Hug defficiency

...Знаете, что самое паршивое в том, чтобы быть призраком? Одиночество. Вы отдадите все, что угодно за этот кусочек комфорта, это ощущение кожи, прикасающейся к вашей коже, которое говорит "Все хорошо, я здесь".
(c) Being Human

Первый сезон Being Human при всей своей вроде как обязательной сериальной несерьезности дал мне большую пищу для размышлений. Редактировала субтитры для дорогой  Kiev_Gerika, и по этой причине пристально вглядывалась в милые моему филологическому сердцу изящные узоры английского языка и вслушивалась в, не побоюсь этого слова, волшебную музыку британского произношения. И в конце концов пришла к выводу, к филологии и теории художественного перевода никакого отношения не имеющему.

Очень популярно нынче находить в себе всяческие соционические типы, соотносить себя с разными животными, деревьями, персонажами книг и прочее. А я вот подумала, что во всех нас можно (условно конечно) найти "вампира", "оборотня" и "призрака".

Иногда в нас зашкаливает "вампир", мы срываемся с катушек и так или иначе причиняем вред окружающим - знакомым и незнакомым, просто имевшим несчастье оказаться рядом в тот момент, когда наша "жажда крови" взяла над нами верх. Мы берем себя в руки, успокаиваемся, извиняемся даже. Но в глубине души знаем, что придет время, и если потерять контроль - все повторится.

Порой наступает наше собственное "полнолуние", и из самых неведомых уголков сознания вырывается Зверь. Big Bad Wolf - огромный, свирепый и безжалостный, за действия которого мы не отвечаем, и придя потом в себя с ужасом и недоумением созерцаем "жертвы и разрушения". Но в остальное время... В остальное время мы совершенно безобидны.

А еще есть такая ипостась, когда мы на какой-то период времени становимся невидимыми и неслышимыми окружающими. Нас вдруг перестают замечать, мы начинаем считать, что с нашим появлением или уходом ровно ничего не меняется. Мы будто превращаемся в призраков. Правда, в отличие от настоящих привидений, мы можем вернуться. Надо только сделать усилие и втянуть себя обратно в жизнь.

Конечно, все это весьма условно. И все эти "вампиры", "призраки" и "оборотни" могут и не проявить себя ни разу за всю нашу жизнь. Не буду говорить за всех. Но во мне они есть. И речь не идет об образе жизни, нет. Скорее о том, как мы взаимодействуем с окружающими.

В последнее время мне часто кажется, что я тот самый призрак. Не то, чтобы мне плохо. Просто... как-то... Как-то мне НЕ ТАК. О, меня видят люди. Семья, близкие и друзья. Их не так уж и много, кстати. А вот все остальные... Мне иногда кажется, что я когда-то умерла. Я заперла себя в большом и почти пустом доме, куда редко кто заглядывает, и брожу по привычным коридорам, боясь выйти на улицу и увидеть свет. Я перестала ощущать физическое присутствие другого человека рядом. Я забыла каково это. Я хочу этого. И не хочу одновременно.

Все это нытье пройдет, мой внутренний "призрак" утихомирится, я вновь почувствую, что я живая и очень даже, снова воскреснет привычный мне "оборотень" (кстати, полнолуние послезавтра...) и все будет tickety-boo. Но сегодня... Сегодня я - серая протоплазма. С маниакальным упорством погружаюсь в богатый до омерзения внутренний мир и конструирую себе Лондондерри 60-х годов, планирую зловещее преступление на крыше в Лондоне тридцать лет спустя... Короче, развлекаюсь.

Завтра все пройдет. А сегодня маленькое предложение, найденное в сети, заставило мне с начала улыбнуться, а потом всплакнуть.

"Я бы обнял тебя, чтобы тебе не было грустно. Но я просто текст."

Короче, я себе напоминаю Чебурашку, которому нужен друг.
Мне срочно нужен кто-то, кто бы мог меня обнять.
Без сексуального подтекста, если можно.
Это вообще встречается в нашем мире?

Картинка олицетворяющая.

Хотя на самом деле мне наверное нужно вот что...

---

Life on Mars

Случилось чудо - я вернулась. Однако. Снова буду засорять эфир здесь, ибо мой сын зафрендил меня в жж, и отчего-то сей факт не позволяет мне теперь писать там в режиме "развернись, гармонь, пошире". Делать подзамочные записи не люблю - шпион я тот еще, когда-нибудь забуду "парашют отцепить" и засыплюсь: узнает мой отпрыск обо всем (нет, правда, обо ВСЕМ) богатстве моего внутреннего мира. А ведь в маме, как во всякой женщине, должна оставаться загадка!

When one is avoiding the attention of Sherlock Holmes, one learns to be discreet, hence this place" (c)

В общем, здравствуй, Дневничок!

Заведен ты был в стародавние времена, когда живы были динозавры я была еще замужем, только начала заниматься ирландскими танцами, ребенок пошел в первый класс, и я знать не знала, сколько всего удивительного меня ждет в следующие семь лет. Если подумать, то осталось мало общего между мной и той Лёлей, что завела здесь аккаунт, выбрала этот ник, от которого теперь никуда.

К чему тут Life on Mars?

Beside the fact, что я посмотрела за прошедшие пару дней оба сезона и поставила качаться "Ashes to Ashes", после долгого отсутствия я в дайрях себя чувствую словно на другой планете (посты с фиками и чтение ленты не считаются за присутствие).

Ну ничего. Дурное дело нехитрое. Освоюсь.

Картинка для привлечения. Ну и процитировать мое жизненное кредо, ставшее когда-то названием для дневника.



PS. и да! новые ПЧ - я вас приветствую, хотя даже не подозреваю, чем привлекла. Надеюсь, не отпугну будущей писаниной.
PPS. Кто интересуется - продолжение "Неизбежности" в работе.
PPPS. А также в работе еще кое-что.

---

"Неизбежность-3. Майкл". Часть 2. «Танго в Париже» (окончание)

Название: "Неизбежность-3. Майкл". Часть 2. «Танго в Париже»
Фандом: Sherlock BBC
Автор: GingerLelia
Гаммы:  Kiev_Gerika и  Sellaginella. ДЕВОЧКИ!!!! Без вас ничего бы не было!!!
Персонажи: Майкл Холмс, Грегор Вукович
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: AU. Еще раз, и капсом, чтобы не было претензий по ходу чтения – АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ВСЕЛЕННАЯ. Автор рекомендует прочитать первые части (Вот тут, тут и тут). Обращаюсь особенно к тем, кто их не читал, – здесь все по-другому. В этом мире Шерлок – Его Светлость барон Холмс, его старший брат – Майкрофт, потеряв титул, сменил имя и стал просто Майклом Холмсом. И этот Холмс-старший не похож на канонического или на образ, созданный БиБиСи. Но в этой АU есть свой Грег. И они не могли не встретиться…
ДИСКЛЕЙМЕР: в основе всех фантазий автора – книги Конан Дойля и сериал Sherlock BBC. На героев сэра АКД и сериала Sherlock автор никоим образом не претендует.
Жанр: action, case fic

* * *

Майкл

четверг, 16 февраля 1995 года

Оказалось, что мертвым быть довольно приятно. Ушла боль и унесла с собой все кошмары, что мучили его в последние часы перед смертью. Покой, вот что он нашел, оказавшись по ту сторону. Там было тепло и спокойно. Ему даже показалось, что он снова маленький мальчик, и его несет на руках самый лучший человек на белом свете – папа… Когда сквозь мутную пелену, окутавшую сознание, он услышал его голос, ощутил тепло его тела и почувствовал сильные руки, он окончательно убедился, что умер.

А потом он выяснил, что смерть – достаточно хлопотное состояние. Помимо воли его выносило на поверхность, и тогда снова возвращалась боль, и нечем было дышать. Он сопротивлялся, как мог, пытаясь снова вернуться в приятное ничто. Но чьи-то то сильные прохладные руки тянули и тянули его к мерзкому ослепительному свету, который до слез резал глаза.

Бестелесные голоса вокруг него говорили о чем-то неподвластном его пониманию.

…Доктор Венсан, он приходит в себя.

…И давно пора. Пьер, вези-ка его на томографию, что-то мне его давление не нравится...

И снова движение, и снова руки... Его швыряло об острые камни, накрывало волной, тащило ко дну и снова тянуло наверх, к свету.

Как же он устал…

Но всему приходит конец. Вся эта непонятная суета сгинула, оставив его в полнейшем блаженстве абсолютного покоя. И в том покое ему снился сон… Он был никем и нигде. А рядом был кто-то. Глаза во сне открыть не получалось, и лица он так и не увидел. Но он слышал голос – такой родной и знакомый, что хотелось засмеяться от счастья. Рассмеяться тоже не вышло, и тогда он просто замер, прислушиваясь к этому теплому голосу, который, странное дело, казался чем-то вполне осязаемым – приятным на ощупь черным гладким бархатом. «Отдыхай, завтра увидимся!», сказал ему голос, и он послушно соскользнул в глубину…

* * *

Проснувшись, Майкл не спешил открывать глаза, замерев в непонятном предвкушении. Ему обещали… Что, он не помнил, но был уверен, его ожидает что-то приятное. Сейчас он увидит…

Осторожно приоткрыв веки, которые отчего-то не очень его слушались, он попытался повернуть голову. Но она оказалась неподъемно тяжелой, будто чугунной. За этим ощущением пришли другие, и через мгновение Майкл почувствовал всего себя – туго схваченные повязкой ребра, правую руку в коконе гипса, пластырь на переносице, пластырь на скуле, пластырь на подбородке… Его тело словно окутывало мерно гудящее облако тупой боли – болело все, даже те мышцы, о существовании которых он не подозревал. Но странно, при этом он чувствовал, что все хорошо. Все тревоги унесло исполинскими волнами, что так долго швыряли его на камни. Словно часть его действительно умерла, освободив от непомерного груза. Майкл Кроуфорд исчез, оставив Майкла Холмса одного…

Черт. Если бы Майкл Холмс еще мог нормально открыть глаза!

Упрямо стиснув зубы, он все-таки сумел повернуть голову налево, туда, где ощущалось чье-то присутствие. Там, рядом с закрытым кремовой гардиной окном, в кресле с широкими мягкими подлокотниками он увидел мужчину. Несколько минут они молча, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза.

– Так не честно! – поморщившись, тихо произнес Майкл хриплым голосом. – Тут должен быть другой человек! Ерунда какая-то! Причем тут вы?

Человек в кресле склонил на бок голову с идеально зачесанными назад каштановыми волосами, и в его взгляде, полном нескрываемого сочувствия, мелькнуло непонимание.

– И перестаньте на меня смотреть так, будто меня поезд переехал! – Майкл облизал пересохшие губы.

– Видели бы вы себя, лейтенант, – вздохнув, мужчина поднялся с кресла, подошел к кровати и, взяв со стола маленький поильник, поднес к губам Майкла. – У вас такой вид, будто вас не один поезд переехал, а десяток. Причем ездили они по вам в разных направлениях.

– Скажите… – Майкл с удовольствием ощутил, что после нескольких больших глотков сока, язык слушается его гораздо лучше. – Скажите, мистер Смит, я что, умер и попал в ад для непослушных офицеров разведки? Потому что именно так это должно выглядеть – я лежу без возможности пошевелиться и швырнуть в вас этим поильником, а вы с глазами усталого ангела созерцаете мои жалкие потуги.

Смит, откинув назад голову, засмеялся с каким-то облегчением.

– Господи, Майкл, вы не представляете, до чего я рад слышать от вас подобные речи! Судя по ним, вы, во-первых, совершенно пришли в себя и при этом остались самим собой, во-вторых, прекрасно помните все, что с вами случилось до… до того, как вы попали в переделку. Помните, кто вы, и не забыли, что я оказался двуличной скотиной, предавшей вас, Роберта и государство.

– Государство, Роберта и меня, – поправил Майкл. – Настаиваю на таком порядке.

– Да, зря доктора обеспокоены состоянием вашего рассудка. Все ваши приоритеты на местах, ваш сарказм никуда не делся, и с памятью, повторюсь, проблем нет. И я очень этому рад.

– Готов поспорить, что рады! Вы бы еще пережили, если бы мой сарказм канул в небытие вместе с моими приоритетами, но вот память моя вам очень нужна, не правда ли?.. Простите, тут бы я вам подмигнул, но, боюсь, в моем состоянии это плохо получится.

Смит, сунув руки в карманы шикарного серого костюма, покачивался на каблуках, чуть искривив губы в ироничной улыбке.

– Вы знаете, Майкл, слушаю вас, и вы мне до невозможности напоминаете одного парнишку… Тоже в свое время любил дерзить начальству.

– И что? – устало прикрыл глаза Майкл. – Плохо кончил?

– Напротив, – пробормотал Смит. – Напротив… Майкл, послушайте… Нет, я серьезно, вам нельзя сильно беспокоиться, поэтому просто слушайте меня. Молча. У меня есть, что вам сказать.

Молча так молча. Все равно в этой коротенькой словесной дуэли он израсходовал все силы. Кроме того, не оставляло ощущение какой-то досады, легкого разочарования. Что-то ему приснилось, кажется? О событиях недавнего прошлого думать не хотелось. Все, что случилось после переговоров на мосту Европы, было покрыто темной вуалью, заглядывать под которую он пока не собирался. Можно поразмышлять об этом потом, когда его оставят в покое. А есть еще вариант не думать об этом никогда. Ну, по крайней мере, не сейчас. Не сейчас.

– Хорошо, мистер Смит, – тихо согласился он. – Я послушаю. Только сначала дайте мне еще сока и перестаньте ходить по комнате, а то у меня от вас голова кружится.

Смит послушно выполнил все просьбы и уселся в кресло, аккуратно поддернув брюки с идеальными стрелками и поправив полы пиджака. Некоторое время он задумчиво смотрел на Майкла, покручивая перстень с синим камнем, и лишь затем заговорил:

– Для начала позвольте представиться. Меня зовут Чарльз Финли, и я занимаю один из руководящих постов в службе внутренней безопасности. Ни на что не намекая, я скажу, что мое настоящее имя знает всего несколько человек. Точнее говоря, только пять. Включая Ее Величество. С вами их будет шесть… Родом я из настолько богатой и влиятельной семьи, что деньги для меня никогда не были ведущим фактором. Ни в каких количествах. С самого детства я привык оперировать понятиями, незнакомыми большинству окружавших меня сверстников. Мои родители были весьма старомодными, поэтому слова «честь» и «офицер», за которые вы в свое время так храбро вступились перед нашим знакомым, для меня тоже не пустой звук.

Смит-Финли задумчиво посмотрел на стойку с капельницей рядом с кроватью Майкла.

– Прежде чем мы с вами вернемся к нашим общим делам, я бы хотел, чтобы вы знали, Майкл… Я чувствую себя виноватым перед вами. Не смотрите так… Я честен с вами. Я наступил на те же грабли, что и покойный мистер Дженнингс. Недооценил вас. Не доверил всех обстоятельств дела, посчитав слишком юным и неопытным сотрудником. Возможно, если бы я поступил иначе, вы бы не ушли тогда ночью и не исчезли в неизвестном направлении… Но что случилось, то случилось. И теперь я прошу у вас прощения, лейтенант. Впрочем, особо я на него не рассчитываю.

Задумчиво побарабанив пальцами по подлокотнику кресла, Финли продолжил:

– Как бы там ни было, народная мудрость гласит «Лучше поздно, чем никогда», поэтому я расскажу вам все, что мне следовало открыть еще неделей ранее. Наверняка вам до сих пор кажется странным, что я, аристократ более чем в двадцати поколениях, работник правительственной спецслужбы, являюсь сторонником человека, открыто выступающего против действующего главы правительства, и более того, человека, который на поверку оказался отпетым мерзавцем, мошенником и вором. По идее, я должен защищать интересы премьер-министра, а значит, должен был позволить выплыть на свет божий всем аферам Палмера. Ведь это не только вывело бы его с политической арены, но и позволило засадить за решетку надолго, если не навсегда.

– Да уж… Есть в этой ситуации какая-то… нелепость, – тихо ответил Майкл. – Нелепость и нелогичность.

– Вы правы. Потому что в действительности все как раз обстоит весьма логично. Ведь на самом деле я защищаю интересы…

– …премьер-министра, – догадавшись, прикрыл глаза Майкл. – Но… тогда на кой вам этот Палмер? Если только... Если вы не были вынуждены идти у него на поводу.

– Какой же я болван, мистер Холмс, что недооценил вас, – покачал головой Финли. – Очень непрофессионально с моей стороны. Неужели старость?.. Вы правы, я был вынужден, и причина весьма проста и даже, я бы сказал, банальна в своей примитивности. Это был обыкновенный шантаж. Хотя… Нет, не так. Это был НЕобыкновенный шантаж. Палмер за годы работы в политике, а также за долгое время тесного общения с Дженнингсом смог собрать весьма обширное досье на две ключевые фигуры действующего правительства. Одна из них, как вы понимаете, премьер-министр. Другого человека я вам не буду называть, ради вашей же безопасности, тут я совершенно серьезно. Мы подозревали о существовании этого досье, а Эдмунд Палмер, в свою очередь, был в курсе наших подозрений. Чувствуя, как вокруг него затягивается петля (ведь ваш шеф тоже подбирался к Палмеру), он решает перейти к активным действиям. Дело в том, что обнародование фактов из того самого досье привело бы не только к моментальной смене правительства. Это еще полбеды. Публикация даже одной десятой информации из собранной Палмером коллекции неизбежно привела бы к открытому военному конфликту королевства с целым рядом государств. Я повторю – неизбежно. Оставим в покое само досье, скажу лишь, что даже мне известно далеко не все, что в нем собрано. И самое главное, о важности некоторых фактов не подозревал сам Палмер. Но в обмен на досье он потребовал себе победу на выборах. Пришлось делать вид, что мы идем ему навстречу. Этот самый вид пришлось делать довольно долго, сами понимаете, политика – занятие порой весьма нудное и постепенное. Досье Палмер обещал передать только после победы на выборах, сохранив себе какую-то часть, как он выразился, для гарантии собственной безопасности. А в случае любых действий, направленных против него, он грозил предать огласке всю информацию, что смог собрать. То есть Палмер, сыграв ва-банк, поставил на карту все, и мы, не в праве отставать, ответили такой же ставкой. Оставалось только ждать выборов и сдувать с Палмера пылинки, чтобы он не усмотрел наши козни в каком-нибудь безобидном высказывании в прессе.

– И тут на сцену выходит Дженнингс, – продолжил за него Майкл, осторожно поправив голову на большой подушке. – Образно говоря, слон в посудной лавке.

– Да уж, – хмыкнул Финли. – С присущей слонам элегантностью он за пару месяцев разрушил почти все хрупкое равновесие, что я выстраивал вокруг Палмера в последние два года. Если бы его план удался, выборы бы пошли к чертям… Что могло произойти далее, вам известно. С этим своим мщением он спутал мне все карты. Ведь все то время, что я ходил с опахалом вокруг Палмера, мои люди не теряли времени. Мы собирали компромат на Палмера и старались найти возможность завладеть этим пресловутым досье. И все его аферы, включая «Роуз Даймондз», не остались без моего внимания. И вот наступает момент, когда мои ребята подобрались к досье на расстояние вытянутой руки, является мистер Дженнингс, и весь наш карточный домик задрожал, угрожая рухнуть. Нам нужен был всего месяц, и информация была бы у нас. Палмер оказался бы обезоруженным, и тогда я, используя собранный компромат, нейтрализовал бы его.

– Нужен был? А теперь, выходит, уже не нужен?

– Да, вы умеете слушать, Майкл. – Финли улыбнулся, снова становясь похожим на довольного кота. – В тот момент, когда нам стало известно, что Дженнингс что-то задумал, нам требовалось еще четыре недели, чтобы подобраться к досье. И мы уложились в срок!

– Досье у вас? – Майкл хотел удивленно поднять брови, но понял, что еще несколько дней придется потерпеть без какой бы то ни было мимики.

– Да, Майкл. Вчера днем мы смогли выкрасть его из сейфа Палмера.

– Представляю, как он расстроился, – хмыкнул Майкл.

– Чрезвычайно. Я бы даже сказал, до крайности. Сегодня утром Эдмунд Палмер покончил с собой. Об этом трубят все газеты, и не прекращают обсуждать по телевидению.

---

"Неизбежность-3. Майкл". Часть 2. "Танго в Париже" (7)

Название: "Неизбежность-3. Майкл". Часть 2. «Танго в Париже»
Фандом: Sherlock BBC
Автор: GingerLelia
Гаммы:  Kiev_Gerika и  Sellaginella. ДЕВОЧКИ!!!! Без вас ничего бы не было!!!
Персонажи: Майкл Холмс, Грегор Вукович
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: AU. Еще раз, и капсом, чтобы не было претензий по ходу чтения – АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ВСЕЛЕННАЯ. Автор рекомендует прочитать первые части (Вот тут, тут и тут). Обращаюсь особенно к тем, кто их не читал, – здесь все по-другому. В этом мире Шерлок – Его Светлость барон Холмс, его старший брат – Майкрофт, потеряв титул, сменил имя и стал просто Майклом Холмсом. И этот Холмс-старший не похож на канонического или на образ, созданный БиБиСи. Но в этой АU есть свой Грег. И они не могли не встретиться…
ДИСКЛЕЙМЕР: в основе всех фантазий автора – книги Конан Дойля и сериал Sherlock BBC. На героев сэра АКД и сериала Sherlock автор никоим образом не претендует.
Жанр: action, case fic

* * *

Трудно соображать, когда тебя бьют. Другое дело, когда достается в драке, там думать можно и нужно. А если по тебе, беспомощному и уязвимому, лупят как по боксерской груше, не давая увернуться, закрыть лицо или просто судорожно вздохнуть, то все твои бойцовские качества могут пригодиться только для того, чтобы достойно прожить мгновения между ударами.

Конечно, он попытался оказать сопротивление. Когда Инквизитор приблизился в очередной раз, снова собираясь пнуть, он умудрился вцепиться зубами ему в ногу. Не разжимая челюсть, Майкл, рванув на себя, уронил Инквизитора на пол, а когда тот проворно вскочил и склонился над ним, сумел еще ударить головой в лицо.

Но на этом контратака захлебнулась. Потом озверевший от боли Инквизитор бил его целую вечность. А может быть пять минут.

Теперь они замерли каждый в своем углу, словно боксеры после гонга – Инквизитор, утомленно привалившись спиной к стене, сидел недалеко от камина, а Майкл в полузабытье скорчился на левом боку недалеко от колодца, уткнувшись лицом в каменный пол.

Физическая боль – лучшее средство от похмелья. Жаль, что сие простое открытие никогда ему больше не пригодится. Все идет к тому, что эта мудрость будет последним пополнением его жизненного опыта.

Как только прекратились побои, утихла и паника, которая на какие-то несколько минут заставила его забыть собственное имя. А ведь было бы заманчиво, сойти сейчас с ума. Или хотя бы потерять сознание. Как славно звучит – «потерять сознание»… Вот так взять и добровольно утратить понимание того, что с тобой происходит и, тем более, того, что еще должно произойти. Снять с себя ответственность… Но так уж устроен человек, что добровольно он сознание терять не способен. Словно кто-то сверху наблюдает за ним и следит, не наступил ли еще предел, не пора ли вмешаться и отключить его, болезного…

В установившейся тишине было слышно, как в камине стреляют, догорая, поленья, да журчит вода в странном нелепом колодце.

– Если бы ты знал, как я устал… – сквозь шум в ушах расслышал он тихий голос.

– Сочувствую, конечно… – с трудом двигая прикушенным языком, произнес Майкл. – Но мне вот что интересно… Ты кого сейчас бил? Майкла? Яспера? Или себя?

– Заткнись, Майкл… – простонал Инквизитор.

«Заткнись, Майкл!», кричало подсознание.

– Молчу, молчу… – бессильно засмеявшись, ответил он обоим и, уткнувшись лбом в холодный камень, наконец потерял сознание.

Очнулся Майкл оттого, что боль плетью опоясала руку, заставив непроизвольно вскрикнуть. Он почувствовал, как его взваливают на плечо и куда-то несут. А через несколько секунд он ощутил под ногами пол и понял, что Инквизитор перетащил его к тем самым металлическим конструкциям, которые он заметил ранее недалеко от камина.

На шее вновь очутилась удавка, потянула наверх, заставив подняться на цыпочки, чтобы осталась возможность дышать. На несколько бесконечных мгновений мозг снова объяла паника. Он испугался, что это все, конец. Сейчас его просто вздернут. Но тут же где-то рядом раздался тихий голос:

– Не бойся. Мне просто нужно, чтобы ты спокойно стоял, пока я тебя привязываю.

Нет, это не конец! Просто нужно спокойно стоять.

И тогда еще можно будет пожить.

И он стоял. Спокойно и покорно. Чувствовал, как расстегнулись наручники, как привязали руки, одну за другой, к чему-то вверху, над ним. Боль в плече плеснула кипятком, заставив глубоко задышать открытым ртом и крепко зажмуриться, чувствуя, как в уголках глаз закипают слезы.

Только в кино героям умирать не страшно. Там за кадром звучит гордая и торжественная мелодия, придавая сил и заставляя смело вздымать подбородок. В жизни все оказалось куда прозаичнее. Он слышал рядом чужое хриплое дыхание. Простуженный Инквизитор, вполголоса ругая свою головную боль, проверил узлы на руках, снял с шеи удавку и, сматывая веревку, встал напротив и оглядел плоды своих трудов.

– Все не так… – он, вздохнув, устало потер висок. – В этот раз все как-то не так… Я не понимаю… Смотрю на тебя, Яспер, и знаю, что должен тебя убить… Вот только забыл, почему… Мне так паршиво, ни черта не соображаю…

Обхватив голову руками, он пошел прочь, продолжая вполголоса:

– Надо отдохнуть… Побудь здесь, я скоро вернусь… Я выпью таблетку и ненадолго прилягу… Не уходи никуда, Яспер…

С внезапной апатией Майкл проследил, как Инквизитор, устало шаркая ногами, скрылся в дверном проеме в дальнем углу зала. А ведь счастливчик он был, этот Яспер, подумалось ему. Умер во сне, так ничего и не почувствовав.

НЕТ!

Он не хочет умирать так, безвольной куклой, от страха перестав соображать. Зажмурившись, он медленно сосчитал до ста. Потом заставил себя сосчитать в обратном порядке и только затем открыл глаза.

Итак, что мы имеем? Офицер британской криминальной разведки Майкл Кроуфорд из-за своей дурости… нет! будем думать – из-за неудачного стечения обстоятельств попал в руки серийного убийцы. Тип – явно сумасшедший, причем корни его помешательства уходят в прошлое, насколько глубокое – сейчас судить сложно и нет сил, но это явно связано с детством, его отцом и тем, как его родитель воспринял известие о том, что сын – гомосексуалист.

Что еще? Офицер Кроуфорд связан так, что сбежать никакой возможности нет, к тому же он изрядно пострадал физически. Ноет левый бок, на правую ногу больно ступить, затылок налит свинцом, а правое плечо однозначно вывихнуто. Это не считая того, что, кажется, сломан нос, шатаются некоторые зубы, и все лицо разбито в кровь.

А еще на нем надеты голубые джинсы и белая футболка – он купил их только вчера. Ну, конечно, джинсы перестали быть голубыми, а футболка – белой, покрывшись серой каменной пылью и пятнами его собственной крови. Но оттого, что он отчетливо вспомнил, как вышел в них из примерочной, как платил за покупку в большом универмаге в квартале Эпинет, ему вдруг стало легче, словно он вернул хотя бы часть контроля над ситуацией.

Справа догорает камин, он даже чувствует тепло, идущее от рдеющих в глубине поленьев. Слева, там, где в центре зала стоит колодец, слышится журчание воды. Внезапно страшно захотелось пить. Он так отчетливо представил себе эту прозрачную, холодную до ломоты в зубах, вкусную родниковую воду, что даже застонал.

Что же ты наделал, Майкл?

Какого черта ты заставил себя думать? Никакого, абсолютно никакого контроля ты не обрел. Только отчетливо понял, что с тобой произошло. И до конца осознал, что жить осталось совсем недолго…

* * *

После визита в госпиталь Святой Анны Грегор притормозил у ближайшего автомата, позвонил на Орфевр, 36 и связался с капитаном Эбером. Тот ответил, что немедленно высылает несколько патрульных машин в Милон-ла-Шапель. Напоследок Эбер посоветовал Вуковичу не делать глупостей и не соваться туда самому, если он не хочет, чтобы его выдворили из страны. На это Вукович ничего не ответил. Он просто повесил трубку, выскочил из телефонной будки и, оседлав мотоцикл, ударил по газам.

Уже за пределами Парижа, в районе Бруэси его догнали патрульные машины и пристроились следом. К тому времени снегопад усилился, проселочные дороги покрылись вязкой кашей, заставляя полицейских то и дело снижать скорость, чтобы не слететь в кювет. Но когда они въехали в Милон-ла-Шапель, крохотный поселок с узкими извилистыми улочками, на которых с трудом могли разъехаться два автомобиля, Грегор понял – впереди что-то случилось. На улице Сантье де ла Равин темноту разрывали всполохи мигалок, и сквозь мутную пелену снега были заметны скопления народа и шеренга из семи или десяти автомобилей.

Обе полицейские машины, притормозив, пристроились в хвосте у образовавшейся пробки, и один из офицеров, выскочив, побежал узнать, что произошло. Вернувшись, он передал своим коллегам, вышедшим из машин, что метрах в ста впереди перевернулся грузовик, выезжавший с территории стройки на одном из частных участков рядом с дорогой. Ремонтники говорят, что поднять они его смогут только часов через пять, никак не раньше.

Выходило, что единственный путь, по которому можно было проехать к Шато дё Пюи, был наглухо перекрыт. До места назначения оставалось еще несколько километров, а проехать туда на автомобиле не представлялось возможным.

– Раскорячился поперек дороги, – поднимая воротник, рассказывал полицейский своим коллегам, руками показывая, как именно упал грузовик. – Хрен с два мы там проедем…

– А если на обочину съехать? – предложил водитель одной из полицейских машин, высунув голову в открытое окно.

– Да какая к чертям обочина? Нет ее там. Заборы с обеих сторон. Тут, погляди, какие дороги! Теща моя не пролезет, не то что две тачки. Остался конечно зазор небольшой… Так там только велосипедист проскользнет, а никак не мы… Надо объезд где-то искать! Доставай карту, Оливье! – заключил офицер.

Он закурил предложенную коллегой сигарету и тут же испуганно шарахнулся в сторону, когда мимо них, взревев мотором, пронесся черный мотоцикл и скрылся далеко впереди.

Грегор мчался по темным извилистым улочкам, стараясь не сбиться с пути. Улица Вивье, больше напоминающая узкую тропинку, попетляв в лесу, оборвалась совсем. Грегор в растерянности остановился под единственным на всю округу фонарем и, достав из-под сиденья карту, постарался разобраться, в какую сторону ему теперь двигаться.

– Эй, мсье! – вдруг услышал он.

Оглянувшись, Грегор заметил, что по узенькой тропинке между деревьев шагает пожилой мужчина в теплой куртке и высоких сапогах. В одной руке у него был небольшой фонарик, а рядом, взрывая носом сугробы, бежала большая черно-белая овчарка.

– Заблудились, я смотрю, – улыбаясь, крикнул ему мужчина.

– Как проехать к Шато дё Пюи? – громко спросил Грегор, убирая карту.

– Шато дё Пюи? А зачем вам туда? Там вроде не живет никто уже лет десять с лишним, после того пожара. А пожар-то был, я вам скажу...

– Скажите, где это? – нетерпеливо переспросил Вукович.

– А прямо там! – Мужчина кивнул куда-то вперед. – Вы не доехали всего пару километров.

Вукович в недоумении посмотрел на лес, лежащий перед ним.

– Но здесь же нет дороги!

– Есть, есть! Не видно ее просто, снегом завалило. Целый день ведь сегодня шел. И не ездит никто, вот и не чистят.

Вукович завел двигатель.

– Спасибо! – кивнул он мужчине, опуская стекло на шлеме.

– Да не за что! – хмыкнул тот. – Вы только, смотрите, в ручей не свалитесь. Левей берите…

Минут через пять, попетляв по невидимой под снегом дороге, пару раз чуть не угодив в тот самый ручей, Грегор притормозил перед небольшой еле заметной в ветвях вывеской.

