"Неизбежность-3. Майкл". Часть 2. «Танго в Париже» (6)

[GingerLelia]

Название: "Неизбежность-3. Майкл". Часть 2. «Танго в Париже»
Фандом: Sherlock BBC
Автор: GingerLelia
Гаммы:  Kiev_Gerika и  Sellaginella. ДЕВОЧКИ!!!! Без вас ничего бы не было!!!
Персонажи: Майкл Холмс, Грегор Вукович
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: AU. Еще раз, и капсом, чтобы не было претензий по ходу чтения – АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ВСЕЛЕННАЯ. Автор рекомендует прочитать первые части (Вот тут, тут и тут). Обращаюсь особенно к тем, кто их не читал, – здесь все по-другому. В этом мире Шерлок – Его Светлость барон Холмс, его старший брат – Майкрофт, потеряв титул, сменил имя и стал просто Майклом Холмсом. И этот Холмс-старший не похож на канонического или на образ, созданный БиБиСи. Но в этой АU есть свой Грег. И они не могли не встретиться…
ДИСКЛЕЙМЕР: в основе всех фантазий автора – книги Конан Дойля и сериал Sherlock BBC. На героев сэра АКД и сериала Sherlock автор никоим образом не претендует.
Жанр: action, case fic

* * *

Майкл и Грегор

15 февраля 1995 года, среда

– А вот в вашем личном деле, Вукович, черным по белому написано, что вы французским владеете в совершенстве. Сдается, ваш куратор поспешил с выводами! – покраснев от бешенства, Дежарден разразился криком после того, как Грегор доложил о том, что произошло ночью. – Что из сказанного мною вчера вы недопоняли? Вы осознаете, что творите?

Комиссар даже привстал со своего места.

– Да пускай вы хоть сто раз офицер Интерпола! На улицах Парижа вы все равно, что гражданское лицо! Вы не имеете права вламываться на территорию частной собственности! Мартинез вот имеет право… И то с соответствующим документом, подписанным судьей. А если бы вы там застали двух ни в чем не повинных гражданских, которые там… ну, бог с ними, пусть бы они там чем угодно занимались!... но если бы вы туда… Это же скандал! Журналисты сейчас из любого пустяка готовы шум поднять! Им только повод подай! Да еще в компании с этим сумасшедшим, к которому вам велено было не приближаться! Я вообще не понимаю, как…

– Филипп, он уже все понял, хватит кричать, честное слово… – Эбер, чуть поморщившись, потер висок. – Ясное дело, был бы конфуз, если бы офицер Вукович, гражданин государства Хорватия, вломившись в тот дом, помешал бы интимной жизни двух взрослых людей. И офицер Вукович уже все осознал и больше никуда сам вламываться не будет. Только в компании с Мартинезом. Так, Вукович?

Капитан мрачно взглянул на Грегора. Тот, с серым от бессонной ночи лицом, молча кивнул, стиснув челюсти.

– Ну вот. А теперь вернемся к делу. Вукович, еще раз. Вы уверены, что это был Инквизитор? Чем-то кроме ваших эмоций вы можете это подкрепить? Не то, что я не доверяю вашей интуиции… Как показало наше расследование, к ней стоит прислушиваться… Но когда в деле фигурирует человек с дипломатической неприкосновенностью, надо иметь на руках что-то более весомое, чем «мне показалось» или даже «я уверен».

Грегор, все также молча, поднялся со своего места и, обойдя кабинет комиссара, раздал всем по несколько листов бумаги. На большинстве из них были распечатаны фотографии, а два последних представляли собой копии каких-то квитанций.

– И что это? – комиссар полез в карман за очками. – Чьи это фото?

– На первом снимке вы видите человека, которого Инквизитор выбрал следующей жертвой. Его зовут… Его имя Майкл Кроуфорд, и он… является офицером Интерпола.

– Что?! – комиссар сорвал с носа очки и уставился на Вуковича. – Почему вы сразу этого не сказали?

– Потому что вы, мсье Дежарден, не даете ему ничего сказать. Вукович, я конечно более терпеливый, чем господин комиссар, но вы уж будьте добры, и впрямь не тяните. Откуда вы его знаете, этого Кроуфорда?

– Полтора года назад мы с ним сотрудничали в расследовании одного дела. Все, что я знаю, это то, что он сотрудник спецподразделения Интерпола, так называемого «Отдела C». Мой шеф, капитан Монгрен, попытался сегодня вытянуть из руководства этого отдела хоть какую-то информацию, но поскольку у подразделения специфика – работа под прикрытием, в информации было отказано. Все, что мы могли узнать, так это то, что ни одно расследование «Отдела С» в данный момент с нашим пересекаться не может. Так что… Примем за факт, что Кроуфорд был в том клубе как частное лицо.

– Он что, голубой, этот ваш Кроуфорд? – спросил Мартинез, рассматривая фото Майкла.

– Лейтенант, – Эбер досадливо вздохнул, – если человек не задействован в расследовании, пришел в ночной клуб для гомосексуалистов, и при этом уходит в компании с другим мужчиной, то он явно не в шахматы с ним едет играть. Хватит уже этих ваших идиотских ремарок! Вы в этом деле удивительную верность принципам проявили. Мы уже поняли – вы самый гетеросексуальный гетеросексуал в Париже. Вукович, продолжайте ради бога!

Грегор, которому все время хотелось грохнуть кулаком по столу и заорать на весь кабинет «Заткнитесь все немедленно и слушайте!», сухо продолжил:

– Если вы посмотрите на следующую страницу и сравните со снимком Кроуфорда, вы заметите, что последний имеет поразительное внешнее сходство с Яспером Верлинденом, убитым в январе восемьдесят восьмого, и который, как мы установили, является первой жертвой Инквизитора. А на следующем фото вы видите человека, который покидал клуб вместе с Кроуфордом. Наблюдения службы безопасности показали, что почти весь вечер этот мужчина провел один, без Кроуфорда, сидя в баре. По записям камер наблюдения мы обнаружили, что лейтенант Кроуфорд прибыл в клуб в половине одиннадцатого. Не вступая ни с кем в контакт, он купил в баре большую бутылку текилы и, сев за самый дальний столик, он… м-м-м… около часа просто пил, наблюдая за происходящим на сцене. После того как спиртное закончилось, он вышел на танцпол и провел там около полутора часов. Все это время второй мужчина провел в баре, не приближаясь к Кроуфорду. Возможно, он наблюдал за ним, но это трудно определить по записи. Около часа ночи Кроуфорд заказал в баре порцию виски. Подойдя к стойке, он оказался рядом со вторым мужчиной. Они разговорились. К сожалению, мы не смогли определить, кто из них начал разговор…

– Слушайте, так может они уже были знакомы! – заметил сварливо комиссар, разглядывая распечатки. – Ну, встретились двое… э-э-э… старых друзей. Могло такое быть?

– Возможно, – с ледяным спокойствием возразил Вукович, – Но с вашего позволения, я закончу… Так вот, через десять минут они направились к выходу, затем сели в черный автомобиль «Вольво». О дальнейшем развитии событий я докладывал. У преступника в гараже, очевидно, имелся второй автомобиль, в который он погрузил тело офицера Кроуфорда. Убийца выехал на улицу, параллельную Денуэт, поэтому мы его не заметили. Номера «Вольво» проверены, арендован на имя некоего В.-И. Кризонти. Аренда оплачена наличными, клиента в фирме не запомнили. Но если вы взглянете на предпоследний лист, с копией квитанции на аренду, вы увидите, что дом номер восемь по улице Денуэт арендован на это же имя – В.-И. Кризонти.

– Так он под итальянца косит, этот Инквизитор? – нахмурился Дежарден.

– Не думаю, господин комиссар, что тут дело в национальности, – тихо ответил Грегор, рассматривая стол перед собой. – К имени я еще вернусь, чуть позже. У меня есть доказательство, что человек, с которым Майкл Кроуфорд ушел из клуба, и тот самый иностранец, что слышал разговор Люка Пауэлса и Марка Баккера в баре, одно лицо. Баккер узнал его по фотографии.

– Когда вы умудрились это провернуть? – удивленно округлил глаза Эбер. – Сейчас только десять часов утра.

– Ночью я позвонил Марку Баккеру и отправил ему факс с фотографией. Он очень хочет помочь и поэтому разрешил звонить ему в любое время дня и ночи. И он узнал этого человека. Это действительно Патрик Робертсон, сослуживец Люка Пауэлса. Более того, Баккер съездил к вдове своего друга, и узнал, в какой военной части он служил. – Грегор заглянул в свои записи. – Пятая Воздушно-десантная бригада, 1564-й авиаотряд тактической поддержки военно-воздушных сил Великобритании. И дома у Пауэлса Марк увидел фото. Как сказала его вдова, на снимке Люк был с пилотом вертолета, в экипаже которого он служил штурманом. В этом пилоте Марк узнал Робертсона.

– Оперативно! – довольно кивнул Эбер. – Военный, как нам и предсказывали наши трасологи. Хотя пилот, но все-таки десантные войска, а значит спецподготовка. Есть еще что-то?

– Да, есть. – Грегор кивнул. – И, пожалуй, это будет основной уликой на данный момент. Как я уже сказал, дом и машина были арендованы на имя В.-И. Кризонти. Причем дом арендован еще в декабре прошлого года. Дата убийства Арно Борегара попадает в тот период. Но второй дом, который одной стеной граничит с домом номер восемь по улице Денуэт и который выходит на параллельную улицу, был снят в тот же период, в декабре, но на другое имя. Снял его некто Иво Тризник.

– Так. И в чем улика? – спросил комиссар, покусывая дужку от очков. – Еще один иностранец получается?

– Сейчас… – Грегор взял из своей папки чистый лист и крупными буквами написал оба имени.

