства» со «Скорой помощью» в общем и Джоном Картером в частности я успела так к нему привыкнуть, что он для меня все равно, что близкий друг или брат родной. Даже больше. Он – часть моей прошлой жизни. Он – вечера, проведенные у телевизора на полу в общаге у друзей, слезы, пролитые втихомолку, обсуждения с другими мамашками, толкающими свои коляски по парку…
Какие мы женщины… примитивные что ли? сентиментальные? банальные?
Ах ты, боже мой, подумаешь, пырнули ножиком смазливого персонажа! Ну во-первых он НЕНАСТОЯЩИЙ, во-вторых, все будет ОК, а в-третьих… ОН все-таки НЕНАСТОЯЩИЙ. ЕГО НЕТ. По ком же слезы, дамы? Об ком печаль?
А может не будь этих душещипательных сцен и слезоточивых моментов, наша жизнь, и без того не полная приключений, стала еще бледней? И плакали бы мы только от непонятной тоски, что заставляет выть волчицу в зоопарке, которая воли не знала, но чувствует – есть что-то там, что тревожит ее и зовет? Что-то, что она никогда не увидит и не почувствует.
Я понимаю отчасти тех, в чьих песнях часто звучит «домохозяйки-сериалы-слезы-сопли-бла-бла-бла». Но когда я смотрю «Скорую помощь», то воспринимаю фильм как отдельную линию реальности.
Будто где-то далеко действительно есть Окружная больница города Чикаго, в которой каждый день спасают жизни доктора Грин и Картер, Кордей и Бентон, Ковач и Уивер. Где врачи влюбляются, разводятся, ошибаются, теряют пациентов, рожают детей, разбивают машины, находят собак, играют в баскетбол, ходят в кафе и работают, работают, работают…
Может от того, что я некоторым образом близка к изнанке медицины, к той ее стороне, которую не видят пациенты, потому что я знаю врачей как обычных людей, может от того то и люблю я этот сериал?
И поэтому мне сегодня было особенно больно смотреть как ранили Картера. Больно потому, что я знаю, что с ним будет дальше. Потому что знаю, что Люси не спасут. Потому что за много лет моего «знакомства» со «Скорой помощью» в общем и Джоном Картером в частности я успела так к нему привыкнуть, что он для меня все равно, что близкий друг или брат родной. Даже больше. Он – часть моей прошлой жизни. Он – вечера, проведенные у телевизора на полу в общаге у друзей, слезы, пролитые втихомолку, обсуждения с другими мамашками, толкающими свои коляски по парку…
Какие мы женщины… примитивные что ли? сентиментальные? банальные?
Ах ты, боже мой, подумаешь, пырнули ножиком смазливого персонажа! Ну во-первых он НЕНАСТОЯЩИЙ, во-вторых, все будет ОК, а в-третьих… ОН все-таки НЕНАСТОЯЩИЙ. ЕГО НЕТ. По ком же слезы, дамы? Об ком печаль?
А может не будь этих душещипательных сцен и слезоточивых моментов, наша жизнь, и без того не полная приключений, стала еще бледней? И плакали бы мы только от непонятной тоски, что заставляет выть волчицу в зоопарке, которая воли не знала, но чувствует – есть что-то там, что тревожит ее и зовет? Что-то, что она никогда не увидит и не почувствует.