«Шато дё Пюи. 200 м»

---

"Неизбежность-3. Майкл". Часть 2. «Танго в Париже» (6)

Название: "Неизбежность-3. Майкл". Часть 2. «Танго в Париже»
Фандом: Sherlock BBC
Автор: GingerLelia
Гаммы:  Kiev_Gerika и  Sellaginella. ДЕВОЧКИ!!!! Без вас ничего бы не было!!!
Персонажи: Майкл Холмс, Грегор Вукович
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: AU. Еще раз, и капсом, чтобы не было претензий по ходу чтения – АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ВСЕЛЕННАЯ. Автор рекомендует прочитать первые части (Вот тут, тут и тут). Обращаюсь особенно к тем, кто их не читал, – здесь все по-другому. В этом мире Шерлок – Его Светлость барон Холмс, его старший брат – Майкрофт, потеряв титул, сменил имя и стал просто Майклом Холмсом. И этот Холмс-старший не похож на канонического или на образ, созданный БиБиСи. Но в этой АU есть свой Грег. И они не могли не встретиться…
ДИСКЛЕЙМЕР: в основе всех фантазий автора – книги Конан Дойля и сериал Sherlock BBC. На героев сэра АКД и сериала Sherlock автор никоим образом не претендует.
Жанр: action, case fic

* * *

Майкл и Грегор

15 февраля 1995 года, среда

– А вот в вашем личном деле, Вукович, черным по белому написано, что вы французским владеете в совершенстве. Сдается, ваш куратор поспешил с выводами! – покраснев от бешенства, Дежарден разразился криком после того, как Грегор доложил о том, что произошло ночью. – Что из сказанного мною вчера вы недопоняли? Вы осознаете, что творите?

Комиссар даже привстал со своего места.

– Да пускай вы хоть сто раз офицер Интерпола! На улицах Парижа вы все равно, что гражданское лицо! Вы не имеете права вламываться на территорию частной собственности! Мартинез вот имеет право… И то с соответствующим документом, подписанным судьей. А если бы вы там застали двух ни в чем не повинных гражданских, которые там… ну, бог с ними, пусть бы они там чем угодно занимались!... но если бы вы туда… Это же скандал! Журналисты сейчас из любого пустяка готовы шум поднять! Им только повод подай! Да еще в компании с этим сумасшедшим, к которому вам велено было не приближаться! Я вообще не понимаю, как…

– Филипп, он уже все понял, хватит кричать, честное слово… – Эбер, чуть поморщившись, потер висок. – Ясное дело, был бы конфуз, если бы офицер Вукович, гражданин государства Хорватия, вломившись в тот дом, помешал бы интимной жизни двух взрослых людей. И офицер Вукович уже все осознал и больше никуда сам вламываться не будет. Только в компании с Мартинезом. Так, Вукович?

Капитан мрачно взглянул на Грегора. Тот, с серым от бессонной ночи лицом, молча кивнул, стиснув челюсти.

– Ну вот. А теперь вернемся к делу. Вукович, еще раз. Вы уверены, что это был Инквизитор? Чем-то кроме ваших эмоций вы можете это подкрепить? Не то, что я не доверяю вашей интуиции… Как показало наше расследование, к ней стоит прислушиваться… Но когда в деле фигурирует человек с дипломатической неприкосновенностью, надо иметь на руках что-то более весомое, чем «мне показалось» или даже «я уверен».

Грегор, все также молча, поднялся со своего места и, обойдя кабинет комиссара, раздал всем по несколько листов бумаги. На большинстве из них были распечатаны фотографии, а два последних представляли собой копии каких-то квитанций.

– И что это? – комиссар полез в карман за очками. – Чьи это фото?

– На первом снимке вы видите человека, которого Инквизитор выбрал следующей жертвой. Его зовут… Его имя Майкл Кроуфорд, и он… является офицером Интерпола.

– Что?! – комиссар сорвал с носа очки и уставился на Вуковича. – Почему вы сразу этого не сказали?

– Потому что вы, мсье Дежарден, не даете ему ничего сказать. Вукович, я конечно более терпеливый, чем господин комиссар, но вы уж будьте добры, и впрямь не тяните. Откуда вы его знаете, этого Кроуфорда?

– Полтора года назад мы с ним сотрудничали в расследовании одного дела. Все, что я знаю, это то, что он сотрудник спецподразделения Интерпола, так называемого «Отдела C». Мой шеф, капитан Монгрен, попытался сегодня вытянуть из руководства этого отдела хоть какую-то информацию, но поскольку у подразделения специфика – работа под прикрытием, в информации было отказано. Все, что мы могли узнать, так это то, что ни одно расследование «Отдела С» в данный момент с нашим пересекаться не может. Так что… Примем за факт, что Кроуфорд был в том клубе как частное лицо.

– Он что, голубой, этот ваш Кроуфорд? – спросил Мартинез, рассматривая фото Майкла.

– Лейтенант, – Эбер досадливо вздохнул, – если человек не задействован в расследовании, пришел в ночной клуб для гомосексуалистов, и при этом уходит в компании с другим мужчиной, то он явно не в шахматы с ним едет играть. Хватит уже этих ваших идиотских ремарок! Вы в этом деле удивительную верность принципам проявили. Мы уже поняли – вы самый гетеросексуальный гетеросексуал в Париже. Вукович, продолжайте ради бога!

Грегор, которому все время хотелось грохнуть кулаком по столу и заорать на весь кабинет «Заткнитесь все немедленно и слушайте!», сухо продолжил:

– Если вы посмотрите на следующую страницу и сравните со снимком Кроуфорда, вы заметите, что последний имеет поразительное внешнее сходство с Яспером Верлинденом, убитым в январе восемьдесят восьмого, и который, как мы установили, является первой жертвой Инквизитора. А на следующем фото вы видите человека, который покидал клуб вместе с Кроуфордом. Наблюдения службы безопасности показали, что почти весь вечер этот мужчина провел один, без Кроуфорда, сидя в баре. По записям камер наблюдения мы обнаружили, что лейтенант Кроуфорд прибыл в клуб в половине одиннадцатого. Не вступая ни с кем в контакт, он купил в баре большую бутылку текилы и, сев за самый дальний столик, он… м-м-м… около часа просто пил, наблюдая за происходящим на сцене. После того как спиртное закончилось, он вышел на танцпол и провел там около полутора часов. Все это время второй мужчина провел в баре, не приближаясь к Кроуфорду. Возможно, он наблюдал за ним, но это трудно определить по записи. Около часа ночи Кроуфорд заказал в баре порцию виски. Подойдя к стойке, он оказался рядом со вторым мужчиной. Они разговорились. К сожалению, мы не смогли определить, кто из них начал разговор…

– Слушайте, так может они уже были знакомы! – заметил сварливо комиссар, разглядывая распечатки. – Ну, встретились двое… э-э-э… старых друзей. Могло такое быть?

– Возможно, – с ледяным спокойствием возразил Вукович, – Но с вашего позволения, я закончу… Так вот, через десять минут они направились к выходу, затем сели в черный автомобиль «Вольво». О дальнейшем развитии событий я докладывал. У преступника в гараже, очевидно, имелся второй автомобиль, в который он погрузил тело офицера Кроуфорда. Убийца выехал на улицу, параллельную Денуэт, поэтому мы его не заметили. Номера «Вольво» проверены, арендован на имя некоего В.-И. Кризонти. Аренда оплачена наличными, клиента в фирме не запомнили. Но если вы взглянете на предпоследний лист, с копией квитанции на аренду, вы увидите, что дом номер восемь по улице Денуэт арендован на это же имя – В.-И. Кризонти.

– Так он под итальянца косит, этот Инквизитор? – нахмурился Дежарден.

– Не думаю, господин комиссар, что тут дело в национальности, – тихо ответил Грегор, рассматривая стол перед собой. – К имени я еще вернусь, чуть позже. У меня есть доказательство, что человек, с которым Майкл Кроуфорд ушел из клуба, и тот самый иностранец, что слышал разговор Люка Пауэлса и Марка Баккера в баре, одно лицо. Баккер узнал его по фотографии.

– Когда вы умудрились это провернуть? – удивленно округлил глаза Эбер. – Сейчас только десять часов утра.

– Ночью я позвонил Марку Баккеру и отправил ему факс с фотографией. Он очень хочет помочь и поэтому разрешил звонить ему в любое время дня и ночи. И он узнал этого человека. Это действительно Патрик Робертсон, сослуживец Люка Пауэлса. Более того, Баккер съездил к вдове своего друга, и узнал, в какой военной части он служил. – Грегор заглянул в свои записи. – Пятая Воздушно-десантная бригада, 1564-й авиаотряд тактической поддержки военно-воздушных сил Великобритании. И дома у Пауэлса Марк увидел фото. Как сказала его вдова, на снимке Люк был с пилотом вертолета, в экипаже которого он служил штурманом. В этом пилоте Марк узнал Робертсона.

– Оперативно! – довольно кивнул Эбер. – Военный, как нам и предсказывали наши трасологи. Хотя пилот, но все-таки десантные войска, а значит спецподготовка. Есть еще что-то?

– Да, есть. – Грегор кивнул. – И, пожалуй, это будет основной уликой на данный момент. Как я уже сказал, дом и машина были арендованы на имя В.-И. Кризонти. Причем дом арендован еще в декабре прошлого года. Дата убийства Арно Борегара попадает в тот период. Но второй дом, который одной стеной граничит с домом номер восемь по улице Денуэт и который выходит на параллельную улицу, был снят в тот же период, в декабре, но на другое имя. Снял его некто Иво Тризник.

– Так. И в чем улика? – спросил комиссар, покусывая дужку от очков. – Еще один иностранец получается?

– Сейчас… – Грегор взял из своей папки чистый лист и крупными буквами написал оба имени.

В.-И. КРИЗОНТИ

ИВО ТРИЗНИК

– Это не имена. Это анаграммы. Если в каждом имени мы переставим буквы, то получим…

Он написал еще одно слово и развернул лист так, чтобы комиссар и Эбер могли прочитать:

ИНКВИЗИТОР

– Черт меня подери! – изумился Дежарден. Он внимательно присмотрелся к написанному. – Ну, точно! И в первом и во втором имени! Как вы умудрились это заметить, Вукович?

– Потому что искал, – тихо ответил Грегор.

Он закрыл свою папку и исподлобья посмотрел на начальство.

– Но дальше я бессилен. Информации по Робертсону мы найти не смогли. Мы не знаем, принадлежит ли ему какая-то недвижимость в Париже, есть ли родственники, откуда он родом… Я уверен в одном. Если в течение сегодняшнего дня мы не найдем, где Робертсон держит своих жертв, то завтра утром на пороге какой-нибудь церкви мы обнаружим труп офицера Кроуфорда.

* * *

Всю ночь ему снился пожар. Огонь обжигал лицо, во рту пересохло, и было трудно дышать. Вокруг с грохотом рушились балки деревянного перекрытия, и, кажется, одна угодила ему по затылку. Сон был очень реалистичным – голова дико болела. Не открывая глаз, он застонал. А еще говорят, после текилы не бывает похмелья. Хотя, кажется, текилы было много… Слишком много. Черт, он почти ничего не помнит после того, как ушел из клуба. Он ведь ушел оттуда? Он помнит, как стоял у гардероба и прищемил палец молнией на пуховике…

Все тело затекло от неподвижности. Майкл попытался выпрямить ноги, и ему тут же что-то впилось в горло, да так, что перехватило дыхание. От неожиданности он распахнул глаза и первое, что он увидел, был тот самый пожар, что мучил его всю ночь. Он снова дернулся, и опять что-то сдавило горло.

Что за хрень?

Он замер. От яркого света пламени заломило виски, и к горлу подкатила тошнота. Пришлось снова закрыть глаза и подышать несколько секунд носом. Сначала надо разобраться с огнем. Осторожно приоткрыв веки, Майкл внимательно посмотрел перед собой. Прутья решетки и пол, покрытый листом железа. Камин. Это просто огонь в камине, а не чертов пожар. Просто он заснул на полу у камина.

Откуда взялся этот хренов камин, он конечно не помнил. Но что ж ты хочешь, лейтенант, выжрать почти два литра текилы на голодный желудок. И, кажется, потом был виски…

Так. С пожаром выяснил. А теперь…

Он осторожно попытался вытянуть ноги и тут же почувствовал, как на горле затягивается петля. И в следующую секунду он понял, что руки его не слушаются. Потому что связаны сзади. Нет. Не связаны. Скованы наручниками.

А вот это уже не хорошо.

Он лежит на полу в незнакомом доме с камином, со скованными руками, и ногами, связанными таким образом, что он даже не может их выпрямить без того, чтобы на горле не затянулась удавка.

Чертово пламя не давало сосредоточиться. Перед глазами плавали зеленые круги, от которых поднималась мерзкая волна тошноты. Мысли снова поскакали в разные стороны, как горошины.

Горошины… Да… Маленький Шерлок однажды просыпал витаминки… Уронил баночку… Потом они долго собирали желтые горошины по всей комнате… Шерлок еще заставил Майкрофта ползать и искать последние две штуки. Брат помнил, что их там должно быть сто пятнадцать, а собрали они только сто тринадцать…

Господи, о чем он думает?

Кто? Кто мог его связать? И где он совсем недавно видел камин? Это было совсем недавно… Вчера? Нет. Раньше. Несколько дней назад. Там были два кресла и кот… Нет, какой к чертям кот? Такой рыжий и довольный… Большой, рыжий пушистый кот…

Майкл вздрогнул и понял, что на несколько секунд провалился в сон.

Не кот. Смит. Его звали Смит. Посольство! Вот где был камин. Это было в кабинете у…

Дженнингс! Он собирается убить его и Кей! Как он мог забыть? Стиснув зубы, Майкл попытался перевернуться на спину, но тут дикая боль разломила затылок, он громко застонал и откатился обратно на бок.

Так бывает, если, еще не проснувшись, встать с постели и, сделав несколько шагов с закрытыми глазами, удариться мизинцем на ноге об какой-нибудь угол. Действует лучше будильника.

Боль в затылке заставила его вспомнить все, что произошло за последние несколько дней и особенно вчера вечером. Дженнингс не мог связать его. Впрочем, как и Хит. Один мертв, второй арестован. И вообще, ни его контора, ни мистер Смит не знали, куда понесло Майкла после площади Европы.

Тут что-то совершенно другое. Во что ты вляпался, Майкл?

Осторожно, словно ступая по болоту, он стал перебирать скудные воспоминания о той части ночи, что он провел в клубе «Les Autres». Текила… Столик в углу… Что-то там на сцене… Парень в белом костюме… У мамы где-то есть фотография деда Ральфа, где он в таком же костюме… Еще текила… С ним то и дело пытались заговорить, но он, помнится, посылал всех. И довольно грубо… Потом текила кончилась, он вышел на танцпол и… Так, тут провал. Надо полагать, он танцевал. Да! Точно. Он вспомнил толпу, чьи-то руки тянутся к нему, кто-то пытается его обнять… Кого-то обнимает он сам… Потом снова провал… А потом он оказался у бара. Он заказал виски! Вот он взял стакан… Память услужливо подарила ощущение холодного тумблера в руке, он даже почувствовал терпкий запах скотча, от которого его снова замутило… Или это его тогда замутило?.. Верно, он не пил виски. Поставил обратно на стойку. Потом освободился стул, он забрался на него, поднял голову и… И увидел рядом знакомое лицо! Там был кто-то знакомый! И Майкл даже назвал его по имени… До чего же мерзкое ощущение – слышать в памяти свой голос и не понимать, что он произносит! Какое имя он назвал? Он очень обрадовался этому человеку, вот это он помнит точно!

Грегор?

Нет. Откуда там взяться Грегору? С чего он подумал, что это был Вукович? Это был вовсе не он. Тот улыбался. Вукович бы не улыбался, если бы увидел его в стельку пьяным. Он бы рассердился… Черти что! Куда его опять унесло?

Надо просто успокоиться и постараться вспомнить лицо этого человека. Это очень важно. Почему, он пока не понимает, но важно.

Боги, он больше ни капли спиртного в рот не возьмет, никогда в жизни!

А еще говорил, что не пьет в незнакомой обстановке. Нет, это он Вуковичу говорил. Он тогда пил вишневый сок… И чай. Ведь он англичанин!..

И тогда Майкл вспомнил. Он услышал свой голос и увидел, как сидящий рядом мужчина улыбнулся в ответ на его слова:

– Патрик! Какой сюрприз! Это просто судьба, что мы тут встретились, правда?

Патрик.

Патрик Робертсон – вот с кем он ушел из клуба. Патрик накинул ему пуховик на плечи… Открыл дверь машины… Они поднялись на крыльцо какого-то дома… Зажгли свет. А потом… Потом Майкл услышал, как Робертсон, стоя позади, вдруг окликнул его, почему-то назвав чужим именем:

– Яспер!

Он удивленно обернулся, заметил на лице у Патрика какое-то странное выражение, а когда отвернулся, в ту же секунду почувствовал дикую боль в затылке. И потом его накрыла темнота…

…Майкл смотрел, как в камине пылают огромные поленья. Глаза слезились от яркого света и жара, но он старался не закрывать их.

Если рассмотреть ситуацию как абстрактную, выходит что… Н-да. Ничего хорошего не выходит.

Ничего хорошего, лейтенант.

---

"Неизбежность-3. Майкл". Часть 2. «Танго в Париже» (5)

Название: "Неизбежность-3. Майкл". Часть 2. «Танго в Париже»
Фандом: Sherlock BBC
Автор: GingerLelia
Гаммы:  Kiev_Gerika и  Sellaginella. ДЕВОЧКИ!!!! Без вас ничего бы не было!!!
Персонажи: Майкл Холмс, Грегор Вукович
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: AU. Еще раз, и капсом, чтобы не было претензий по ходу чтения – АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ВСЕЛЕННАЯ. Автор рекомендует прочитать первые части (Вот тут, тут и тут). Обращаюсь особенно к тем, кто их не читал, – здесь все по-другому. В этом мире Шерлок – Его Светлость барон Холмс, его старший брат – Майкрофт, потеряв титул, сменил имя и стал просто Майклом Холмсом. И этот Холмс-старший не похож на канонического или на образ, созданный БиБиСи. Но в этой АU есть свой Грег. И они не могли не встретиться…
ДИСКЛЕЙМЕР: в основе всех фантазий автора – книги Конан Дойля и сериал Sherlock BBC. На героев сэра АКД и сериала Sherlock автор никоим образом не претендует.
Жанр: action, case fic

* * *

Майкл

Вторник, 14 февраля 1995 года

Пейджер противно прожужжал и поерзал по столу. Майкл, не глядя, нашарил его и поднес к глазам.

«Явиться немедленно. Д.Д.»

Что еще за ерунда? Майкл глянул на часы. Стрелки показывали без десяти восемь. И в такую рань Дженнингс ждет его в посольстве? Однако вчерашний день начинает приносить свои плоды…

Стараясь не потревожить крепко спящую Кейтлин, он выбрался из кровати, быстро собрался и, тихо притворив на собой дверь, вышел из квартиры. По свободным пока дорогам добраться до Фобур Сент-Оноре удалось за двадцать минут. Шагая к посольству, он зябко ежился и прятал лицо в воротник – утро выдалось ветреное и промозглое.

Здание посольства встретило его полутемным холлом и пустыми коридорами. Сонный охранник кивнул ему, не отрываясь от телевизора, где шел выпуск новостей. Никого не встретив по пути, Майкл быстро поднялся на второй этаж.

Шеф как и вчера сидел за столом. Правда сейчас перед ним не было бумаг, стол был совершенно пуст. Только в самой середине стоял телефон. Дженнингс кивнул Майклу на кресло.

– Как спалось, лейтенант? – потерев переносицу, спросил он, когда Майкл уселся.

– Спасибо, сэр, неплохо, – сдержанно ответил Холмс, пытаясь понять, к чему такое начало.

– А я вот что-то совсем не сплю в последние дни… – Дженнингс поморщился. – Совсем. А знаете почему, лейтенант?.. Меня мучает один вопрос.

Он поднял на Майкла тяжелый взгляд.

– Отчего ты не сдох в Тунисе? Ведь все шло замечательно. Ну, скажи мне, ради бога, какого хрена ты свалился на мою голову?

Майкл подобрался в кресле, но ничего не ответил.

– Ведь тебя должны были повесить. А, лейтенант? Ну, а потом? Десять раз мог помереть, не от дизентерии, так от заточки. Или удавился бы с тоски после приговора. Не-е-ет! Он сбежал. Из той тюрьмы уже пятьдесят лет никто не сбегал. Как ты умудрился, хренов Монте-Кристо? И, главное дело, через два дня он уже приперся в Париж. С иголочки весь. Надо было мне тебя еще тогда… Ну, если бы я знал, что ты такой шустрый…

Дженнингс откинулся на спинку стула и устало прикрыл глаза.

– Ты как песчинка в точном механизме. Все мне испортил, паршивец.

Холмс с прямой спиной и каменным лицом ждал продолжения.

– Ладно, – вздохнул Дженнингс. – К делу. Где меч?

– Что, простите? – удивленно приподнял бровь Майкл.

– Меч, меч! Не корчи из себя придурка, хватит уже. Видишь, я уже не притворяюсь старым тупицей. Я знаю, что этот змей из MI-5 тебя прибрал. Как вы там вышли на ювелира и покупателя, я понятия не имею. Но вот то, что и к кузнецу, и к Оди послали тебя, говорит о том, что ты прекрасно должен знать, где сейчас меч.

– Ну, хорошо, – кивнул Майкл. – Допустим, я работаю на MI-5. Но с чего вы решили, что меч уже у меня?

– С того. Зачем тебе вчера вдруг приспичило нанять бронированный автомобиль с тонированными стеклами? Мы с тебя весь день глаз не спускали. У ювелира ты провел около двух часов. Вышел оттуда со счастливой рожей и с футляром в руках. Очевидно, этот тугодум все-таки согласился продать тебе вторую копию. К Оди ты поехал на том же автомобиле. Но вот после того, как завез девчонку в гостиницу, машину ты вернул в охранную фирму. Выходит, она тебе уже была не нужна. Получается, на отрезке с семи до десяти вечера ты куда-то припрятал оригинал меча.

– Почему вы так уверены, что он у меня вообще был, оригинал?

– Был. – Уверенно кивнул Дженнингс. – Ты поехал к Оди с копией. Мой человек видел, как ты положил ее в салон. Хочешь сказать, что ты уговорил Оди купить еще один Меч Государства? Для комплекта? Мне вот думается, что ты ему что-то наплел, и он отдал тебе свой меч в обмен на копию. Врать ты, как я понял, горазд. У Оди ты меч оставить не мог. Значит, как- то умудрился выехать незамеченным с территории особняка, спрятать меч и вернуться. Может Оди сам тебе и помог… Все! Хватит!

Дженнингс хлопнул ладонью по столу.

– Хватит мне голову морочить. Где клинок?

Майкл молча смотрел на своего шефа и думал, что ситуация в данном случае складывается не в пользу Дженнингса. Меч в безопасном месте, пригрозить ему нечем.

И тут зазвонил телефон.

Дженнингс взял трубку. Минуту он слушал говорившего, затем бросил:

– Хорошо. Жди.

Отняв трубку от уха, он так посмотрел на Майкла, что у того мелькнуло нехорошее предчувствие.

– Ты конечно уже успел подумать, что прижать мне тебя нечем. Глупый мальчишка, неужели ты думал, что я, проработавший в разведке дольше, чем ты живешь, не найду твое слабое место? А ты нам еще и помог – примчался по первому моему зову и оставил свою шотландскую подружку одну. Так что… Сам понимаешь, девчонку мы забираем.

Майкл в беспомощной ярости стиснул зубы.

– А может, ты не веришь, что она в наших руках? – Дженнингс снова поднес трубку к уху. – Что там на ней надето?.. Ясно. Ну, что, очаровательная мисс гений предпочитает спать во фланелевой пижамке в черно-красную клетку. Достаточно убедительно? Значит, сделаем так. Этот день ты потратишь на то, чтобы стряхнуть с хвоста MI-5. Ходят там за тобой двое. К девяти часам вечера я буду ждать вас – тебя и меч – на мосту у площади Европы. Оружия с собой не брать, глупостей не придумывать. Приведешь хвост – девке конец. Мне плевать, что она – будущее науки и достояние Министерства обороны. Все, можешь идти…

Майкл медленно шел к двери, когда в спину донеслось:

– И еще имей в виду, мистер Майкрофт Холмс, с недавнего времени я знаю, по какой дороге твоя мать возвращается из Банбери в поместье. И Его Светлость с таким редким именем тоже может пострадать… Скажем, от автомобильной аварии по пути домой из Эксетера. Ясно? Теперь пошел вон.

* * *

Время вело себя непонятно. То делало огромные скачки, то тянулось как резиновое. Сначала он в мгновение ока, как ему показалось, очутился у себя на улице Ферма в опустевшей квартире. На неубранной постели лежала брошенная пижама, в коридоре все еще стоял пакет с шампанским и конфетами, и неуловимо пахло духами Кей. Следов борьбы Майкл не заметил. Сначала это его удивило. Ему казалось, Кей должна была сопротивляться как дикая кошка. Но потом он сообразил, что им надо было всего лишь сказать, что если она будет себя плохо вести, пострадает он, Майкл. Это, наверное, ее в раз усмирило…

Потом время снова сделало скачок, и Майкл обнаружил себя в каком-то кафе в Сен-Фаржо. Впрочем, он отлично помнил, как оторвался от слежки. Обнаружить двух бравых парней, «эльфов» мистера Смита, ему удалось быстро. Стоило только немного попетлять по пустынным улицам. Он мог бы это сделать и раньше, но до сего момента слежка ему не мешала. Некоторым образом она была гарантом безопасности, как утверждал Смит. А чтобы оторваться от «хвоста», он использовал проверенный трюк. Спустившись в метро, сделал пару пересадок, чтобы совсем сбить с толку следивших, а потом, сев в очередной поезд, выскочил на перрон в самый последний момент. Мимо него за стеклом вагона проплыли раздраженные лица обоих парней. На всякий случай он еще полчаса провел в подземке, меняя поезда. Но вся эта суета промелькнула для него так быстро, что опомнился он только в этом кафе.

Ему надо подумать. Надо успокоиться и проанализировать ситуацию. Но он никак не мог сосредоточиться. Мешало то, что ему не удавалось выкинуть из головы слова Дженнингса, сказанные напоследок. Следующий час тянулся целую вечность. Это был словно кошмар наяву. Из самых глубин его памяти выползло мерзкое чудовище – страх за маму. Оно парализовало волю, не давало собраться с мыслями. Закрывая глаза, он видел одно и то же – широко распахнутые от ужаса мамины глаза и огромные чужие пальцы на ее горле…

Его затошнило. Захотелось вскочить, перевернуть стол, расшвырять все кругом... Быстро расплатившись, он вышел из кафе, проверил, нет ли слежки, и зашагал по улице куда глаза глядят, пряча лицо в воротник пальто.

Через несколько часов он уже сидел в небольшой кофейне в квартале Эпинет. Рядом на стуле лежал ярко синий пуховик, на который была небрежно брошена кепка-бейсболка и белый вязаный шарф. По крайней мере внешне Майкл теперь мало напоминал того денди, что так раздражал Дженнингса. Может это поможет сбить с толку его преследователей, если те каким-то образом снова выйдут на него, но пока это просто дало ему возможность успокоиться. Навыки, появившиеся за пять лет службы, пришли на помощь. Словно он опять работал под прикрытием. Только сегодня он работал на себя. Его задачей стало не быть Майкрофтом Холмсом, испуганным до дрожи за свою семью и Кей. И вот теперь за столиком у самого окна сидел эдакий жизнерадостный американский турист, сосредоточенно рассматривавший карту Парижа. Он ослепительно улыбался официантке, флиртовал с симпатичной девушкой за соседним столиком. Словом делал все то, что не в состоянии был бы делать сейчас Майкрофт. Рядом с ним, аккуратно прислоненный к столу, стоял черный гитарный чехол.

Ничего! Еще не ясно, чья возьмет. По крайней мере, один козырь в рукаве у него припрятан. И самое главное, об этом не знают ни Дженнингс, ни Смит.

Кстати о Смите. На автоответчике в своей квартире Майкл нашел сообщение. Смит уведомил, что он очень надеется на то, что визит к Оди был плодотворным, но к сожалению встретиться с Майклом пока нет возможности, поскольку дела государственной важности заставили его покинуть Париж еще вечером в воскресенье.

Еще вчера Майкл принял бы все за чистую монету. Но теперь… Сегодня он взял с себя уговор – не верить никому. Так надежнее. Если Смит сможет прийти к нему на помощь – будет замечательно. Если нет…

Да, когда Майкл в последний раз разговаривал со Смитом и докладывал о том, как прошел ужин в «Серебряной Башне», они договорились, что на ближайшие дни Майклу предоставят свободу действий. Но все же крайне маловероятно, что Смит уехал из Парижа, даже не узнав, как закончилась встреча Майкла и Оди. А ведь его агенты, следившие за Холмсом, наверняка доложили о визите к кузнецу и о бронированном автомобиле. Не дурнее же они людей Дженнингса. Значит, примем как версию, что Смит тоже в городе, просто по каким-то пока не известным соображениям хочет, чтобы Майкл остался с мечом один на один. С мечом и Дженнингсом.

А люди Дженнингса… Майкл был более чем уверен, что их, скажем так, немного. Точнее, один. Мой человек. Так, кажется, называл его Дженнингс? И по телефону из квартиры Майкла с ним говорил кто-то один. Дженнингс сказал «Жди». Не «ждите», а именно «жди».

Ну что ж, напарник, рано или поздно мы бы все равно встретились. Может, сегодня представится возможность поквитаться за Десмонда Макдауэлла?

Но прежде всего, надо разобраться с расстановкой сил. Оставим в покое многострадальный меч и посмотрим шире. Точнее, выше. Через пару месяцев в Британии состоятся выборы в Парламент. На победу претендуют два человека – действующий премьер и теневой канцлер казначейства Эдмунд Палмер. Пройдет премьер – победят консерваторы. Палмер – лейбористы. Ставка велика – полная смена правительства. Насколько Майкл может судить из газет и новостей, Палмер – серьезный противник. Этот валлиец – политик со стажем, и в официальной оппозиции он весит даже поболее, чем ее лидер, Мартин Коулз. Спрашивается, кому на руку будет свалить такого соперника? Его оппоненту на выборах. Получается, что тем высокопоставленным лицом, что инициировало аферу с похищением меча, вполне может оказаться сам премьер?

Майкл задумчиво смотрел в окно. Людям, спешащим по делам по парижским улицам, было все равно – кто за кого в этой мутной истории. Заказав еще кофе, он вернулся к размышлениям.

Если, выражаясь языком математики, упростить это выражение, получим следующее. На одной стороне – Эдмунд Палмер, на другой – премьер (или кто-то, действующий в его интересах). Смит в команде Палмера, Дженнингс играет против. Меч в данном случае – всего лишь средство. Задача Дженнингса – не дать Палмеру победить на выборах, устроив публичный скандал с раскрытым похищением. Смит старается этому помешать. Вроде бы все ясно.

Но не логичнее ли было предположить, что Смит, человек из государственной безопасности, будет печься об интересах действующего главы правительства, а не потенциального? Может Смит что-то знает о предстоящих выборах, чего не знает никто? Ну, это уже совсем политика, а в ней Майкл не силен. Но Смит никак не представлялся ему сторонником лейбористов. Выглядит он как консерватор до мозга костей.

До сегодняшнего дня Майкл был уверен, что он и Смит в одной команде. Ибо ничто не свидетельствовало об обратном. Но ведь Майкл может просто не знать всей правды. Наверняка, он не знает всей правды. Точно не знает.

Значит надо действовать в расчете только на себя. Хотя надежда, хоть и слабая, на то, что помощь придет, все же была. Ведь свой «бриллиант», Кейтлин Керр, мистер Смит охранял куда тщательнее, чем Майкла. Может его ребята смогли проследить, куда увезли Кей?

Кей, малышка… Как же он ругал себя, за то, что оставил ее одну! Ему вспомнился их спор про судьбу и совпадения. Получается, что если бы он не упомянул в разговоре свой адрес и число Пи, Кей бы не приехала… Вот тебе и судьба.

И еще он начал думать, что не бывает совпадений, которые бы ничего не значили. Все события, пусть они даже кажутся незначительными, ведут к чему-то очень важному. К примеру, если бы полтора года назад поручение, данное ему, было связано с криминальной полицией не Шибеника, а другого крупного города бывшей Югославии, он бы не встретил Грегора.

И в том, что площадь Европы, место встречи, выбранное Дженнингсом, находится в непосредственной близости от вокзала Сен-Лазар, где в одной из нескольких тысяч ячеек в камере хранения лежал сейчас оригинал меча, Майкл тоже видел не совпадение, а нечто большее.

Нет ничего случайного. Ни одно произнесенное слово не исчезает бесследно.
«Дэмьен Дженнингс каким-то образом узнал, как меня зовут на самом деле и, угрожая моим близким, вынудил похитить меч» – так он сказал Оди.