В.-И. КРИЗОНТИ

ИВО ТРИЗНИК

– Это не имена. Это анаграммы. Если в каждом имени мы переставим буквы, то получим…

Он написал еще одно слово и развернул лист так, чтобы комиссар и Эбер могли прочитать:

ИНКВИЗИТОР

– Черт меня подери! – изумился Дежарден. Он внимательно присмотрелся к написанному. – Ну, точно! И в первом и во втором имени! Как вы умудрились это заметить, Вукович?

– Потому что искал, – тихо ответил Грегор.

Он закрыл свою папку и исподлобья посмотрел на начальство.

– Но дальше я бессилен. Информации по Робертсону мы найти не смогли. Мы не знаем, принадлежит ли ему какая-то недвижимость в Париже, есть ли родственники, откуда он родом… Я уверен в одном. Если в течение сегодняшнего дня мы не найдем, где Робертсон держит своих жертв, то завтра утром на пороге какой-нибудь церкви мы обнаружим труп офицера Кроуфорда.

* * *

Всю ночь ему снился пожар. Огонь обжигал лицо, во рту пересохло, и было трудно дышать. Вокруг с грохотом рушились балки деревянного перекрытия, и, кажется, одна угодила ему по затылку. Сон был очень реалистичным – голова дико болела. Не открывая глаз, он застонал. А еще говорят, после текилы не бывает похмелья. Хотя, кажется, текилы было много… Слишком много. Черт, он почти ничего не помнит после того, как ушел из клуба. Он ведь ушел оттуда? Он помнит, как стоял у гардероба и прищемил палец молнией на пуховике…

Все тело затекло от неподвижности. Майкл попытался выпрямить ноги, и ему тут же что-то впилось в горло, да так, что перехватило дыхание. От неожиданности он распахнул глаза и первое, что он увидел, был тот самый пожар, что мучил его всю ночь. Он снова дернулся, и опять что-то сдавило горло.

Что за хрень?

Он замер. От яркого света пламени заломило виски, и к горлу подкатила тошнота. Пришлось снова закрыть глаза и подышать несколько секунд носом. Сначала надо разобраться с огнем. Осторожно приоткрыв веки, Майкл внимательно посмотрел перед собой. Прутья решетки и пол, покрытый листом железа. Камин. Это просто огонь в камине, а не чертов пожар. Просто он заснул на полу у камина.

Откуда взялся этот хренов камин, он конечно не помнил. Но что ж ты хочешь, лейтенант, выжрать почти два литра текилы на голодный желудок. И, кажется, потом был виски…

Так. С пожаром выяснил. А теперь…

Он осторожно попытался вытянуть ноги и тут же почувствовал, как на горле затягивается петля. И в следующую секунду он понял, что руки его не слушаются. Потому что связаны сзади. Нет. Не связаны. Скованы наручниками.

А вот это уже не хорошо.

Он лежит на полу в незнакомом доме с камином, со скованными руками, и ногами, связанными таким образом, что он даже не может их выпрямить без того, чтобы на горле не затянулась удавка.

Чертово пламя не давало сосредоточиться. Перед глазами плавали зеленые круги, от которых поднималась мерзкая волна тошноты. Мысли снова поскакали в разные стороны, как горошины.

Горошины… Да… Маленький Шерлок однажды просыпал витаминки… Уронил баночку… Потом они долго собирали желтые горошины по всей комнате… Шерлок еще заставил Майкрофта ползать и искать последние две штуки. Брат помнил, что их там должно быть сто пятнадцать, а собрали они только сто тринадцать…

Господи, о чем он думает?

Кто? Кто мог его связать? И где он совсем недавно видел камин? Это было совсем недавно… Вчера? Нет. Раньше. Несколько дней назад. Там были два кресла и кот… Нет, какой к чертям кот? Такой рыжий и довольный… Большой, рыжий пушистый кот…

Майкл вздрогнул и понял, что на несколько секунд провалился в сон.

Не кот. Смит. Его звали Смит. Посольство! Вот где был камин. Это было в кабинете у…

Дженнингс! Он собирается убить его и Кей! Как он мог забыть? Стиснув зубы, Майкл попытался перевернуться на спину, но тут дикая боль разломила затылок, он громко застонал и откатился обратно на бок.

Так бывает, если, еще не проснувшись, встать с постели и, сделав несколько шагов с закрытыми глазами, удариться мизинцем на ноге об какой-нибудь угол. Действует лучше будильника.

Боль в затылке заставила его вспомнить все, что произошло за последние несколько дней и особенно вчера вечером. Дженнингс не мог связать его. Впрочем, как и Хит. Один мертв, второй арестован. И вообще, ни его контора, ни мистер Смит не знали, куда понесло Майкла после площади Европы.

Тут что-то совершенно другое. Во что ты вляпался, Майкл?

Осторожно, словно ступая по болоту, он стал перебирать скудные воспоминания о той части ночи, что он провел в клубе «Les Autres». Текила… Столик в углу… Что-то там на сцене… Парень в белом костюме… У мамы где-то есть фотография деда Ральфа, где он в таком же костюме… Еще текила… С ним то и дело пытались заговорить, но он, помнится, посылал всех. И довольно грубо… Потом текила кончилась, он вышел на танцпол и… Так, тут провал. Надо полагать, он танцевал. Да! Точно. Он вспомнил толпу, чьи-то руки тянутся к нему, кто-то пытается его обнять… Кого-то обнимает он сам… Потом снова провал… А потом он оказался у бара. Он заказал виски! Вот он взял стакан… Память услужливо подарила ощущение холодного тумблера в руке, он даже почувствовал терпкий запах скотча, от которого его снова замутило… Или это его тогда замутило?.. Верно, он не пил виски. Поставил обратно на стойку. Потом освободился стул, он забрался на него, поднял голову и… И увидел рядом знакомое лицо! Там был кто-то знакомый! И Майкл даже назвал его по имени… До чего же мерзкое ощущение – слышать в памяти свой голос и не понимать, что он произносит! Какое имя он назвал? Он очень обрадовался этому человеку, вот это он помнит точно!

Грегор?

Нет. Откуда там взяться Грегору? С чего он подумал, что это был Вукович? Это был вовсе не он. Тот улыбался. Вукович бы не улыбался, если бы увидел его в стельку пьяным. Он бы рассердился… Черти что! Куда его опять унесло?

Надо просто успокоиться и постараться вспомнить лицо этого человека. Это очень важно. Почему, он пока не понимает, но важно.

Боги, он больше ни капли спиртного в рот не возьмет, никогда в жизни!

А еще говорил, что не пьет в незнакомой обстановке. Нет, это он Вуковичу говорил. Он тогда пил вишневый сок… И чай. Ведь он англичанин!..

И тогда Майкл вспомнил. Он услышал свой голос и увидел, как сидящий рядом мужчина улыбнулся в ответ на его слова:

– Патрик! Какой сюрприз! Это просто судьба, что мы тут встретились, правда?

Патрик.

Патрик Робертсон – вот с кем он ушел из клуба. Патрик накинул ему пуховик на плечи… Открыл дверь машины… Они поднялись на крыльцо какого-то дома… Зажгли свет. А потом… Потом Майкл услышал, как Робертсон, стоя позади, вдруг окликнул его, почему-то назвав чужим именем:

– Яспер!

Он удивленно обернулся, заметил на лице у Патрика какое-то странное выражение, а когда отвернулся, в ту же секунду почувствовал дикую боль в затылке. И потом его накрыла темнота…

…Майкл смотрел, как в камине пылают огромные поленья. Глаза слезились от яркого света и жара, но он старался не закрывать их.

Если рассмотреть ситуацию как абстрактную, выходит что… Н-да. Ничего хорошего не выходит.

Ничего хорошего, лейтенант.

Comments

[GingerLelia]

Продолжение 1

* * *

Надо было их остановить. Там, у гардероба, когда еще была возможность. Эрику стоило отдать по рации приказ, их бы задержали и не дали уйти. Плевать на доказательства! На кой они теперь – эти хреновы улики? Что делать с ними сейчас? С образцом крови, взятым с пола на крохотной кухне? С квитанциями на аренду и чертовыми анаграммами? Зачем они нужны, если они никак не помогут найти Инквизитора?

Нет, он теперь ищет не Инквизитора. Он ищет этого высокого парня, бритого почти под ноль, с колючими черными глазами и злой улыбкой. Кем бы он ни был. Как бы ни звали его на самом деле.

Грегор ищет Майкла Кроуфорда.

Если бы только можно было что-то делать – куда-то бежать, кого-то допросить. Если бы была информация, которую нужно анализировать, разгадывать, объяснять. Сейчас он, словно парусник в мертвый штиль – бессилен и бесполезен.

Бездействие убивало. В тысячный раз Грегор взглянул на часы. Полдень. Уже десять часов прошло. Десять. Да, он не убивает сразу, только спустя сутки. Это конечно великое подспорье – то, что сначала он истязает жертву, и только потом всаживает нож в сердце. Это конечно серьезно облегчает задачу полиции. Целых двенадцать часов в запасе. Ищи, не хочу.

Жертву… Ну-ка, хватит уже безликих ярлыков! К чертям эту терминологию и клички! Жертва, Инквизитор... Все, хватит. Есть Патрик Робертсон. И есть Майкл. Не безликий Инквизитор будет наносить тяжкие телесные повреждения неопределенной жертве. Вполне конкретный мужчина – гражданин Великобритании, глава службы безопасности британского посольства, белый, светлые волосы, рост примерно метр восемьдесят, вес – около девяноста килограмм, особых примет не имеет, будет избивать и ломать кости Майклу Кроуфорду…

Ему вдруг вспомнился их поединок на корме «Красавицы»… Майкл, с хохотом отбивающий его удары и вопящий во все горло хриплым голосом «Да здравствует королева Елизавета!»… Грегор тогда так оторопел от этого крика, что позволил сбить себя с ног ловкой подножкой…

– Я найду тебя, – произнес он вполголоса. – Я обещаю.

