Yesterday is history, tomorrow is a mystery, but today is a gift. That is why it is called the present.
Споткнувшись о Новый год, я крепко приложилась головой о январь и упала, потеряв сознание...
Я очнулась на каменном полу. Долго я не видела ничего кроме серых камней перед глазами. Камни были приятно шершавыми на ощупь, не теплыми и не холодными. От них не хотелось отрывать глаз. Созерцание этих камней не обещало ничего пугающего, только каменно-серое спокойствие, но в этом и было самое привлекательное. Пару дней я смотрела на камни... Трогала их руками, проводила пальцами по ровным стыкам, ладонями впитывала не-тепло-не-холод... Потом все же оторвала взгляд от пола и оглянулась вокруг. А вокруг меня были каменные же стены. Высокий каменный колодец - ни входа, ни выхода. Ввысь тянулась каменная гладь, сложенная из таких уже знакомых булыжников. Я не стала подходить к стенам, гораздо приятнее было просто сидеть, не двигаясь, не делая ни одного движения. Только взгляд лениво полз наверх, без особого любопытства пытась разглядеть, что там. Там высоко был свет. Окна может быть. Но точно не открытое небо, солнечные лучи пытались проникнуть внутрь башни, но терялись высоко под ее сводами. Внизу же царил серый, теплый полу-мрак, полу-свет. Очень удобный для уставших глаз... Не нужен свет, не нужно солнце, сумрак - вот все, в чем спокойствие. Иногда я закрывала глаза, но по-прежнему видела перед собой спасительно серые камни... Я поняла, что зрение здесь ни к чему, можно видеть и с опущенными веками... Закрыв глаза, я разглядывала трещины на камнях, паутиной разбегающиеся по гладкой бархатно-пыльной поверхности. Ни прошлого, ни будущего, ни верха, ни низа, ни ночи, ни дня... Блаженное ничто.
Иногда (когда мне хотелось) я слышала звуки. Воркотню голубей высоко под сводами. Дождь по деревянным скатам крыши. Море. Я даже слышала море. Когда я не хотела, я не слышала ничего. Мне было подвластно все в этом странном месте. Я была всемогуща, я могла делать все, что угодно... и поэтому не делала ничего. Я не помнила своего имени, у меня не было прошлого, я не мечтала о будущем. Я была счастлива.
Но скоро я почувствовала это. Будто пошатнулись каменные стены. Мягко и нестрашно вздохнула башня. Стихли голуби и я больше не слышала моря...
Я все еще видела с закрытыми глазами, но чувствовала, что все это блаженство скоро закончится. Эта мысль принесла странное знание, что все это время (время?!) там далеко я жила жизнью обычного человека. И эта жизнь тянула меня, влекла наверх (или вниз?).
Я помню, что очнулась, стоя перед зеркалом в ванной. Я смотрела в глаза своему отражению. Молча простояли мы так около получаса. Я знала, что прошло около 30 минут, потому что время здесь измерялось четкими кусками и я знала, что оно идет. Это оказалось немного больно, словно ступаешь на онемевшую ногу. Отражение меня понимало, я наверное была такая грустная как и оно, с глазами, красными от бессонных ночей. Такая же пустая.
Вот что было ново. Я опустела. Там в моей башне оставила я все, что несла доселе. Нет, она была как прежде пуста и очаровательно безмятежна. Но мое пребывание там (нет! не заточение!) опустошило меня. Странным образом поблекло все, что мучало меня (сколько?) месяц назад. События стали пустыми словами, фразами для вежливого разговора. Они больше не значили для меня ничего.
И я была пуста. Пуста как новый блестящий серебряный кубок. Еще матово светилась на моих боках чеканка, свивались ветки чудесных цветов и мчался серебряный вепрь, уходя от погони...
Я пуста. Я жду, чтобы меня наполнили...
Главное, не ставьте меня на полку, не заворачивайте в бархат, не прячьте в сундуки. Пусть чернеет чеканка, пусть станет тусклым узор и дно не светится звездами. Пусть в меня наливают дряную брагу, а не только отборное вино. Пусть я буду полным сосудом, прожившим бурную жизнь нужной вещи.