Именно это сейчас и происходит.

---

Неизбежность-3. Майкл. Глава 2. «Танго в Париже» (4)

Название: "Неизбежность-3. Майкл". Часть 2. «Танго в Париже»
Фандом: Sherlock BBC
Автор: GingerLelia
Гаммы:  Kiev_Gerika и  Sellaginella. ДЕВОЧКИ!!!! Без вас ничего бы не было!!!
Персонажи: Майкл Холмс, Грегор Вукович
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: AU. Еще раз, и капсом, чтобы не было претензий по ходу чтения – АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ВСЕЛЕННАЯ. Автор рекомендует прочитать первые части (Вот тут, тут и тут). Обращаюсь особенно к тем, кто их не читал, – здесь все по-другому. В этом мире Шерлок – Его Светлость барон Холмс, его старший брат – Майкрофт, потеряв титул, сменил имя и стал просто Майклом Холмсом. И этот Холмс-старший не похож на канонического или на образ, созданный БиБиСи. Но в этой АU есть свой Грег. И они не могли не встретиться…
ДИСКЛЕЙМЕР: в основе всех фантазий автора – книги Конан Дойля и сериал Sherlock BBC. На героев сэра АКД и сериала Sherlock автор никоим образом не претендует.
Жанр: action, case fic

* * *

Майкл

13 февраля 1995 года, понедельник

– Робертсон, ну какого черта я вынужден парковаться за квартал отсюда, вы мне не подскажете? – с интонацией усталой оперной дивы спросил Дженнингс. При этом он поправлял запонку на манжете и даже не смотрел в сторону начальника службы безопасности.

Майкл, незаметно для шефа приблизившийся к нему со спины, с интересом наблюдал эту сцену. Робертсон в одном черном костюме, без куртки стоял на тротуаре перед входом в посольство, и порывистый ветер трепал его русые волосы. В руке Патрик держал рацию, а чуть в стороне стоял охранник в синем мундире, очевидно ожидая, когда можно будет продолжить прерванный обход.

– Вам что, трудно зарезервировать мне парковочное место недалеко от входа? – продолжал выговаривать Дженнингс, одергивая рукав своего шикарного пальто и снимая невидимые соринки. – Вы хотите, чтобы я каждый день шел пешком чуть ли не от самого Елисейского дворца?

Судя по стиснутым губам и желвакам на скулах, Робертсону действительно очень хотелось, чтобы Дженнингс шел. Шел и шел… И желательно подальше от посольства. Но как только Дженнингс обратил на него взгляд, Робертсон всем своим видом искусно изобразил, что он все осознал, все исправит и не позволит, чтобы подобное повторилось.

Дженнингс удовлетворенно кивнул и важно зашагал к дверям посольства, так и не заметив Майкла, все это время тихо стоявшего позади него. Зато его отлично видел Робертсон, который отчего-то не подал вида, что заметил Холмса. Когда Дженнингс вошел в здание, а охранник, придерживавший для него дверь, замер у входа, Майкл подошел к Робертсону и протянул руку, приветствуя. Тот ответил на рукопожатие и произнес, с шумом выдохнув через стиснутые зубы:

– С недавнего времени появилась у меня, мистер Кроуфорд, примета. Еще ни разу не подводила. Если с утра из всех важных шишек в этом здании первым встретить Дэмьена Дженнингса, день будет отвратительным. – Отвернувшись в сторону, он тихо выругался. – Хоть с начала его начинай, этот чертов день!

– Скажите, Патрик, – смеясь, спросил Майкл, – а каким боком мой шеф относится к посольству? Мне казалось, он совсем по другому ведомству проходит.

– Он уже два с половиной месяца выполняет обязанности второго военного атташе.

– Второго? Мне казалось, что тут и первому нечего делать… – удивился Майкл.

– Правильно казалось, – поежившись на ветру, кивнул Робертсон. – Я не знаю, отчего ему не сиделось в вашей конторе, но тут, по его словам, ему комфортнее.

Еще бы, подумал про себя Майкл. Чует кошка, чье мясо съела. Неспокойно ему там, иуде, в кабинете человека, которого он сам почти отправил на тот свет.

– Может быть, зайдем внутрь, а? – спросил Холмс, оглядывая совсем не зимний наряд Робертсона. – Простынете же!

– Господи, я бы с удовольствием заболел, вы не поверите! Дома бы посидел… – усмехнулся Патрик и поднял воротник пиджака. – Что-то ваш шеф в последнее время действует мне на нервы больше обычного. Ну, ничего, сейчас вот закончу обход и пойду горячим чаем отогреваться. Там где-то у нас камера барахлила с утра, надо глянуть… Питерс, идемте!

Уже прошагав несколько метров, он обернулся к Майклу, открывающему двери в посольство:

– Заходите в гости, если будет желание!

Майкл, улыбнувшись, кивнул и решил действительно заглянуть к Робертсону на обратном пути. Во-первых, после общения с шефом приятно будет поговорить с человеком, от которого не сводит скулы. А во-вторых, может, удастся услышать еще что-нибудь интересное о новом начальстве.

* * *

С утра пораньше в квартире Майкла раздался звонок, и Дженнингс слегка сварливым тоном поинтересовался, не соблаговолит ли мистер Кроуфорд подъехать в посольство к десяти часам, чтобы поделиться своими достижениями. Майкл, слегка удивившись, что шеф звонит ему сам, не предоставив это подчиненным, подтвердил, что приедет обязательно.

На Фобур Сент-Оноре он прибыл чуть раньше назначенного срока и, случайно увидев Дженнингса, вальяжно шагающего метрах в двадцати впереди, не спеша пристроился следом, обдумывая, зачем вдруг шефу приспичило увидеть его с утра пораньше. Ведь еще позавчера, в субботу, он велел докладывать ему только в том случае, если будет о чем сообщить. Видимо мистер Дженнингс был под стать нынешней парижской погоде – с утра у него в голове было одно, к полудню – другое¹.

Решив, что шеф получил достаточно форы, пока он болтал с Робертсоном, Майкл направился к кабинету начальства и снова умудрился войти ровно в тот момент, когда часы нежно прозвонили десять раз. Дженнингс бросил взгляд на смолкнувший золотой скелетон², затем на подчиненного, как и в прошлый визит выглядевшего безукоризненно, и поджал губы. Майкл про себя довольно отметил – шефа раздражала его пунктуальность, его манеры, его внешний вид. Еще не сказав ни слова, он умудрился расстроить начальство.

Сдается, в отличие от Робертсона, у него день обещал быть удачным.

Кивнув на кресло, Дженнингс пригласил его сесть, а сам тем временем углубился в бумаги.

– Ну, мистер Кроуфорд, чем порадуете? – буркнул он, надевая очки и вчитываясь в какой-то документ. – Как продвигается ваше общение с гениальной молодой особой?

– Продвигается, сэр. Но… – Майкл сделал паузу, прежде чем продолжить. – Было бы идеально, если бы я мог доложить о конечном результате, а не промежуточном. По крайней мере, я так привык работать.

– Как привыкли, так и отвыкнете, Кроуфорд, – с нескрываемым удовольствием в голосе ответил на это Дженнингс. – Давайте, рассказывайте, что там у нее на уме?

Майкл медленно вдохнул, также медленно выдохнул и, призвав на помощь все свои актерские способности, начал «отчет». В конце концов, врать он умел виртуозно. И если, говоря неправду Ирен, он чувствовал муки совести, то сейчас ничего подобного не испытывал, напротив получал даже некоторое удовольствие. Закончив свой рассказ уверениями, что проникнувшаяся к нему расположением мисс Керр вот-вот поделится сокровенными мыслями, Майкл, сделав скромное лицо, прибавил:

– Мне кажется, девушка…э-э-э… некоторым образом ко мне неравнодушна. Так что, возможно, придется воспользоваться вашими… рекомендациями, сэр.

– То-то же! – довольно хмыкнул Дженнингс и закончил почти отеческим увещеванием. – Ну, что же вы строили-то из себя… знатока женской психологии? Сами должны понимать, эта область для вас – темный лес.

Майкл ничего не ответил, только смиренно кивнул, опустив глаза, решив про себя, что когда закончится история с Мечом Государства, он, пожалуй, согласится сотрудничать с MI-5. Работать с Дэмьеном Дженнингсом он не будет. Не хотелось, чтобы его жизнь однажды зависела от этого человека.

Наконец, узнав, что Майкл торопится на встречу с объектом, шеф милостиво отпустил его, напутствовав на прощание:

– И помните о материнском инстинкте, молодой человек!

Когда Майкл, спустившись на первый этаж, вошел в небольшой кабинет, который занимал начальник службы безопасности, Робертсон сидел за столом с кружкой чая в руках и что-то внимательно рассматривал на мониторе своего компьютера. Увидев Майкла, Патрик радушно улыбнулся:

– Мистер Кроуфорд! Проходите! Рад, что вы воспользовались приглашением. Чаю?

– Если бы не предстоящие дела, я бы сказал «Виски!», – смеясь, Майкл уселся в кресло напротив стола. – Но, думаю, чашка крепкого чаю приведет меня в норму. Или я не англичанин?

– Как вы с ним работаете, не понимаю, – покачав головой, заметил Робертсон, наливая Майклу чай в большую кружку с надписью «Мой парень – самый крутой чувак на свете!».

Увидев, что Майкл прочитал надпись, Патрик, смутившись, пояснил:

– Жена считает, что я тут по меньшей мере полком командую, а не десятком ленивых охранников.

Майкл широко улыбнулся.

– Знаете, хотя мне сейчас намекнули, что я в женщинах разбираюсь, как свинья в апельсинах, все же предположу, что она вас просто любит, Патрик. Вы счастливчик и, надеюсь, это понимаете!

– А вы не женаты? – спросил Робертсон, протягивая кружку.

– Нет. Как сказал знаменитый американский комик, женщины для меня как слоны: мне нравится на них смотреть, но свой слон мне не нужен. Правда, причины для этого у нас с Уильямом Филдсом разные. Он, в отличие от меня, был гетеросексуалом и просто не любил, когда женщины шумят и мешают ему отдыхать после съемок.

Робертсон, чуть покраснев, понимающе кивнул.

– Теперь понятно, на что так изящно намекал ваш шеф в тот день, когда мы с вами встретились, – он покачал головой. – Однако он еще больший засранец, чем я считал.

– Да бог с ним! Мне плевать, что он там на сей счет думает, – отмахнулся Майкл и, с удовольствием отпивая горячий чай, стал с любопытством разглядывать фото на стене за спиной Робертсона.

На одном снимке он узнал хозяина кабинета – на Патрике была форма летчика SAS³, позади виднелся огромный вертолет, «Вестленд Си Кинг»⁴, насколько мог судить Холмс. На другом фото улыбающийся Робертсон обнимал симпатичную миниатюрную брюнетку, а на следующем Майкл увидел их в компании кудрявой девочки лет трех.

– Ваша дочь? – спросил он, кивнув на последний снимок.

– Да, – подтвердил тот с улыбкой. – Она сейчас в Монпелье. Лиза, моя жена, повезла ее к своим родственникам. Глория часто болеет, поэтому зиму они проводят на юге, климат там все-таки помягче, чем в Париже.

Вспомнив, что Ирен точно также возила в Ниццу маленького Шерлока, который до пяти лет постоянно простывал, Майкл вдруг понял, что отчаянно соскучился по маме с братом, по родному поместью и даже по бесстрастному как скала Стайлзу. Но поскольку подобные эмоции именно сегодня были абсолютно не к месту, он постарался переключить мысли в рабочее русло.

– Простите, Патрик, что возвращаю вас к неприятной теме, но вы не заметили, с мистером Дженнингсом ничего необычного не происходило в последние дни? Мне показалось, он немного… не в себе, – для убедительности присочинил Майкл.

– Необычного? – задумчиво протянул Робертсон. – Как будто нет… Новых людей, кроме вас, я в последнее время рядом с ним не видел. И ничего подозрительного не замечал. Разве что…

Он замолчал, и Майкл в нетерпении поторопил его:

– Разве что… что? Патрик, продолжайте!

– Да, ерунда, скорее всего! Просто вчера вечером, когда он уже уходил, ему передали открытку.

– Открытку?

– Ну да. Знаете, такие обычные открытки с видами? В сувенирных киосках продаются. Вот кто-то ему такую передал. С курьером, как мне сказал дежурный. Мы удивились немного – кто сейчас так открытки посылает, да еще с курьером? Если ты в городе, можно ведь воспользоваться телефоном… Дженнингс, как я уже упомянул, собирался уходить. Но когда эту открытку увидел, вдруг обрадовался, схватил ее и тут же вернулся в кабинет. Наверное, кому-то звонил.

– Почему вы так думаете?

– Ну, во-первых, когда я проходил мимо его кабинета, я слышал его голос, а кроме как по телефону, с кем еще он мог говорить? А во-вторых, на открытке ничего не было написано, кроме нескольких цифр. Выглядело, как номер телефона.

– Вы, случайно, не запомнили эти цифры?

Робертсон сокрушенно помотал головой, и уже безо всякой надежды Майкл спросил напоследок:

– Ну, а что на открытке было изображено, вы не заметили?

– Заметил, а как же. На ней была Эйфелева башня…

Выйдя из здания посольства, Майкл вдохнул прохладный воздух, в котором ощутимо пахло весной, поднял воротник пальто и, сунув руки в карманы, зашагал по Фобур Сент-Оноре в сторону «Бристоля».

Значит, номер телефона и Эйфелева башня… Честно признаться, он был уверен, что подобное случится со дня на день. Теперь, по крайней мере, было понятно, зачем шеф вызвал его так внезапно. И еще это объясняло, почему с того времени, как Майкл вышел из посольства, у него словно чесалась спина между лопатками.

Майклу нестерпимо захотелось обернуться и проверить свою догадку. Но он сдержался и, глядя перед собой, продолжил путь. Что ж, как говорится, кто предупрежден, тот вооружен. Надо постараться использовать этот козырь, пока он не потерял свою цену.

А еще Майклу было любопытно, смогут ли «эльфы» мистера Смита обнаружить, что у них появился конкурент.

На перекрестке с улицей Сосе он внезапно столкнулся со стремительно шагавшим мужчиной, появившимся из-за угла здания. Они так крепко врезались, что им пришлось схватить друг друга за руки, чтобы не упасть.

– Черт! – вырвалось у Майкла. – Прошу прощения, мсье… О! Мистер Янг? Доброе утро…

Он с удивлением оглядывал мужчину в черной кожаной куртке, который, судя по всему, все еще не мог прийти в себя от внезапного столкновения – вид у него был ошарашенный и немного потерянный.

Сосредоточив рассеянный взгляд на лице Холмса, Эрик наконец отреагировал:

– Э-э-э… Мистер Кроуфорд, какой сюрприз… – он потер правый висок и, улыбнувшись, добавил. – Начинаю думать, что Париж гораздо меньше, чем я предполагал. Буквально каждые полчаса встречаешь знакомое лицо…

– Эрик, с вами все в порядке? – заботливо спросил Майкл, придерживая внезапно пошатнувшегося Янга под руку. – Вы такой бледный…

– Ничего страшного. Просто… Не беспокойтесь!.. Это скоро пройдет. – Эрик на секунду прикрыл глаза и снова посмотрел на Майкла. Тому показалось, что взгляд у мистера Янга был полон тоски.

– Майкл, простите, но мне действительно нужно спешить, – извинился Янг. – Но, знаете что?… Приходите завтра к нам в клуб!

Из внутреннего кармана куртки он достал визитку и протянул ее Майклу.

– Завтра у нас будет работать отличный ди-джей, грандиозная вечеринка в честь Дня всех влюбленных…

Заметив свободное такси, он взмахнул рукой в его сторону и, уже садясь в машину, обернувшись к Майклу, закончил:

– Приходите обязательно! Вам у нас понравится!

«Клуб Les Autres» – прочитал Майкл на визитке. – «Мы не хотим тебя менять! Ты нам нравишься, какой есть!»

Ну, что ж. Если сегодня вечером все пройдет, как надо, то завтра можно будет себе позволить немного расслабиться.

«Проспект Делекур, 18». Давно он не был в ночных клубах…

---

Неизбежность-3. Майкл. Глава 2. «Танго в Париже» (3)

Название: "Неизбежность-3. Майкл". Часть 2. «Танго в Париже»
Фандом: Sherlock BBC
Автор: GingerLelia
Гаммы:  Kiev_Gerika и  Sellaginella. ДЕВОЧКИ!!!! Без вас ничего бы не было!!!
Персонажи: Майкл Холмс, Грегор Вукович
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: AU. Еще раз, и капсом, чтобы не было претензий по ходу чтения – АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ВСЕЛЕННАЯ. Автор рекомендует прочитать первые части (Вот тут, тут и тут). Обращаюсь особенно к тем, кто их не читал, – здесь все по-другому. В этом мире Шерлок – Его Светлость барон Холмс, его старший брат – Майкрофт, потеряв титул, сменил имя и стал просто Майклом Холмсом. И этот Холмс-старший не похож на канонического или на образ, созданный БиБиСи. Но в этой АU есть свой Грег. И они не могли не встретиться…
ДИСКЛЕЙМЕР: в основе всех фантазий автора – книги Конан Дойля и сериал Sherlock BBC. На героев сэра АКД и сериала Sherlock автор никоим образом не претендует.
Жанр: action, case fic

1.

2.

* * *

Майкл

11 февраля 1995 года, суббота

«Слуга двух господ»¹, прочитал Майкл на афише и усмехнулся. Он стоял у окна в маленькой кухне своего временного пристанища в Монпарнасе и, держа в руке кружку с остывшим кофе, смотрел, как на темной пока еще улице шаркает метлой дворник. Уголки афиши трепал порывистый ветер, с козырька рекламной тумбы свисали мелкие сосульки, похожие на бахрому. Дворник, низенький и толстый араб, прятал нос в пушистый красный шарф и старательно обметал тумбу со всех сторон.

Слуга двух господ… Это он, Майкл Холмс-Кроуфорд. Может взять себе имя Труффальдино в качестве оперативного псевдонима? «Агент Труффальдино задание выполнил»… Надо только не забывать сосредоточиться, перед тем как докладывать шефам. Ведь Начальнику А надо сказать одно, тогда как для Начальника Б готова другая версия.

Нет, не получится. С таким псевдонимом его живенько заподозрят в двойной игре.

Майкл вылил в раковину ту мерзкую бурду, что варила его кофеварка и, скипятив чайник, заварил себе обычный черный чай. Отпивая мелкими глотками горячий напиток, он поглядывал на телефонный аппарат, стоящий перед ним на кухонном столе. Вчера, как только он вернулся в квартиру после встречи с Кей, телефон встретил его веселой трелью. Хозяин Б, то есть мистер Смит, желал знать каково состояние дел. Майкл лаконично сообщил ему, что причина излишней задумчивости их общей знакомой ему известна, но теперь необходима личная встреча, дабы он, Майкл, мог рассказать, в чем дело, поскольку по телефону такое обсуждать он бы не советовал. Смит с полминуты молчал в трубку, затем сказал «Завтра в семь утра ждите звонка» и, вежливо попрощавшись, отключился.

А другому хозяину Холмс позвонил сам. Он сухо рассказал, что контакт установлен, но искомая причина пока не найдена, и ему требуется еще несколько дней. Дженнингс, не более дружелюбно, посоветовал «не затягивать», а также «подумать над его сценарием» и велел доложить, как только будет о чем докладывать. Этот положил трубку, не попрощавшись.

Вспоминая оба вчерашних доклада, Майкл усмехнулся – в состязании за звание «Лучший начальник недели» с большим отрывом лидирует Смит.

Хотя он, наверное, такой же Смит, как он сам – Кроуфорд.

И ведь что за дурацкая у них работа, вдруг подумал Майкл. Подозревать всех и вся, внедряться в собственную контору, не иметь права жить под своей фамилией… Прадед Ральф, затеявший авантюру с их «книжными» именами, наверное сейчас на том свете злорадно хихикает и кивает нравоучительно – вот тебе, экс-Ваша Светлость, получай! За что, как говорится, боролся… Не хотел жить с громким именем, живи теперь под сотней чужих, пряча свое, как тот дворник-араб – паспорт с просроченной визой. Хорошо, что «рабочую» фамилию сэр Роберт позволил выбрать самому. Хоть в этом повезло, имя Кроуфорд для Майкла – не пустой звук.

Ральф… Сегодня исполнялось 110 лет со дня рождения старого барона. Именины прадедушки всегда были большим событием в поместье. А для мамы это особенный день, поскольку деда она, не знавшая своих родителей, очень любила. Поэтому даже после смерти Ральфа этот день остался праздником. Наверное, Шерлок еще вчера приехал из Эксетера, миссис Брайт, их экономка, достала столовое серебро и с торжественным видом натирает его в большой столовой, а мама с утра ведет долгие переговоры с кухаркой Агнес, чтобы она приготовила то, что попросит хозяйка, а не то, что сама Агнес считает нужным.

Звонок телефона так внезапно разрушил картину, стоявшую перед глазами, что Майкл с досады рявкнул в трубку резче, чем следовало:

– Слушаю!

– М-м-м… Я не вовремя? – раздался негромкий голос Смита.

– Прошу прощения, – уже спокойнее ответил Майкл, собравшись с мыслями. – Задумался. Мы можем встретиться?

– Разумеется, мой друг. Не желаете прогуляться?

– Если это предложение, то нет, – усмехнулся Майкл. – Довольно паршивая погодка для прогулок. А если приказ, то буду готов через пять минут.

– Вы сегодня немного не в духе, – улыбнулся в трубку Смит. – Но я вас понимаю, лейтенант. Не очень привычная для вас ситуация – докладывать сразу двум, не так ли?

– Осмелюсь предположить, что в прошлой жизни, мистер Смит, вы были иезуитом. Где мне вас найти?

– Не надо никого искать, лейтенант, – вздохнул Смит. – Сказав «прогуляться», я просто хотел предложить вам выйти во двор своего дома. Жду вас в машине.

Знакомый охранник, знакомый «Мерседес». В уютном тепле салона его встретила мягкая улыбка мистера Смита. Поприветствовав своего нового патрона, Майкл вкратце передал суть того, что беспокоило мисс Керр, опустив некоторые подробности, касающиеся их с Кейтлин давней дружбы. Надо будет, сами выяснят. Странно было, что до сих пор ничего не знали. Наверное, не считали нужным копать так глубоко.

Мистер Смит слушал его очень внимательно с таким выражением на лице, которому бы позавидовал любой игрок в покер. Но когда Майкл закончил рассказ, Смит вдруг отвернулся к окну и пару минут молча смотрел на проплывающие за окошком улицы, а потом скривился, словно от острой зубной боли.

– Вы знаете, мистер Холмс, – спросил он, прерывая молчание, – какие обвинения звучали одно время в прессе против Эдмунда Палмера?

– Кажется… что-то о кумовстве? Будто бы он кого-то куда-то устроил? Нет?

– Да, верно. Намекали, что его друг детства и товарищ по университету, Джеймс Гордон стал губернатором Тауэра не просто так, а исключительно по протекции министра. Приводились какие-то свидетельства, распечатки звонков. В общем, поклеп конечно и фальсификация, как мы выяснили. Но…

– Осадок остался, – понимающе кивнул Майкл.

– Совершенно верно. Представьте, что вы – тот самый недоброжелатель из высших кругов власти, и у вас есть острое желание не допустить, чтобы министр Палмер выдвигал свою кандидатуру на пост премьера в конце этого года. Что вы предприняли бы?

Майкл помолчал, глядя в сторону, и медленно ответил:

– Я бы воспользовался старым скандалом, как стартовой площадкой… А потом поспособствовал организации некой аферы, где бы так или иначе был замешан Тауэр. Похищение и подмена экспоната из королевской Сокровищницы подходит идеально. Не удивлюсь, если в компетентные органы придет анонимное послание с намеком на то, что среди Сокровищ короны затесалась грубая подделка. Такое… убедительное послание. С фактами и доказательствами.

– Да, – поморщился Смит. – Я тоже не исключаю такую возможность.

– А вообще, я бы не поскупился и положил на счет министра внушительную сумму. О которой тоже стало бы известно общественности. И пусть он попробует доказать, что это не доля от продажи сокровища.

– Да вы прирожденный интриган, мой друг! – изумился мистер Смит. – Что ж, предполагаемые действия оппонентов мы озвучили… Пресса, узнав о похищенном сокровище, от репутации министра камня на камне не оставит. Даже когда удастся опровергнуть обвинения, участие в выборах не будет иметь никакого смысла… Да, у соперника положение более выигрышное. Он сделал ход, а мы пока не знаем, ни как он это сделал, ни где искать пропавшее сокровище.

Смит откинулся на сидении и нервно побарабанил по набалдашнику своей шикарной трости. Майкл подумал, что настроение его собеседника можно легко определять по тому, как себя ведут его длинные изящные пальцы.

– Как и где... – тихо повторил Холмс и продолжил уже громче. – Если вы окажете мне содействие, мистер Смит, то очень может быть я смогу найти ответ на оба вопроса.

Смит, резко обхватив серебряную змею на трости, выпрямился на сидении.

– Что?

– Конечно, гарантий никаких. Они могли не продавать меч, а просто припрятать, могли продать, но не тому, о ком будем думать мы с вами. В конце концов, это может вообще не иметь никакого отношения к министру. Но попробовать-то стоит, не так ли?

– Лейтенант! Если у вас что-либо получится, то, клянусь, я стану вашей доброй феей и исполню три заветных желания!

– Ловлю вас на слове, – коротко улыбнулся Холмс. – А может ли фея пока сделать следующее? Нужно найти план реставрационной мастерской «Гаррард» с прилегающей территорией. Далее мне нужна информация о любых происшествиях на территории объекта и вокруг нее в тот день, когда спецавтомобиль перевозил меч в хранилище. А еще неплохо было бы достать записи камер наблюдения. Особенно интересно увидеть то место, где кофр с мечом передают охране.

Смит кивал на каждую просьбу Майкла, а затем окликнул мужчину с переднего сидения:

– Льюис, вы все поняли?

– Да, шеф, – донеслось оттуда.

– А еще, – закончил Майкл, – мне необходимо сделать звонок в Англию таким образом, чтобы там он определился как звонок из Боснии. Это надо сделать сегодня.

– Вы сможете сделать это прямо через полчаса, когда вас доставят обратно. Вам позвонят, вы назовете номер в Англии, и вас тут же соединят. Вы мне не скажете, кому именно будете звонить?

– Я думаю, вы узнаете это, так или иначе. Как и содержание разговора. – Холмс покосился на собеседника.

– Конечно. Но мне просто любопытно… Или вы предполагаете, что мне чужды человеческие эмоции?

– Бывают моменты, когда я в этом просто уверен… Мне необходимо поговорить с моей матерью. Если вы читали мое дело, то понимаете почему. Кроме того, что она – один из лучших специалистов в стране в своей области, у нее обширный круг знакомств среди коллег. А это, как вы сами знаете, щедрый источник информации.

– Положительно, мистер Холмс, ваша ценность как потенциального сотрудника, растет с каждой минутой!

Автомобиль притормозил рядом с его домом, и Майкл невольно задумался, каким образом водитель мистера Смита угадывает окончание разговора, чтобы так вовремя прибыть на место. Очевидно, потенциальный босс очень щепетилен в подборе кадров. Что ж, надо чувствовать себя польщенным.

– Как только мы раздобудем всю запрошенную вами информацию, мы тут же дадим вам знать. Будьте добры, возьмите это, – сказал Смит и протянул ему пейджер. – Так связаться с вами будет гораздо быстрее, и вам не надо будет ждать часами у телефона. Можно было бы, конечно, воспользоваться мобильным телефоном, но уж больно они громоздкие и ненадежные…

Майкл выбрался из автомобиля и закрыл дверцу. Черный «Мерседес» отъехал на пару ярдов, но вдруг снова притормозил. Опустив стекло, мистер Смит сказал напоследок:

– А насчет феи я, между тем, совершенно серьезно!

* * *

– Холмс Мэнор, добрый день! – несмотря на то, что Стайлзу было уже за шестьдесят, его мягкий баритон с годами не менялся ни капли.

– Здравствуй, Джеймс! Это Майкрофт… – Холмс помнил, что дворецкий, проработавший в их доме всю жизнь, предпочитал делать вид, что никакой смены имени не было в помине. Хорошо хоть «Ваша Светлость» перестал называть.

– Приятно слышать вас, сэр! Пригласить к телефону мадам?

– Да, будь добр! И, Стайлз…

– Да, сэр?

– А Шерлок дома?

– Да, Его Светлость приехал вчера. Пригласить его?

– Нет, сначала маму…

– Одну минуту, сэр!

Стайлз, аккуратно положив трубку, ушел искать Ирен, а Майкл тем временем собирался с мыслями перед разговором с матерью.

В тот день, когда сэр Роберт предложил ему работать в разведке, он пояснил, что в случае, если он согласится и станет агентом NCIS, ему придется принять одно условие – члены семьи и близкие не должны знать, где именно он работает. Во-первых, этого требует сама специфика службы. И во-вторых, что не менее важно, таким образом семья будет в большей безопасности, если некие недоброжелатели вдруг задумают использовать жизнь близких агента в качестве аргумента в споре… Да, Майкл понимал, что это разумно. Семья – всегда слабое место. Но это условие воздвигло огромную стену между ним и семьей – непроницаемую, заметную только ему прозрачную стену лжи. Жить по разные стороны этой преграды с каждым годом становилось труднее. И Майкл искренне недоумевал, как лорд Эгертон смог прожить так почти тридцать лет, поскольку его семья пребывала в полном неведении относительно рода деятельности сэра Роберта.

Особенно тяжело было лгать Ирен. Ближе и роднее человека, чем мама у Майкла не было (и он был абсолютно уверен, никогда не будет). Каждый раз, когда он с честными глазами рассказывал ей, как ему служится, делалось невыносимо стыдно за каждое слово. К тому же с самого детства ему всегда казалось, что мама точно знает, когда он говорит неправду. Вот и сейчас он волновался, словно перед ответственным заданием по внедрению.

– Майк? – раздался в трубке радостный голос. – Малыш, как здорово, что ты позвонил! Хотя на самом деле было бы гораздо круче, если бы ты приехал!

– Круче? Мам, это что еще за жаргон? – не удержался от смеха Майкл.

– Ох, ты не представляешь, каких я только слов не набралась в последнее время! – засмеялась в ответ Ирен. – Просто в школе в Банбери организовали кружок исторической реконструкции и меня пригласили экспертом. Все-таки, если верить справочникам, я – «признанный специалист по истории европейского холодного оружия и доспехов XIII–XVIII веков». Так что я там веду что-то вроде семинаров. И вот тебе результат живого общения с подростками! Я еще и не так теперь могу загнуть!

Она понизила голос до шепота и, похоже, прикрыла трубку рукой.

– Шерлок, кажется, в глубоком шоке. Сказал, что такой пожилой женщине как я, глупо использовать лексикон прыщавых юнцов.

– Скажи этому филологу-пуристу, что он сам только вчера перестал быть прыщавым юнцом! – с деланной угрозой в голосе ответил Майкл. – И если он назовет тебя пожилой еще раз, не стесняйся и выпори зануду. Как он там, кстати?

– Ты знаешь, малыш, все идет к тому, что он окончит курс к концу этого учебного года.

– Как… к концу года? – недоуменно переспросил Майкл. – Он же недавно поступил.

– Как он мне объяснил, тратить больше года на такую ерунду он не намерен. А мне просто кажется, его достали соседи по общежитию! – Ирен снова рассмеялась.

Ее голос просто звенел от счастья, так она была рада поговорить со старшим сыном.

– Мам… – Майкл замялся.

– Да, сын. В чем дело?

– Ну, во-первых, я тебя поздравляю с днем рождения дедули и прошу прощения, что не смог приехать. А во-вторых… Во-вторых мне нужна твоя помощь.

– Слушаю, малыш. – Голос ее стал серьезнее. Насколько она помнила, это был практически первый раз, когда старший сын просил о помощи.

– Даже скорее не помощь, а консультация. И почти по теме твоих семинаров.

– Холодное оружие?

– Да, мам. Мы с капитаном Вестом поспорили кое о чем... Не спрашивай, с чего вдруг именно такой спор вышел – это долгая история. Но дело вот в чем… Допустим, плохие парни каким-то чудом завладеют оригиналом меча, имеющего огромную… просто преогромную… историческую ценность. Конечно у этого меча, по условию спора, и материальная ценность есть. Но историческая в сотни раз больше. Так вот. Смогут ли «плохие парни» продать кому-то тот меч? Найдется ли на свете чудак, который выложит космическую сумму за предмет, который не только показать никому нельзя, но даже похвастаться, что он есть, и то будет небезопасно? Вот мы и поспорили. Вест утверждает, что такие придурки всегда найдутся. А я что-то сомневаюсь… М-м? Как ты полагаешь?