– Ты со мной разговариваешь? – отозвался со своего места Клеман, не поворачивая головы от работы.

– Нет, Дидье, – вздохнул Грегор. – Не с тобой…

Последние полтора часа Вукович провел за своим рабочим столом. За это время он пересмотрел на несколько раз все материалы, собранные в ходе расследования, прошерстил «Желтые страницы» в надежде найти там Патрика Робертсона. Кроме десятка Патриков Роберов он там никого не обнаружил (их все равно проверили, на всякий случай, но ни один не подходил под описание). Материалы следствия тоже ничего нового ему не подсказали, только вот на глаза все время попадались фотографии жертв со следами нанесенных увечий. Наконец Вукович собрал все бумаги в ровную стопку и запер их в сейф. Они больше не нужны – информацию он всю вызубрил и к тому же перенес в компьютер.

Теперь остается ждать. Комиссар Дежарден связался с министром внутренних дел, тот вышел на министра иностранных дел, который в свою очередь попытался связаться с послом Великобритании. Но посол, к несчастью, оказался в отъезде. Раскрывать цель, с которой они запрашивают информацию, министр внутренних дел запретил, поскольку в случае, если полиция ошиблась, и Патрик Робертсон совершенно не при чем, можно обострить и без того прохладные англо-французские отношения.

За трубку зазвонившего телефона он схватился как за спасательный круг.

[GingerLelia]

Продолжение 2

– Грегор? – услышал он сиплый голос бельгийского полицейского.

– Да, Марк, я слушаю!

– Есть новости?

– Пока нет, – разочарованно выдохнул Вукович. Почему он надеялся, что Марк ему что-то сообщит?

– Черт… – Марк вполголоса выругался в сторону. – Гм… Простите. Я… Я просто сильно надеялся, что… Ладно, проехали… Знаете, мне тут не сиделось дома, и я поехал в «Сладкое королевство Яспера». Это та кондитерская лавочка, что принадлежала Верлиндену. Все так и носит его имя… Ну, вот. Значит, поехал я туда и прихватил с собой фото, что вы мне выслали.

– И что? Его узнали?

– Узнали, Грегор. Они его вспомнили. Девушка-кассир… Ну, как девушка… В то время конечно девушка еще была – девятнадцать ей было. А сейчас у нее уже два сына в школу ходят… Так вот Лора вспомнила, где-то за полгода до смерти Яспера это было… Ходил к ним выпить кофе с яблочным пирогом молодой мужчина. Приятной внешности, представительный. Газету всегда читал или книжку. Почти каждый день ходил. Так вот Яспер, он… хм…

Марк немного замешкался, подыскивая слова.

– Ну, короче, влюбился он в этого посетителя. А когда у него такое бывало, рассказала моя Лора, он бросал все и ни о чем думать не мог. Вот тогда Яспер только об этом парне и говорил, так что все знали – у хозяина новая любовь. Верлинден, оказывается, вдобавок к тому, что человек был неплохой, всем друг и все такое прочее, он, кроме того, еще и очень влюбчивый был. И каждый раз как последний.

Баккер хрипло рассмеялся.

– И с этим незнакомцем… они его «Кофе, Яблочный Пирог» называли… В общем, Яспер с ним каким-то образом познакомился. Сначала они просто здоровались и парой слов перекидывались, потом стали беседовать подольше. Верлинден даже к нему за столик подсаживался, угощал свежими пирожными за счет заведения. А однажды Яспер обмолвился, что идет в ресторан ужинать с ним. Говорят, прямо светился весь от счастья. А ведь этот незнакомец сначала букой на Яспера смотрел, отвечал скупо и вообще держался… осторожно. На кухне даже ставки принимали… ну… Короче, голубой он или нормальный. В смысле, обычный. Ну, то есть…

– Значит, Верлинден ходил с ним в ресторан?

– Да. Лора говорит, на следующее утро хозяин был молчаливый, только счастливо улыбался. И так весь месяц после этого ужина… А потом его убили.

– Счастливо улыбался… – задумчиво повторил Грегор. – Весь месяц… Говорите, ходить этот… «Кофе, Яблочный Пирог» начал за полгода до смерти Верлиндена?

– Верно. Что, мысли появились?

– Появились… Только вряд ли они помогут найти, где эта скотина прячет Майкла…

– Н-да… А все же, какие мысли? Может, поделитесь?

– Я конечно могу ошибаться… Но мне кажется, что наш подозреваемый не открытый гей. Свою гомосексуальность он скрывает. По крайней мере, скрывал тогда. Может воспитание, окружение… К тому же бывший военный, работает в охране… Если Верлиндену, который как раз был геем открытым и намерения свои, скорее всего, особо не маскировал… Так вот если Верлиндену понадобилось целых полгода, прежде чем… предмет его интереса пошел на сближение, это говорит о том, что если он и был геем, то скрывал это. И возможно не только от окружающих. От себя тоже.

– Почему вы так думаете? – заинтересованно спросил Марк, а Дидье, внимательно следивший за разговором, словно подслушал вопрос и, скосив глаза, стал ждать ответа Вуковича.

– Потому что… – вздохнув, ответил Грегор, – Потому что геи обычно не тратят много времени на знакомство. Их мир, скажем так, не такой огромный как мир натуралов. И он более жесток. Возможность встретить кого-то, с кем можно начать отношения, в обществе, где ты вынужден скрывать свое истинное лицо, весьма ограничена. Я бы даже сказал, минимальна. И поэтому если один гей видит, что с ним хочет познакомиться другой – да еще приятный, порядочный, светлый, как все описывают Верлиндена, – он сразу откликается, идет навстречу. Иногда хватает взгляда, улыбки, чтобы понять. А этот… Он раздумывал полгода, прежде чем просто поужинать.

– Но видно Яспер очень уж настойчивый был…

– А может, он и вправду влюбился как в последний раз? Хотя… это и был последний.

Грегор помолчал и потер уставшие глаза.

– Знаете, Марк, не исключено, что для убийцы это тоже был последний раз. Он, возможно, не смог смириться с тем, что открыл в себе. С тем, что в нем разбудил Верлинден. Может, он посчитал себя обесчещенным, после того как они стали близки? Грязным? Я не знаю. Но за что-то он сильно разозлился на Верлиндена.

– Да… – тихо вздохнул Баккер. – В этой душе темно… Похоже, он сам в себе не может разобраться… Ох, ладно, Грегор, не буду вас отвлекать, извините, что заболтал. Работайте! Я, если не возражаете, позвоню вам еще. Просто спать не смогу спокойно, пока вы его не поймаете. До свидания!

– До свидания, Марк! И огромное спасибо вам!

Грегор медленно положил трубку. Лучше бы он с Баккером еще три часа говорил, чем снова ждать, не зная, куда себя приткнуть.

[GingerLelia]

Продолжение 3

Ну где же, черт возьми, найти информацию по этому Робертсону? Посольство, эдакое маленькое иностранное государство посреди Парижа, крепко охраняло свои невидимые границы и своих граждан. А ведь наверняка у них на каждого сотрудника вся информация аккуратненько в одном файле сохранена и лежит сейчас на каком-нибудь внутреннем сервере…

– Дидье! – позвал он, задумчиво барабаня карандашом по столу.

– М-м-м? – промычал в ответ Клеман, кинув в рот горсть чипсов.

– Ты часом не знаешь ни одного полоумного хакера, который бы согласился взломать базу данных иностранного посольства?

Клеман заговорил не сразу. Сначала он прожевал чипсы, отхлебнул из баночки кока-колу, отряхнул ладони от крошек и, наконец, развернув свое кресло и пристально глядя на Вуковича, спросил:

– Этот Майкл… Он твой… знакомый?

Грегор встретил неожиданно серьезный взгляд Дидье. Отчего-то показалось, что от его ответа может зависеть многое…

– Нет, Дидье, – немного помолчав, ответил он, не отводя взгляда. – Он не просто знакомый. Этот человек мне очень дорог.

– И он тебе не… брат?

– Нет. Он мне вообще не родственник.

Клеман задумчиво накручивал на палец рыжую прядку.

– Угу… Понятно. – Он развернул кресло, снова сев лицом к мониторам, придвинул свою хитрую клавиатуру, и его ловкие пальцы запорхали по ней. – Я, Грегорио, скажу тебе одну вещь…

Грегор непроизвольно сжал руку в кулак.

– Я любопытный, этого не отнять… – на мониторе появлялись и исчезали какие-то строчки. – Но у меня есть еще два качества, о которых ты, однако, не подозреваешь. Что даже немного обидно.

Дидье сделал паузу в своих таинственных манипуляциях и обернулся к Вуковичу.

– Первое. При всей моей любопытности и всезнайстве я неболтлив и умею держать язык за зубами. Так что, можешь не беспокоиться. Но тут не удержусь… Ту особу, из-за которой ты не ночевал дома и опоздал на работу, звали Майкл?

Дидье сделал щенячьи умоляющие глаза. Грегор, помедлив еще секунду, невольно фыркнул и ответил честно:

– Звали его не Майкл, но суть дела это не меняет.

– Окей, – радостно кивнул Клеман. – Как я уже сказал выше, если кто-то об этом узнает, то не от меня. А за этой черненькой из отдела кадров… за Николь я, пожалуй, приударю. Ты ведь не против?

– Дидье! Мы уже выяснили - я не против! Что за второе качество, выкладывай уже!

– А, да! Второе качество Дидье Клемана, о котором ты не подозреваешь… Думаешь, за что наш капитан Монгрен держит меня тут, такого оболтуса?

– За что?

– Ну, вообще конечно за многое… Но в основном за то, что я – один из лучших хакеров этого славного города. А может и всей страны, не знаю. Что характерно, еще не разу с поличным не пойман. Так что… – Клеман размял пальцы рук, похрустев суставами. – Посольство какого государства нас интересует?

Вукович раздумывал не больше минуты.

