Yesterday is history, tomorrow is a mystery, but today is a gift. That is why it is called the present.
не идет работа, ребята. со скрипом (прямо слышу его) продвигается.
Yann Tiersen мешает думать про то, что написано в этой дурацкой диссертации,
а я не мешаю ему мне мешать.
комары наверное изобрели некий антидот против Raid’а,
потому что долго не дохнут, а когда начинают помирать,
то, не справляясь с управлением, врезаются со всей дурацкой мочи в монитор,
который светится в темной комнате, а потом их рикошетит мне в лоб…
перечитала опять (зачем?) дневник свой с самого начала.
тонко-тонко просвечивает сквозь глупости та, которая сидела сегодня на прогретом солнышком балконе.
перечитав, опять спросила себя (Господи, ну сколько можно?), любила ли я в жизни? Мужа, любовников, Дэвида?
и вот я говорю (Лёля, слушай себя и запоминай, не спрашивай больше, блин!) – нет.
что-то расплавило солнце сегодня мне в голове и сердце на этом балконе.
что-то высветило.
ЭТО было не любовью. Ни в одном из случаев.
Муж. Глупость, закамуфлированная под взрослое решение.
Решение БЫТЬ замужней, принятое уже после свадьбы помню отлично.
Типа, раз вышла – там и сиди. И сиди красиво. Дом, дети, ждать с работы.
Не вышла картинка. Холст некачественно обработала. Краски осыпались.
Любовники. Ну были. А вот представлю, что не было и… ничего не меняется.
Ну не было бы. Ничего бы не произошло во Вселенной по имени Лёлька.
Все орбиты-звезды-планеты остались бы на месте.
Ну может где бы на маленькой какой Луне атмосфера немного потускнела.
Дэвид. Ладно, ребята. Безжалостно скажу. Безжалостно для себя в первую очередь, потому что после этого упаду в чьих-то глазах…
Не любовь.
В определенные дни (когда физически присутствовали рядом) хотелось стукнуть. Заорать. Все не так. Должен был сказать это, сказал то…
Потом, когда одна – как-то тускнело раздражение и расцвечивалась тоска БЕЗ. Так скучала сильно, помню отчетливо.
Тоска говорила мне «раз плохо без него, значит, с ним было хорошо.
Он хочет семью, ты хочешь семью. Он сделал предложение. Ты согласилась.
Значит будет семья.» Все же просто. Вот же кольцо с сапфирами.
Нет. Не совсем верно. Не до конца безжалостно.
Тот, кто прочитает это завтра, возможно разочаруется во мне еще по паре пунктов.
Но я же говорила, сказок не бывает. Бывают, черт, принцессы, которые в процессе ожидания принцев на белых рысаках, становятся циничными стервами и хотят красивой сытой жизни.
Но, продолжая строить из себя принцесс, и сами в это веря, видят, да, видят и принца, и рысака там, где их нет.
(Ну, черти что, а не метафора).
И смертельная опасность (в виде смертельной болезни), в которую на наших глазах попадает псевдопринц, может прикрыть для нас приставку «псевдо». И жалость, ах это мерзкое чувство, как не люблю я его. Ну нельзя любить, того, кого жалеешь.
Влюбленность? Нет, не было и ее. Это я понимала и тогда. И сейчас.
Вот сейчас читала, и просилось мне на язык (простите): «лживая сука».
Хотя нет. Не она. Верила сама. Ах, это свойство мое. Внушить себе и верить.
В самом начале так СМАЧНО нарисовалась мне моя новая СЕМЬЯ, домик, дети дружно и свои и чужие и все как в американском кино,
ну так настояще, что - все! - ничего больше не замечала перед собой: ни препятствий, ни долгов вечных (ни копейкой мне не помог, ни фунтом, теперь могу сказать), ни недостатков (одна шизофрения чего стоит с многократными попытками (были ли?) суицида, запоями
(да запои, запои – теперь-то чего уж, по неделе – не запой ли?) и маниакальным занудством). Видела то, что надо было видеть.
Не видела – то, чего не надо.
Но все же, объясни мне, откуда было отчаяние, когда визу не давали, когда скучала? чего такое было-то со мной? ты знаешь? ты же умный.
Лечиться, так лечиться.
Ух, как же похоже на оправдание! Все-таки лживая…
Лучше бы ты спать легла, Лёлька…
Нет, я теперь хочу быть честной. Я теперь вперед не смотрю, будущее не разглядываю, вставая на цыпочки.
Мне мои «живые картинки» не испортят мое настоящее. И семью впереди не придумываю идеальную как в «Плезантвилле».
Я вот к примеру день прошедший сегодня никому не отдам. В нем всё, всё, всё моё. Моё.
До хруста в позвоночнике, до кругов перед глазами.