– Н-да… Интересные у вас там споры, молодые люди… – По интонации было понятно, что Ирен уже обдумывает ответ. – Нет, чтобы про девиц посплетничать… Так, малыш. Начнем с того, что ты мне назовешь конкретный меч, о котором идет речь. Ведь речь идет о каком-то всем известном мече?

– Да, мам. Большой Меч Государства. – Майкл очень надеялся, что волнение в его голосе не очень заметно.

– Вот как?.. М-м-м… Ладно, допустим. Значит момент, каким образом плохие парни завладели частью Сокровищ Короны, мы пропускаем, так?

– Мам, это же гипотетические плохие парни. Ну, вот произошло чудо и… В общем, смогут они найти покупателя?

– Мой хороший, среди известных коллекционеров очень мало полностью адекватных людей, я тебе скажу. Некоторые пойдут на многое, чтобы получить в коллекцию особенно желанный экземпляр. Даже с условием, что никто и никогда его не увидит, кроме хозяина коллекции… А почему меч? Почему не Корона Королевы Марии, к примеру?

– Нет, спор был именно о мече…

– Все, поняла! Ну, хорошо. Так, дай-ка подумать…

Слышно было, как Ирен в задумчивости барабанит пальцами по тумбочке.

– А вообще-то не честно, использовать меня в качестве советника в споре!

– Мам! Вест в курсе, что я к тебе обращусь за консультацией. Мы же тебя как стороннего эксперта привлекаем!

– Ладно, ладно!.. Во-первых, мне очень жаль, но в этом споре ты проиграл. Такие люди бесспорно найдутся. А во-вторых… Тебе нужно конкретное имя?

– Было бы неплохо…

– Тогда, прежде чем я его назову, Майкрофт Холмс, у меня будет к тебе последний вопрос. – Ее голос вдруг стал абсолютно серьезен. – И перед тем, как ответить, предлагаю подумать.

– Хорошо…

– Тебе действительно это нужно только для спора? Или… не только?

Майкл понял, что если бы мама каким-то чудом оказалась его противником в операции внедрения, он запорол бы все дело, едва начав. Подумав мучительные пять секунд, он ответил, как можно бодрее.

– Только для спора, мам. Но… этот спор очень для меня важен. Даже не так… От этого спора в моей жизни многое зависит.

«А может и в жизни государства», закончил он про себя.

– Отчего-то меня это не удивляет… – задумчиво пробормотала Ирен. – Значит, говоришь, Меч Государства? И именно куплен? В Европе?

– Мы не знаем, мамуль… – Он с досады постучал себе кулаком по лбу. – В смысле, мы по условию спора не знаем, из какой страны покупатель. Он может быть откуда угодно. Но если это сложно, давай остановимся хотя бы на Европе.

– Хорошо, сын... – тихо и серьезно ответила мама. – Такой человек есть. По крайней мере, я знаю одного, кто был бы способен выложить деньги за этот меч и за корону Королевы Марии в придачу. И за Кохинор, наверное. И это даже при условии, что все останется в тайне. Он… с причудами, но не тщеславен. Поэтому о его коллекции мало кто знает, и практически никто не видел. Но все же я слышала краем уха что-то о Тизоне² и мече Святого Петра³, которые вроде как являются оригиналами, в отличие от тех, что выставлены в Бургосе и Познани. Чушь, конечно, полная… Но он может на полном серьезе так думать. О неадекватности я упоминала уже, нет? Так что твой меч стал бы прекрасным дополнением его коллекции.

– Ма?

– Да, малыш?

– Ты забыла назвать имя…

– О, разве?– Ирен хмыкнула. – И в самом деле… Ты о нем слышал, я не сомневаюсь. В мире, который отчего-то принято называть «цивилизованный», этого человека знают все. Его зовут Камиль Оди.

– Оди? Это… тот самый французский миллиардер?

– Мульти, Майк. Мультимиллиардер. Да, именно он… Ну как? Я тебе помогла?

– Более чем! Мам!.. Прости, что не могу сказать всего... – Он засмеялся, всей душой надеясь таким образом рассеять мамины подозрения. – Поверь, это не больше, чем битва двух всезнаек… Ну, не сопи ты там так подозрительно! Поверь, это действительно так!

– Хорошо. Но знай! Если ты обманешь свою пожилую мать в день рождения ее любимого деда, то последний будет являться к тебе в виде мерзкого, злобного приведения всю твою оставшуюся жизнь! Вот так! – припечатала Ирен. – Позвать Шерлока? Если он узнает, что ты звонил, а я не дала ему трубку…

– Зови, конечно! У меня есть еще несколько минут, – ответил Майкл.

Так, теперь придется быть еще осторожнее. Разговаривая с человеком, который был более чем достоин своего имени, надо следить за каждым своим словом.

– Майк? – раздался юношеский басок младшего брата.

– Шерлок! Привет, братишка! Скучал по мне? – хохотнул Майкл.

– Ты же знаешь, что мне не доступны такие сложные эмоции, – по обычаю язвительно ответил брат. – Скажем так, твое отсутствие вызывает дискомфорт.

– Угу, у нормальных людей это и называется «скучать»… Мама сказала, что ты решил разделаться с Эксетером за один год. Это верно?

– Именно так, – подтвердил Шерлок. – Не считаю нужным тратить на это больше времени. Отсюда вопрос. Сможешь приехать в июне на вручение диплома? Мне, в общем-то, все равно, но просто мама очень хотела бы…

«Если меня не пристрелят, не приговорят к тридцати годам, не пошлют к черту на кулички, то…»

– Я очень постараюсь, братишка… Даю честное слово Холмсов!

– Как бы нынче выразилась наша мама, это круто. – Было понятно, что младший брат улыбается.

– Ну, ладно, братишка, мне пора бежать. Будь добр, поцелуй за меня маму, соверши над собой усилие. И… да, прекрати называть ее старой, Ваша Светлость! Это же чистой воды свинство!..

…Положив трубку, Майкл еще долго сидел за кухонным столом, положив руки по обе стороны от телефона и глядя ничего не выражающими глазами в стену напротив.

* * *

Грегор

11 февраля 1995 года, суббота

В чужих квартирах даже тени на стенах кажутся чужими. Машины, изредка проезжающие по Круа Нивер, фарами освещали комнату на короткие пять секунд, а затем все снова погружалось в темноту. Пристроив под голову высокую подушку и стараясь не шевелиться, чтобы не разбудить Эрика, обнимавшего его одной рукой, Грегор задумчиво смотрел в потолок и размышлял о том, что он, наверное, эмоционально неполноценен.

Иначе как можно объяснить, что вместо того, чтобы думать о приятном, (он покосился на спящего рядом мужчину), он обдумывает психологический портрет маньяка-убийцы. Ну, разве это нормально?

Глубоко вздохнув, Грегор оставил попытки разобраться в своей загадочной душе. Вместо этого он осторожно сел на постели, подложив под спину подушку, аккуратно поправил одеяло на Эрике и вернулся к мыслям об Инквизиторе.

Все считали этого убийцу гомофобом, человеком, ненавидящим гомосексуалистов до такой степени, что целью его жизни стало не просто их унижение, но уничтожение, физическое устранение. Все так, все правильно… Но отчего Грегору этот вывод казался слишком простым и слишком… поспешным? Гомофобия – это своего рода страсть. Преступления же, совершенные Инквизитором, были практически безупречны, и это говорило о том, что задуманы и исполнены они были вовсе не под влиянием импульса. Уж слишком идеально все было спланировано.

Жертвы выбирались, очевидно, заранее. Ни у одного убитого не было семьи, все жили в одиночку, так что хватиться их в тот же вечер, когда они пропадали, было просто некому.

Все жертвы были крепкими молодыми людьми, и если убийца был настолько в себе уверен, выбирая их, то может, он и сам был в неплохой форме? К примеру, Арно Борегар, который был ростом около 185 см, каждый день посещал тренажерный зал и, судя по описанию трупа, имел отлично развитую мускулатуру. Сен-Сир и Кревье тоже не были хилыми, и ростом были выше среднего. Но, тем не менее, ни у одной жертвы не обнаружены следы оказанного сопротивления. Они просто не успели постоять за себя. А ведь он их ничем не усыплял, и наркотиков в крови убитых не обнаружено. Троих здоровых мужиков в отличной физической форме оглушили ударом по голове. Представить кого-то тощего и невысокого в роли убийцы было просто невозможно.

Что получается? Он хорошо развит физически и… весьма располагает к себе? Сен-Сир, как говорили его сослуживцы, был по натуре очень подозрительным. Он много и толково писал на криминальные темы, был знаком со многими офицерами полиции. Но хотя он часто занимался журналистскими расследованиями, назвать его рисковым человеком было нельзя. Чтобы такой вдруг пошел за кем-то, внушившим ему подозрение? Вот уж вряд ли!

То, что жертвы были жестоко избиты перед смертью, конечно можно было объяснить. Грегор просто пока не знал, как. Слишком мало информации. Что-то мучило этого человека, что-то заставляло выплескивать ярость на своих жертв, к тому моменту абсолютно беспомощных. А ведь до этого момента он должен был вести себя хладнокровно. Он был спокоен, когда завлекал их за собой, когда привозил в заранее приготовленное место. То, что его никто не видел заносящим тело или выносящим труп, могло означать, что место было достаточно уединенное. И вряд ли каждый раз он выбирал новое – уж слишком рискованно. Значит, у Инквизитора в Париже было постоянное убежище – скорее всего, отдельно стоящий благоустроенный дом, с просторной ванной – такой, чтобы в нее можно было поместить тело взрослого мужчины. И не важно, снимает он этот дом, или владеет им, убийца не был стеснен в средствах.

Удар. Точный, сильный, хладнокровно рассчитанный. Он отлично себя контролирует, этот Инквизитор. Он не кромсает жертвы тесаком, не рубит топором, не лупит молотком. Убийцей не руководила слепая ярость, заставлявшая наносить удар за ударом, пока жертва подает признаки жизни. Удар был единственный и он же смертельный. Нанесенный словно из милосердия. Если в такой ситуации вообще можно говорить о милосердии.

А так называемый саван… Ткань, в которую были завернуты трупы – выбеленный лен, была не из дешевых. И куски полотнища были огромными, тела были обернуты в пару слоев. Из этого следовало, во-первых, что предположение о том, что убийца – человек обеспеченный, имело под собой некие основания. А во-вторых, это означало, что он действительно тщательно планировал преступления. Как показала экспертиза, край лоскута, в который был завернут Сен-Сир, убитый год назад, линией отреза совпадал с куском ткани, в который убийца упаковал Борегара. А «саван» Кревье в свою очередь совпадал краем с предыдущим. То есть убийца целый год с небольшим где-то держал в запасе рулон дорогой ткани.

И саваны эти не давали Грегору покоя. Они никак не вязались с запиской на латыни и вообще выпадали из теории «религиозного фанатизма» и помешательства на делах Святой Инквизиции. Оборачивать тела в саван если и было частью христианской культуры, то только в ранне-христианскую эпоху. А в средние века усопших было принято либо хоронить вовсе без одежды в целях экономии, либо в белой долгополой рубахе – вот что тогда представлял собой саван. А пеленать в ткань? Так поступают в основном иудеи и мусульмане. Инквизитор-иудей? Или мусульманин? Ерунда. С чего бы он писал на латыни?

И вообще убийца обращался с жертвами после их смерти гораздо лучше, чем при жизни. Живых он жестоко избивал в течение нескольких часов. Но ведь над трупами он не глумился, не расчленял их, не оставлял гнить в неизвестном месте. Напротив, купал их, заворачивал в дорогую ткань и относил в такое место, где их непременно обнаружат в самом скором времени. Он о них… заботился?

Нет, все-таки сумасшедший. И если он, Грегор Вукович еще минуту будет думать, о том, что происходит в голове у этого ненормального, то сам двинется рассудком.

За окном стало немного светлее – начинался бледный и чахлый февральский рассвет. Богатый на впечатления вчерашний вечер и не менее бурная ночь оставили в его душе такую неразбериху, что сейчас он с трудом мог заставить себя вспомнить, что происходило после того, как он, взяв из рук Эрика шлем, сел на его мотоцикл. Понятно пока было только одно – он ни о чем не жалеет.

И еще. Малыш Мишель все-таки был прав. Эрик действительно хороший.

* * *

Часы на тумбочке показывали без четверти семь. Сделав над собой усилие и вспомнив, какой сегодня день недели, и какие на этот день имеются планы, Грегор осторожно выбрался из постели. Он уже выходил из комнаты, когда Эрик глухо произнес в подушку:

– Ванная там… направо по коридору… Чистые полотенца на полке за дверью…

Улыбаясь с закрытыми глазами, Янг потянул на себя все одеяло целиком и, свернувшись поуютнее, снова заснул.

Приняв душ, Грегор вышел из ванной и, стараясь не шуметь, направился на кухню, часть которой была отведена под кабинет – в углу разместился стол с компьютером и большим монитором.

Сама кухня, довольно уютная, со вкусом обставленная, как и вся квартира, вовсе не походила на жилище одинокого мужчины. Кругом царил порядок, на окнах – стильные занавеси, на полках – симпатичная яркая посуда. Судя по отличной коллекции ножей и прочей кухонной утвари, хозяин знал толк в кулинарии, любил и умел готовить. У самого Грегора на кухне имелся только необходимый набор посуды и, кажется, один нож. Да, и занавесей у него на окнах, к слову, тоже не было.

Проходя мимо компьютерного стола, Грегор ненароком задел его, и экран монитора вдруг ожил. Наверное, Эрик, как и многие, всегда держал свой компьютер включенным. Вукович, вытирая голову большим пушистым полотенцем, уже собирался вернуться в ванную комнату, чтобы повесить его сушиться, как вдруг взгляд выхватил на рабочем столе компьютера название папки.

LsAtrs_cctv_cuts_dr_roux

На несколько секунд Грегор перестал дышать, до того внезапной была находка. Вырезанные фрагменты с камер наблюдения в клубе?⁴ Вот так просто – на рабочем столе в отдельной папке? Найти их так быстро было сродни выигрышу в лотерею с первого же купленного билета. Пока Грегор рассуждал об этичности того, что он задумал, руки сами приступили к делу. На полке над компьютерным столом стояла большая пластиковая упаковка с чистыми дискетами, судя по надписи, большого объема. Взяв оттуда одну дискету, он как можно тише вставил ее в дисковод. Пока шло копирование, Грегор открыл исходную папку и просмотрел содержимое. Здесь хранились три архивных файла, имена которых выглядели как даты. Последний файл назывался «03_02_95». Пятница, вечером которой пропал Кревье! Предыдущий датировался концом декабря, третий был за октябрь… Эбер упоминал, что те самые «технические неполадки» происходили и раньше. Неужели в этих архивах все изъятые фрагменты?

Скопировав информацию, Грегор закрыл исходную папку и отправил монитор в спящий режим. Дискета перекочевала в его куртку, висящую в коридоре.

Руки заметно подрагивали.

Вернувшись на кухню, он присел на край маленького дивана и задумчиво уставился в окно. Появилось противное ощущение только что сделанной подлости. Может именно поэтому и не советуют смешивать личную жизнь и работу?

– А ты ранняя пташка, однако! – в кухню, позевывая, вошел Эрик. Лохматый и заспанный, одетый в одни пижамные брюки в серую клетку, он сонно жмурился и выглядел намного моложе себя «вечернего».

– Просто много дел на сегодня… – ответил на это Грегор, не в силах отвести взгляд от своего…

«Кого?» – спросил он сам себя. Нового знакомого? Друга? Любовника?

Не все сразу. Будем думать – друга.

Эрик, услышав про дела, понимающе кивнул и, снова зевнув, прошел к холодильнику, по дороге щелкнув чайником и включая плиту:

– Тогда сейчас сварганим тебе завтрак… Или ты сильно торопишься? – он уже вытаскивал упаковку яиц и пакет молока.

– Я… н-н-нет... Нет, не тороплюсь… – слова просто застряли в горле. Грегор, не отрываясь, смотрел на Эрика, который отвернулся к столу и разбивал яйца для омлета.

Широкая мускулистая спина была вся покрыта длинными шрамами. Так выглядят картины, порезанные сумасшедшим. Шрамы пересекались, шли вдоль и поперек спины. Как он не заметил их вчера, Грегор пока не понимал, но сейчас он не удержался и, приблизившись к другу, очень осторожно прикоснулся к ним кончиками пальцев:

– Эрик, что это? От чего…?

Эрик замер, перестав взбивать молоко с яйцами в большой миске. Обернувшись через плечо, он грустно усмехнулся. А затем, вернувшись к прерванному занятию, спокойно пояснил:

– Это папаша мой, упокой, господи, его душу. Прикладная педагогика, я бы сказал.

– Но… за что?

– За то, что нормальные мужики, по его мнению, должны домой водить девчонок, а не симпатичных хорватских парней… – Эрик шутливо толкнул его плечом и, пройдя к плите, поставил на нее большую сковороду. – Ну, конечно, когда он меня… э-э-э… таким образом воспитывал, я не то, что домой еще никого не водил, я даже не целовался ни разу.

Он хохотнул и вылил готовую смесь в горячую сковороду.

– На перспективу работал родитель. Начал сразу, как только открыл во мне склонность к сему «смертному греху».

Успевая ловко переворачивать омлет и одновременно делать тосты, Эрик, рассказывая, то и дело оборачивался к Грегору, который стоял рядом и слушал, боясь шевельнуться.

– Он у меня был церковным старостой и самым прилежным прихожанином в нашей деревне, и все педагогические приемы подкреплял цитатами из Писания… Рассчитывал, что через страдания физические я духовно очищусь. Как его любимые святые… Ибо грязен я был и МЕРЗОК!

С яростью выкрикнув последнее слово, Эрик вдруг вонзил нож в разделочную доску, на которой резал сыр. Нож глубоко вошел в дерево и застрял. Оба мужчины какое-то время молчали, не глядя друг на друга.

– Н-да… – успокоившись, вздохнул Эрик, выдернул нож из доски и, кинув взгляд на Грегора, улыбнулся ему. – Ладно, малыш, не смотри на меня так. Это вовсе не «страшная семейная тайна», которую я никому и никогда. Все спрашивают. Когда-то сочинял про раны, которые, мол, в армии заработал. А потом врать надоело. Знаешь, каждого третьего гея родители пытаются так вот перевоспитать. Вот и мой тоже. Но ни хрена у него не вышло! Хотя я честно старался ему помочь, дурачок… Тогда ведь искренне считали, что это – такая пакостная болезнь, причем добровольная. Ну, то есть тот, кто ее подцепил, хотел этого. Сделал вот такой выбор – всю жизнь получать плевки вслед. И я-то (послушный же был сын) тоже так думал. И тогда отец… Тебе кофе с молоком или без?

Не сразу сообразив, о чем его спрашивают, Грегор помотал головой, по-прежнему молча.

– Ага… Ты садись, давай, за стол и перестань на меня смотреть как на тяжелораненого. Все уже быльем поросло. – Эрик тепло улыбнулся и поставил перед Вуковичем тарелку с пышным омлетом, посыпанным зеленью, и чашку с кофе.

– Ну вот, когда у него ничего не получилось, отец меня отправил в лечебницу для душевнобольных. Такая была специализированная дурка для извращенцев в Шеффилде. И вот там-то я понял, что папаша мой был сущий агнец. По сравнению с докторами, что принялись за меня там…

Эрик налил себе кофе в большую глиняную кружку с Эйфелевой башней на боку, сел напротив и сложил вытянутые ноги на табуретку.

– Ты ешь, ешь, давай! А то остынет все к чертям… На чем я?.. А! Доктора. Так вот эти ребята Писания мне не зачитывали. Но методика у них была весьма впечатляющая. Через два месяца, в один чудный день, когда я очнулся после очередного сеанса электрошока у себя в палате с мягкими стенками, весь в собственном говне и блевотине, я подумал, что чище я, однако, не становлюсь… И вообще, как-то резко перестал я ощущать себя больным. То есть эффект от лечения был, но не тот, на который они рассчитывали. Я прекратил считать себя грязным извращенцем, но не перестал быть педиком. Вот такой парадокс. Лечение было добровольным, поэтому… Ну, что ты так смотришь? Эти экзекуции проводили с моего же собственного согласия. Говорю же, дурак был. Но тут я подписал отказ и свалил…

– А… отец? – осторожно спросил Грегор задумавшегося Эрика.

– А я его больше не видел. Заскочил домой, пока он был в отъезде, взял кое-какие вещи и документы. Деньги даже не стал у него брать, только свои куцые накопления. И уехал… Мне тогда еще восемнадцати не было. Так он даже в розыск не подавал, сволочь. С глаз долой…

Хрустя тостом и отпивая кофе, Эрик продолжал:

– Послонялся годик по стране, потом в армию записался… Всегда об армии мечтал, с самого детства. Десять лет с лишним отслужил. Если бы не десант… Я не знаю, что бы со мной стало. В проститутки, конечно, не подался бы, больно гордый. Но вот с моста сигануть или с крыши – это запросто!

Он улыбнулся, отпил из кружки, и задумчиво глядя в сторону, продолжил:

– Потом путешествовал несколько лет, пока… брат клуб не открыл. Тогда остепенился. Видишь, дом себе завел. – Эрик со смехом показал вокруг кружкой. – Гнездо!..

Пока Эрик мыл посуду, Грегор смотрел на белые полоски шрамов на загорелой коже и думал – интересно, а что бы сделал его отец, если бы узнал? Тоже бы порол до потери сознания? Или на всю оставшуюся жизнь перестал бы с ним общаться, так и не сумев понять, как такое возможно, чтобы его собственный сын?..

– Слушай, Грег, а ты у нас в «Правом» был? – вытирая руки, спросил вдруг Янг.

– Не успел еще. Вот думал, может на днях будет время…

– А сегодня? В семь, ужин?

– Э-э-э… отлично. Сегодня в семь.

– Вот и славно! Поужинаем, а потом придумаем, чем заняться… – подмигнул, улыбаясь, Эрик и повесил кухонное полотенце на шею. – Придешь, скажи, чтобы проводили за мой столик.

Грегор, глядя в ярко-голубые глаза друга, вдруг подумал, что если бы в свое время его попытались так вылечить, он бы не выдержал. С крыши или с моста. Или возненавидел бы весь мир.

* * *

По дороге домой Грегор успел заскочить на рынок, чтобы закупить продуктов на неделю, и зайти в прачечную за постиранными вещами. С трудом открыв дверь подъезда, он не сумел ее удержать и она, поддав ему в спину, загрохотала на весь холл.

Значит, незаметно проскочить не удастся.

– …Она хоть покормила тебя завтраком, скажи на милость? – раздалось глубокое контральто консьержки. Надув губы, она стояла в дверях своего крохотного офиса, прислонившись к косяку. Даже сигарета в ее изящно отставленной руке, дымила как-то обиженно.

– Сейчас, дорогой, они все такие – ни накормить мужика не могут, ни ублажить толком! Всё о себе заботятся…

– Сильвия! – едва удерживая в руках многочисленные пакеты, свертки и вешалки с одеждой, Грегор подошел к мадам Пти и сделал умоляющие глаза. – Я клянусь тебе всеми святыми покровителями консьержек во главе со Святым Петром, что ты – единственная женщина, царящая в моем сердце!

– Да ну, прямо уж единственная… – вдруг совсем по-девичьи смутилась мадам Пти, и глаза ее засветились от счастья.

– Честное слово! – успел заверить ее Вукович перед тем, как закрылись двери лифта.

Дома его первым желанием было побросать к чертям все свертки и кулечки, бежать к старенькому компьютеру, открыть дискету и распаковать архивы. Но, словно наказывая себя за то, что он в прямом смысле украл эти файлы у Эрика, Грегор заставил себя заняться хозяйственными делами.

Через пару часов в квартире было убрано, накопившаяся посуда перемыта, а вещи из прачечной разложены по своим местам. Закрывая шкаф, Грегор вдруг вспомнил о предстоящем ужине. Если исходить из описаний, «Правый» больше походил на шикарный ресторан, чем на ночной клуб. Не идти же туда в джинсах и футболке! Задумчиво рассматривая свой немногочисленный гардероб, он решил, что джинсы он, пожалуй, все равно наденет, но черные, а не голубые. А к ним, однако, подойдет вот эта черная водолазка и серый замшевый пиджак, который ему подарила сестра.

Катарина любила одевать брата, который, как она считала, сам ни за что не сподобится купить себе что-то пристойное. Из кармана пиджака торчала программка, вытащив которую, Грегор улыбнулся – на темно-вишневом фоне золотыми буквами шла надпись «А. Дворжак. Концерт для виолончели с оркестром си-минор. … Исполнитель – Катарина Вукович». Он вспомнил тот вечер, и то, как они с Еленкой, сидя в ложе для гостей, отхлопали себе все ладоши. Елка так яростно аплодировала Кати, что потеряла колечко, которое сделал для нее ее любимый Назор… Вспомнив, как племянница не могла определиться, оплакивать ли ей потерю, или продолжать радоваться оглушительному успеху тети, Грегор засмеялся в голос и повесил пиджак на кресло.

Будем надеяться, он будет сегодня неотразим в этом чудном наряде…

Когда старый, грозно рычащий вентилятором компьютер наконец распаковал файлы, Грегор запустил просмотр видеофрагмента, снятого вечером пятницы. То, что он увидел в коротком семиминутном ролике, было… странным. То же самое было и с остальными двумя записями. И странность заключалась не в том, что там происходило что-то необычное. Как раз наоборот, он не увидел ровным счетом ничего, из-за чего можно было вырезать эти фрагменты…

И кстати, Ришара Кревье, выходящего из клуба с предполагаемым убийцей, на пятничной записи не было. На ней присутствовал только один человек – Эрик Янг.

* * *

Да, прав был Эбер. «Правый» оказался довольно уютным местечком. И хотя Грегор отлично провел время в левой половине клуба, здесь ему нравилось больше. Интерьер, оформленный в сдержанных пастельных тонах, добротная мебель из светлого дерева, широкие диваны песочного цвета – от всего этого веяло спокойствием, тут хотелось сидеть в хорошей компании, вести неспешные беседы, наслаждаясь вкусным ужином и бокалом вина. В зале работали официанты – неизменные белые футболки, плотно повязанные длинные темные фартуки, черные брюки. За стойкой бара, расположенного справа от входа в большой зал и оформленного в легко узнаваемом английском стиле, стоял высокий, худой бармен, сосредоточенно протирающий стаканы.

Звучала ненавязчивая музыка, резные деревянные перегородки делили зал на небольшие кабинки, которые почти все были заняты. Из некоторых раздавался смех и громкие возгласы, в других велись чинные беседы. В одной компании Грегор с удивлением заметил двух женщин. Они были в строгих костюмах, из чего он заключил, что, скорее всего, там проходил деловой ужин.

Невысокого роста официант, вежливо улыбнувшись, провел Грегора к самому удобному столику, и тут же подал меню, упомянув, что мистер Янг сейчас подойдет.

Не успел Вукович допить свой аперитив, как в зале показался Эрик. Приветственно кивая на ходу знакомым, он, улыбаясь, шел по залу, как и вчера сопровождаемый этими удивительными взглядами персонала. На нем был белый свитер грубой вязки и голубые джинсы, и весь он казался каким-то светлым и легким. Вот только взгляд у главы службы безопасности был немного усталым.

Ужин прошел на удивление оживленно, хотя Грегор по началу немного волновался, не зная, как себя вести с этим странным человеком, так внезапно вошедшим в его жизнь. Но Эрик, словно почувствовав его скованность, весь вечер развлекал его шутками и забавными историями из своей богатой приключениями жизни. Кухня в «Правом» действительно была отличной. В начале трапезы к их столику вышел сам шеф-повар, чтобы порекомендовать мсье Янгу и его другу свое фирменное блюдо. Вино было отменным, мясо – сочным и нежным, десерты – воздушными как облака…

Когда они допивали кофе, к столику подошел официант и, протянув Эрику трубку радиотелефона, еле слышно произнес:

– Мсье Оди, шеф.

– Спасибо, – кивнул Янг, поднося трубку к уху. – Камиль, добрый вечер!.. Нет, это Эрик. … Да, конечно могу. Где ты пропадал, мой друг? Две недели ни слуху, ни духу… Ага, ясно. … Что-то случилось? … Завтра вечером? А по какому случаю праздник? … Господи, Камиль, очередная любовь всей жизни? Какая по счету, не напомнишь? И сколько ей исполняется? Надеюсь, как минимум, двадцать один?

Откинувшись на спинку дивана, Эрик захохотал и подмигнул Грегору.

– Конечно буду! Как я могу такое пропустить? И где состоится сей апофеоз роскоши на сей раз? Понял. Завтра, в восемь, «Серебряная Башня»…

Протянув трубку терпеливо ожидавшему официанту, Эрик пояснил:

– Друг завтра устраивает ужин в честь именин своей очередной пассии. Я бы с удовольствием взял тебя с собой, но у Камиля небольшой пунктик по подбору гостей. Он не очень любит незнакомцев за своим столиком, а оставить тебя там одного было бы свинством.

– Все нормально! – улыбнувшись, кивнул Грегор, – Два роскошных ужина подряд моя дикая провинциальная натура не выдержит. К тому же у меня накопились кое-какие дела.

– Деловой ты парень, я погляжу… Так, а закажу-ка я такси! За руль мне, похоже, сегодня лучше не садиться. – Эрик, поднимаясь, внимательно посмотрел на Вуковича. – Тебя подвезти до дома или… как?

Прислушавшись к себе, Грегор ответил, не отводя взгляда:

– Или как.

Янг, довольно улыбаясь, отправился на кухню поблагодарить шеф-повара и заказать такси. А Вукович тем временем решил вымыть руки после десерта и заодно проверить, нашпигован ли туалет в «Правом» камерами слежения также как в «Левом».

Открыв воду и намыливая руки, Грегор бросил незаметный взгляд наверх. Так и есть. На потолке в самом углу виднелось крохотное, не больше двух сантиметров, устройство. Камер в этом клубе, наверное, не было только в самих кабинках туалета, подумал Вукович. Странно. Странно. Очень странно.

А ведь Инквизитор где-то здесь рядом, осенило вдруг Грегора.

Он может сидеть сейчас в зале, листая меню. Или потягивать пиво у барной стойки, вполголоса беседуя с долговязым барменом. Он обычный. Он как все.

Как же он с ними знакомился, как выбирал этих высоких стройных брюнетов в отличной физической форме?..

– Что, тоже не знаешь? – кивнул он своему отражению. – Ну, вот и я пока не могу понять…

Вздохнув, Грегор направился к двери. Не хотелось заставлять Эрика ждать.

…В огромном, практически на всю стену зеркале с красивой подсветкой было видно, как высокий, стройный, в отличной физической форме брюнет в сером замшевом пиджаке вышел из помещения, аккуратно притворив за собой дверь.

* * *

Майкл

12 февраля 1995 года, воскресенье

– Мисс Керр, дорогая, почему же вы не доверились мне? Вы опасались, что я начну подозревать вашего дедушку, мистера Дугласа? Ведь это же глупо! Что же я, по-вашему, настолько склонен к поспешным выводам?

Смит, закинув ногу на ногу, что у него, видимо, обозначало высшую степень расслабленности, сидел в кресле, лукаво посматривая на Кейтлин. Она, еще румяная после прогулки, с растрепанной прической и почти без косметики, сегодня гораздо больше напоминала Майклу ту четырнадцатилетнюю девчонку, какой он запомнил внучку старого ювелира.

– Если вы напрашиваетесь на комплимент, дорогой мистер Смит, то вы его не дождетесь! – немного сварливо ответила Кейтлин. – Вы и так пришли к поспешному выводу. С какого перепуга вы сразу решили, что я могу согласиться сотрудничать с… как вы их там называете?.. потенциальным противником? А может, я банально влюбилась? Вы бы еще меня в лечебницу упекли! Вдруг у меня клиническая депрессия и суицидальные наклонности?

Смит добродушно рассмеялся. Он смотрел на Кейтлин совсем не как на гения математики, которым эта упрямая шотландская девчонка, несомненно, являлась, а как на строптивое дитя, обиженное на родителя за чрезмерную опеку.

– Кейтлин, вы – самое мое большое сокровище, вы это понимаете? Человек, обнаруживший царапину на бесценном бриллианте, тут же запаникует и бросится к ювелиру, чтобы ее устранить…

– Вот как значит! – фыркнула Кей. – Я для вас – бриллиант… то есть камень, другими словами!

– Бесценный, мисс Керр, бесценный!