– Великобритании. И нас интересует только один человек. Имя – Патрик Робертсон. Должность – глава службы безопасности.

– Ё-моё! Глава службы безопасности, – пробормотал Клеман, защелкав по клавишам. – Ну, ты подумай…

– Дидье!

– Все, молчу, молчу!

В дверь постучали. Клеман, бросив быстрый взгляд на Грегора, уже безо всякой иронии в голосе, попросил:

– Можешь сделать так, чтобы сюда пока никто не входил? Это конечно не Пентагон, но…

Вукович скрылся за дверью.

В коридоре он увидел высокого мужчину в костюме.

– Вы – мсье Грегор Вукович, – полуутвердительно произнес он.

– Именно. А вы?..

– Держите! – Мужчина вместо ответа протянул ему большой пакет, заглянув в который Грегор обнаружил папку с бумагами и что-то вроде рации.

Он вопросительно посмотрел на собеседника.

– Что это?

– Вам все объяснят. – Мужчина, кивнув, быстрым шагом направился к лестнице.

– Кто объяснит? Кто вас прислал? – крикнул ему в спину Вукович.

– Друг, – послышался короткий ответ.

Подойдя к подоконнику, Грегор вывалил на него содержимое пакета. Тоненькая папка с бумагами и… мобильный телефон.

– Друг… – пробормотал он озадаченно. – Какой еще?..

Телефон зазвонил. Помедлив секунду, Грегор нажал на клавишу и поднес трубку к уху:

– Алло? Офицер Вукович? – услышал он уверенный мужской голос.

– Да. С кем я говорю?

– Меня зовут Камиль Оди. Вы слышали обо мне?

[GingerLelia]

Продолжение 4

– Э-э-э… О вас все слышали, мсье Оди

– Да, всё как-то забываю о степени своей популярности, – усмехнулся в трубку мужчина. – Как говорит один мой знакомый… или точнее один наш общий знакомый, «О тебе, Камиль, только белые медведи на Северном полюсе не слышали! Потому что пингвины в Антарктиде о тебе знают точно – ведь ты там научную станцию отгрохал».

– Да, Эрик умеет уловить суть вещей.

– Именно. Так вот, Грегор, я хочу вам помочь. Откройте папку, которую вам передали.

Грегор послушно подтянул к себе синюю пластиковую папку и открыл ее. На первом же листе он с замершим сердцем прочитал:

«Патрик Дуэйн Робертсон, 1958 г. рожд., место рожд. – г. Париж, отец – британский военный атташе, полковник Мэтью Робертсон, мать – Рене Клермон...».

– Это… это… – он в изумлении переворачивал страницы.

– Это пока все, что мои люди нашли на Робертсона. Немного, но лучше, чем ничего.

– Мсье Оди…

– Держите при себе этот телефон. Если у нас появится информация, мы с вами свяжемся. И если вам понадобится моя помощь, звоните, не задумываясь! Мой номер есть там в памяти.

– Почему вы это делаете? – вырвалось у Грегора. – Ведь не ради Эрика.

– Нет. Ради Майкла.

– Но вы ведь его не знаете! Или…?

Господи, Джеймс Бонд, что у тебя за работа?

– Послушайте, Грегор, – усмехнулся в трубку Оди, – этот парень либо самый честный человек, которого я встретил за многие годы, либо умеет блефовать так, что имей я такие способности в его возрасте, стал бы мультимиллиардером лет на двадцать раньше. В любом случае, он стоит того, чтобы ему помочь…

– Найдите его, Грегор, – услышал Вукович, прежде чем раздались короткие гудки. – Его надо найти.

* * *

Он все-таки уснул. А может, потерял сознание, непонятно. Просто вдруг пришла темнота, обняла его и погрузила в себя – в тишину и пустоту, без мыслей, без воспоминаний. Сколько он пробыл в этой темноте, он не знал. Она ушла также внезапно, как и появилась. Глаза просто открылись, и он вернулся.

Огонь в камине пылал все также ярко, и Майкл заметил, что туда подбросили еще пару поленьев. С трудом оторвав взгляд от пламени, он осторожно повернул голову, стараясь рассмотреть остальную часть помещения, и понял, что находится в каком-то большом зале с узкими, похожими на бойницы, окнами под самым потолком, высоким и серым от сажи. Когда он перевел взгляд обратно, Майкл увидел, что он уже не один.

На полу рядом с камином, прислонившись к стене, сидел Патрик.

На нем был серый спортивный костюм и светлые кроссовки. Робертсон сидел, обняв колени руками, и, не отрываясь, смотрел на Майкла. Странный это был взгляд – в нем было столько тоски, что, казалось, она может затопить все вокруг.

Что-то с ним не так, с этим Робертсоном. Патрик, которого он видел на днях, был простым и понятным. Он улыбался, сердился, сочувствовал, поил его чаем и рассказывал о семье. Но теперь Майклу было совершенно ясно – рядом с ним сидит другой человек. Как это было возможно, он не понимал, и разбираться в этом было некогда. Поэтому на ум пришло самое простое и разумное объяснение. Он сумасшедший. Самый настоящий псих. Ведь так может быть? Вероятно, да, потому что в эту схему укладывалось абсолютно все – и то, что он назвал его чужим именем, принимая за кого-то другого, и то, что, вырубив ударом по затылку, увез, черти знает куда. И этот странный взгляд… Так смотрят, когда уже ничего нельзя исправить, когда ничего не вернешь, а очень хочется…

Майкл попытался чуть-чуть вытянуть ноги, но веревка нещадно впилась в горло, заставив захрипеть. Его движение вывело Патрика из оцепенения, он медленно и как-то с трудом, опираясь на руку, поднялся с пола и, сделав пару шагов, оказался рядом. Прежде, чем Майкл смог понять, что он собирается сделать, Робертсон развязал узлы на путах, расстегнул наручники и освободил левую руку, оставив браслет на правой. Затем также медленно он вернулся на место и занял прежнее положение.

С наслаждением подтянув руки к груди, вытянув ноги и чувствуя, как кровь возвращается к затекшим конечностям, Майкл пытался сообразить, как вести себя с этим другим Патриком.

И тут он услышал:

– Поговори со мной, Яспер…

Голос у Патрика был низкий, простуженный, и свою странную просьбу он произнес словно из последних сил.

– Слышишь? Поговори со мной… – он сидел, прислонившись затылком к стене, и глядел куда-то вверх. – Мне так не хватает наших бесед… Кроме тебя со мной никто так не разговаривал…

И что он должен ему отвечать? Кто такой этот чертов Яспер, за которого он его принимает? Одно понятно, пытаться ему возражать и втолковывать, что он – Майкл, пока не стоит. Это может вывести из себя, и тогда он снова свяжет по рукам и ногам.

[GingerLelia]

Продолжение 5

– Ну, прошу тебя, не молчи, – прошептал Патрик, переведя на него умоляющий взгляд. – Ведь возможности больше не будет. А сам я не знаю, как начать… Ты всегда находил тему для разговора…

В повисшей тишине было слышно, как где-то журчит вода…

– Ты все-таки простыл… А я ведь тебя предупреждал… – Майкл не узнал собственный голос, сорванный, сиплый.

Он внимательно смотрел на лицо Робертсона, стараясь определить, какую реакцию вызовут его слова. К его удивлению, Патрик, закрыв глаза, улыбнулся счастливой улыбкой и вздохнул с таким облегчением, словно услышал то, что давно и отчаянно ждал.

Называется, попасть пальцем в небо. Но на этом нельзя останавливаться. Только вот что говорить дальше? Если бы знать, кто такой этот Яспер, и что от него нужно Робертсону! Что ж, надо попробовать. В конце концов, последние пять лет он провел, занимаясь именно этим – с риском для жизни выдавал себя за других людей.

– Что с тобой, Патрик? – осторожно спросил он, стараясь, чтобы в голосе прозвучала забота. Задав вопрос, он одновременно старался незаметно для Робертсона размять онемевшие пальцы на руках. – Что с тобой случилось? Ты так изменился…

– Это ты виноват… – раздался еле слышный шепот. – Зачем ты появился? Без тебя я бы прожил спокойную, чистую жизнь…

Чистую?

– Ты сказал, тебе не хватает наших бесед… – осторожно продолжил Майкл, отчаянно стараясь сообразить, куда дальше повести разговор. – Значит тебе, было хорошо… со мной?

– Ты не понимаешь! – не открывая глаз, помотал головой Патрик. – Все, что между нами было… оно… отвратительно! Оно просто не имеет права на существование! Ведь это мерзость и грязь!

Мерзость и грязь… Однако дело там одними разговорами не ограничилось. Похоже, неведомый Яспер и Патрик были близки. Так близки, что ближе некуда. Майклу вспомнилась фотография на стене в кабинете Патрика, та, на которой он со счастливой улыбкой обнимает свою миниатюрную красавицу жену. Может теперь Робертсона мучает совесть? Господи, неужели все так банально и просто? Случилось один раз, и ему стыдно вспоминать? Только… Только почему Майкл встретил его в гей-клубе? И этот тоскливый взгляд… Если судить по нему, Робертсону не все казалось отвратительным в их связи.

– Патрик… – тихо позвал он. – Патрик, посмотри на меня.

В голубых глазах было столько боли, что Майкл невольно задержал дыхание.

– Патрик, если я тебя обидел, может тебе будет легче, если я скажу, что мне очень, очень жаль…

– Тебе не жаль, Яспер. Не сочиняй! – он грустно усмехнулся и отвел взгляд. – Если бы тебе было жаль, ты бы не приходил снова и снова… Ты хочешь меня наказать.

Робертсон закрыл ладонями лицо и, вздохнул:

– Семь лет… Прошло семь лет и три недели, а ты никак не оставишь меня в покое…

Майкл смотрел в огонь. Семь лет назад они с Эгертоном, студенты колледжа, ездили в Париж, встречать Новый год к знакомым девчонкам. Одна была пассией Тони, по которой тот сох больше трех месяцев (что само по себе было абсолютным рекордом), а вторая была ее подружкой. Девушки оказались веселыми, интересными, и две недели пролетели как один день. Боже мой, как давно это было… И было ли? Его Светлость, барон Майкрофт Холмс… Смешно.