Я еще всегда успею в башню. А пока я хочу жить. И помнить.
Я очнулась на каменном полу. Долго я не видела ничего кроме серых камней перед глазами. Камни были приятно шершавыми на ощупь, не теплыми и не холодными. От них не хотелось отрывать глаз. Созерцание этих камней не обещало ничего пугающего, только каменно-серое спокойствие, но в этом и было самое привлекательное. Пару дней я смотрела на камни... Трогала их руками, проводила пальцами по ровным стыкам, ладонями впитывала не-тепло-не-холод... Потом все же оторвала взгляд от пола и оглянулась вокруг. А вокруг меня были каменные же стены. Высокий каменный колодец - ни входа, ни выхода. Ввысь тянулась каменная гладь, сложенная из таких уже знакомых булыжников. Я не стала подходить к стенам, гораздо приятнее было просто сидеть, не двигаясь, не делая ни одного движения. Только взгляд лениво полз наверх, без особого любопытства пытась разглядеть, что там. Там высоко был свет. Окна может быть. Но точно не открытое небо, солнечные лучи пытались проникнуть внутрь башни, но терялись высоко под ее сводами. Внизу же царил серый, теплый полу-мрак, полу-свет. Очень удобный для уставших глаз... Не нужен свет, не нужно солнце, сумрак - вот все, в чем спокойствие. Иногда я закрывала глаза, но по-прежнему видела перед собой спасительно серые камни... Я поняла, что зрение здесь ни к чему, можно видеть и с опущенными веками... Закрыв глаза, я разглядывала трещины на камнях, паутиной разбегающиеся по гладкой бархатно-пыльной поверхности. Ни прошлого, ни будущего, ни верха, ни низа, ни ночи, ни дня... Блаженное ничто.
Иногда (когда мне хотелось) я слышала звуки. Воркотню голубей высоко под сводами. Дождь по деревянным скатам крыши. Море. Я даже слышала море. Когда я не хотела, я не слышала ничего. Мне было подвластно все в этом странном месте. Я была всемогуща, я могла делать все, что угодно... и поэтому не делала ничего. Я не помнила своего имени, у меня не было прошлого, я не мечтала о будущем. Я была счастлива.
Но скоро я почувствовала это. Будто пошатнулись каменные стены. Мягко и нестрашно вздохнула башня. Стихли голуби и я больше не слышала моря...
Я все еще видела с закрытыми глазами, но чувствовала, что все это блаженство скоро закончится. Эта мысль принесла странное знание, что все это время (время?!) там далеко я жила жизнью обычного человека. И эта жизнь тянула меня, влекла наверх (или вниз?).
Я помню, что очнулась, стоя перед зеркалом в ванной. Я смотрела в глаза своему отражению. Молча простояли мы так около получаса. Я знала, что прошло около 30 минут, потому что время здесь измерялось четкими кусками и я знала, что оно идет. Это оказалось немного больно, словно ступаешь на онемевшую ногу. Отражение меня понимало, я наверное была такая грустная как и оно, с глазами, красными от бессонных ночей. Такая же пустая.
Вот что было ново. Я опустела. Там в моей башне оставила я все, что несла доселе. Нет, она была как прежде пуста и очаровательно безмятежна. Но мое пребывание там (нет! не заточение!) опустошило меня. Странным образом поблекло все, что мучало меня (сколько?) месяц назад. События стали пустыми словами, фразами для вежливого разговора. Они больше не значили для меня ничего.
И я была пуста. Пуста как новый блестящий серебряный кубок. Еще матово светилась на моих боках чеканка, свивались ветки чудесных цветов и мчался серебряный вепрь, уходя от погони...
Я пуста. Я жду, чтобы меня наполнили...
Главное, не ставьте меня на полку, не заворачивайте в бархат, не прячьте в сундуки. Пусть чернеет чеканка, пусть станет тусклым узор и дно не светится звездами. Пусть в меня наливают дряную брагу, а не только отборное вино. Пусть я буду полным сосудом, прожившим бурную жизнь нужной вещи.
Я еще всегда успею в башню. А пока я хочу жить. И помнить.