Майкл, краем уха слушавший их перепалку, сидел на белом пушистом ковре, устилавшем гостиную номера мисс Керр, углубившись в бумаги. Кейтлин жила в «Бристоле», и когда пейджер Холмса сообщил, что мистер Смит готов вручить добытую информацию, они вернулись в гостиницу, на улицу Фобур Сент-Оноре и, созвонившись с мистером Смитом, стали дожидаться его в номере мисс Керр.

До этого Кей и Майкл гуляли по аллеям вдоль Елисейских полей. Утро выдалось солнечным и теплым, на Кей была смешная шапка с помпоном и полосатый шарф, мороженое было вкусным, воробьи – нахальными, идущие навстречу люди – милыми, и Майклу хотелось, чтобы эта прогулка тянулась вечно. Но аллея заканчивалась, впереди показалась площадь Согласия с блестящей на солнце Иглой Клеопатры, и в этот момент пейджер вернул его с небес на землю.

И вот уже около часа Майкл внимательно изучал планы реставрационных мастерских «Гаррард» и прочие прилагающиеся документы. За неимением большого стола он разложил их на полу вокруг себя.

– Итак, уважаемые присутствующие, – начал Майкл, заметив, что Кей уже открыла рот для следующей язвительной ремарки, – вы хотите узнать, как бы я украл наш музейный экспонат, если бы передо мной стояла такая задача?

Кей, выпрыгнув из кресла, устроилась на полу рядом с Майклом. Смит, склонив голову набок, внимательно ожидал начала рассказа.

– Значит, дело было так. – Майкл подвинул к себе одну из папок. – В среду восемнадцатого января, в 7.15 утра в системе видеонаблюдения мастерской «Гаррард» произошел короткий сбой. По периметру территории расположены камеры. Одна из них, вот эта, – показал на плане Майкл, и Кей заинтересованно заглянула в бумаги, – на полторы минуты перестала передавать сигнал. За это время я (если вы представите на месте похитителя вашего покорного слугу) перелез через забор и вошел вот в эту дверь. Сразу за ней находятся служебные помещения. Времени было предостаточно. За полторы минуты расстояние от забора и до здания можно даже ползком проползти…

– А ключи? Как ты дверь открыл? – Глаза у Кей горели любопытством, она включилась в игру.

– Ключи – ерунда. Я сумел устроить перебои в питании отдельной камеры, не повлияв на остальные и не вызвав подозрений. Открыть какую-то дверь для меня легче легкого… Дальше. Вот здесь, на первом этаже… видишь эту комнату?.. кладовая. Там я провел около часа… – Майкл задумчиво почесал стриженый затылок и дополнил, – …при этом ожидая сигнала о приближении спецавтомобиля. Я знал, что по инструкции отреставрированный меч должен вынести работник лаборатории. Вот она эта инструкция, кстати. И как только машина, которая должна была перевозить экспонат в хранилище, заехала на территорию, я вышел из кладовой. На мне – форма службы спецохраны, в кармане – соответствующее удостоверение.

Смит, чуть прищурившись, крепко сжимал серебряную кобру на трости и слушал, не перебивая.

– Я шел вот здесь… Поднялся по лестнице, прошел по этому коридору, ведущему к комнате, в которой работает мистер Дуглас. Дальше мы знаем – я предъявил ему документ, сказал, что инструкция изменилась, и груз понесу я. Взяв кофр с мечом, я пошел обратно. По дороге к главному входу, где ждал автомобиль, я снова свернул в кладовую, где быстро переоделся и... заменил настоящий меч на подделку. Через пять минут я вышел к автомобилю, одетый как работник реставрационной лаборатории, и вынес экспонат, как положено. Расписался даже или что там было необходимо… Автомобиль уехал в… так, где это?.. а! в 8.32. Я помахал ему вслед рукой и снова направился в кладовую. Эта комната не используется, там хранят всякие старые ксероксы и прочий офисный хлам.

– А как вы, мой дорогой, покинули территорию? – спросил Смит вполне серьезно. – Ведь на выходе все сотрудники должны отметиться у охраны на проходной.

– Да, я тоже не сразу понял, как я это сделал. Но… – Майкл хитро усмехнулся. – Смотрим журнал записи поста охраны на воротах служебного въезда. Записано, что в 10.30 на территорию въехал микроавтобус фирмы «Кристалл уотерс». Каждую неделю они привозят новые баллоны с питьевой водой и забирают пустые. Так вот в журнале стоит пометка «другой водитель, новый рабочий». Если фургон поставить прямо рядом со служебной дверью, недалеко от которой расположена моя кладовая и припарковать его особым образом, то с камеры, снимающей этот участок, двери здания будут не видны, фургон их просто загородит. Тем более с открытыми дверцами.

– То есть ты подменил… ну, то есть не ты конечно, а кто там тебя нанимал… подменили водителя и рабочего, они въехали на территорию, ты забрался в салон микроавтобуса, и они просто вывезли тебя оттуда, прикрытого какими-нибудь коробками?

– Совершенно верно, Кей. Меч я мог завернуть в плотную ткань, либо принести специальный кофр, похожий на тот, что был у мистера Дугласа. Выйти из кладовой, никого не встретив, было делом техники. Пять метров и я в салоне фургона.

Кей сосредоточенно хмурила лоб и рассматривала план мастерской.

– А вот интересно, меня теперь надо будет устранить? Ведь я видела планы секретного объекта… – сказала она вполголоса, хитро покосившись на Смита.

– Господи, дай мне терпения, – пробормотал тот и продолжил в полный голос, – Мисс Керр, вы и без того имеете доступ к такой информации, что это вас саму делает секретным объектом…

Встав с кресла, мистер Смит в задумчивости прошел к окну.

– Лейтенант… Неужели все так просто?

– Не считая того, что я, скорее всего, принадлежу к какой-то секретной службе, поскольку мне известен маршрут передвижения спецтранспорта, я владею качественно подделанными удостоверениями и вообще слишком много знаю? Да, все просто. Потому что только простые планы срабатывают. Чем сложнее схема, тем больше возможности, что вмешаются обстоятельства, и все полетит к чертям. Одним из слабых мест плана был, пожалуй, сам мистер Дуглас. Ведь он мог заупрямиться и не захотеть нарушать инструкцию. Но я, очевидно, был хорошо осведомлен, что мистер Дуглас человек мягкий и…. э-э-э… послушный. И если бы он вдруг запротестовал и решил сам понести меч к автомобилю, мне нужно было только сурово сдвинуть брови и рявкнуть «Не положено!». Да, план рискованный, несмотря на простоту. Но мои наниматели, похоже, имеют неограниченный доступ к информации и хорошо оснащены технически и материально, а я – весьма опытный в таких делах парнишка.

– И кто же ты? – тихо спросила Кей, обхватив коленки руками.

– А это мы, возможно, узнаем, если мистер Льюис привезет нам записи с камер наблюдения, не так ли, мистер Смит? – Майкл встал с ковра и потянулся всем телом.

– Пять минут, – пообещал Смит. – Скоро Льюис будет здесь.

– Господи, у вас у всех сотрудников датчики под кожу вшиты что ли? – тихо пробурчал Майкл, наливая себе воду из графина. – И вы чувствуете их приближение?

– Нет, дорогой Ватсон, все элементарнее, – улыбнулся, полуобернувшись, Смит. – Просто из окна я видел, как подъехал мой автомобиль. А это значит…

В номер постучали. Через минуту Льюис, чуть поуже в плечах, чем сама дверь, появился на пороге комнаты. В руках он нес чемоданчик с ноутбуком, который Льюис тут же включил, не говоря ни слова, а только приветственно кивнув всем присутствующим.

– Так… Нам нужна камера номер двенадцать… – щелкал мышью Майкл. – Вот эта папка. Теперь выбираем время. Во сколько приехал автомобиль? Вот, в 8.10. Смотрим…

Все собрались вокруг небольшого монитора и внимательно смотрели на запись. Бронированный автомобиль с эмблемой военной охраны стоял прямо напротив главного входа – широкой белой двустворчатой двери, с небольшими круглыми окошками в верхней половине. До 8.27 никаких изменений не происходило. В 8.28 дверь открылась, и на пороге показался мужчина в коротком белом халате и синих брюках. На кармане халата виднелся бейдж с фамилией и логотипом «Гаррард». Человек передал длинный узкий чемодан вышедшему из автомобиля офицеру. Пока тот под охраной двух солдат, вооруженных автоматами, убирал груз в салон, мужчина подошел к водительской двери и расписался в каком-то журнале. Солдаты закрыли задние дверцы, оставшись внутри салона вместе с грузом. Офицер сел на пассажирское место рядом с водителем, и автомобиль скрылся из кадра, очевидно поехав к воротам.

Ничего подозрительного в записи, казалось, не было. Все выглядело вполне безобидно. Только у Майкла взгляд внезапно сделался холодным и злым, а мистер Смит, напротив, довольно заулыбался.

Мужчина в белом халате, вынесший груз, был знаком им обоим. Светлые, словно выгоревшие на солнце волосы, скуластое лицо, невысокая коренастая фигура.

Агент криминальной разведки Энтони Хит.

---

Неизбежность-3. Майкл. Глава 2. «Танго в Париже» (2)

Название: "Неизбежность-3. Майкл". Часть 2. «Танго в Париже»
Фандом: Sherlock BBC
Автор: GingerLelia
Гаммы:  Kiev_Gerika и  Sellaginella. ДЕВОЧКИ!!!! Без вас ничего бы не было!!!
Персонажи: Майкл Холмс, Грегор Вукович
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: AU. Еще раз, и капсом, чтобы не было претензий по ходу чтения – АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ВСЕЛЕННАЯ. Автор рекомендует прочитать первые части (Вот тут, тут и тут). Обращаюсь особенно к тем, кто их не читал, – здесь все по-другому. В этом мире Шерлок – Его Светлость барон Холмс, его старший брат – Майкрофт, потеряв титул, сменил имя и стал просто Майклом Холмсом. И этот Холмс-старший не похож на канонического или на образ, созданный БиБиСи. Но в этой АU есть свой Грег. И они не могли не встретиться…
ДИСКЛЕЙМЕР: в основе всех фантазий автора – книги Конан Дойля и сериал Sherlock BBC. На героев сэра АКД и сериала Sherlock автор никоим образом не претендует.
Жанр: action, case fic

1.

Майкл

Париж, 9 февраля 1995 года, четверг

Если бы кто задумал сделать эту комнату более английской, думал Майкл, оглядываясь по сторонам, то ей-богу ничего бы у него, бедняги, не вышло. Ковры, мебель, картины, обитые шелком стены – ни дать, ни взять «голубая» гостиная в девонширском имении леди Александер, любимой маминой подруги. Еще немного, откроются двери, войдет дворецкий с воротничком, подпирающим костлявый подбородок, и объявит, что обед подан в малой столовой…

Он удивился внезапному приступу раздражения и постарался взять себя в руки. Отчего бы кабинету атташе по культуре в посольстве Великобритании не быть таким «английским»? Немного правда непонятно, за каким чертом надо было устраивать встречу здесь, но начальству, надо полагать, виднее. В последние три дня Майкла столько раз ставили на место, что сейчас ему полагалось бы сидеть смирно вон на той банкетке, обитой синим бархатом, и, сложив руки на коленках, ждать, когда на него обратят внимание.

Три дня подряд разговор с новым начальством переносился «на завтра», причем сообщали ему об этом по телефону совершенно незнакомые лица. Встреча была назначена не в офисе NCIS, который для чудом попавшего туда постороннего выглядел бы как обычная юридическая контора, и где у сэра Эгертона был небольшой кабинет, а почему-то в британском посольстве. Понятно, что все резоны начальство объяснять не обязано. Но держать в полном неведении сотрудника спецотдела, которому за эти годы работы доверяли и более важную информацию?

Наконец в это утро никаких препятствий не возникло, и ровно в девять часов Майкл предстал перед новым шефом. Часы на небольшом столике с изящными резными ножками как раз звонили нежными колокольцами, когда он, прикрыв за собой высокие двери, прошел пару метров по мягкому ковру и остановился, давая человеку, стоящему рядом с широким письменным столом, оглядеть себя с ног до головы.

Пока новый шеф с абсолютно бесстрастным лицом рассматривал Майкла, тот, в свою очередь, внимательно смотрел на шефа.

Худощавое лицо с глубоко посаженными глазами и жесткой складкой губ словно обещало Майклу, что никаких дружеских отношений, как это было с Робертом Эгертоном, не предвидится. Хорошо сидящий дорогой костюм темно-синего цвета, голубая рубашка, галстук с широким узлом, прическа волосок к волоску – настоящий джентльмен. Но Майкл знал – тот сейчас созерцает не менее безукоризненное зрелище. Холмс нынче ничем не уступал мистеру Дэмьену Дженнингсу и выглядел, что называется, «на миллион». А если быть точным, то на пятнадцать тысяч фунтов стерлингов, если пересчитать в родных денежных знаках.

Вчера, устав маяться в маленькой полупустой квартирке на окраине Парижа, он со злости вызвал такси, поехал в Галери Лафайет и провел там около четырех часов, слоняясь по бутикам и дорогим магазинам. Деньги на костюм, пару отличных рубашек, ботинки, шикарное черное пальто из шерсти и прочие приятные мелочи он потратил, конечно личные, но вот поужинав в дорогом пафосном ресторане, он с удовольствием заплатил служебной карточкой, которую по какому-то недосмотру еще не заблокировали.

Дженнингсу новый сотрудник представлялся совсем другим, поэтому сейчас в его глазах читалось легкое недоумение. Если не обращать внимания на экстравагантную прическу, перед ним стоял настоящий английский аристократ – безупречная внешность, военная осанка, гордо приподнятый упрямый подбородок и холодные умные глаза, которые агент Кроуфорд не спешил отводить, встретившись взглядом с начальником.

Что-то он такое слышал… Кажется, он и в самом деле какой-то там барон, этот Кроуфорд. Если он конечно Кроуфорд. Чертов Эгертон держал в секрете личные дела своих лучших сотрудников, так что даже Дженнингс, заместитель директора криминальной разведки, не смог получить к ним доступ. Ну да ничего. Старый лис уже не страшен, авось недолго протянет, даже если выйдет из комы. А с этим дерзким мальчишкой надо бы поосторожнее. Не все с ним понятно. Но это до поры, до времени.

– Садитесь, Кроуфорд, – прервал молчание Дженнингс, кивнув на кресло, стоящее напротив письменного стола, а сам сел за стол и откинулся на стуле с высокой спинкой, внимательно следя глазами за Майклом.

– Шикарно выглядите, – с непонятной усмешкой заметил он. Майкл ничего не ответил, только вежливо кивнул головой.

– Ах, да! – словно спохватился Дженнингс, – Приношу свои извинения за то, что смог встретиться с вами только сегодня. Надеюсь на ваше понимание.

Снова вежливый кивок. Вот наглец. Здесь любой на его месте вставил бы что-нибудь если не подобострастное, так располагающее к себе – все-таки новое начальство, надо же очки зарабатывать. Или он считает, что ему уже все дозволено? Может он у Эгертона на особом счету был? Жаль его разочаровывать, теперь счет пошел заново. Пусть начнет с нуля.

Сменив тон на холодный и даже несколько неприязненный, Дженнингс обратился к Майклу.

– Где вы были все это время, лейтенант Кроуфорд? С момента последней связи с вами прошло более четырех месяцев. Отдыхали на Ривьере после трудов праведных?

– Нет… – Майкл сделал паузу, решая, как же ему обращаться к новому начальству. Уж точно не «шеф». – Нет, сэр. Не на Ривьере. Эти четыре месяца я провел в тунисской тюрьме. Близ города Бизерта, если вас интересуют подробности.

– Как ваше непосредственное начальство я буквально жажду узнать эти подробности, – заметил Дженнингс, – но давайте вы их изложите письменно в виде доклада. И, кстати, я надеюсь, ваше пребывание там никак не может быть связано с нашим ведомством? Не наследили?

– Никак нет. Арест, приговор и побег связаны отнюдь не со мной, а с неким Десмондом…

– Все! Ясно, ясно… – поспешно прервал его начальник. – Всё в доклад, всё прочитаю. Очень хорошо, что не засветились, лейтенант. Правда что-то долго вы там… пребывали. Быстрее не было возможности вернуться?

– Поверьте, сэр, я мог пребывать там намного дольше. Если быть точным, еще двадцать девять лет и девять месяцев. Так что как только подвернулась возможность оттуда… исчезнуть, я тут же ей воспользовался.

Майкл сделал небольшую паузу.

– Могу я спросить кое о чем, сэр?

– Да, – вопросительно нахмурился Дженнингс. – В чем дело?

– Что случилось с Робертом Эгертоном?

– Старость, мой друг, – снисходительно улыбнувшись, ответил Дженнингс. – Старость. Роберт, как вы знаете, много лет мучился язвой желудка. В скором времени после того, как вы отправились в свою последнюю командировку, у него случилось внезапное обострение. Увезли из кабинета и сразу в госпиталь. Но, к сожалению, во время операции что-то пошло не так, кажется наркоз дал осложнения… В общем сейчас состояние стабильно тяжелое, но надежда есть. Это все, что вы хотели узнать, лейтенант?

– Если позволите… Что произошло с отделом внедрения?

– Расформирован и более не существует. К какому отделу вас отнесут, я пока не уверен. Посмотрим, как вы справитесь с предстоящим заданием. По результату сделаем выводы. Считайте это переаттестацией, – чуть сморщившись, что очевидно означало сочувственную улыбку, объяснил Дженнингс.

Майкл, глядя на него, усилием воли придал лицу бесстрастное выражение, хотя известие, что пять лет работы, измотавшей ему душу, только что пошли псу под хвост, радости не доставило. Кроме того, он прекрасно видел, что шефу он не понравился. Это раз. И чувствовал, что шеф не нравится ему. Это два. Он заметил, что Дженнингс отчего-то нервничал. Это три.

И четыре. У Майкла возникло смутное ощущение, что в комнате есть кто-то еще. Поэтому Дженнингс обрывает его, не позволяя вдаваться в подробности и сам отвечает более, чем лаконично. Он огляделся вокруг.

Когда он вошел, единственное, что в такую мерзкую погоду показалось ему уместным среди чересчур английского антуража, был высокий, около трех футов, камин в дальнем конце помещения. В нем жарко пылали дрова, а рядом стояли два больших кресла с высокими полукруглыми спинками и столик с напитками. Со своего места Майкл не мог увидеть, сидит ли кто-то в этих креслах, но так как с той стороны не раздавалось никаких звуков, кроме потрескивания дров в очаге, он подумал, что там никого нет. Но теперь, чуть выглянув из-за Дженнингса (камин располагался прямо за его спиной), он заметил на подлокотнике руку. Черный рукав, белый манжет с изящной запонкой, на мизинце небольшой перстень с синим камнем.

– Гхм! – громко кашлянув, прервал его наблюдения Дженнингс. – Итак, Кроуфорд, перейдем к вашему заданию. Оно не из самых сложных. Думаю, справитесь. Тем более, если вы так хороши в работе под прикрытием, как поговаривают.

Едва заметно оглянувшись назад, шеф продолжил.

– Ваша задача, лейтенант, будет проста. Вас познакомят с неким объектом, вы войдете в контакт и выясните, что в последнее время беспокоит эту персону. Вот и все. Проще пареной репы, не так ли?

– При всем моем уважении, сэр… – Майкл постарался, чтобы его голос хоть немного подтвердил, что оно вообще есть, то самое уважение. – …в интересах дела мне бы хотелось узнать как можно больше подробностей.

– Не думаю, что в этом есть необходимость, – начал Дженнингс поморщившись. Но тут от камина раздалось еле слышное покашливание.

– Впрочем, разумеется… Наш объект – в некотором роде гений. То есть не «в некотором роде», действительно гений. В области… э-э-э… прикладной математики. В данное время объект трудится над очень важной разработкой для Министерства обороны. Какой именно – вам знать необязательно, это к делу не относится. Разумеется, разведка наших оппонентов не дремлет. Некоторые государства готовы заплатить немыслимые суммы за то, чтобы этот специалист работал на них, а не на Ее Величество. Наш гений конечно патриот, но все же живой человек. Поэтому не исключено, что конкурирующие спецслужбы умудрились найти подход. Хотя охрана поставлена на немыслимом уровне, нельзя недооценивать неприятеля. Так вот, проблема в том, что в последние несколько недель у объекта нашего внимания переменилось настроение. В худшую сторону. Вплоть до полной депрессии. Разумеется, за этим может стоять какой-нибудь пустяк, вроде смерти любимой собачки (правда об этом наши спецслужбы должны были бы знать!) или еще что-то такое же тривиальное. Прямыми расспросами представители ведомства, курирующего разработку, ничего внятного узнать не смогли. Сплошные отговорки – все, что они получили.

Дженнингс замолчал на мгновение, и Майкл готов был поклясться, что тот с трудом сдерживается, чтобы не оглянуться. С растущим раздражением в голосе, шеф продолжил:

– Ваша задача, повторюсь, войти в доверие к сей персоне и постараться выяснить, о чем собственно печаль. Как я и сказал – просто как грабли.

Ну конечно, язвительно подумал Майкл. «Элементарно, Ватсон!». Значит, в МI-5 не смогли разобраться, о чем грустит их математик, но предполагается, что лейтенант Кроуфорд на раз-два-три влезет в душу этому умнику и все быстренько выяснит. У них там что, нехватка кадров? Своих внедренцев не нашли?

– Сэр… Задача мне ясна. Более или менее. Но…

– Вот и чудно! Значит познакомитесь, постараетесь понравиться… Думаю для вас это не составит труда, с вашей-то кинематографической внешностью и манерами! А там… – Майкл вдруг с удивлением увидел, как шеф ему… подмигнул. – Ну? Понимаете, а?

– Сэр?

– Господи! Ну, где мы часто бываем откровенны даже с тем, с кем недавно познакомились?

– В поезде? – предположил Майкл, сделав невинные глаза.

– В каком, к чертям… Ах, да что я вас учить должен? – Дженнингс склонился над столом и прошептал. – В постели, Кроуфорд, в постели! Смекаете?

– Смекаю… сэр. То есть вы мне предлагаете вступить с объектом в интимную связь?

– Я вам предлагаю выполнить задание. Этот сценарий действия мне предполагается весьма перспективным. Вы что-то имеете против?

В ответ Майкл промолчал. Вместо этого он снова выглянул из-за Дженнингса, и посмотрел на неизвестного у камина. Рука все также лежала на подлокотнике. Длинные пальцы беззвучно постукивали по ручке кресла.

Дженнингс, нервно дернув подбородком, повторил вопрос.

– Вы что-то имеете против, лейтенант?

– То есть это надо рассматривать как приказ? – осведомился Майкл с тем же нарочито невинным выражением лица. – Вы не предоставите мне право выбора стратегии?

– Господи ты, боже мой! – возмутился шеф. – Да какая там стратегия! На вас, поди, девушки дюжинами вешаются! Я вам предлагаю провести время с интересной молодой женщиной, а вы тут мне в позу встаете! С умной, заметьте, женщиной! Хотя это качество у них порой бывает лишним… Но тем не менее!… Что? Что вы так на меня смотрите?

– Женщиной? Простите, сэр, вы сказали «с женщиной»? Этот самый гений – женщина?

– Ну конечно, святые небеса! С кем же еще я могу предложить вам пересп… гхм… то есть вступить в интимную связь? – Дженнингс в раздражении вскочил из-за стола.

– С мужчиной, к примеру, – неожиданно для самого себя ответил Майкл.

Дженнингс замер с открытым ртом.

– Вы… Что вы имеете в ви… Что вы хотите сказать?

– Я хочу сказать, что если вы настаиваете именно на таком сценарии общения с объектом, то это вызовет определенные… технические трудности.

Майкл чувствовал, что внутри растет огромный ледяной ком. Снежная лавина тихо тронулась с места и мягкой стеной двинулась вниз. Вот-вот и накроет.

– Не понял… – откровенно озадаченный шеф присел на краешек стола.

Майкл увидел издалека, что изящные пальцы перестали барабанить по ручке и замерли, словно в ожидании.

– Не понял вас, лейтенант. Какие технические трудности могут возникнуть в… таком деле? Вы что?.. импотент?!

Спокойно глядя в расширенные от притворного ужаса глаза, Майкл ответил, четко проговаривая каждое слово:

– Я – гомосексуалист. Но в данном конкретном случае, если, повторюсь, вы настаиваете на интимной связи, я действительно не более чем импотент. Женщины в этом плане меня не интересуют. Совсем. Абсолютно. Я проверял.

От тихого бешенства у него похолодели пальцы. И ему вдруг, совершенно некстати, захотелось встать со своего места, пройти мимо остолбеневшего Дженнингса к камину и, сев во второе кресло, протянуть руки к огню. Вместо этого он снова посмотрел на начальство. Так и есть. На лице – дивная смесь эмоций: недоверие, брезгливость и разочарование.

– Вот как, значит... – произнес наконец Дженнингс, поджав губы. – Ну что ж, об этом факте… об этой стороне вашей личной жизни мне не было известно, поэтому… Хорошо. Допустим. Но дела это не меняет! В контакт войти вы, полагаю, сможете. Так ведь?

– Разумеется.

– Ну вот. Может вам удастся выяснить причины депрессии и без… подобных ухищрений. Но если на то пошло, то вы прекрасно можете действовать и по предложенной схеме.

– Сэр, – вздохнул Майкл, – я вас уверяю…

– Я все прекрасно расслышал, избавьте от повторений! Я имею в виду, что всегда можно изобразить… Ну… неудачу. Понимаете? Импотента-то вы сможете сыграть?

Дженнингс, возвращаясь на свое место за столом, откровенно усмехнулся.

– Тут вам, лейтенант, и играть ничего не придется. А? Как вам идея? Пользуйтесь! Женщины страсть как любят пожалеть. Просто хлебом ни корми… Материнский инстинкт. Если убедительно сыграть, да надавить на жалость, можно интересных результатов добиться!

Снежная волна подобралась ближе, и Майкл понял, что спастись уже невозможно.

– Сэр… – Он глубоко вдохнул и сделал паузу, но лавина уже тащила его вниз по склону. – Я отдаю себе отчет в том, что сейчас конец двадцатого века… Что понятие «честь» несколько вышло из моды. И слово «офицер» уже не для всех является эквивалентом этого… атавизма. Но дело в том, что я воспитан людьми, считавшими, что эти два понятия не подвержены влиянию времени. Для меня честь офицера Ее Величества – отнюдь не пустой звук. То, что я являюсь гомосексуалистом, не отнимает у меня права считать себя преданным Короне и Государству.

Майкл сделал паузу, послушал, как в ушах стучит кровь, и закончил:

– Как офицер на службе Ее Величества я не имею права не подчиниться приказу. Но считаю своим долгом выразить недовольство подобного рода… сценариями.

– Вы очумели, Кроуфорд? У меня такое впечатление, что вы мне сейчас перчатку бросите в лицо! – Дженнингс холодно сверкнул глазами и сплел руки на груди.

Была бы моя воля, подумал Майкл, стиснув зубы, я бы тебе не перчатку в лицо, а кулак под дых…

Повисло молчание. Было слышно только тиканье часов и треск дров в камине. Наконец Майкл заговорил снова.

– Я приношу свои извинения, сэр, за то, что не сдержал свои эмоции, – произнес он с внезапно накатившей апатией. – Понимаю, что это был никак не приказ, а… рекомендация, и вы никоим образом не хотели меня оскорбить. Мне, скорее всего, показалось. Еще раз прошу прощения.

– То-то же… – фыркнул Дженнингс. – Слушайте! Дело выеденного яйца не стоит, а мы с вами уже битый час о нем толкуем. Давайте-ка к деталям!

Он подвинул к Майклу тоненькую папочку.

– Здесь информация по объекту. Изучите. Завтра в посольстве закрытая вечеринка – у супруги посла именины. Вы в числе приглашенных, как и наша гениальная барышня. Познакомит вас человек из посольства, начальник службы безопасности. Одну секунду…

Набрав на стоящем рядом телефоне короткий номер, Дженнингс произнес в трубку:

– Мистер Робертсон, будьте любезны, загляните к нам…

Нажав на отбой, он продолжил:

– Он вас представит, а дальше уж вы сами. Если желаете, по своему сценарию. Мне уже все равно, честно говоря. Ваша задача – определить, не изменилось ли настроение госпожи математика оттого, что она уже предала вышеупомянутые Корону и Государство. Я думаю, вам как патриоту, это задание должно быть по душе.

В кабинет неслышно вошел высокий широкоплечий мужчина лет тридцати пяти в сером костюме.

– Проходите, Патрик! Так вот, Кроуфорд,… как офицеру вам должно показаться делом чести, сохранить для государства такой ум, как у нашей барышни. А если бы вы все-таки… предпочитали женщин, то был бы у вас приятный бонус. Ну, будем считать, что с этим заданием вам не повезло.

Вошедший мужчина ждал пока Дженнингс закончит напутствие, и по его вежливо-бесстрастному выражению лица нельзя было понять, что он думает об услышанном. «Бывший военный?», глядя на него, машинально подумал Майкл, безразлично дослушивая инструкции.

– Знакомьтесь, Кроуфорд! Это Патрик Робертсон. Патрик… Офицер Кроуфорд.

Майкл встал навстречу и пожал протянутую ему руку. Ладонь была крепкой и прохладной. Робертсон вежливо улыбнулся и кивнул Холмсу.

– Это вас я должен завтра представить госпоже Керр?

– Полагаю, да. Приятно познакомиться! – Майкл радушно улыбнулся в ответ.

– Но-но! Придержите свои чары до пятницы, Кроуфорд! Вы не Патрика покорить должны, помните, да? – похохатывая, Дженнингс поднялся со своего места.

Майкл еле заметно скрипнул зубами и оскалился в широкой улыбке.

– Так, полагаю, мы закончили. Ступайте, лейтенант, не забудьте изучить предоставленные вам материалы.

Взяв со стола папку с бумагами, Майкл, чуть улыбнувшись, попрощался с Робертсоном, кивнул Дженнингсу и, бросив напоследок взгляд в сторону камина (рука с подлокотника исчезла), вышел из кабинета.

Закрыв за собой двери, он остановился посреди безлюдной приемной, и, глядя перед собой, тихо произнес:

– Поздравляю, лейтенант! Вас, кажется, только что повысили до агента-проститутки. Открываются невиданные перспективы…

В первый раз за несколько лет ему захотелось напиться.

И было очень интересно, почему Дженнингс не задал ни одного вопроса про то, что происходило двадцать девятого сентября в Тунисе. Делал вид, что ничего не знал про дело с алмазами?

Похоже, идет какая-то игра, и Майклу отведена в ней незавидная роль болвана. Ну, что ж, поиграем. Ведь никому не известно, что у агента Кроуфорда на руках несколько козырей.

Первый заключается в том, что начальство, кажется, не воспринимает его всерьез. Второй – о том, что Майкл видел встречу Энтони Хита с представителем «Роуз Даймондс» не знает никто, даже сам Хит. А третий… Перед самым началом операции, шеф Эгертон сообщил ему очень интересный факт. Оказалось, что Энтони Хит, его напарник в этом деле, который впервые появился в отделе за пару дней до внедрения, был доверенным человеком заместителя директора криминальной разведки мистера Дэмьена Дженнингса.

---

Неизбежность-3. Майкл. Глава 2. «Танго в Париже» (1)

Название: "Неизбежность-3. Майкл". Часть 2. «Танго в Париже»
Фандом: Sherlock BBC
Автор: GingerLelia
Гаммы:  Kiev_Gerika и  Sellaginella. ДЕВОЧКИ!!!! Без вас ничего бы не было!!!
Персонажи: Майкл Холмс, Грегор Вукович
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: AU. Еще раз, и капсом, чтобы не было претензий по ходу чтения – АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ВСЕЛЕННАЯ. Автор рекомендует прочитать первые части (Вот тут, тут и тут). Обращаюсь особенно к тем, кто их не читал, – здесь все по-другому. В этом мире Шерлок – Его Светлость барон Холмс, его старший брат – Майкрофт, потеряв титул, сменил имя и стал просто Майклом Холмсом. И этот Холмс-старший не похож на канонического или на образ, созданный БиБиСи. Но в этой АU есть свой Грег. И они не могли не встретиться…
ДИСКЛЕЙМЕР: в основе всех фантазий автора – книги Конан Дойля и сериал Sherlock BBC. На героев сэра АКД и сериала Sherlock автор никоим образом не претендует.
Жанр: action, case fic


В действительности всё не так,
как на самом деле.