– Семь лет, – повторил Майкл и, осторожно подтянув ноги, сел, опираясь на затекшие руки. – Семь лет, а ты меня не забыл… Ты злишься на меня, Патрик?

Не давало покоя ощущение, что он что-то упускает. В этой нехорошей ситуации было нечто… Что-то маячило на краю его сознания, такое простое и однозначное... Но его рассудок едва справлялся с жутким похмельем и попытками поддержать разговор с этим ненормальным. На большее его пока не хватало.

– Я? На тебя? – Патрик задумался, склонив на бок голову. – Не знаю… Теперь я уже ничего не понимаю. Тогда ночью… Да, я был в ярости. Я даже не помнил, как так вышло…

– Патрик, послушай, столько времени прошло… – Майкл медленно подтянул к себе ноги. – Я ведь не помню всего. Ты… Расскажешь мне, что произошло?

Робертсон сглотнул, поморщившись от боли в горле, сипло откашлялся и ответил:

– А ты и не можешь этого помнить. Ты этого не знал…

Он помолчал.

– Я ждал, когда ты заснешь. Мне нужно было… Я хотел позвонить. У отца был день рождения. Я знал, что у него бессонница, и засыпает он только под утро. Хотел первым поздравить… Дождался полуночи, дошел до автомата у дороги и позвонил.

Он опять закашлялся. Скривившись, он потер висок, и продолжил:

– Мы немного поговорили… И потом он спросил меня, где я и почему звоню из автомата, если у меня в квартире есть телефон. У отца со времени службы осталась привычка ко всем этим шпионским штукам, и по определителю номера он понял, что я звоню не из дома. Я ответил… Сказал, что ночую у друга. Никогда не мог ему врать… – Патрик криво усмехнулся. – И он догадался обо всем. У меня был очень умный отец. К тому же он знал… о моем пороке. Подозревал, что однажды я не удержусь и поддамся. Несмотря на все его… предупреждения.

Майкл терпеливо ждал, когда Робертсон продолжит. Хотя что-то ему подсказывало, ничем хорошим там окончиться не могло.

– И он умер, – услышал Майкл. – Он умер прямо там, у телефона. Он так рассердился, так кричал… Сердце не выдержало. Я слышал, как он упал. Как вбежала сиделка…

Когда Робертсон повернул к нему лицо, в его глазах Майкл снова увидел ту смертельную тоску.

– Он умер из-за меня. Так я подумал сначала… Но когда я вернулся в дом, раздавленный и потерянный, и увидел тебя, то понял… Это ты… Только ты во всем виноват, Яспер Верлинден! Если бы ты тогда не заговорил со мной в твоей кондитерской… Ничего бы не было…

Патрик сокрушенно покачал головой.

– Я был вне себя от ярости… Следующие полчаса я не помнил совершенно. Когда пришел в себя, все было кончено.

– Кончено? – тихо переспросил Майкл, начиная догадываться.

– Да. Я убил тебя, Яспер.

Убил. Вот так. Значит сейчас он не просто Яспер. Он – мертвый Яспер.

– И как… Как ты убил меня, Патрик? – Более дикого вопроса в своей жизни он еще не задавал. В правый висок вгрызлась боль, мешая думать.

– Нож в сердце… – теперь Робертсон смотрел прямо ему в лицо. – Ты умер мгновенно, даже ничего не почувствовал. А потом… Потом, когда я очнулся и понял, что произошло…

Он прикрыл ладонью глаза.

– О, ты не представляешь, как мне было плохо! За один час я лишился двух дорогих мне людей. Конечно, в этом была изначально только твоя вина, но ведь я мог сдержаться… Мне было так одиноко там, около тебя… И тогда я понял, что не могу позволить, чтобы тебя нашли так – в постели, возможно через несколько дней, когда твой труп начнет разлагаться и вся твоя красота превратиться в гниль, не мог позволить, чтобы они догадались, чем ты перед смертью занимался… Поэтому я отнес тебя в ванную… Бережно, очень бережно. Я искупал тебя, вымыл волосы твоим любимым шампунем, который пах лесными ягодами… А потом завернул тебя в белое одеяло и отнес к церкви, что была недалеко от твоего дома.

Он грустно усмехнулся.

– Я нес тебя на руках через лес, около километра. Можешь себе представить? Ночь, зима, дорога в лесу… Один мужчина несет на руках труп другого. И я никого… слышишь?.. никого не встретил. Церковь Святого Доминика, ты помнишь ее? Маленькая такая… Я положил тебя так, чтобы тело нашли как можно скорее.

Ну почему, почему Майклу казалось, что он уже где-то слышал эту историю? Удар в сердце, белое одеяло, церковь… Нет, не одеяло. Но что-то белое… Черт, если бы башка не болела так страшно!

Ох, лейтенант, лейтенант… Отчего же в последнее время у тебя не жизнь, а полная задница?

[GingerLelia]

Продолжение 6

– Ясно, Патрик. Я все понял. Спасибо, конечно, что ты со мной так… по-человечески после смерти… Но нож в сердце – это было лишнее. Лучше бы морду набил. Я бы, может, раскаялся…

Что он несет? Сейчас Патрик разозлится. Но выдержка ему отказывала. На здравомыслие не хватало сил. Сосредоточиться не получалось.

– Я уже думал об этом… – кивнул Робертсон, уперев затылок в стену. – Возможно, ты прав. Может, тогда мне бы не пришлось убивать всех тех, других…

– К… каких других? – резко поднял голову Майкл, тут же схватившись за пульсирующий болью затылок. – Были другие?

Но он ведь что-то помнит!.. Что-то об этом деле он читал. Или слышал. Были, были другие…

– Конечно, были… Майкл, – услышал он бесцветный голос. – Неужели ты не догадался? Или не слышал обо мне? Они называют меня Инквизитор.

Вот почему там, на мосту ему было не страшно умирать. Потому что было рано бояться. Зато теперь – самый раз. Он наконец понял, что за мысль – простая и однозначная – не давала ему покоя, что именно пыталось ему шепнуть подсознание с того момента, когда он очнулся связанный и с удавкой на шее.

Он собирается тебя убить.

Инквизитор…

Он вспомнил, как неделю назад читал в парижских таблоидах про последнее убийство. Какой-то арт-директор. А в Ницце, пока он рылся в газетах в поисках информации по делу, ему попались сообщения о предыдущем убийстве… Удар в сердце, саван, записка, церковь…

– Патрик, ты назвал меня Майклом… Значит, ты знаешь, что я не… не Яспер?

Может еще есть возможность уговорить его?

Робертсон спокойно посмотрел на него, тепло улыбнулся и ответил:

– Я знаю, что ты – лейтенант Майкл Кроуфорд, что ты работаешь на MI-5 или на другую спецслужбу. Ты не думай, я не такой сумасшедший, как меня описывают в газетах.

Майкл посмотрел ему в лицо. Нормальный взгляд, ничего сумасшедшего. Словно и не было той мертвой тоски в глазах.

Рано радоваться, лейтенант – стучала свинцовым молотком боль в затылке. Рано.

– Не сумасшедший, это хорошо, – медленно проговорил Майкл успокаивающим тоном. – А то я уж было подумал…

– Что я совсем с катушек съехал? Ну, ты бы тоже съехал, если бы знал, насколько вы с ним похожи.

Он криво усмехнулся, тяжело дыша, поднялся со своего места и подошел к Майклу.

– Вы похожи так, что это не может быть просто совпадением, понимаешь? Как ты сам сказал в клубе – это судьба!

Патрик крепко схватил его за лодыжки и ловко затянул узлы.

– Он приходит ко мне, снова и снова… Я видел его в лицах тех других… И каждый раз мне приходилось переживать этот кошмар заново…

– Патрик…

– По твоей милости я вынужден мучиться вечно…

– Патрик, послушай… – он попытался сопротивляться, но руки, все еще одеревеневшие, не слушались. За спиной защелкнулись наручники, больно прищемив кожу на запястье.

– По твоей милости… дрянной… дрянной ты мальчишка… – Робертсон вдруг замер рядом, часто задышав. Майкл посмотрел ему в лицо. Оно побагровело, на виске вздулась вена.

Робертсон смотрел на что-то, что было далеко позади Майкла. С трудом обернувшись, он впервые оглядел зал, в котором они находились, целиком.

Помещение было просторным и представляло собой квадрат со сторонами около пятидесяти ярдов. Чуть вправо от камина он заметил металлические конструкции – кажется старые самодельные тренажеры. А в самом центре зала Майкл разглядел какое-то странное круглое каменное сооружение похожее… на колодец.

Робертсон смотрел на этот колодец, не отрываясь. При этом он выглядел так, словно видел призрак.

– Если еще раз… – прошипел он вдруг сквозь стиснутые зубы. – Если еще раз я замечу, что ты, дрянной, гнусный мальчишка…

Майкл почувствовал, что рука, которой Патрик держал его за плечо, вдруг напряглась, и ногти больно впились в кожу через ткань футболки.

– Как ты можешь даже думать об этой мерзости, маленький извращенец! – Робертсон тряхнул его за плечо так сильно, что Майкл потерял равновесие и упал на спину, приложившись затылком о каменный пол.

Боль придала сил. Извернувшись, он даже почти поднялся на колени, но связанные ноги не позволили встать, он снова упал, уже на бок, оцарапав плечо. Он попытался отползти в сторону, но Патрик, сделав всего один шаг, пресек все его жалкие попытки:

– Ну-ка, смотреть на меня! – прорычал он, со всего размаха пиная Майкла по ребрам. – Не смей отворачиваться, когда с тобой отец разговаривает!