Первый раз я стараюсь не загадывать. А брать. Брать, брать жадными голодными руками. И, если успею, то немного отдать… Хотя бы полторы ложки сахара.
Yann Tiersen мешает думать про то, что написано в этой дурацкой диссертации,
а я не мешаю ему мне мешать.
комары наверное изобрели некий антидот против Raid’а,
потому что долго не дохнут, а когда начинают помирать,
то, не справляясь с управлением, врезаются со всей дурацкой мочи в монитор,
который светится в темной комнате, а потом их рикошетит мне в лоб…
перечитала опять (зачем?) дневник свой с самого начала.
тонко-тонко просвечивает сквозь глупости та, которая сидела сегодня на прогретом солнышком балконе.
перечитав, опять спросила себя (Господи, ну сколько можно?), любила ли я в жизни? Мужа, любовников, Дэвида?
и вот я говорю (Лёля, слушай себя и запоминай, не спрашивай больше, блин!) – нет.
что-то расплавило солнце сегодня мне в голове и сердце на этом балконе.
что-то высветило.
ЭТО было не любовью. Ни в одном из случаев.
Муж. Глупость, закамуфлированная под взрослое решение.
Решение БЫТЬ замужней, принятое уже после свадьбы помню отлично.
Типа, раз вышла – там и сиди. И сиди красиво. Дом, дети, ждать с работы.
Не вышла картинка. Холст некачественно обработала. Краски осыпались.
Любовники. Ну были. А вот представлю, что не было и… ничего не меняется.
Ну не было бы. Ничего бы не произошло во Вселенной по имени Лёлька.
Все орбиты-звезды-планеты остались бы на месте.
Ну может где бы на маленькой какой Луне атмосфера немного потускнела.
Дэвид. Ладно, ребята. Безжалостно скажу. Безжалостно для себя в первую очередь, потому что после этого упаду в чьих-то глазах…
Не любовь.
В определенные дни (когда физически присутствовали рядом) хотелось стукнуть. Заорать. Все не так. Должен был сказать это, сказал то…
Потом, когда одна – как-то тускнело раздражение и расцвечивалась тоска БЕЗ. Так скучала сильно, помню отчетливо.
Тоска говорила мне «раз плохо без него, значит, с ним было хорошо.
Он хочет семью, ты хочешь семью. Он сделал предложение. Ты согласилась.
Значит будет семья.» Все же просто. Вот же кольцо с сапфирами.
Нет. Не совсем верно. Не до конца безжалостно.
Тот, кто прочитает это завтра, возможно разочаруется во мне еще по паре пунктов.
Но я же говорила, сказок не бывает. Бывают, черт, принцессы, которые в процессе ожидания принцев на белых рысаках, становятся циничными стервами и хотят красивой сытой жизни.
Но, продолжая строить из себя принцесс, и сами в это веря, видят, да, видят и принца, и рысака там, где их нет.
(Ну, черти что, а не метафора).
И смертельная опасность (в виде смертельной болезни), в которую на наших глазах попадает псевдопринц, может прикрыть для нас приставку «псевдо». И жалость, ах это мерзкое чувство, как не люблю я его. Ну нельзя любить, того, кого жалеешь.
Влюбленность? Нет, не было и ее. Это я понимала и тогда. И сейчас.
Вот сейчас читала, и просилось мне на язык (простите): «лживая сука».
Хотя нет. Не она. Верила сама. Ах, это свойство мое. Внушить себе и верить.
В самом начале так СМАЧНО нарисовалась мне моя новая СЕМЬЯ, домик, дети дружно и свои и чужие и все как в американском кино,
ну так настояще, что - все! - ничего больше не замечала перед собой: ни препятствий, ни долгов вечных (ни копейкой мне не помог, ни фунтом, теперь могу сказать), ни недостатков (одна шизофрения чего стоит с многократными попытками (были ли?) суицида, запоями
(да запои, запои – теперь-то чего уж, по неделе – не запой ли?) и маниакальным занудством). Видела то, что надо было видеть.
Не видела – то, чего не надо.
Но все же, объясни мне, откуда было отчаяние, когда визу не давали, когда скучала? чего такое было-то со мной? ты знаешь? ты же умный.
Лечиться, так лечиться.
Ух, как же похоже на оправдание! Все-таки лживая…
Лучше бы ты спать легла, Лёлька…
Нет, я теперь хочу быть честной. Я теперь вперед не смотрю, будущее не разглядываю, вставая на цыпочки.
Мне мои «живые картинки» не испортят мое настоящее. И семью впереди не придумываю идеальную как в «Плезантвилле».
Я вот к примеру день прошедший сегодня никому не отдам. В нем всё, всё, всё моё. Моё.
До хруста в позвоночнике, до кругов перед глазами.
Первый раз я стараюсь не загадывать. А брать. Брать, брать жадными голодными руками. И, если успею, то немного отдать… Хотя бы полторы ложки сахара.