Станислав Ежи Лец

* * *

– Раскаяние! – Человек в сером стал медленно приближаться. – Все, что мне от тебя нужно, это капля раскаяния! Ну, скажи… Признайся, что раскаиваешься… в грехе, что проклинаешь свой порок, сожалеешь…

Хриплый голос смолк на мгновение, и резким движением человек откинул капюшон, до этого почти скрывавший лицо. В отсветах пламени, пляшущих на каменных стенах, лихорадкой сверкнули глаза.

– …что сожалеешь о жизни, которую вел, о людях, которых увлек за собой в эту… мерзость! Может, тогда ты умрешь… чистым. Уйдешь достойно… Скажи, что раскаиваешься!

Инквизитор вдруг без сил опустился на колени и, по-прежнему сжимая в правой руке стилет, вытер тыльной стороной ладони слезы, струившиеся по бледным щекам. Говоривший, возможно, не заметил, но последние слова прозвучали умоляюще.

А он молча смотрел на своего палача, с усилием открыв заплывший правый глаз (левый не открывался вообще), склонив голову к правому плечу, стараясь таким образом хоть немного уменьшить боль. Правда, этот прием ни черта не помогал – кисти рук, в течение многих часов привязанных к какой-то перекладине высоко позади него, онемели так, что он не ощущал пальцев, но зато отлично чувствовал боль в вывихнутом плече.

Именно она не давала потерять сознание – острая, горячая, как раскаленный прут, воткнутый прямо в сустав. Правая нога, на которую он старался не опираться, ребра, возможно сломанные, потому что он не мог толком вдохнуть – чувствовал, как что-то впивается в легкое, и налитый свинцовой тяжестью затылок – всё это болело, конечно. Но это было фоном, серым и бледным, на котором пылали словно нанесенные каким-то сумасшедшим художником огненно-яркие мазки – боль в правом плече. Закрывая на мгновение глаза, он видел ее, эту боль, от нее под веками делалось нестерпимо горячо, и он старался быстрее открыть тот глаз, что все еще мог это сделать – казалось, что если он посмотрит на раскаленные всполохи еще секунду, череп просто разорвет на куски.

– Ну?! – Инквизитор с тоской смотрел ему в лицо. – Повторяй за мной, прошу тебя! Confiteor Deo omnipotenti… et omnibulis Sanctis¹ …

Встав с колен, Инквизитор приблизился настолько, что можно было увидеть, как в его глазах отражаются языки пламени.

– Просто скажи это! Mea culpa, mea culpa…

На гудящий затылок легла прохладная ладонь. Приобняв его, Инквизитор жарко зашептал на ухо:

– Mea maxima culpa… Давай! Давай же… Ну, пожалуйста…

И тогда, с трудом разлепив разбитые губы, глядя в безумные глаза, он произнес с расстановкой, но почти нежно:

– Да пошел ты…

На мгновение он замолчал, а затем закончил, искривив рот в слабой усмешке:

– Извращенец!

Рука со стилетом замахнулась для удара, и он, хотя и приготовился умереть, не смог удержаться – инстинктивно дернулся в попытке отстраниться. Веки затопило яркое зарево – боль в вывернутом суставе и в сломанной ноге, на которую он ступил в последние секунды жизни, ослепительным взрывом милосердно лишила сознания, и он уже не почувствовал, как холодный клинок входит под сердце.

И не услышал грохот выстрела, многократно усиленный высокими каменными сводами…

* * *

Майкл

Ницца, 1 февраля 1995 года, среда

Гийом Папино, невысокий, чуть полноватый пожилой человек с пушистыми серебристыми усами, внушительной осанкой и глазами доброй старой собаки, с досадой смотрел на маленький монитор, на который шел сигнал с видеокамеры над главным входом.

Стояло раннее утро, и мсье Папино, которого все родные (их, правда, осталось раз, два и обчелся) и друзья (этих было намного больше) звали просто Ги, заканчивал завтрак. А ведь это, как известно, – главная трапеза дня, и Ги жуть как не любил ее прерывать. На столе стояла чашка с горячим кофе, рядом – плетеная вазочка с круассанами, и еще пять минут назад Ги казалось, что нет ничего прекраснее тихого спокойного утра, когда на вилле нет гостей, когда кофе упоительно пахнет, и когда у тебя в руках свежий номер «Экип» ².

Идиллию прервало мерзкое жужжание зуммера, и на мониторе, висящем слева от входной двери кухни, появилось изображение. К шестидесяти годам зрение у Ги было на зависть ровесникам – даже не вставая со своего места, он увидел, что у главного входа стоит какой-то бродяга. И теперь мсье Папино с досадой наблюдал, как патлатый оборванец давит на кнопку звонка и посматривает в глазок камеры.

– Что тебе тут надо, засранец? – довольно добродушно пробурчал Ги себе под нос.

Патлатый не убирал палец с кнопки, зуммер противно жужжал.

– Ну?.. И что ты тут забыл, ирод? – Ги задумчиво откусил кусочек круассана и хлебнул кофе. – Работы у меня для тебя нет, милостыню не подаю…

Бродяга упорно давил на звонок. На нем была мешковатая, вся в разводах, куртка и бесформенные джинсы. Густые темные волосы почти закрывали грязное лицо.

– И откуда ты взялся, лохматый, в такую рань? Гляди-ка, упорный… Не уходит!

Ги стало любопытно. Подойдя к монитору, он поколдовал с кнопками, и изображение на мониторе разделилось на две половины. В одной из них появилось увеличенное раз в пять лицо бродяги, а в другой – изображение с камеры, которая давала обзор улицы, прилегающей к главным воротам.

Обе картинки заставили Ги озадаченно нахмурить брови. На узенькой улочке, круто взбирающейся в горку прямо перед воротами виллы, стояло такси. Водитель, опустив стекло, с интересом наблюдал за его «посетителем». Выходит этот оборванец приехал… в такси?

Но еще больше поразило Ги лицо звонившего. Ему вдруг показалось, что он знает этого человека – что-то неуловимо знакомое проглядывало в чумазой физиономии, смотревшей на него с небольшого экрана…

Зуммер смолк, словно тип на улице мог видеть, что Ги оторвал таки задницу от стула и подошел к монитору. Бродяга, не отрываясь, глядел в камеру, и на его лице, покрытом клочковатой щетиной, читались… нетерпение и досада. Будто ему было назначено, он пришел в нужное время, а никто, черт подери, не открывает.

– Ишь, ты, барон… – пробормотал Ги задумчиво, а затем, нажав на кнопку переговорного устройства, спросил строгим тоном, от которого раньше у его подчиненных холодели затылки. – Что вам угодно?

– Угодно, чтобы ты, мсье Гийом Батист Папино, перестал пялиться на меня в монитор, открыл дверь и заплатил за такси.

Мсье Папино редко удивлялся. Уж такая у него сложилась жизнь, чего только в ней не было, если на все удивленно распахивать глаза – никаких нервов не напасешься. Всем Ги был известен, как человек, которого очень трудно, даже практически невозможно вывести из равновесия. Но, услышав слова лохматого проходимца, мсье Папино оторопел. Секунд пять он изображал несчастную супругу Лота, замерев с открытым от изумления ртом. Но затем, пробормотав под нос что-то нечленораздельное, он вышел из оцепенения, быстро схватил с полки бумажник и с неожиданной для своего возраста скоростью и проворством ринулся за дверь, сразу за которой оказалась широкая тропинка, уступами уходящая вниз, к главным воротам.

– Невероятно!.. Разрази меня!.. Не может, черт подери, быть!.. – бормотал он на ходу.

Оказавшись у железных ворот, Ги набрал код, от волнения не сразу попав в нужные кнопки, и открыл высокую створку.

Оно, конечно, может и «невероятно», но это было. Перед ним, устало привалившись к калитке, зябко ссутулив плечи и сунув руки в карманы, стоял барон… хотя нет, уже не барон… В общем, законный владелец виллы «Ева» собственной персоной – мсье Майкрофт Артур Холмс.

* * *

Следует отдать должное выдержке старого Ги, тот быстро пришел в себя от изумления. Темпераментом он всегда напоминал Майклу Стайлза, их дворецкого, самого невозмутимого человека, из всех, кого он встречал. Не сказав ни слова, мсье Папино расплатился с таксистом, а Майкл тем временем направился к небольшому белому коттеджу, в котором жил Ги. Медленно переставляя ноги, Холмс шагал по дорожке, уходящей круто вверх, и думал, что такой разительной перемены в облике своего владельца красотка «Ева» не видела, наверное, за все полтора столетия существования.

В последний визит, два с половиной года назад, Майкл, приезжавший отдохнуть на неделю, выглядел совсем иначе – белые брюки, мягкие кожаные мокасины, пуловер из тончайшей шерсти, стильная прическа, аромат дорогого парфюма… То-то Ги глаза выпучил, увидев его за воротами: отросшие патлы немыты страшно представить сколько, рожа заросла как у цыгана, жуткие штаны на пять размеров больше, и под этой ужасной курткой не заметно, что они подвязаны куском веревки. Да и пахнет он отнюдь не «Булгари», надо полагать, – после целых-то суток, проведенных в контейнере с мусором.

Оказавшись в уютной маленькой кухоньке, Майкл тут же схватил из вазочки круассан и проглотил его в один момент. Вошедший следом мсье Папино, все также молча, поставил на стол еще одну кружку – побольше, налил кофе, затем задумчиво посмотрел на Майкла, доедавшего уже четвертый круассан, полез в холодильник за продуктами и в мгновение ока соорудил гигантский бутерброд. Последний исчез также быстро, как и круассаны.

– Кхм… – робко кашлянул Ги, глядя на Майкрофта Холмса, который меньше всего на свете сейчас напоминал Майкрофта Холмса и вообще выглядел так, как по представлению мсье Папино мог выглядеть спутник Робинзона Крузо - дикарь Пятница. – Стесняюсь спросить, мсье ‘Ольмс, ваш экстравагантный облик - последнее веяние моды или как?

Поев первый раз за последние два дня, попав в безопасное место, где можно не думать и не дергаться, согревшись после бесконечной холодной ночи, проведенной в море в трюме грузового судна, Майкл проваливался в сон. Еле разлепив смыкающиеся веки, он мутным взглядом посмотрел на Ги:

– Слушай, я тебе все потом расскажу, а? Я так устал, ты не представляешь! И давай ты пока свой сарказм спрячешь куда подальше? Вот ей-богу, я посплю, буду во всеоружии и тогда отвечу тебе как-нибудь… остроумно. Да, и, дедуля, перестань, пожалуйста, называть меня «мсье ‘Ольмс» – я тебе внук или кто?

– Ну, если быть точным, внучатый племянник, – усмехнувшись в усы, ответил Гийом, убирая со стола посуду. – Но твоя правда, мсье внук, ты, мягко говоря, не в форме. Давай-ка, ложись на диван… Хотя, нет! Неплохо было бы…

– Да, Ги… – подхватил Майкл с вздохом. – Было бы неплохо. Горячая ванна, другая одежда и… У тебя осталась та штука… ну, которой ты подстригал Коко?

– Бог мой, зачем тебе?..

– Дед! Не хочу тебя шокировать еще больше, но там, где я провел последнее время, вши – неотъемлемый атрибут любого… постояльца. Так что, мне надо ликвидировать эту… этот… – Майкл вялым взмахом указал на свою буйную шевелюру. – Короче, все состричь к чертям!

Отчего-то посерьезнев взглядом, Ги достал из шкафчика бритву, которой он стриг свою старую пуделиху Коко, умершую три года назад, и протянул Майклу. Четкие инструкции, последовавшие за этим, выдали в нем комиссара полиции в отставке:

– Марш в ванную! С себя все снять и оставить за дверью – выброшу этот хлам на помойку. Возьми вон те старые газеты, сострижешь весь свой зоопарк – завернешь в них. На нижней полке рядом с душевой кабиной – большой синий флакон, на нем собака нарисована. На несколько раз вымоешь голову и…

Тут Ги немного смутился.

– …ну и все остальное, что положено. Должно помочь. Пахнет гадостно, но все, кого не состриг, вмиг перемрут. Всё для бритья – на полке над раковиной, человечий шампунь и гель для душа – там же. Пока принимаешь ванну, я схожу в Большой Дом за твоей одеждой. Гостей там, кстати, нет. Что тебе принести?

– Все, что угодно! – раздалось из ванной. – Что-то я нынче непривередливый, дедуля…

Через час на диване в гостиной крепко спал молодой человек, в котором Гийом наконец узнал старшего сына любимой племянницы. Гладко выбритый, остриженный практически наголо, одетый в чистую пижаму, Майкл свернулся калачиком под старым клетчатым пледом.

Словно ему снова двенадцать, подумал Ги, и он, выпив молока с медом, крепко спит, простывший после рождественской регаты. Помнится, рядом, с другой стороны широкого дивана посапывал во сне маленький Шерлок, не пожелавший спать без брата в Большом Доме (так они называли здание самой виллы, в отличие от Маленького Дома, в котором всегда жили смотрители). Ирен, кажется, устраивала тогда большую вечеринку для участников регаты, и отменять ее было поздно, вот они с Клер, ныне покойной мадам Папино, и забрали мальчиков к себе. К взаимному удовольствию обеих сторон, ибо Майкл очень любил проводить время у деда Ги, Шерлок не хотел расставаться с братом ни на секунду и терпеть не мог скопления людей, ну а они с Клер души не чаяли в обоих мальчишках.

Задумчиво глядя на похудевшее лицо внука, Ги осторожно погладил его по голове – короткий ежик темных волос пощекотал пальцы.

– Во что же ты вляпался, мсье ‘Ольмс? – прошептал Гийом, поправил на спящем плед и тихо вышел из комнаты.

* * *

2 февраля 1995 года, четверг

В голове было пусто. А ведь ему казалось, стоит добраться до знакомого с детства небольшого коттеджа из белого камня, как он тут же во всем спокойно разберется, все встанет на свои места, и сам он станет тем прежним Майклом, который еще каких-то четыре месяца назад был на все готов ради работы, на любые жертвы…

«Ну и?...» – ехидно спросил внутренний голос. Вот ты, можно сказать, дома. Доплыл, добрался, добежал. Вокруг покой и тишина, знакомый с детства диван, старый плед с обтрепавшимися краями, на стене мамина фотография, на которой она так похожа на Грейс Келли… Все на своих местах. Но нет никакого желания думать о сложившейся ситуации, анализировать, строить версии, искать причины. Нет вообще ни одного желания, кроме как нырнуть под этот плед и заснуть снова. Осталась еще слабая надежда, что мерзкая пустота в груди образовалась только оттого, что все эти проклятые четыре месяца он только и делал, что думал, думал, думал…

Думал, когда сидел в мрачной одиночке, гадая, что, черт подери, произошло, и что пошло не так. На нелепых допросах, где чаще били по морде и по ребрам, чем спрашивали, тоже приходилось шевелить извилинами – ведь если все это было провокацией, то за каждым его движением следили, ловили каждое слово. Думал в каменном мешке карцера, куда его сунули за «неразговорчивость» – там, пялясь по ночам на звезды через маленькое узкое окошко высоко под потолком, он понемногу начал недоумевать, почему же никто не вытаскивает его из этой дыры. А ровно через месяц его пребывания в тюрьме Надур близ тунисского города Бизерта, ему без особых церемоний объявили, что за хранение наркотиков и попытку их распространения он приговорен к тридцати годам заключения. Вот тогда он пришел к мысли, что пора перестать ждать помощи, прекратить спрашивать себя «почему я здесь?», а лучше задуматься на тему «как отсюда свалить?»…

Майкл медленно встал с дивана, набросил плед на плечи и побрел в кухню. На столе лежала записка: «Ушел на рынок. Дед».

Там же Холмс нашел тарелку с бутербродами и бутылку апельсинового сока. Вяло пережевывая сэндвич с бужениной, он вертел в руках маленькую фигурку оловянного пирата-бербера, которого дед прямо как в детстве оставил «охранять» записку. Очевидно, Ги все еще мастерит миниатюрную панораму осады города Барбароссой³ ... А что? Может на время притвориться, что ему не двадцать пять, а… скажем… шестнадцать? И он не сотрудник криминальной разведки, а все еще кадет военной академии. Что сейчас пасхальные каникулы, и он упросил маму поехать всей семьей в Ниццу. И Ги вот-вот вернется домой с рынка со свежей рыбой, корзиной зелени, мягкими булками и парой бутылок молока, одну из которых, кстати, тут же выдует Шерлок. А мама и Клер, взяв Коко, пошли прогуляться по набережной, пока нет толп вездесущих туристов. И все замечательно, у него всё впереди, и нет в груди гнетущей пустоты…

Стоп. Хватит! Давай расплачься еще, мсье ‘Ольмс. Майкл быстрым движением растер лицо ладонями. Голова тут же «включилась» – на подбородке щетина, а ведь он недавно брился! «Ушел на рынок»? Если ему не изменяет память, дед обычно ходил на рынок рано утром по понедельникам и четвергам. Майкл явился на виллу в среду на рассвете, и получается, сейчас… утро четверга? Выходит, он продрых сутки напролет? Вот это да!

Что-то это все напоминает – «проспал сутки напролет»… С кем это могло случиться? Не с ним точно, он за собой такого не помнил. Тогда с кем? И с чего вдруг ему так приятно об этом вспоминать?

Залпом допив остатки сока, он собрал со стола посуду и, вымыв, аккуратно поставил в шкафчик. Взгляд упал на фотографию в рамке, висящую над кухонным столом. Майкл и Ирен стоят, обнявшись, на пирсе в марсельском порту. На заднем фоне – корма яхты, на которой развевается британский флаг и видна надпись «Валери». Фотографировал Шерлок, поэтому на снимке он, как обычно, отсутствует.

Яхта!.. Воспоминания нахлынули внезапно и были такими оглушительными, что перехватило дыхание. Как он мог забыть этого парня? Ведь если задуматься, те несколько дней были самыми чудесными за последние… сколько?.. пять лет? По крайней мере, за те полтора года, что прошли с тех пор, как они попрощались в порту Таормины, Майкл больше ни разу не почувствовал что все хорошо...

Ну вот, с досадой нахмурился Холмс. Добрался до безопасной «норы», называется. Разнюнился, рассиропился. Хватит, пора заняться делом!

Решительно сбросив с себя плед, Майкл прошагал в ванную. Плеснув в лицо ледяной водой, он бросил взгляд в зеркало над раковиной. Оттуда на него глянул незнакомый молодой мужчина с ввалившимися щеками и колючим взглядом. Он удивленно провел рукой по остриженной голове, и черные глаза в зеркале зло блеснули – да, вот что называется кардинальной сменой имиджа!

Побрившись и приведя себя в порядок, Майкл спустился в подвал по узкой лестнице, прятавшейся за незаметной дверцей на кухне. Включив свет, он прошагал в самый дальний угол, где были составлены сундуки и картонки со всяким хламом. Вытянув из самого низа коробку, на которой его собственным почерком было выведено «Старые игрушки», он сунул руку внутрь и вытащил небольшой кейс. Набрав код на замке, Майкл распахнул чемоданчик. Все в целости и сохранности: деньги (франки, фунты и американские доллары), документы и кредитные карты на разные имена (в том числе на настоящее – Майкл Артур Холмс, а также на имя, под которым он числился в Интерполе, – Майкл Кроуфорд) и оружие (любимая «Беретта» с кобурой и несколькими запасными обоймами). Подумав немного, он вытащил десять тысяч франков и пятнадцать тысяч долларов, фунты оставил на месте, справедливо рассудив, что домой ему вернуться пока никак нельзя. Сунув пистолет за пояс штанов, Майкл рассовал по карманам пижамной куртки запасные обоймы и, прихватив из чемодана кобуру, два комплекта документов и кредитных карт, закрыл его и сунул обратно в ящик с игрушками.

Удостоверившись, что ряды коробок выглядят нетронутыми, Майкл вернулся в дом. Ги все еще не было. Замечательно! Пора приступать к реализации того алгоритма действий, который он продумывал до мелочей в течение последних трех месяцев.

Через полчаса он вернулся из Большого Дома в коттедж деда. Теперь на нем были черные джинсы, темно-синяя водолазка и старые удобные кроссовки. С собой он прихватил серую замшевую куртку, достаточно свободную, чтобы под ней не была заметна кобура с пистолетом, и небольшой рюкзак, куда он тут же сложил деньги.

Теперь предстояло сделать очень важное дело, то самое, к чему он так долго стремился. Сев за стол в гостиной, он придвинул телефонный аппарат, потянув за свитый спиралью шнур, и, не колеблясь, набрал номер, который помнил наизусть.

– Алло, цветочный магазин «Елисейские поля», – раздался в трубке женский голос.

– Здравствуйте, мадемуазель, – поприветствовал ее Майкл, чуть охрипнув от волнения.

– Доброе утро, мсье. Чем могу помочь?

– Наша фирма хочет сделать большой заказ, – произнес он условную фразу, – три сотни белых роз и сотню тюльпанов. Могу ли я поговорить со старшим менеджером мсье Анри?

– Как вы сказали? Мсье Анри? – переспросила девушка с удивлением.

– Д-да, именно так, – дрогнувшим голосом подтвердил Майкл.

– Но… Мсье, нашего менеджера зовут Аннет… Простите, вы бы не могли повторить ваш заказ? Я запишу. Три сотни белых роз и…

– …и сотню тюльпанов, – машинально продолжил он. – Подождите! Как давно у вас работает эта Аннет? Больше трех месяцев?

– Мадам Аннет работает в нашем магазине со дня открытия. Десять лет. А что?... Алло! Алло! Мсье, куда вы пропали? Вас не слышно…

Нажав на отбой, Майкл задумчиво уставился на телефон, потом положил трубку и зачем-то аккуратно стер с нее отпечатки пальцев рукавом водолазки. Ерунда какая… Получается, что по необъяснимым причинам накрылся медным тазом единственный номер (по крайней мере, известный ему), по которому агент, работающий под прикрытием, имел право связаться с начальством, не нанеся при этом ущерба операции?

Но как говорил один его знакомый Шерлок Холмс, необъяснимых вещей не бывает. Бывает мало информации. И Майкл знал, как раздобыть более-менее достоверные сведения, не только не навредив операции, но и не выходя из дома.

Пройдя в кабинет деда, он бросил взгляд на нижнюю полку книжного шкафа, занимавшего все стену комнаты, и удовлетворенно кивнул. Дедуля не изменил своей привычке – аккуратно собирает и подшивает выпуски финансовых и криминальных обозрений, а также популярных ежедневных газет, как французских, так и английских.

Разработка, в которой участвовал Майкл до того как стал «узником замка Иф», была связана с громкими именами. Если что-то пошло не так, пресса молчать не будет. Решив начать с «Гардиан» ⁴, Майкл вытащил с полки кипу газет и принялся за чтение.

Как он и ожидал, интересующую его информацию оказалось совсем не трудно отыскать. Но с новыми данными ситуация не только не разъяснилась, она стала еще более запутанной. Задумавшись, Холмс по привычке попытался растрепать волосы на затылке и в который раз удивился их отсутствию.

Откинувшись в кресле, Майкл погрузился в размышления. Что получается? Полгода назад в Лондоне при весьма загадочных обстоятельствах исчезает некий Роджер Блэквуд – сотрудник компании «Роуз Даймондс Лимитед», одной из крупнейших компаний-сайтхолдеров⁵ . Исчезает прямо после очередной закупки алмазов и, как ни печально, со всей партией драгоценных камней. Сам Блэквуд пропадал недолго – на следующий же день его тело нашли в Темзе, а вот большая партия необработанных алмазов как в воду канула, и в «Роуз Даймондс» очень надеялись, что не в буквальном смысле. Но так как смерть их сотрудника была явно насильственной, стало быть, алмазами завладели те, кто пустил пулю в затылок бедному Роджеру.

Если бы прессе стали известны обстоятельства смерти ведущего сотрудника «Роуз Даймондс» (сам факт смерти утаить не удалось), а тем паче то, что пропали алмазы, репутации фирмы, на протяжении 50 лет прочно занимавшей место в списке сайтхолдеров, грозил моментальный крах. Алмазы надо было вернуть и вернуть как можно быстрее – ювелирные компании, приобретавшие камни у «Роуз Даймондс», не будут ждать. Особенно прискорбно было бы потерять такого клиента как «Гаррард» ⁶, а сделка с ними предстояла уже через два месяца.

Конечно, за два дня большую партию необработанных алмазов продать невозможно, но все же следовало поторапливаться. Рассудив, что своими силами они ничего не найдут, в «Роуз Даймондс» решили обратиться за помощью в компетентные органы. С полицией связываться не стали, памятуя все о той же возможности огласки, и делом занялась криминальная разведывательная служба Британии.

NCIS⁷ справедливо считали самой информированной спецслужбой Европы – такой обширной базы данных не было ни у кого. Через несколько дней, благодаря сведениям, полученным агентурной сетью, стало известно, какая именно преступная группировка стоит за похищением. Но где хранятся алмазы, кому и когда их хотят продать, пока не было ясно. Двум агентам (это были Майкл Кроуфорд и Энтони Хит) удалось внедриться в ряды группировки, подкупить одного из членов банды и завладеть всей партией похищенных камней.

В тот самый день, 29 сентября, в Тунисе, когда камни должны были быть переданы представителю «Роуз Даймондс», Майкла задержала полиция. Арестовали его как британского инженера Десмонда Макдауэлла (под таким именем он работал в тот раз), а не как агента криминальной разведки, и по началу Майкл считал произошедшее недоразумением, ибо его «Десмонд» был абсолютно чист. Но дальнейшее развитие событий показало, что это является чем угодно, только не недоразумением. И побои, и карцер, и приговор – все было всерьез…

И вот теперь, пошелестев газетами, Майкл с удивлением узнал, что «Роуз Даймондс Лимитед» все-таки пошли ко дну. Обстоятельства смерти Роджера Блэквуда и факт похищения алмазов стали достоянием общественности – новость смаковали все газеты. Руководство компании покинуло свои посты, акции упали ниже плинтуса, из списка сайтхолдеров фирму исключили. Их крупнейший клиент-закупщик, «Гаррард», месяц назад сменил хозяина (компанию приобрел младший брат султана Брунея – принц Джефри Болкиах), и контракт с «Роуз Даймондс» тут же был разорван. А вслед за королевскими ювелирами ушли почти все остальные клиенты.

Таким образом, можно сделать вывод, что операция, проводимая NCIS, провалилась, поскольку алмазы до хозяев не дошли. Как прессе стало известно про Блэквуда и камни – один черт знает, но на то она и пресса, чтобы вынюхивать. Участие его конторы в деле, видимо, удалось замять – никаких упоминаний или намеков Майкл не встретил даже в самых серьезных источниках. Арест Майкла можно считать форс-мажором, неприятным, но все ж таки не имеющим к проводимой операции никакого отношения побочным эффектом работы в Тунисе. В конце прошлого года там творился полнейший беспредел – иногда людей хватали прямо на улицах, держали в камерах неделями без предъявления обвинений и потом, бывало, отпускали, ничего не объяснив. За последний месяц в камере Майкла побывали, по меньшей мере, пять таких бедолаг.

В общем и целом, он мог преспокойно явиться завтра в офис NCIS в Париже, и потребовать полагающееся ему жалование за четыре месяца и отпуск в качестве компенсации. Так?

Да, было бы замечательно… Но проблема в том, что это была еще не вся информация, которую он нашел, полистав газеты.

На ту маленькую заметку он наткнулся совершенно случайно. В коротком сообщении говорилось, что утром 29 сентября 1994 года в автокатастрофе на скоростном шоссе недалеко от Милана погиб некий Клиффорд Ньюмен, бывший военный, к моменту своей смерти работавший в службе безопасности крупной частной компании. Семья скорбит, друзья соболезнуют. К заметке прилагалось фото, на котором Майкл без труда узнал в погибшем того самого представителя «Роуз Даймондс», которому практически на глазах у Майкла Энтони Хит передал кейс с алмазами…

Да, господа, вся закавыка состояла в том, что он своими глазами видел, как Ньюмен и Хит встретились на небольшом аэродроме в пригороде Туниса, пожали другу руки, Хит передал Ньюмену чемодан с камнями, и они оба сели в небольшую «Цессну»⁸ которая, как ей полагается, взмыла в небо и скрылась в направлении Франции. Но, как уже стало ясно, камни в «Роуз Даймондс» не получили, ни про какие крушения самолетов в тот день газеты не писали, а несчастный Ньюмен каким-то образом умудрился разбиться в лепешку в своем «Мерседесе» за тысячу километров от Туниса. И, если верить газетам, произошло это за двенадцать часов ДО того момента, как его, вполне живого и здорового, видел Майкл.

И еще этот дурацкий цветочный магазин… Майкл точно знал, что раньше по этому номеру никакого магазина не было и быть не могло. В маленькой квартире в центре Парижа постоянно дежурила девушка – сотрудница NCIS, которая соединяла позвонившего агента с требующимся ему доверенным лицом из руководства. «Менеджер мсье Анри» означал шефа отдела внедрения – Роберта Эгертона. И почему теперь на этом номере стояла автоматическая переадресация, посылавшая звонки в чертовы «Елисейские поля», было абсолютно неясно. Как шеф мог такое допустить?

Вернувшийся с рынка мсье Папино застал внука в своем собственном кабинете. Мальчик сидел в кресле и со странным выражением лица пялился в стену. Заметив Ги, Майкл перевел на деда мрачный взгляд и тяжело вздохнул:

– Ни черта не понятно…

– Вот и мне тоже, – пробурчал под нос Ги, разглядывая ворохи газетных страниц, разложенные в беспорядке на полу. Майкл недоуменно вздел брови.

– Я говорю, пошли тебя накормлю, – сказал Ги уже громче. – Голодный, полагаю… И как там насчет сарказма? Уже разрешается?

Майкл хохотнул, потянулся в кресле и ответил:

– Валяй!.. Представляю, сколько его в тебе накопилось за те сутки, пока я дрых!

Он уже приготовился к знакомой с детства словесной дуэли, по которой соскучился за последние годы, но к его удивлению Ги, бросив пару едких фраз касательно худобы и новой прически, этим и ограничился. А как только внук закончил завтракать, мсье Папино и вовсе посерьезнел и, сев напротив Майкла, допивавшего кофе, задумчиво смерил его взглядом.

Майкл вдруг почувствовал себя нашкодившим пацаном и едва удержался, чтобы не ляпнуть что-нибудь дерзкое, хотя дед еще не задал ни одного вопроса.

– Ну, давай, спрашивай уже, – обреченно вздохнул Холмс.

– Да я вот думаю, начать с «Что ты натворил?» или сразу перейти к «Чем я могу помочь?», – улыбнулся Гийом. Но по абсолютно серьезным глазам деда Майкл прекрасно понимал, что тот очень обеспокоен.

Он размышлял всего пару минут.

Известие о том, что внук – вовсе не офицер-миротворец, а агент спецподразделения Интерпола (про криминальную разведку Майкл решил все же умолчать), дед воспринял, не моргнув глазом. Только удовлетворенно крякнул в усы и бросил на Майкла взгляд, в котором тот с удивлением прочитал одобрение. Более чем необычный облик, в котором он предстал вчера на пороге виллы, Майкл объяснил «производственной необходимостью». Хотя, признался он, чуть помедлив, возникли некоторые обстоятельства, вследствие которых он теперь в весьма… неопределенном положении.

– Дело в том, что долгое время мне пришлось побыть… э-э-э… в стороне от основных событий, – объяснил Майкл. – Поэтому я немного не в курсе, каково состояние дел в конторе. И, насколько я понял из полученной информации, произошли существенные изменения в ситуации, и я пока не понял, какие именно...

– Короче говоря, – прервал дед его словоизлияния, – пока ты сидел в кутузке, дело закрыли. Так?

– Так, – согласился Майкл, криво усмехнувшись. – Откуда про кутузку-то узнал?

– Догадался, – отрезал дед, задумчиво барабаня пальцами по столу и рассматривая внука. – И долго сидел?

– Четыре месяца.

– Отпустили?

– Нет.

– Ясненько… – усмехнулся Гийом и дернул подбородком. – Что делать собираешься? И кстати, если тебе нужны деньги, я могу…

– Не надо, дедуль. Деньги у меня есть.

Ги вздохнул.

– Оружие?

– Тоже, – ответил Майкл с широкой улыбкой. – Ты не беспокойся, у меня все нормально. Раз операция… окончена, значит, я могу без проблем связаться с конторой. Через пару часов двину в Париж, по дороге сделаю пару звонков и выясню все, что смогу.

– Самолетом двинешь? Ах, да, куда с оружием-то… Разрешения-то, поди, нет.

– Да, я лучше возьму машину. Если выеду еще до обеда, вечером буду на месте.

Задумчиво пожевав нижнюю губу, Ги резюмировал:

– Ну, значит, если что, я тебя два с половиной года не видел, звонил ты мне в последний раз из Сараево полгода назад. Так?