Майкл пытался отползти, увернуться, но Робертсон, снова настигнув его, придавил ему коленом правое плечо и нанес удар по лицу. И еще один. И еще. Голова словно разорвалась на сотню осколков, лицо залила кровь, он не понимал, где верх, а где низ, а Робертсон наносил удар за ударом.

– Если бы я знал… что ты вырастешь таким грязным извращенцем… я бы застрелился в тот же день, когда ты появился на свет!.. Как ты можешь… даже мыслить… об этом… ты!.. мой сын!..

Тяжело дыша, Робертсон остановился и снял с него колено, Майкл тут же перевернулся на живот и попытался сгруппироваться, подтянув колени к груди и спрятав лицо.

Робертсон, оказавшись у Майкла за спиной, рывком поднял его за руки, скованные сзади наручниками, дернув за правое предплечье, и внезапная боль заставила Майкла закричать, громко, надсадно. В глазах вспыхнули тысячи солнц, ярких и горячих, и тут же погасли, оставив его слепым. Робертсон куда-то тащил его, и только когда в грудь уперлась каменная кладка, он краем сознания понял, что стоит у странного нелепого колодца, зачем-то построенного посреди помещения.

Руки за спиной все также были задраны наверх и правое плечо, неестественно вывернутое, горело огнем. Сквозь барабанный шум крови в ушах он услышал какое-то мычание и не сразу понял, что это скулит он сам – тихо, почти по-детски.

– Вот смотри! – раздалось где-то наверху. – Видишь этот колодец? Знаешь, что делали с такими извращенцами как ты? Камень на шею и в воду, понял, мой мальчик? И если я узнаю, что ты снова пустил эти грязные мысли в голову…

Майкл почувствовал, что хватка исчезла. Он тут же сполз на пол, громко дыша через стиснутые зубы, из последних сил заставляя себя больше не скулить. Скорчившись на левом боку, сплевывая кровь, которая то и дело заполняла рот, он постарался подумать хоть о чем-нибудь… О чем угодно, только чтобы мир прекратил свое бешеное вращение, чтобы хаос, в котором он тонул и захлебывался, застыл хотя бы на мгновение.

А рядом, опустившись на колени и закрыв руками лицо, сидел Робертсон. Нет… Это больше не был Патрик Робертсон. Человека рядом с собой, тихо шептавшего в ладони «Папа, прости, пожалуйста! Прошу тебя, папочка!», Майкл не знал. Он сказал, люди зовут его Инквизитор.

А его самого? Как зовут его самого?

Господи, помоги мне, я не помню своего имени!

Я больше не знаю, кто я.

Я – никто…

[GingerLelia]

Продолжение 7

* * *

Попрощавшись с Оди и сунув трубку в карман пиджака, Вукович с нетерпением впился глазами в текст. Через четверть часа, на несколько раз прочитав все, что было изложено на десяти страницах, он сел на подоконник и, уставившись на дверь своего кабинета, принялся обдумывать все, что узнал.

Значит, он родился в Париже. Мать – француженка, отец – англичанин, военный дипломат. Ему тридцать семь лет. Что еще?

До десяти лет учился в частной школе в Оксфорде (школа Святого Доминика, закрыта шесть лет назад). С одиннадцати до восемнадцати – Шавань, частный католический интернат для мальчиков в департаменте Луара. Затем – Королевское летное училище Крануэлл в Линкольншире, которое окончил в звании старшего лейтенанта¹ в 81-м. В 82-м в составе действующей армии участвовал в военных действиях в районе Фолклендских островов. За отличия во время службы получил звание капитана.

27-го апреля 82-го года вертолет «Вестленд Си Кинг» под управлением капитана Робертсона во время шторма совершал ночной боевой вылет с палубы флагманского корабля «Гермес», авианосца класса «Кентавр». Из-за неполадок с навигационным оборудованием вертолет потерял высоту и рухнул в океан. Экипаж вынужден был провести около часа в ледяной воде, температура которой была всего около 10 °С, пока их не обнаружил отряд спасателей. Членам экипажа, включая капитана Робертсона, была оказана медицинская помощь на борту госпитального судна «Аргус», а затем пострадавшие прошли курс лечения в региональной реабилитационной части медицинской службы ВВС Великобритании в городе Ольдершот.

Из рядов действующей армии Робертсон уволился через два года, в 84-м. Через несколько месяцев капитан ВВС в отставке Патрик Робертсон поступает на работу в службу безопасности посольства Великобритании в Париже, где долгие годы его отец, полковник Мэтью Робертсон, прослужил военным атташе. В то время старший Робертсон уже был на заслуженном отдыхе, но жил по-прежнему в Париже. В 1986-м году Робертсона переводят в Брюссель, в январе 90-го – в Рим. В феврале 91-го Робертсон возвращается в Париж, где его назначают сначала заместителем главы службы безопасности, а через год он занимает место своего начальника, ушедшего на пенсию. Осенью 91-го Робертсон заключает брак с Элизой Примо, в январе 92-го у них рождается дочь Глория. В Париже Робертсоны проживают по адресу Отейль, улица Винь, 27. В данный момент мадам Робертсон с девочкой гостит у своих родственников в Монпелье. Адрес родственников прилагается…

Все это было очень интересно и познавательно, и Грегор даже не представлял, каких трудов стоило подчиненным мсье Оди собрать эту информацию, но сейчас любые сведения его интересовали с единственной точки зрения – помогут ли они найти Майкла.

Бесспорно, еще одной косвенной уликой было то, что даты пребывания Робертсона в Брюсселе и Риме, а также год, когда он вернулся в Париж, совпадали с датами преступлений. А перерыв между убийствами Россетти и Сен-Сира объяснялся, скорее всего, женитьбой и рождением дочери.

Но фактически из того, что он узнал с помощью синей папки, в данный момент могло пригодиться только одно – адрес Робертсона в Париже. Но… Отейль? Грегор сильно сомневался, что убийца держал своих жертв в доме, расположенном в одном из наиболее фешенебельных районов Парижа, тем более, где живет его семья. Даже если принять во внимание тот факт, что в данный момент она в отъезде.

Осторожно открыв дверь в свой кабинет, он вошел и в нерешительности остановился за спиной у Клемана.

– Э-э-э… Дидье… – позвал он.

– Ну?

– Ты знаешь, тут из одного источника поступили сведения о Робертсоне. Так что может быть уже не стоит?..

– И там все, что тебе нужно? В этих сведениях? Все явки, адреса и пароли?

– В как раз с адресами туговато, хотя основная информация все же имеется.

– Все, я уже начал. Бросать глупо, – отвечая, Дидье не прекращал работать. – Закончу все равно. Во-первых, вдруг нарою тебе те самые адреса, а во-вторых…

Обернувшись, он усмехнулся.

– Во-вторых, из спортивного интереса. А теперь не стой над душой! – вдруг перейдя на строгий тон, велел Клеман. – Если нечего делать, пойди, погуляй. Мне нужно еще часа три.

Стараясь не шуметь, Грегор накинул куртку, сунул подмышку папку с бумагами и, взяв шлем с подоконника, вышел из кабинета.

В кабинете у комиссара Вукович застал только Эбера. Что ж, это к лучшему. Капитану будет проще объяснить, откуда у Грегора взялись сведения о подозреваемом.

– Вукович, признавайтесь, вы великий маг и волшебник? Как только мы начинаем топтаться на месте, появляетесь… или я бы даже сказал, являетесь вы и – вуаля! – мы спасены! – Эбер с интересом просматривал папку с информацией. – Я не очень понял, с какой радости мсье Оди печется об этом Кроуфорде, и почему он вышел на вас, а не на меня, но это уже дело десятое. Главное, у нас есть адрес! Сейчас вызвоню Мартинеза, он возьмет ребят, и они проверят эту квартирку.

Эбер поморщился.

– Сомневаюсь я, конечно, что Отейль – это место, где можно незаметно погрузить в машину труп или держать у себя пленника, который ведь еще и кричит, когда его избивают…

– Я с вами согласен, капитан, – прервал его Вукович, чувствуя, что еще пара секунд и он вышел бы из себя. – Но проверить все же стоит. В квартире могут оказаться документы на недвижимость, Робертсон может владеть еще каким-нибудь домом. Если он проживает в Отейле, причем купил этот коттедж перед самой свадьбой, это может означать, что он человек весьма обеспеченный. Конечно, возможны личные накопления, но я не исключаю наследство. Девичья фамилия его матери – Клермон. Это очень старинный род, когда-то были весьма знатными, так что…

– Да, да, разумная мысль. Правда, о матери в этих бумажках ничего. Но может, вы займетесь этим? А, Вукович? Вы же понимаете, на оперативные действия у вас полномочий нет, но сбор информации – тут вы, повторюсь, профи.

– Хорошо, господин капитан. Но с вашего позволения, я займусь не только матерью, но и отцом.

– Ну что ж… Военный атташе, полковник военной разведки в отставке… Говорят, разведчиков бывших не бывает? – хохотнул Эбер, заглядывая в папку. – Умер в частном пансионате для ветеранов в Сен-Ламбер? Хотите туда наведаться?

– Если у вас нет возражений. – Грегор поднялся. – Надеюсь, на это у меня есть полномочия?

– Упаси Господь! – поднял вверх обе руки капитан. – Если вы не будете там выламывать двери и пугать сиделок, то милости прошу!

Спустя пять минут Грегор уже был в седле своего мотоцикла и застегивал шлем. Нет, двери в доме престарелых он вышибать не собирался, но вот выяснить там одну маленькую деталь не помешает. Он еще не знал, имеет ли она практическое значение или является обыкновенным совпадением. Но так уж вышло, что в последние дни все совпадения, что ему встречались, имели большое значение.

На странице, где были представлены сведения о полковнике Мэтью Робертсоне, Вуковичу бросилась в глаза дата его смерти – 21 января 1988 года.

Он помнил наизусть все даты, имена и названия населенных пунктов, что упоминались в деле Инквизитора. А эту дату он запомнил особенно отчетливо. В этот день, вернее ночью этого дня, в Брюсселе был убит Яспер Верлинден.

Вполне вероятно, что из его затеи ничего не выйдет, но это лучше, чем сидеть в бездействии и ждать. Ждать и представлять себе, что сейчас может происходить с ним.

Частный пансионат для ветеранов «Le Bois de Pins»², в котором старший Робертсон провел последние пять лет своей жизни, располагался в XV округе и представлял собой несколько уютных коттеджей, окруженных сосновым бором. Предъявив удостоверение офицера Интерпола, Грегор выяснил, как найти директора и вскоре уже здоровался за руку с привлекательной женщиной лет тридцати семи в строгом деловом костюме. К сожалению, мадам Паре заведовала учреждением только последние два года, до этого пансионатом руководил мсье Гобей, с которым поговорить было никак невозможно, поскольку он умер несколько месяцев назад.

– Но вы знаете, мсье Вукович, мне кажется, я знаю, кто вам поможет. – Мадам Паре достала из картотеки толстую папку и, заглянув туда, кивнула сама себе. – Да, совершенно верно. Мсье Броссо, вот кто нам нужен!

Этого самого мсье Броссо, который оказался невысоким сухоньким старичком, они нашли в заснеженном парке совершающим пробежку. Поравнявшись с ними, он сбавил темп и внимательно выслушал просьбу мадам Паре. Договорившись, что Вукович зайдет к нему в гости минут через десять, мсье Броссо легкой трусцой направился к близстоящему коттеджу.

– И ведь не скажешь, что ему восемьдесят пять, правда? – улыбнулась мадам Паре с такой гордостью, будто бодрость и хорошая физическая форма мсье Броссо была ее личной заслугой.

Через четверть часа Грегор уже пил чай в маленькой уютной кухне в квартире мсье Броссо. Хозяин, одетый в опрятный домашний костюм, с превеликой охотой отвечал на вопросы.

[GingerLelia]

Продолжение 8

С Мэтью Робертсоном, жившим в свое время во второй половине коттеджа, мсье Броссо был весьма дружен. Причем познакомились они еще в молодости, во время Второй мировой.

– Вы знаете, мсье Вукович, – по-птичьи склонив на бок маленькую седую головку, рассказывал Броссо, – во время войны мы с Мэтью были союзниками, после окончания – противниками, каждый работал на разведку своего государства. Затем снова стали союзниками, когда Мэтью был военным атташе в посольстве, а я – заместителем министра внутренних дел. Но в старости мы завершили цикл, снова побыв противниками. На этот раз, правда, только в шахматах.

– Скажите, мсье Броссо, а вы знали семью Робертсона? Его жену и сына? – спросил Грегор, сделав маленький глоток противного зеленого чая.

– Жену видел только на фото. Поженились они в тот период, когда мы с Мэтью были по разные стороны баррикад. Хотя и виделись пару раз, о семье разговор не заходил. А когда мы встретились во время его работы в посольстве, он уже жил один. Сын воспитывался в частной школе, а жена… Как он мне сказал, «ее больше нет». У него при этом было такое лицо, что я предпочел больше не спрашивать. Слишком тяжело ему было о ней вспоминать. Я знаю, что он ее очень любил, свою Рене. А вот сына я видел. Патрик – хороший мальчик. Очень любил отца, я вам скажу. Таких преданных сыновей я еще не встречал. Первый раз я его видел, когда ему лет двенадцать было. Так он от отца глаз не отводил, каждое слово его ловил. А уж какой Мэтью строгий был! Просто оторопь иногда брала. Мальчик у него по струнке ходил. Зато каким бравым вырос. Капитан ВВС – не шутка! Боевой офицер, к тому же по стопам отца пошел, работает в посольстве, сейчас, кажется, здесь в Париже. Да вы наверное лучше знаете, я полагаю.

– Да, кое-что слышал, – кивнул Грегор. – А скажите, мсье Броссо, вы не знаете, почему мистер Робертсон жил в пансионате? Разве у них с женой не было дома здесь в Париже? Ведь в столице Робертсоны прожили очень долгое время.

– Да, тут они жили, если не ошибаюсь, с пятьдесят пятого. И дом был, да. Правда, сгорел. Но Мэтью в нем не жил, пользовался казенной квартирой, при посольстве. Дом, как он обмолвился, напоминал ему о жене. А, кажется, в восемьдесят третьем там случился пожар, и когда Мэтью вышел на пенсию, сын оплатил ему место здесь в «Le Bois de Pins».

Мсье Броссо сделал паузу и, улыбнувшись, посмотрел на Грегора.

– Вы уж простите мне мое любопытство, мсье Вукович, – он поставил элегантную фарфоровую чашку на крохотное блюдце. – Ко мне нечасто приходят из Интерпола с расспросами о соседях. Ко мне вообще нечасто кто-то приходит… Почему вы интересуетесь стариком, умершим семь лет назад? Это как-то связано с работой Мэтью?

Грегор помедлил немного с ответом.

– В ту ночь, когда умер мистер Робертсон, произошло… кое-что. Это случилось в другой стране, но примерно в то же самое время. И нас интересует, не могут ли эти два события быть связаны.

– Вы расследуете дело семилетней давности? – удивился Броссо. – Не позавидуешь вам, молодой человек. Хотя со мной вам повезло. События дней, давно минувших, мы, старики, помним гораздо отчетливее, чем то, куда дели очки, которые сняли пять минут назад. Я помню ту ночь, когда умер Мэтью. Это я вызвал сиделку, когда услышал, как он упал. Я проснулся от его криков, моя спальня через стенку. Когда прибежала медсестра, все уже было кончено. Инфаркт. Это был уже второй. Предыдущий случился за несколько дней до этого. Мэтью даже вставать не разрешали, медсестра дежурила в нашем коттедже, уколы ему ставила. Поэтому так быстро и появилась… Мы нашли его с телефонной трубкой в руках. Я узнавал потом, откуда был звонок. Любопытство старого бездельника, сами понимаете… Звонили из Бельгии, с уличного автомата. Так что непонятно, кто это был. Сын Мэтью как раз в это время в Брюсселе работал, но у него был свой телефон, в служебной квартире. Я было подумал, что, может быть, с ним что-то случилось, и Робертсону сообщили об этом. Но наутро Патрик позвонил сам, как ни в чем не бывало. Чуть с ума не сошел от горя, когда узнал.

Сошел, подумал про себя Грегор. Он все же сошел с ума, боевой офицер Патрик Робертсон, до этой ночи или после. Но Вукович готов поспорить на что угодно, тот звонок сыграл свою роль...

Уже прощаясь со словоохотливым стариком, Грегор, остановившись в дверях, вдруг спросил:

– Мсье Броссо, у вас случайно не осталось фотографий мистера Робертсона?

– А как же! Остались, конечно! Пойдемте, я вам покажу.

На большом широком комоде из мореного дуба Грегор увидел много фотографий в красивых и дорогих рамках. На большинстве из них был запечатлен сам хозяин, на других, очевидно, друзья и члены его семьи.

– Вот, смотрите! Тут мы с Мэтью после войны. Это сорок шестой год, в Париже. А эта сделана уже после того, как он поселился в «Le Bois de Pins». Боже, как мы обрадовались, когда встретились здесь! Сын Мэтью договорился с директором, и нас поселили в один коттедж. Вот в новоселье и сфотографировались!

На первой фотографии Грегор увидел двух молодых приятелей в шикарных костюмах и шляпах, лихо заломленных набок. Рядом с маленьким мсье Броссо, в те годы обладавшим густой кудрявой шевелюрой, стоял высокий широкоплечий мужчина с прямым и серьезным взглядом. Грегор смотрел на красавца Мэтью и удивлялся, до чего невероятно причудлива природа. Через пятьдесят лет сын этого человека, еще не родившийся в тот момент, когда было сделано фото, будет как две капли воды походить на своего отца. Вукович вспомнил лицо Робертсона младшего на записи с камер в клубе, его сумасшедшие глаза…

Он перевел взгляд на второй снимок, на котором постаревший Мэтью, все такой же широкий в плечах, обнимал своего нового соседа.

– Скажите, мсье Броссо, – спросил вдруг Вукович, пристальнее приглядываясь ко второй фотографии. – А мистер Робертсон всегда носил это кольцо?

– Кольцо? Какое?.. Ах, да! Всегда, вы правы! Это обручальное кольцо. Других колец он не носил.

– Да, мне тоже показалось, что оно походит на обручальное. Но если он был вдовец, почему кольцо у него все еще на левой руке?

– Хм… – Броссо озадаченно нахмурился. – Я как-то… не задумывался об этом. Как я вам говорил, мы о его жене не говорили никогда. И я даже не знаю, почему… А кстати, я кое-что вспомнил! У меня есть еще одно фото!

Броссо полез куда-то в тумбочку, достал толстую папку с бумагами и, вытащив оттуда небольшую фотографию, протянул ее Грегору.

– Это он с женой, с Рене. Нашел это фото в книжке Мэтью, брал у него почитать незадолго до того, как он умер, а отдать не успел. Потом забыл про книгу, фото нашел уже через год.

На небольшой, сантиметров шесть на десять, фотографии, Мэтью Робертсон обнимал миниатюрную брюнетку с красивыми, но очень грустными глазами.

Рене Клермон, которой больше нет. И которую суровый полковник любил до конца своей жизни. Так почему же сведений о ней не было в той папке? Куда она исчезла?

Поблагодарив мсье Броссо, Вукович, прежде чем уйти из пансионата, заглянул в кабинет мадам Паре. Директор охотно согласилась ему помочь и проверить, по какому адресу, согласно бумагам, проживал мистер Робертсон перед тем, как переселиться в пансионат. Но, к сожалению, в его данных был действительно указан только адрес «Фобур Сент-Оноре, 35». Посольство Великобритании. Никаких других адресов они не нашли.