Майкл кивнул.

– Мать ничего не знает, я полагаю, – кивнул сам себе Гийом. – А Шерлок?

– Не должен… Дед, ты прости, что я тебя втягиваю!

– Ну, меня можно, я, сам понимаешь, никому… Хотя, вообще-то не должен, конечно, офицер Холмс. Или ты там вовсе не Холмс?.. А?

– Не Холмс, дед, – покачал головой Майкл. – Там я не Холмс…

Он снова почувствовал холодную пустоту в груди и неожиданно для себя понял, с чем связано это гнетущее ощущение. Он просто устал быть «не-Холмсом». Все пять лет работы в разведке он носил чужие лица, чужие имена, заучивал чужие воспоминания, озвучивал не свои мысли. И вот теперь Майкрофт Холмс, тот самый парень, что улыбался ему с фотографии на стене, обнимая смеющуюся Ирен, уходил все дальше и дальше…

Ему так давно не удавалось побыть самим собой, что покидать дом, знакомый с детства, чертовски не хотелось. Как только он переступит порог, он снова превратится в «Майкла Кроуфорда», в который раз спрятав в тень «Холмса».

А ведь тогда на яхте, с этим темноглазым хорватом, он был самим собой. Да, с Грегом он был Холмс, и он был… счастлив. Эта мысль, такая внезапная и такая простая, заставила Майкла засмеяться. Ги озадаченно нахмурился.

– Дед, – все еще улыбаясь, сказал Майкл. – Ты не представляешь, как я рад был тебя повидать!

* * *

Через восемь часов, подъезжая к Венуа ⁹, Майкл остановился поужинать в маленьком ресторане. С удовольствием отведав тушеного кролика и салат, он заказал кофе и спросил официантку, маленькую кудрявую девушку с очаровательными ямочками на щеках, где он может позвонить. Мило улыбаясь, та указала ему на телефонную будку рядом с дверью на кухню.

Через пятнадцать минут официантка принесла молодому человеку в серой замшевой куртке маленькую чашку эспрессо и игриво ему улыбнулась. Но улыбка ее тут же растерянно погасла – симпатичный парень, который только что вовсю с ней заигрывал, теперь задумчиво смотрел в окно, а его темные глаза были холодны и сосредоточенны. Через десять минут молодой человек залпом выпил остывший кофе, быстро расплатился и вышел.

Выезжая на шоссе, Майкл сердито стиснул руль. Сделав пару звонков в Париж, он обнаружил, что «изменения в ситуации» были более существенными, чем ожидалось. Его шеф, Роберт Эгертон, уже более трех с половиной месяцев не руководил отделом внедрения, поскольку находился в клинике в Лондоне. Если точнее – в отделении интенсивной терапии, в глубокой коме.

Ах, да. Сам отдел внедрения более не существовал. Он был расформирован сразу после того, как провалилась операция «Розовый бриллиант». И через пару дней агенту Кроуфорду предстоит встреча с новым начальством.

Итак, понедельник, шестое февраля. Париж, улица Фобур Сент-Оноре, 35. Посольство Великобритании.

* * *

Грегор

Париж, 6 февраля 1995 года, понедельник

Снег шел в Париже всю ночь. На мостовой он почти сразу же таял, превращаясь в глубокие мутные лужи, но деревья в сквере Леона Серполе гнули к земле тяжелые ветки, стараясь освободиться от снежного груза, на круглых козырьках парадных лежали белые шапки, так и норовившие съехать кому-нибудь за шиворот, а на капотах и крышах машин, припаркованных вдоль улиц, громоздились маленькие сугробы.

Возвращаясь с пробежки, он умудрился промочить ногу, наступив в огромную лужу прямо у подъезда. Чертыхаясь под нос, Грегор потянул тяжелую дверь. Дом 28 по улице Маркаде¹⁰ был старым семиэтажным строением с крутыми лестницами и высокими ступенями, крошечным скрипучим лифтом и мрачноватым холлом, в котором гулко отдавались все звуки, и пахло сыростью.

Грегор обожал этот дом.

– О, довольно неразумно с твоей стороны, дорогой, бегать в такую мерзкую погоду! – раздался звучный голос. – Как пить дать, промочил ноги!

Вукович усмехнулся. Мадам Пти, которая всем обликом противоречила собственной фамилии¹¹ , с утра в своем репертуаре. Консьержка, довольно тучная брюнетка «слегка за сорок», с короткой стрижкой и основательно подведенными глазами, каждое утро приветствовала Грегора каким-нибудь наставлением, считая своим долгом «присматривать за таким хорошим мальчишкой, раз больше некому».

– Ну? Промочил ведь? – она скрестила руки на необъятной груди. Под правым локтем была прижата свернутая в трубочку газета.

– Доброе утро, Сильвия! И я тоже тебя люблю. Отдавай мою газету и не ворчи. – Он стряхнул снег со спортивной куртки и с козырька бейсболки. – Это же моя газета, верно?

– Твоя, твоя… Забирай. И вот это еще возьми… – Мадам Пти жестом фокусника вынула откуда-то кулек с булочками и вложила в руки Грегору.

– …И слышать ничего не хочу! – отрезала она, заметив, что Вукович собирается возразить. Ему ничего не оставалось, как послушно принять ежедневное подношение.

Поднявшись к себе на последний этаж, он быстро принял душ и побрился. Вода была ледяной (а другой с утра не дождешься, поскольку все семь этажей пытаются помыться), и из ванной он вышел более чем бодрым. Подпевая радиоприемнику, он приготовил себе завтрак (омлет с ветчиной и крепкий кофе), и, сев за стол, пристроил перед собой свежий номер «Паризьен».

Заголовок на первой странице тут же заставил его нахмуриться.

«Новая жертва Инквизитора?
27-летний мужчина найден мертвым на улице Гласьер».

Пробежав глазами статью, Грегор узнал, что вчера утром сторож церкви Святой Екатерины Сиенской в квартале Крулебарб обнаружил на крыльце храма труп неизвестного. Полиция установила личность погибшего. Им оказался некий Ришар Кревье, арт-директор ночного клуба. Причиной смерти, если верить журналистам, было ножевое ранение в сердце. Больше никаких подробностей в статье не сообщалось.

Быстро закончив завтрак, Грегор отправился в комнату, единственную в его скромных апартаментах. Комната выходила окном на соседний дом, который стоял так близко, что Грег преспокойно мог видеть, что творится в квартире напротив. Там жила высокая худощавая девушка, которая часто говорила по телефону, много курила, а вечерами подолгу сидела на широком подоконнике, обнимая ладонями большую кружку. Девушка была фотографом, это Грегор определил сразу – все стены в ее квартире были завешаны снимками, а в одной из комнат была устроена студия: стойки с осветительными приборами, зонты, отражатели и прочие приспособления для профессиональной съемки.

С утра в окнах соседки было темно, она не любила рано вставать. Грегор бросил взгляд на часы (было без четверти восемь)¬¬, и достал из старого высокого шкафа со скрипучими дверцами джинсы и черный свитер. Через полтора часа ему надо быть на работе – по понедельникам с утра проводилась большая планерка для всех отделов Национального центрального бюро¹² . Чтобы добраться до улицы Сосе, где в доме номер 11 располагалось Центральное управление уголовной полиции ¹³, Грегору обычно требовалось не больше тридцати минут, но поскольку движение сегодня на дорогах намного медленнее из-за снегопада, стоило выйти пораньше. Да и не любил он приходить позже остальных. Ему доставляло удовольствие первому входить в маленький кабинет, отданный в распоряжение аналитического отдела НЦБ, включать компьютер и кофеварку, а потом слушать, как просыпается этаж, постепенно наполняясь звуками голосов и хлопающих дверей.

Стоя в коридоре перед высоким зеркалом, уже застегивая куртку и тщетно пытаясь пригладить торчащие на макушке волосы, он увидел моргающую лампочку на автоответчике. Удивившись, кто бы мог звонить так рано (ведь уходя на пробежку, он проверял телефон), Вукович нажал на клавишу, чтобы прослушать сообщение:

– Грег, привет, дружище! – услышал он скороговорку коллеги, Дидье. – Сегодня в восемь тридцать, еще до планерки, собирают экстренное совещание. Что к чему – не знаю точно, шеф велел тебе позвонить. Надеюсь, ты успеешь прослушать сообщение и не опоздаешь. Прошел слух, это собирают группу по новому убийству. Что-то мне подсказывает, тебя в нее включили. Так что седлай коня и дуй во весь опор!

«Прошел слух» и «что-то мне подсказывает» – в этом весь Дидье. Откуда он мог узнать подобную информацию в семь утра, уму не постижимо, но сказанному можно верить – сведения, добытые Дидье Клеманом, в девяноста девяти случаях из ста соответствуют истине.

Не дожидаясь лифта, Грегор сбежал по лестнице, на ходу надевая рюкзак и перчатки. В холле он притормозил у конторки Сильвии, чтобы чмокнуть ее в напудренную щеку.

На улице было все также серо и мокро, и с неба летели пушистые хлопья. С крыш капало, а под ногами чавкало мутное месиво. Стараясь не угодить в глубокие лужи, Грегор шагал вдоль улицы к тому месту, где он вчера припарковался. Его «конь» прятался за стареньким красным Пежо мадам Пти (и как она умудряется в него втискиваться?). Перекинув ногу через седло, Грегор надел шлем, завел двигатель мотоцикла, и через минуту черный «Yamaha XJ-900» с урчанием пронесся по улице Маркаде, расплескивая лужи.

* * *

Проявив чудеса ловкости, лавируя между автомобилями, стоящими в пробках, и срезая, где только можно, меньше чем за полчаса он добрался до места назначения. Вся улица рядом с Министерством внутренних дел, серо-зеленым пятиэтажным особняком с высокими черными, причудливо окованными дверями, была заставлена машинами. От площади Бове до улицы Монталиве Грегор не нашел ни одного свободного пятачка. Пришлось объехать квартал еще раз и припарковаться напротив бара на улице Дюра. Оставалось около десяти минут до начала совещания, а ему все-таки хотелось заскочить к себе.

«К себе»… Вукович усмехнулся. Как же быстро он привык так называть маленький кабинет на два стола, разместившийся под самой крышей, «на пятом с половиной этаже», как они говорили между собой с коллегами. Все-таки перемены, произошедшие с ним за последние полтора года, были слишком невероятными, чтобы к ним сразу привыкнуть.

Осенью 93-го года в Центральное управление криминальной полиции Шибеника пришло официальное послание из штаб-квартиры Европейского бюро Интерпола, в котором сообщалось следующее. В связи с тем, что в Загребе организовано Национальное центральное бюро, Генеральный секретариат¹⁴ проводит курс обучения офицеров из Восточной Европы для ознакомления со спецификой работы в Международной организации уголовной полиции¹⁵. К посланию прилагался список с именами пяти человек, чьи кандидатуры были рекомендованы в МВД Хорватии и одобрены помощником генерального секретаря Интерпола, мсье Ришаром Моро.

К несказанному удивлению офицера Вуковича, его имя было указано в числе тех самых пяти. Каким образом его кандидатура вообще попала на рассмотрение, он так и не узнал. На его недоуменный вопрос Балтазар Андрич только хитро улыбнулся и похлопал по плечу.

Закончив трехмесячный курс обучения в Лионе, Вукович подал заявку на прохождение практики во французском отделе Интерпола. Через полгода стажировки он получил отличные рекомендации и… предложение работать в аналитическом отделе французского Национального бюро.

Признаться, это стало приятным сюрпризом для Грегора, ведь у него были свои причины желать остаться в Париже. Еленка, его любимая племянница, после смерти отца стала жить с Катариной, старшей сестрой Грегора, поселившейся во французской столице почти пятнадцать лет назад. В Хорватии у него не осталось никого, здесь же у него была семья…

Он понимал, что на работу в аналитический отдел НЦБ приглашают не за красивые глаза, но все равно, прочитав свою характеристику, подписанную куратором практики капитаном Саваром, он немного смутился. Уж слишком его там расхвалили. «Безукоризненный послужной список, превосходные рекомендации с мест службы, блестящая работа с документацией и базами данных. Отличный полевой работник, отменная реакция и хорошая физическая подготовка. Поразительные аналитические способности. В совершенстве владеет английским, французским и немецким, бегло говорит на итальянском, сербском и русском. Обладает превосходным потенциалом…» и прочее. Что ж, теперь приходилось соответствовать.

В течение первого месяца работы, подходя к высокой металлической двери и показывая охране новенькое удостоверение, он ощущал себя школьником, которого по ошибке допустили на совещание в кабинет директора. Ему казалось, еще немного, недоразумение выяснится, и его выпрут с позором. Но время шло, а его не только не выгнали, а еще и выделили стол и компьютер в небольшом кабинете под самой крышей. И… завалили работой по самое горло, чему он, впрочем, был только рад.

Вот уже полгода он занимался составлением и анализом баз данных по тяжким преступлениям, совершенным на территории Европы за последние пятнадцать лет. Приходилось объединять большие объемы информации, присылаемой Национальными бюро, приводить их в соответствие с новыми протоколами, строить прогнозы, писать аналитические справки и составлять рекомендации по работе с данными. Короче говоря, ничего интереснее и придумать нельзя. Разве что…

Иногда Грегор скучал по оперативной работе. За все шесть месяцев службы в Париже ему так и не удалось поработать «в поле». Как любому офицеру Интерпола, Грегору полагалось оружие. Но свою «Беретту» он хранил в сейфе в кабинете и уже не помнил, когда в последний раз ее вынимал. Как ему сказал Майкл в тот день, когда они познакомились? «Работа в Интерполе – главным образом скучная канцелярщина»? Что ж, Джеймс Бонд был в чем-то прав. И хотя Грегор не считал свою работу скучной (за обработкой бесконечных формуляров с информацией и многочисленных файлов со статистикой ему казалось, что хаоса в бескрайнем океане информации становится меньше и меньше), но все же если Дидье прав (а это почти наверняка), и его собираются включить в следственную группу, он будет рад принять участие в расследовании.

Он чуть не подумал «в настоящем расследовании», но тут же себя одернул. Пусть говорят, что хотят, но работа его отдела приносит существенную пользу.

Добравшись до кабинета, Грегор успел только бросить на кресло шлем и кожаную куртку, перемолвиться парой слов с Дидье и хлебнуть напоследок кофе из его кружки. Захватив папку с информацией, которая могла понадобиться, Вукович устремился на второй этаж, где в небольшом конференц-зале должно было состояться собрание.

Через минуту после его прихода в дверном проеме показалась сверкающая лысина его шефа, Сезара Монгрена. Увидев Грегора сидящим за столом, мсье Монгрен удовлетворенно кивнул и скрылся за дверью. А спустя несколько мгновений в конференц-зал вошел высокий седовласый мужчина в сером костюме. Внимательно оглядев троих присутствующих, он занял место во главе длинного стола и кивнул в знак приветствия.

– Меня зовут Филипп Дежарден, – представился он. – Я комиссар национальной полиции и представляю Центральное управление¹⁶.

Обведя всех суровым взглядом, комиссар продолжил.

– Не будем терять время, господа. Позвольте ввести вас в курс дела. Как вам должно быть известно, вчера в квартале Крулебарб был обнаружен труп некоего Ришара Кревье. Обстоятельства его смерти говорят о том, что это преступление с большой долей вероятности является делом рук серийного убийцы, получившего прозвище Инквизитор.

Ну, Дидье, чертов провидец! Опять он оказался прав. Их действительно собрали по поводу вчерашнего трупа.

– В связи с тем, что предыдущие убийства были широко освещены в прессе, – продолжал комиссар, – есть мнение, что известие еще об одной жертве будет иметь большой общественный резонанс. Говоря проще… – Дежарден раздраженно откинулся в кресле, – писаки раздуют из этого такой скандал, что нам мало не покажется. Эта тема сейчас… модная, сами понимаете.

Сидящий напротив Грегора молодой смуглый красавец с черными как смоль, собранными в хвост кудрявыми волосами, в шикарном костюме и белоснежной рубашке с безукоризненно завязанным галстуком, понимающе хмыкнул. Это был лейтенант Паскаль Мартинез из убойного отдела с Набережной Орфевр, 36. Насколько знал Вукович, начальство считало Мартинеза первоклассным специалистом. А его коллеги – такой же первоклассной сволочью.

Рядом с Грегором сидел мужчина лет сорока, с пивным животиком, свисающим над ремнем мятых брюк, небольшой лысиной и крючковатым носом. С ним Вукович был шапочно знаком со времени стажировки. Мужчину звали Роже Эбер и работал он, как и Мартинез, в парижской уголовной полиции. Эбер был опытным детективом, и, по слухам, умел так разговорить подозреваемого или свидетеля, что те сами потом диву давались, вспоминая, сколько всего порассказали этому невзрачному на вид легавому.

– Так что, – завершая свою вступительную речь, сказал Дежарден, – в Министерстве было принято решение создать специальную группу для расследования серии убийств. Меня вы уже знаете. Капитан Эбер и лейтенант Мартинез представляют здесь уголовную полицию Парижа, а офицер Вукович – Национальное центральное бюро Интерпола.

Сидящие за столом обменялись взглядами и приветственно кивнули друг другу.

– Руководить группой поручено мне, Эбер и Мартинез займутся основными розыскными действиями, Вукович возьмет на себя информационную поддержку. Анализ, обработка, составление сводных таблиц – я слышал, вы в этом сильны, офицер? Ну, конечно в ходе расследования будут привлекаться рядовой оперативный состав и эксперты. Но, прошу заметить, вся основная информация должна оставаться между здесь присутствующими. Уж слишком лакомый кусок для прессы это дело. Поэтому за пределами группы чтоб молчок мне. Ясно?

Комиссар, сурово сдвинув брови, глянул на каждого по очереди.

– Капитан, – обратился он к Эберу, который все это время что-то рассеянно чертил в своем блокноте. – Будьте любезны, сообщите нам подробности о вчерашнем происшествии.

Капитан несолидно шмыгнул носом, перелистал блокнот и заговорил неожиданно красивым бархатным голосом. (Что ж, теперь Вукович хорошо понимал тех, кого Эберу приходилось допрашивать).

– Вчера в четыре сорок утра сторож церкви Святой Екатерины Сиенской, расположенной по улице Гласьер, обнаружил на ступеньках храма тело мужчины. Подойдя поближе, он увидел, что тело было завернуто в белое льняное полотнище. «Ну типа как бы что-то вроде савана» – по его словам. Сторож вызвал полицию. Всю тягомотину по осмотру места обнаружения трупа и опросу свидетелей я опущу, ибо ни черта важного или подозрительного мы не нашли, хотя обшарили все лужи, и никаких свидетелей не обнаружили – в это время улица еще пуста, даже собачников не встретишь.

– Личность погибшего установили быстро, – продолжал, почесав нос, капитан. – Во-первых, его отпечатки были в базе данных, арестовывался за хулиганство по малолетству, а во-вторых, друзья подали в розыск, так как мсье Ришар Кревье, белый, двадцати семи лет от роду, уроженец Парижа, арт-директор ночного клуба, не явился на важную встречу в субботу утром. Не появился он ни днем, ни к вечеру, что было событием из ряда вон, поскольку мсье Кревье своей работой не манкирует. Э-э-э... не манкировал, вернее. Друзья забеспокоились и обратились в полицию. Ага. Что там дальше?..

Эбер снова полистал свой блокнот и стал зачитывать, вставляя свои комментарии:

– Так… Осмотр тела дал нам следующее. Смерть наступила в результате ножевого ранения в область сердца (как выразился наш эксперт – «прямо в яблочко»). Присутствуют и другие повреждения, а именно переломы ребер, большой кровоподтек в затылочной части головы, перелом скулы, носа, гематомы на груди и лице, а также кровоподтеки на запястьях и лодыжках. В крови не обнаружено ни алкоголя, ни наркотиков. Мой личный вердикт – оглушили ударом по голове, основательно избили, несколько часов держали связанным по рукам и ногам… Ну, и убили точным ударом в сердце, в которое, между прочим надо еще суметь попасть… По заключению патологоанатома, смерть наступила не менее чем за пять часов до момента обнаружения трупа, то есть между двадцатью двумя часами и полуночью субботы, четвертого февраля. Кроме «как бы типа савана» примечательны еще два момента. Первый – после смерти тело вымыли. Да… Поэтому ни отпечатков, ни инородных тканей, ни волоска, ни лоскутка – ничего. Чист как младенец. Второй момент. Когда тело развернули, под тканью обнаружили небольшой кусочек картона, размером с визитку. На нем фраза на латыни. Не от руки, к сожалению. Напечатана. Пальчиков на ней также нет, и думаю, вы уже сами догадались, что там написано, если знакомы с материалами по предыдущим преступлениям. «Merito punitus est», что в переводе на человеческий означает «Справедливо наказан». По фактам все.

Эбер закрыл блокнот и обвел слушающих печальными глазами.

– А, – спохватился он, – самое важное забыл! Как и предыдущие жертвы, мсье Кревье был гомосексуалистом. И также как у них, следов полового акта, ни добровольного, ни насильственного, не обнаружено. Ну вот, теперь все.

– Спасибо, Роже. Исчерпывающе, как всегда… Офицер Вукович, – Дежарден вдруг перевел взгляд на Грегора, заставив его подобраться на своем месте. – Как вы понимаете, после объединения материалов следствия, на нас свалится огромный объем данных, которые необходимо будет сопоставлять. Не могли бы вы составить сводную информационную таблицу по всем трем убийствам?

– Разумеется, господин комиссар. – Голос прозвучал уверенно, несмотря на то, что он порядком волновался. – Как только получу в свое распоряжение материалы, сразу же займусь. А тем временем могу поискать в базах данных схожие преступления. Это может помочь…

– Да, я слышал, что вы в последнее время как раз занимались убийствами подобного рода. Займитесь, конечно. Черт его, этого Инквизитора, знает. Может, он не только в Париже наследил… – Дежарден поднялся и закончил. – Не буду вас больше задерживать, коллеги. Принимайтесь за работу.

Информация не заставила себя ждать – уже к обеду стол Вуковича был завален папками и бумагами по предыдущим делам, а к вечеру начали поступать сведения, добытые по убийству Кревье.

---

"Неизбежность-3. Майкл" Глава 2.

"Танго в Париже" ДОПИСАНО.
Завтра начну выкладывать.

---

Неизбежность-3. Майкл. Часть 1. «Перекресток» (окончание)

Каким макаром пропало окончание, я не знаю, но вот здесь его можно прочитать.

---

Неизбежность-3. Майкл. Часть 1. «Перекресток» (продолжение 5)

Майкл

После такого отдыха в самый раз еще один отпуск брать, думал он, глядя с флайбриджа, как голый по пояс Вукович драит палубу. Не отдых, а каторга. Он вздохнул и поменял позу, сев так, чтобы не видеть хорвата.

Это уже просто ни в какие ворота не лезет – то, что он, Майкл Холмс, вытворяет. Какого рожна он признался, что гей? Теперь Грег то и дело бросает на него испуганные взгляды. Как истолковать вчерашний ночной визит, он вообще не понимал. А про отца как у него вырвалось? Это вообще из ряда вон. Семнадцать лет молчать и разболтать это человеку, которого он знает меньше недели… Секретный агент. Скажите еще супершпион…

Однажды мамина подруга, леди Александер, обратившись к его младшему брату во время игры в буриме после одного из званых ужинов, сказала:

– Шерлок, детка, ну будь ты немного поэмоциональней! А то такое впечатление, что ты не развлекаешься, а некролог зачитываешь!

На что десятилетний Шерлок спокойно ответил в своей взрослой манере:

– В нашей семье, мэм, все эмоции достались Майкрофту. Мне остался только холодный рассудок. Смиритесь уже с этим.

Братишка, как всегда, прав. С этим приходится мириться. Но надо научиться немного контролировать себя. Хотя с тех пор, как он стал агентом криминальной разведки, это ему прекрасно удавалось. Но в этом конкретном случае им с самого начала двигали, кажется, одни эмоции. Вся затея с погоней – для чего она? Так ли важна для самого Майкла поимка Ангела? Делает ли он это для карьеры? Самому себе врать совсем не обязательно – карьера сейчас его мало интересовала. А вот выкинуть из головы окаменевший взгляд, с которым Грег смотрел на убитого Милана, как отчаянно он обнял Еленку в том жутком подвале, и то, как всхлипывающая во сне Елка крепко держала его за руку, Майкл никак не мог. Безусловно, честолюбивые мотивы все-таки маячили в его голове, где-то на периферии. Самому задержать Ангела было бы весьма заманчиво. Все-таки он был первым, с кого все началось. Не заметь он того ожерелья на порноактрисе на обложке кассеты, ничего бы не было…

Кассета… Ему все время не давала покоя мысль, что он что-то забыл, что-то важное, он что-то слышал и не придал значения… Все впопыхах. События мелькают так, что сосредоточиться совсем не удается. А когда рядом этот парень, думается плохо, черт его дери. Вообще не думается.

Майкл закрыл глаза и подставил лицо солнечным лучам. Начнем с начала. Что мы знаем? Что Ангел – женщина. Окей. Знаем, что она замешана в организации и содержании притона для садистов и прочих… извращенцев, а также в производстве порнофильмов, и самое страшное – в убийствах и изнасилованиях. Это характеризует нашу дамочку весьма определенным способом. Одно дело – бордель с малолетками, этого добра в каждом большом городе полно. Другое дело – убийства, да еще снятые на пленку. Это просто супернаглость какая-то. И сверхжестокость. Просто звериная жестокость. Хотя он лично сомневается, что животные на такое способны. Ладно, эмоции в сторону. Факты. Только факты.

С карьерой более или менее понятно. Теперь с внешностью. Абсолютно точно известно, что Ангел недавно прошла пластическую операцию. Об этом вполне определенно говорит Милан. Что это была за операция? Вот бы узнать! Надо обязательно пересмотреть кассету. Что-то там Милан говорил про нее… Что операция была необычная – вот что. Что Милан делал ее только пару раз и решиться на нее трудно. И это Милан, опытный хирург, стажировавшийся в Америке в лучшей клинике во всех Соединенных Штатах, делал такое пару раз? Что ж там такое за операция? На что женщине трудно решиться? Может это…

– А, вот ты где! – раздался голос Вуковича, и он появился на флайбридже с гроздью винограда в руке.

– Что-то не видать «Жемчужины», – обеспокоенным голосом сказал он, отщипывая ягоду и метким движением забрасывая в рот. – А если они не останавливались на ночь? Что тогда?

Он, оторвав пару веточек от грозди, предложил их Иванке, сидящей за штурвалом.

– Я могу, конечно, прибавить скорость, – предложила она, взяв виноград. – Сейчас мы идем двадцать два узла. Не думаю, чтобы «Жемчужина» шла больше пятнадцати. Но можно прибавить до двадцати пяти? Как ты думаешь?

Молодые люди, оба внимательно смотревшие на Иванку, с удивлением поняли, что вопрос она задала Майклу.

– Э-э-э… Думаю, что пока двадцати двух хватит. Не будем рисковать двигателем. Все-таки только недавно починили. Вставать еще раз на якорь нам некогда. Согласен, Грег? – спросил он Вуковича, разглядывающего апулийские скалы, поднимающиеся на горизонте справа по борту.

– Ну, ты ж спец по яхтам, не я. Тебе виднее, – ухмыляясь, ответил Вукович и, сев напротив, швырнул в него виноградину.

Что такое? Ему уже стало казаться, что темноглазый с ним заигрывает. Все, докатились. Паранойя. Нет, с друзьями-натуралами откровенничать – себе дороже. Никаких нервов не хватит. Мало ему было несколько лет приучать себя смотреть на Тони как на друга. Но если тогда, в пятнадцать, это была лишь наивная юношеская влюбленность, то в этот раз все было гораздо более…

Черт. Хоть под холодный душ. Совсем с толку сбил своим голым торсом. Только ему стало казаться, что он схватил за хвост мысль, что ускользала все время, как тут вошел этот…

– Насколько я помню, – произнес он спокойным тоном (по крайней мере, ему хотелось думать, что спокойным), – Яков собирался идти вдоль побережья. Даже если он не бросал якорь на ночь, а он мог так сделать – ночь была спокойная, это всего лишь значит, что он обогнал нас часов на семь. Из разговоров за ужином я помню, что он собирался, зайдя в Таормину (1), заправиться и провести там следующую ночь. Учитывая его черепашью скорость, он придет в Таормину часов в семь-восемь вечера. Мы там будем около… Иванка, во сколько мы там будем?

– При такой скорости как сейчас? Около одиннадцати. Но… – Девушка задумчиво почесала шелушащийся от загара нос. – Если с движком все будет нормально, я постепенно прибавлю скорость, и мы там будем в девятом, максимум – в десятом часу.

– Ну, я смотрю, тут все под контролем, – ухмыльнулся Грег.

– Не сомневайтесь, шеф! – заверил его Майкл, и, исказив свое идеальное произношение, закончил с сильным девонширским акцентом (2), – Еще до конца сегодняшних суток, сэр, мы увидим корму драгоценной «Жемчужины» и вонзим наши абордажные крюки в ее белоснежный борт!

– А! Несостоявшаяся карьера пирата не дает тебе покоя, я погляжу. Прямо вылитый Френсис Дрейк. В молодости, – хитро глядя на Майкла, сказал Грегор.

– К твоему сведению, мой пра-пра-пра… в общем предок был офицером на судне у Френсиса Дрейка. Так что… Пиратство у меня в крови.

– Так, приехали. Он еще и пират! Ну-ну… – скептически хмыкнув, хорват развалился на диванчике и закрыл глаза, подставив лицо солнцу.

Какую-то минуту Майкл молча смотрел на загорающего Вуковича. Может быть солнце палило слишком сильно, и не надо было ему так долго торчать на мостике с непокрытой головой, а еще, скорее всего, не стоило так пристально пялиться на этого парня, но он почувствовал, что кровь сейчас закипит. В буквальном смысле – забулькает как вода в кастрюльке над огнем… Надо с этим что-то делать. Немедленно. Надо все вернуть в рамки приличия. А то все закончится… черти чем. Мордобоем, например.

– Сэр, – вдруг произнес он, вставая, – вы изволили выразить мне недоверие! Я рассматриваю это как оскорбление моей чести. – Вукович оторопело уставился на него, но Майкл невозмутимо продолжал, приняв более-менее величественную позу.

– Я требую сатисфакции, сударь! Извольте принять вызов потомка досточтимого сэра Уильяма Халмса, первого лейтенанта (3) «Золотой Лани», флагманского корабля сэра Френсиса Дрейка (4)!

Теперь уже и Иванка, полуобернувшись, смотрела на Майкла, от восторга разинув рот. Грегор от изумления не мог вымолвить ни слова.

– Ну, что смотришь? Давай отвечай на вызов! – обычным тоном подсказал Майкл, чуть выйдя из образа, затем продолжил в прежней манере. – Милостиво предоставляю тебе выбор оружия!

Грегор расхохотался, и Майкл прикусил губу, чтобы сдержать улыбку.

– Какое оружие? – смеясь, спросил Грегор. – Ты перегрелся? Стреляться будем?

– Пуля – дура. Не будем полагаться на слепой случай, – изящно взмахнув рукой, возвестил потомок пирата. – И вообще, стреляться неинтересно и пошло. Владеешь ли ты благородным искусством фехтования?

Грегор задумчиво почесал затылок и ответил, чуть погодя:

– Ну, когда-то учился, когда в школе Шекспира ставили… Только чем мы тут будем фехтовать? Шампурами?

– Ой, я знаю чем! – вдруг услышали молодые люди. – Сейчас принесу! – И Иванка, поманив Майкла, вручила ему штурвал, а сама быстро скрылась внизу.

Пока ее не было, Майкл, заняв место за постом управления, принял важную позу, искоса поглядывая на посмеивающегося Грегора. Он еще сам не понял, зачем затеял этот спектакль, но, по крайней мере, какая-то физическая активность. Не идти же в каюту отжиматься. Положив руки на штурвал, он подумал, что Вукович бы сильно удивился, если бы знал, что в словах Майкла нет ни слова выдумки. Когда-то, четыреста с лишним лет назад, его предок Уильям Халмс вот так же сжимал штурвал «Пеликана», пересекающего экватор…

Чуть запыхавшаяся Иванка снова появилась на мостике, и дуэлянты рассмотрели, что в руках у нее были… два морских кортика.

– Ух ты! – воскликнула оскорбленная сторона, совсем забыв про благородные манеры. – Похожи на английские офицерские начала прошлого века.

С горящими глазами он взял в руки и стал рассматривать один из клинков.

– Не-е-ет, новодел, – продолжал он, поворачивая кортик так и сяк. – Хотя очень похож, даже клеймо «Таттем энд Эгг» (5) стоит.