Выруливая со стоянки рядом с пансионатом, Грегор бросил взгляд на часы. Три часа, обещанных Клеманом, уже истекли. Обратный путь до Министерства Вукович проделал в рекордные сроки, едва сдерживаясь, чтобы не нарушать правила. Но когда он, запыхавшись, поднялся к себе на «пятый с половиной» этаж, Клеман, злой как черт, бросил через плечо:

– Еще полчаса. Сядь и не отсвечивай.

[GingerLelia]

Продолжение 9

Вукович послушно сел за свой стол и принялся ждать. Перебирая в уме все, что он услышал от старого Броссо, Грегор, не глядя в монитор, задумчиво щелкнул мышью своего компьютера. Экран ожил, засветился, и Вукович увидел, что он случайно запустил файл с видео, который просматривал, перед тем как прибыл посланец от Оди. Это была запись с камер слежения в клубе «Les Autres».

За столиком в самом дальнем углу зала, каждые несколько минут наливая себе полную стопку текилы, методично напивался Майкл Кроуфорд. Грегор знал, что эта картинка не изменится, если промотать запись на четверть часа вперед, на полчаса, на час… Он нажал на паузу и в который раз всмотрелся в это лицо – такое знакомое, сотни раз виденное во сне, и такое незнакомое – выступающие высокие скулы, упрямо сжатый рот и холодные злые глаза.

Что они сделали с тобой, Майкл?

– Так, у меня все, Грегуар. – Дидье устало растер лицо руками и потянулся. – Все, что мог нарыть... Что тебя интересует?

– Меня интересует, – отгоняя прочие мысли, сосредоточился Грегор, – владеет ли Робертсон какой-либо недвижимостью в Париже или окрестностях. Кроме дома в Отейле.

– А! Про Отейль ты знаешь… Ну, ладно. Сейчас посмотрим. Значит недвижимость… – Дидье открывал и закрывал какие-то файлы. – Так, это не то… Это зарплатные ведомости… Не хило получает этот твой Робертсон, к слову. Это тоже не то… Хм… Нет, ничего о собственности я тут не нашел. Так, иди-ка сам глянь! Вдруг что интересное рассмотришь. Я всю инфу в один файл залил.

Грегор сел за компьютер Клемана и углубился в чтение.

– Стоп! Это что? – он ткнул в монитор пальцем.

– Это? Погоди… Это отчисления с его жалования. В пенсионный фонд, в страховой фонд, а это… А, точно! Я еще удивился, когда читал. Каждый месяц с его жалования эта сумма уходит на счет госпиталя Святой Анны.

– И давно? – Грегор замер в ожидании ответа.

– Все время его работы. Записи тут начинаются с восемьдесят пятого. И без перерывов до сих пор туда шли деньги. Последнее отчисление было в начале этого месяца. Он что, благотворительностью занимается, этот ваш Робертсон?

– Вот уж вряд ли… – задумчиво пробормотал Грегор. – Я очень сильно в этом сомневаюсь… Дидье, ты же у нас все знаешь?

– Ну, почти, – усмехнувшись, ответил Клеман.

– Скажи, я не ошибаюсь, госпиталь Святой Анны – клиника для душевнобольных?

– Совершенно верно! – важно кивнул Дидье. – Самая старая в Париже психиатрическая клиника. Как ты думаешь, зачем он?.. Эй! Ты куда?

Но Грегор уже скрылся за дверью. Дидье еще не успел закрыть распахнутый от удивления рот, как Вукович снова ворвался в кабинет, ринулся к своему сейфу и, распахнув его, достал оттуда «Беретту». Кое-как запихав в сейф выпавшие оттуда бумаги, он повернул ключ в замке и, скинув куртку, быстро надел кобуру. Одеваясь на ходу, он кивнул Дидье:

– Если я окажусь прав, можешь вести свою Николь в «Максим» за мой счет.

Ничего не понимающий Клеман смотрел на захлопнувшуюся дверь.

…Высокий и худой как жердь доктор Прюно утвердительно кивнул, услышав вопрос Грегора:

– Да, совершенно верно, мадам Робертсон находится в нашей клинике. И уже очень давно, двадцать один год, если быть точным. Она поступила в семьдесят четвертом.

– Я могу ее увидеть? С ней можно поговорить? – в кармане Грегор так сильно сжал руку в кулак, что ногти впились в ладонь.

– Первое – да, второе – нет. – Доктор Прюно криво улыбнулся.

– В каком смысле? Она… не разговаривает?

– Кататония. Она никак не реагирует на внешние раздражители. Было время, она сама принимала пищу, но уже несколько лет мы кормим ее через зонд. Так что не думаю, что она вам что-то расскажет.

– Что с ней произошло?

– Мадам Робертсон с детства была очень… неуравновешенной, склонной к депрессиям барышней. Она несколько раз пыталась покончить с собой. Глотала таблетки, пыталась повеситься. А в последний раз она бросилась в колодец. У них в доме был какой-то старый колодец. Так вот она прыгнула туда. Муж не успел ее остановить. Он вызвал полицию и «Скорую». Пока они ехали… а добираться к ним довольно долго… он смог туда спуститься, кажется, по веревке и достать ее из воды. Жидкость из легких откачали, но черепно-мозговая травма была довольно серьезной… Вы знаете, – доктор Прюно застенчиво улыбнулся, – эта история случилась, когда мне еще четырнадцать было. Но здесь ее многие знают. Очень она красивая была, наша Рене…

Грегор прикрыл глаза, стараясь собраться с мыслями. Вот, что имел в виду Мэтью Робертсон, сказав однажды, что Рене больше нет. Его Рене действительно больше не существовало.

– Подождите! – Вукович вдруг схватил доктора за плечо. – Вы сказали, «к ним довольно долго добираться». Куда добираться? Вы знаете, где они жили?

– Э-э-э… – доктор косился на рукав своего белого халата, который крепко держал Вукович. – Ну… да. У нее было поместье, кажется. Я точно не знаю… Что-то такое говорили… Слушайте, отцепитесь, а?

– Нет, это вы слушайте! – Вукович обеими руками сгреб доктора за ворот и тихо, но отчетливо проговорил ему в лицо. – Мне нужен адрес этого поместья. Делайте что хотите, но чтобы через пять минут я его знал! Вы поняли?

– Молодой человек! Клиника для душевнобольных – не то место, где можно чего-то добиться такими методами! – доктор сбросил с себя руки Грегора. – Я сейчас кликну санитаров, и наш разговор окончится.

– Вы напрасно думаете, что я нервничаю, – улыбнулся Вукович. Но доктор, увидев эту улыбку, на всякий случай отошел от Грегора на шаг в сторону. – Я еще не начал нервничать.

Его рука скользнула под куртку и нащупала рукоять пистолета. Прикосновение к холодному металлу немного отрезвило его. Он вынул руку обратно.

– Послушайте, доктор, – примирительно сказал Вукович. – От этих сведений зависит жизнь человека, который сейчас находится в руках убийцы.

– Вот так бы сразу и сказали, – буркнул Прюно, набирая номер на телефоне. – А то хватает, понимаешь… Алло, Манон? Это Прюно… Нет, не отправлял еще. Подожди, я не по этому делу. Будь добра, посмотри в истории болезни Рене, какой там адрес указан? Да, с которого госпитализирована в травму. Ну, там должен быть, я помню. Какое-то название такое… с колодцем там что-то… Ага, давай, смотри…

Ожидая ответа, доктор опасливо косился на Грегора, который стоял у него над душой, боясь упустить хоть одно слово.

– Да-да, слушаю! Как? Окей, спасибо, дорогая… Все, я потом перезвоню.

Прюно положил трубку и сообщил:

– Шато дё Пюи³ - вот как это называлось. Говорил же, что-то с колодцем…

– Где это? – нетерпеливо выкрикнул Вукович. – В каком это районе?

– Да пёс его… – начал было Прюно, но тут же спохватился, видя реакцию собеседника. – Сейчас-сейчас!

Он снова придвинул телефон.

– Манон, это опять я. Погоди! Достань эту чертову историю болезни. Глянь, не указано там, в каком районе этот Шато дё Пюи?.. В Буа дез Ольн? Это где такое? В Милон-ла-Шапель… Вот спасибо, душечка!... Ну вот, слышали?… – положив трубку, доктор поднял голову.

Но офицер Вукович уже исчез из кабинета.

...На Париж спустился вечер. Яркие огни витрин, цепочки фонарей на бульварах и фары машин превращали этот город в волшебную сказку – так было вчера, и позавчера, так было и будет всегда. По тротуарам двигались потоки людей, из магазинов выпархивали красивые барышни с фирменными пакетами в руках, у ресторанов останавливались такси, из которых выходили красиво одетые пары, и снег пушистыми хлопьями ложился на их вечерние наряды и красиво уложенные прически…

Сжимая руль мотоцикла, Грегор мчался по улицам Парижа, не замечая ни огней, ни людей, ни пушистых белых хлопьев.

«Прошло восемнадцать часов» – вот все, о чем он мог думать.

Сколько у него еще есть в запасе?

И есть ли вообще?

Держись, Джеймс Бонд!

Делай что хочешь, только продержись еще немного.

[GingerLelia]

Примечания

¹Старший лейтенант (здесь: англ. Flying Officer) – младший офицерский чин ВВС Великобритании. По старшинству следующий после лейтенанта (Pilot Officer), низшего чина младшего офицерского состава.
²Le Bois de Pins (фр.) – букв. «Сосновый бор».
³Шато дё Пюи (фр. Chateau de Puits) – букв. «Замок с колодцем».

[GingerLelia]

Soundtrack

24_The Tango Project_Por Una Cabeza_Smoku remix
25_Carlos Libedinsky_Toma Y Daca
26_2cellos_Fragile
27_Muse_Hysteria
28_Tanghetto_ Emigrante