Грегор тоже с любопытством оглядывал доставшийся ему экземпляр. Длина кортика составляла около сорока сантиметров, навершие рукояти сделано в виде львиной головы, державшей в пасти кольцо для темляка. У крестовины на концах имелись желудевидные утолщения, а щиток в середине гарды был украшен якорем, увенчанным королевской короной.

– Это откуда же такое чудо? – спросил Вукович, делая взмах.

– А из-за них папа эту яхту и купил. Как зашел в капитанскую каюту и увидел их на стене, так и решился. До этого все никак не мог определиться – еще три яхты присмотрел. Это конечно не настоящий антиквариат. Папа сказал, что сплав какой-то легкий, но если в руки не брать, выглядит как…

– Еще как выглядит! – перебил ее Майкл, половчее охватывая кожаную рукоять. Она, скорее всего, была не из акульей кожи, как положено, но в руке тоже лежала неплохо. – А капитан нас на берег не ссадит, за то, что мы их?..

– Не ссадит. Он спит, как убитый. Только за борт не выкиньте. И постарайтесь не разбить ничего по возможности. И не покалечьтесь. Хотя вряд ли – они тупые, как игрушечные, – Иванка хитро прищурилась, и Майкл подумал, что в этом тихом озере водились такие черти, что Грегор со временем только ахнет, когда узнает.

– Ну, что, сударь? Вы готовы? – вопросил Майкл, подкидывая кортик в руке.

– Что, прямо здесь? – Вукович недоуменно оглянулся. По его мнению, флайбридж размером два на два метра был тесноват для дуэли.

– Да, на шканцах (6) драться как-то… не комильфо, – почесал затылок Майкл. – Пошли на корму!

– Тогда я, пожалуй, переведу на автопилот ненадолго, – заявила Иванка и пояснила удивленным молодым людям. – Хочу посмотреть.

– Прекрасно! Госпожа старший помощник засвидетельствует, что все будет по-честному. Ну, сударь, пожалуйте за мной!

И Майкл, изогнувшись и повернув кортик плашмя, слегка шлепнул Вуковича чуть пониже спины и тут же скрылся с мостика. Оторопевший от такой наглости Грегор кинулся за ним.

– Ах ты, пижон! Ну сейчас ты у меня получишь, пиратское отродье!

Иванка проводила их звонким смехом.

В салоне, прежде чем выскочить на кормовую часть палубы, Майкл ненадолго задержался, чтобы скинуть рубашку и темные очки. Оставшись в одних шортах, как и Вукович, он повернулся к противнику и, словно поддразнивая, поманил рукой. Грегор, ухмыляясь, двинулся на него, поудобнее обхватывая рукоять кортика.

На палубе Майкл быстро окинул взглядом свободный участок, оценивая его размеры.

– Что ж, думаю, мой пра-пра-пра дрался и в менее удобных условиях. Ну, защищайтесь, офицер Вукович!...

Майкл, разумеется, не ожидал легкой победы, но, тем не менее, то, с какой ловкостью хорват отражал удары, удивило его. Он, научившийся держать клинок еще в академии и входивший в сборную колледжа Святого Иоанна по фехтованию, никак не ожидал такого отпора. Ну что ж, это даже интересно!

Конечно, оба понимали, то, что они делают, по меньшей мере, небезопасно. Даже не заточенные кортики были способны нанести серьезные увечья, особенно на таком пятачке как кормовая палуба «Красавицы». И оба изо всех сил старались не покалечить друг друга. Что совсем не облегчало поединка.

– Приятно… скрестить клинки… с достойным… противником! – выкрикивал между ударами Майкл, перескакивая через топчан.

– О, милорд… – в тон ему ответил Грегор, быстро вытирая пот со лба, – может, я и не владею искусством… фехтования… в той же степени,… что и вы…

Лезвие его кортика скользнуло в опасной близости от груди Майкла.

– …но все же признайте,… и я кое-что умею!

– Приходится с вами согласиться,… сударь… – пыхтя, ответил Майкл, уворачиваясь от удара. – …Кое-что вы действительно умеете!

Перейдя в наступление и прижимая хорвата к двери салона серией быстрых ударов, которые тот еле успел отражать, Майкл вдруг громко запел, снова с сильным южноанглийским акцентом:

– Пусть грохочут пушки… и мушкеты бьют!… Блещут абордажные… клинки… Вражеские флаги… падают на ют… Мы их одолели, моряки!… Слава… беспокойным… волнам океана… Слава силе… дерзостной руки! (7)

Грегор, услышав это, осклабился и вдруг, зарычав, кинулся в контратаку. А Майкл на короткий миг потерял ощущение реальности. Ему показалось, что вокруг не стекло и пластик, а просмоленные доски палубы и скрипящие от ветра снасти. Ветер гудит в тугих парусах, и грот-мачта загораживает солнце. Четыреста тридцать лет растворились в полуденном пекле, словно не было, и Уильям Халмс по прозвищу «Дуб», размахивая коротким клинком, специально выкованным для него знакомым кузнецом, отражает удары испанского флибустьера…

– Да здравствует королева Елизавета! – раздался громкий клич, и Вукович, сраженный ловкой подножкой, оказался лежащим на палубе, а Майкл оседлал его и приставил к горлу острие кортика.

– Ну?... – шумно дыша, спросил он замершего хорвата, – теперь признаешь меня потомком славного корсара, а?

– Признаю, – с трудом выдавил из себя Вукович.

– Когда приедешь в гости, не забудь напомнить, чтобы я тебе его портрет показал, – продолжал Майкл, восседая на поверженном противнике. – Редкая вещь, сам по себе. Шестнадцатый век, как никак… Признаешь себя побежденным, говори!

– Да-да! Слазь уже с меня, чудовище! – с хохотом взмолился Грегор.

Тут, наклонившись к самому лицу хорвата, чтобы не расслышала Иванка, которая все это время наблюдала с флайбриджа за ходом поединка, а сейчас разразилась аплодисментами, Майкл спросил чуть тише:

– А может, ты думал, что если я гей, то и дерусь я как девчонка?

– Да уж конечно, – спихивая его с себя, ответил Грегор. – Именно так я и думал. Ты и до этого на девчонку мало походил, а теперь и подавно…

Майкл, развалившийся было на палубе рядом с лежащим Вуковичем, вдруг замер.

– Черт!… – воскликнул он, резко садясь. – Черт, черт, черт!

– Что такое? – устало поинтересовался Грегор.

– Я идиот. Я кретин и идиот.

– Ну… Это, конечно, вопрос спорный, но раз ты так настаиваешь…

– Не беспокойся, ты тоже идиот. Да, да! Ты слышал то же, что и я, знаешь то же, что знаю я. И если мы до сих пор этого не поняли, то мы оба идиоты.

– Все-таки перегрелся, – резюмировал Грегор, приподнимаясь на локте и с преувеличенной жалостью глядя на Майкла. – Иди-ка ты в тенёк, потомок!

– Грег, я серьезно.

– Ну, хорошо. Ты серьезно. Тогда объясни по-человечески. Что мы там не поняли?

– Что Ангел – мужчина.

__________________________
1. Таормина (итал. Taormina) – исторический город на восточном побережье Сицилии, Италия, на полпути между Мессиной и Катанией.
2. Девоншир, или Девон (англ. Devonshire, сокращенное англ. Devon) – графство в юго-западной Англии. Одной из ведущих отраслей экономики графства было судостроение, многие моряки были родом из южной Англии. Здесь намек на сэра Фрэнсиса Дрейка (англ. Francis Drake; около 1540 – 28 января 1596) – английского мореплавателя, корсара и вице-адмирала, который был родом из Девоншира.
3. Первый лейтенант (англ. first lieutenant) – в Королевском флоте является больше должностью, а не воинским званием. Соответствует должности первого помощника. Он руководил экипажем во время выполнения маневров, и к тому же осуществлял функции корабельной полиции, обеспечивая дисциплину.
4. «Золотая Лань» (англ. Golden Hind) – первоначально это трехмачтовое флагманское судно Френсиса Дрейка называлось «Пеликан» («Pelican»). При пересечении экватора во время кругосветного путешествия 1577–1580 гг. Дрейк переименовал его в честь своего придворного покровителя – лорда-канцлера Кристофера Хаттона, на гербе которого была изображена золотая лань.
5. Таттэм энд Эгг (англ. Tathem and Egg) – английская оружейная фирма, в числе прочего производившая кортики для Королевского флота в XIX в.
6. Шканцы – помост или палуба парусного судна на один уровень выше шкафута (части верхней палубы от фок-мачты до грот-мачты). Позднее шканцами называли часть верхней палубы военного корабля между грот- и бизань-мачтами. Шканцы считались почётным местом на корабле: там зачитывались перед строем манифесты, приказы, приговоры. На шканцах запрещалось садиться и курить всем, кроме командира (капитана) корабля и флагмана.
7. Припев пиратской песни, популярной в середине XVII века. Первый куплет звучит так:
Мы не раз бороздили седой океан,
Мы – цари на морских путях.
Наш отчаянный, дерзкий, разбойный клан
На купцов нагоняет страх.

Продолжение в комментариях.

---

Неизбежность-3. Майкл. Часть 1. «Перекресток» (продолжение 4)

Грегор

В первый раз за всю жизнь он, проснувшись, не смог определить, где находится. Просто не имел ни малейшего понятия. Открыв глаза, Грегор обнаружил, что вокруг царит полнейшая темнота. Пошарив вокруг руками, он не смог найти край ни с одной, ни с другой стороны. Что за черт? За считанные секунды воображение нарисовало дикую картину: он остался один во вселенной, пока он спал, произошел катаклизм, и мир объяла тьма, и вот теперь он сидит, закутанный в одеяло, а вокруг на многие километры расстилаются мягкие поля, на ощупь очень напоминающие… отличный ортопедический матрас.

Грегор прополз немного в сторону, нашарил тумбочку и на ней ночник, зажег свет, и тут же все объяснилось. Оказывается, он спал, лежа поперек огромной двуспальной кровати в роскошно обставленной каюте. Судя по еле заметному покачиванию, «Морская Красавица», шла полным ходом. Шторы на иллюминаторах были плотно закрыты, дверь заперта и поэтому в каюте была кромешная тьма. И было абсолютно непонятно ни какое сейчас время суток, ни сколько он проспал.

Честно говоря, Грегор не мог сообразить, как он вообще попал в эту кровать…

Он прекрасно помнил, как, поднявшись на борт яхты, они с Майклом спустились в жилой отсек вслед за Иваном. Зайдя в каюту по левому борту, Грегор, до сего дня на яхте у Ивана не бывавший, даже присвистнул от удивления. Такой роскоши он увидеть не ожидал. Майкл же, напротив, не обратил на шикарную мебель из орехового дерева, пушистые ковры и мягкие кресла ровно никакого внимания. Только окинул взглядом огромную, широченную как футбольное поле, двуспальную кровать, покрытую шелковым одеялом в мелкую полоску, и чуть задрал левую бровь. Как уже понял Грегор, это говорило о том, что Майклу что-то не нравится.

Когда Иван вернулся к себе в кокпит (1), оставив молодых людей располагаться, Майкл вышел вслед за ним, и Грегор услышал, как по соседству хлопнула дверь.

– Ты знаешь, – сказал Майкл, вернувшись, – я пожалуй займу каюту напротив. Не возражаешь?

– Да ради бога… – Грегор бросил сумку на пол и плюхнулся на кровать, потянувшись всем телом. – Места тут, я полагаю, хватит… А что? – спросил он, зевнув, – Я так жутко храплю?

– Нет. – Майкл остановился в дверях и странно на него посмотрел. – Не в этом дело. Просто… Так будет лучше.

– Ну, как знаешь, – он проводил Майкла глазами и с трудом заставил себя встать с мягкой постели, затем разобрал сумку, сложив вещи скромной стопочкой на полке в огромном шкафу, занимающем всю стену с одной стороны от кровати.

– Слушай, – Майкл сунул голову в дверь, – я тут подумал, что ты вчера ночью… вернее сегодня утром ни черта не выспался, а денек нынче был не из легких, один разговор с Ёлкой наверное вымотал тебя больше, чем все остальное… В общем, тебе надо бы поспать…

– Ну, вот и посплю ночью, – зевнув, возразил он. – А сейчас неплохо было бы обсудить наши планы относительно той чертовой «Жемчужины»…

– Это непременно, а как же! – покивал Майкл, заходя в каюту. – Только аналитик из тебя сейчас никакой. Ты за последние несколько суток сколько спал?

– Да отвали ты, зануда, нормально я поспал сегодня. Семь часов, минимум. Ты же со мной спал, сам знаешь!

Отчего-то поперхнувшись, словно сдерживая смех, Майкл протянул ему руку. На раскрытой ладони лежала маленькая продолговатая капсула.

– И что это?

– Выпей, – улыбаясь, предложил Майкл. – Тебе понравится.

– Ты что? Обалдел, наркотики мне предлагать? – Грегор в ужасе посмотрел на англичанина. Тот, расхохотавшись, ответил:

– Балда! Меня, как любого… Джеймса Бонда, снабжают арсеналом медикаментов на все случаи жизни. Это снотворное. Отличное, качественное, способствует глубокому сну. Ты, конечно, спал сегодня, но, судя по тому, что во сне ты брыкался, как молодая лошадь…

– Брыкался? – покраснев, переспросил Грегор.

– Еще как. Хорошо, пусть не как лошадь. Как дикий необъезженный мустанг. Так вот судя по этому, мозг твой так и не отключился, а значит, ни черта ты не отдохнул. Так что… – он протянул ладонь. – Давай.

Нехотя, Грегор взял капсулу и задумчиво повертел ее в руках.

– Ты мне доверяешь? – спросил вдруг Майкл.

Вместо ответа, Грегор подошел к бару, плеснул в стакан воды из графина и, быстро проглотив таблетку, запил.

– Да, забыл упомянуть, – добавил улыбающийся Майкл и стал почему-то расплываться у него в глазах. – Это очень быстродействующее снотворное. Очень-очень быстродейств…

Вот с этого момента он уже ничего не помнил.

Черт возьми этого англичанина! Сколько же он проспал? Грегор с хрустом потянулся и понял, что чувствует себя… превосходно. От усталости, сковывавшей его вчера, не дававшей ни думать, ни действовать, не осталось и следа. Он был полон сил, и настроение было куда лучше прежнего, несмотря на то, что смерть Милана все еще омрачала воспоминания. Но решимости намылить шею «Джеймсу Бонду» не убавилось.

И все-таки, который теперь час? Проспал он, наверное, не меньше восьми часов. Значит сейчас должно быть около двух пополуночи. Вот досада, придется всю ночь бродить – так он выспался. Грегор подошел к овальному иллюминатору, скрытому плотно прилегающей шторкой и, потянув за шнурок, поднял ее и… на мгновение ослеп от яркого солнечного света.

Ничего не понимая, впопыхах натянув шорты и схватив футболку, Грегор решительно вышел в коридор. Со стороны мастер-каюты (2), находившейся на носу яхты, раздавался мощный храп Ивана. Значит, вахту несет его старший помощник. Он усмехнулся, вспомнив, как обалдел Майкл, увидев с пирса этого «старпома». На ходовом мостике «Морской красавицы», облокотившись на поручень, стояла Иванка – легкие шорты, открывающие стройные загорелые ноги, синяя рубашка, завязанная узлом на животе, и кепка-бейсболка, повернутая козырьком назад. Иванка, сочно хрустя яблоком, следила за тем, как какой-то парень, очевидно матрос, заносит на яхту коробки с продуктами. Заметив остолбеневшего Майкла, она чуть улыбнулась и хитро ему подмигнула, перебросив за спину длинную толстую косу…

Надев футболку, он прошел через пустой салон и уже подходил к двери, ведущей в кокпит, как вдруг услышал невероятные звуки. Остолбенев, он замер и прислушался. Нет, не показалось. Там, в рубке, Иванка, от которой он неделями не слышал ни слова, взахлеб щебетала, по-английски рассказывая кому-то, как он, Грегор, спас ее однажды от злой соседской собаки. Рассказывала и… смеялась. Господи, он вообще не помнит, когда в последний раз слышал ее смех. Может только в далеком детстве?

– …а потом встал на четвереньки и… ты не поверишь!.. зарычал на нее. Я чуть со страху не умерла. Эта тварь нас загнала в самый угол двора, я в стенку вжалась, а они стоят и рычат друг на друга! Собака эта чуть ли не больше Грегора была и злющая такая – ее сам хозяин боялся… А Грегор еще и зубы на нее оскалил! С трудом в такое верится, да? – И Иванка заливисто рассмеялась.

– Ну почему же! – вдруг послышался голос Майкла. – Наоборот, это очень в его духе… К тому же, дорогая, ради такой прекрасной дамы, я бы еще не на такое решился… – Неслышно вошедший в рубку Грегор явственно различил игривые нотки в голосе англичанина.

– Да ну, какая «прекрасная дама»! – усмехнувшись, возразила Иванка, легким движением поворачивая штурвал чуть влево. – Я в двенадцать была худая как щепка, носила очки и скобки на зубах. Так что женихи за мной табунами не ходили. А Грегор…

– Всем добрый день! – хмуро буркнул Вукович, считая, что скрывать присутствие дальше стало невозможным. Настроение, еще минуту назад бывшее почти радужным, отчего-то помрачнело.

– М-м-м… Выспался? – Англичанин, в белоснежных шортах и такой же майке, развалился в широком кожаном кресле, сложив загорелые ноги на большой обтянутый кожей рундук (3). В руках он держал запотевший стакан с каким-то напитком, черные очки сдвинуты на лоб, на лице – широкая улыбка, которая сейчас почему-то раздражала Вуковича до невозможности.

– Выспался. Твоими стараниями. Что за снадобье ты мне подсунул?

– Не ворчи. Зато на человека стал похож. А то ходил как снулая рыба, и соображал еле-еле. Пошли в салон, я тебе новости расскажу.

Он легко вскочил с кресла, и, прежде чем уйти, галантно поцеловал руку Иванке, промурлыкав:

– Госпожа старший помощник, мы вас покинем!

Когда они спускались, Иванка все еще смеялась…

Спустившись в салон и увидев циферблат часов на стене, Грегор оторопело уставился на Майкла:

– То есть как это? Сейчас шесть часов вечера?

Майкл молча кивнул, доставая из холодильника под стойкой бара в кухонном отсеке упаковку яиц и бутылку молока.

– Я проспал всего… час? Ни черта себе пилюля!

– Нет, ты проспал больше. Омлет или яичница?

– Омлет. Как больше, если я заснул около пяти? И кофе. Если можно.

– Можно, отчего ж нельзя, – включив конфорку, Майкл поставил на плиту сковородку. – Угу, заснул около пяти. Только вчера. Ты, братец, проспал двадцать пять часов. Закрой рот, я серьезно.

Сутки?! Он продрых сутки напролет? Выходит, уже вечер воскресенья и…

– Мы же должны были быть в Анконе?

– И мы там были. Вчера.

Не сводя глаз с большой турки на плите, Майкл предложил:

– Ты сядь. Сейчас все по порядку расскажу.

Пока Грегор, урча от голода, поглощал огромную порцию омлета, заедая бутербродами с ветчиной и запивая крепким кофе, Майкл поведал ему поразительные вещи.

Вчера, едва пройдя пограничный контроль, «Морская красавица» резво покинула территорию порта и, ловко лавируя между прибрежными островами, через два часа вышла в открытое море. И там Иван с гордостью продемонстрировал, на что способна его «девочка», развив скорость в тридцать три узла (4), на которую «Жемчужина», итальянская яхта марки «Азимут», поколением младше «Принцессы», в принципе не была способна. Так что к девяти часам вечера, через четыре часа пути они были у итальянского побережья, в порту Анконы, где «Жемчужина», пришедшая всего пару часов назад, собиралась провести ночь.

Дальше – интереснее. Оказалось, что Яков, капитан «Жемчужины» был старым знакомым Ивана. Придя в Анкону, Шимич связался с ним по рации.

– Они повспоминали молодость, там какие-то старые счеты... И друг к другу они так интересно обращались… – улыбнулся Майкл, – Иван к Якову – «старый козел», а тот ему в ответ – «цыган безродный». Но смеялись при этом оба. В общем, Иван у него о планах и маршруте все выспросил…

– Э! Погоди, вы что, все выложили? И про Ангела?!

– Не волнуйтесь, шеф, без вас мы не посмели, – усмехнулся англичанин. – Мы им выдали легенду.

– Какую еще… легенду? – с трудом проглотив кусок бутерброда, спросил Грегор.

– Ну, дескать, молодой англичанин, аристократ, решил прошвырнуться до Ниццы вдоль итальянского побережья. Узнав, что «Жемчужина» следует тем же маршрутом, он, этот самый аристократ, решил, что в компании будет веселее. И безопаснее. И барон даже обратился к пассажирам «Жемчужины», спросив, не возражают ли они, если «Красавица» пристроится за ними…

– Ни черта не понимаю. Какой барон?

– Н-да… Надо было тебе две пилюли дать… Я – барон, я! И они мне любезно ответили, что никоим образом не против. Так что теперь у нас мир и дружба.

С этими словами Майкл поднялся и жестом позвал Грегора за собой. Выйдя на палубу, они остановились у правого борта, и, чуть перегнувшись через леер (5), Вукович увидел, что впереди, метрах в трехстах по курсу, сверкая белым пластиком в лучах заходящего солнца, шла «Жемчужина».

______________________
1. Кокпит – (морск.) на катерах и яхтах: углубленное открытое помещение в средней или кормовой части палубы для рулевого и пассажиров.
2. Мастер-каюта – каюта владельца яхты.
3. Рундук – ящик или ларь, устанавливаемый во внутренних помещениях корабля, для хранения личных вещей.
4. Узел – единица скорости судна, соответствующая одной морской миле в час (1852 м). 33 узла соответствуют 61,1 км/ч.
5. Леер – металлический прут или туго натянутый растительный или стальной трос, используемый для привязывания парусов, стягивания тентов, сушки белья и т.д. Леерами также называются укреплённые на стойках тросы, заменяющие фальшборт судна, и тросы, натягиваемые для предотвращения падения людей за борт во время шторма.

Продолжение в комментариях.

---

Неизбежность-3. Майкл. Часть 1. «Перекресток» (продолжение 3)

Название: Неизбежность-3. Майкл. Часть 1. «Перекресток»
Фандом: Sherlock BBC
Автор: GingerLelia
Гамма:  Sellaginella
Персонажи: Майкл Холмс, Грегор Вукович
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: AU. Еще раз, и капсом, чтобы не было претензий по ходу чтения – АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ВСЕЛЕННАЯ. Автор рекомендует прочитать первые части (Вот тут и тут). Обращаюсь особенно к тем, кто их не читал, – здесь все по-другому. В этом мире Шерлок – Его Светлость барон Холмс, его старший брат – Майкрофт, потеряв титул, сменил имя и стал просто Майклом Холмсом. И этот Холмс старший не похож на канонического или на образ, созданный БиБиСи. Хотя вполне ничего себе так парнишка получился, по-моему
Но в этой АU есть свой Грег. И их пути, конечно же, пересекутся…
ДИСКЛЕЙМЕР: в основе всех фантазий автора – книги Конан Дойля и сериал Sherlock BBC, в основе баннера – наглые притязания создателя фанфика на лица известных актеров. Спасает то, что коммерческих целей автор не преследует, поэтому материально и морально господа Д. Лоу и П. Эльбе не пострадают. На героев сэра АКД и сериала Sherlock автор ни коим образом не претендует.
Жанр: action, case fic
Саммари: Они непохожи друг на друга. Они из разных миров. Но они должны были встретиться…

чмтать дальше

banner by  Sellaginella

Грегор

Телефон рядом с кроватью разразился мерзким пиликанием. Не открывая глаз и не вытаскивая головы из-под одеяла, он нашарил трубку.

– Майк? – спросил бархатный женский голос.

– Алло! Кто это? – просипел Грегор. – Алло!

– Дорогуша, – промурлыкала незнакомка по-английски, – будь любезен, кликни Майка. Скажи, что Эльвира спрашивает.

– Какая, к чертям?… Ладно, сейчас, подождите, пожалуйста. – Он откинул одеяло с головы и посмотрел на соседнюю подушку. – Э-э-э… Он еще спит. Это срочно? Не хотелось бы его будить. Мы… эм-м-м… поздно легли, знаете ли… Слушайте, а откуда у вас мой номер? Как вы…

– Ах, он спи-и-и-ит, – медово протянула Эльвира, игнорируя последний вопрос, – ну что, ты молодчинка, дорогуша, постарался! – в трубке раздался низкий грудной смех. – Ладушки, не надо будить нашего мальчика, пусть поспит. Просто передай ему то, что я тебе скажу. Слово в слово, окей?

– Передам. – Он, с трудом понимая, о чем ему говорит эта Эльвира, сел на кровати. – А вы собственно кто?

– Передай следующее, – снова наплевав на вопрос, велела незнакомка. – Скажи ему, что он был прав.

– Что? И это все? Он был прав? Прав в чем?

– Долго объяснять. И я не знаю, насколько ты в курсе, милый. Поэтому просто передай мои слова. Ну, все, счастливо, мальчики! Приятного дня!

Он несколько секунд слушал короткие гудки, прежде чем сообразил положить трубку на аппарат. В голове был полнейший сумбур, а тело ныло, словно вчера его били весь день. Он снова посмотрел на правую половину кровати, где, крепко обняв подушку, ровно посапывал Майкл.

Когда он, наконец, вернулся домой из конторы, был пятый час утра. Его окончательно вымотали расспросы шефа и двух типов из Управления, от бессонницы и табачного дыма казалось, что в глаза насыпали горячий песок, после кофе, которым он пытался себя взбодрить, во рту остался мерзкий привкус. Войдя, он осторожно закрыл дверь и без сил присел в прихожей на кресло. В квартире царила тишина. Не включая свет, он прошел в свою спальню, но Майкла там не нашел. Удивленный, он заглянул в другую комнату, которую раньше занимали его родители, и где теперь была комната Ёлочки, и там, стоя на пороге, несколько минут смотрел на представшую картину.

На большой кровати, которую он по привычке называл маминой, крепко спала Ёлка, из-под одеяла торчала одна коленка с налепленным пластырем. Одной рукой девочка обнимала плюшевого зайца, без которого не могла заснуть, когда была маленькой, а другой крепко держала руку Майкла, спавшего рядом, сидя на полу.

Кажется, он так и не проснулся толком, когда Грегор, осторожно потрепав по плечу, позвал за собой, предлагая лечь нормально. Шатаясь и стукаясь о дверные косяки, его напарник добрел до широкой кровати в спальне Грегора, стянул футболку и джинсы и заснул, наверное, прежде чем его голова коснулась подушки...

Прислушиваясь к утренним звукам за окном, Грегор замер, завернувшись в одеяло, и не отрываясь, смотрел на парня, спящего – святые небеса! – в его постели. Во сне тот походил на ребенка, таким безмятежным было сейчас его лицо. Соломенные волосы торчали во все стороны, и Грегор поймал себя на непонятном желании прикоснуться, узнать, какие они на ощупь…

– Кто звонил? – не открывая глаз, вдруг спросил Майкл, и Грегор почувствовал, что краснеет, словно его застали за чем-то неприличным.

– Какая-то Эльвира, – он бухнулся обратно на подушку и натянул одеяло на голову (с детства оставшаяся привычка спасаться от окружающего мира). – Я так понимаю, ты вчера дал ей мой номер телефона?

– В интересах дела, – ответил Майкл, зевая и потягиваясь. – Что-нибудь передала?

– Очень сложное послание. Никак шифр, неизвестный нам, убогим, – едким тоном ответил Грегор из-под одеяла. – Докладываю, слово в слово. Ты. Был. Прав. Конец цитаты.

Он почувствовал, как Майкла словно подбросило на кровати, и когда он выглянул из своего мягкого блиндажа, оказалось, что тот уже вскочил и натягивает джинсы. На лице озабоченное выражение, брови сосредоточенно нахмурены.

– Что такое?

– Грег, мне нужно воспользоваться твоим телефоном еще раз. Звонок будет международным, но я тебе за него заплачу, не волнуйся.

Не дожидаясь ответа, он схватил аппарат и, потянув за собой шнур, скрылся за дверью спальни. Грегор услышал, как, пройдя на кухню, он уже говорит что-то в полголоса в трубку.

Черт, такое впечатление, что эта история не закончилась… Хотя казалось бы, все понятно – Ангел и его боевики мертвы, съемочная группа похоже тоже. Дом с кучей улик, стопроцентно доказывавших вину убитых, поступил в распоряжение экспертов, Елочка цела и невредима. Синяки не в счет, если принять во внимание, что с ней собирались сделать. Грегора словно окатила ледяная волна, до того пугала сама мысль о том, что могло произойти, не прослушай они ту кассету.

Но...

Вот всегда он найдет какое-нибудь маленькое, мерзко зудящее «но».

В эту стройную картину никаким образом не вписывалась таинственная спасительница – женщина, застрелившая Ангела. Кто она, откуда взялась, куда исчезла? Если она – та самая пациентка Милана, то как она могла быть пленницей? Если она была пленницей, то как она могла освободиться, разгуливать по дому и достать оружие? Слишком много вопросов.

Но у него создалось впечатление, что ребята из Управления уже мысленно составили рапорт в вышестоящие инстанции, в котором говорилось, что силами криминальной полиции Шибеника было обнаружено логово международных преступников. Их вполне устраивало, что все «международные преступники» были мертвы по приезду полиции, они бульдожьей хваткой вцепились в версию с таинственной незнакомкой, которая, видимо пострадав от действ этих мерзких извращенцев, решилась отомстить. Между нами говоря, кто осудит бедную женщину? Бог весть, что с ней вытворяли эти изверги…

Грегору малость попеняли за излишнюю инициативу и за то, что скрыл кассету от прибывших в дом Милана полицейских. Но, принимая во внимание, что убитый приходился ему родственником, и что в опасности оказалась его любимая племянница, ему выразили сочувствие, поблагодарили за оперативность и отправили домой, пожелав поскорее прийти в себя во время отпуска. Напоследок он услышал, что отпечатки пальцев того самого Ангела немедленно отправят в Лион в штаб-квартиру Интерпола, для опознания, если этот молодчик есть в базе данных.

Выбираться из теплой постели не хотелось, слишком многим предстояло сегодня заняться. И самое неприятное – он должен был сказать Елене о том, что Милан… Нет, вставать не хотелось. Он абсолютно не представлял, как он это сделает…

Дверь открылась, и в проеме показался поднос с дымящимися чашками кофе, сахарницей и тарелкой с тостами. Поставив завтрак на край постели, Майкл сел рядом прямо на ковер и, откусив сразу половину тоста, кивком пригласил Грегора присоединяться к трапезе.

– Не знал, с сахаром ты пьешь или нет… Прости, похозяйничал там у тебя, пока разговаривал.

– Судя по твоей хитрой роже, Джеймс Бонд, у тебя есть что рассказать, – Грегор с удовольствием глотнул ароматный кофе. М-м-м, надо же, прямо как он любит – крепкий.

– Да, мисс Манипенни (1), верно подмечено, – поддел Майкл, отпивая из своей чашки. – Есть новости.

– За Маннипенни ты еще ответишь, пижон, – хрустя тостом, ответил Грегор. – Сначала скажи, кто такая Эльвира? Мне представляется, это такая знойная красотка, брюнетка с огромным бюстом и длинными красными ногтями…

В этот миг пришло ощущение, что вот сейчас, в эту самую секунду он, кажется, абсолютно счастлив. Мысль, абсурдная до невозможности, удивила, уж слишком многое вокруг не вписывалось в его представления о счастье, но, тем не менее, вот именно сейчас ему было… хорошо.

– Ха, как ты ее срисовал! Прямо вылитая! Действительно, Эльвира так и выглядит, – подтвердил Майкл. – Только еще шрам через все лицо. Но он ее, знаешь, совсем не портит.

– И кто же она? Подруга детства?

Майкл скорчил ему гримаску:

– Осведомитель. Эльвира – «мадам», хозяйка большого борделя в Париже.

– Даже не буду спрашивать, откуда у тебя такие связи.

– И не спрашивай. Все равно не отвечу. Главное, у нее обширный круг знакомств, и она – бесценный источник сведений.

– Ну, и что поведала Эльвира?

– Как что? Ты же сам слышал. Я был прав.

– Черт тебя дери, я спрашиваю, в чем там вообще дело? В чем ты прав?

– В том, что Ангел жив.

Ну, конечно, он подавился. Майкл с невозмутимым лицом подождал, пока он откашляется и, стряхнув с колен крошки, допил свой кофе.

– Как? – все еще кашляя, выдавил из себя Грегор. – Как жив? И как Эльвире об этом может быть известно?

– Ну, Эльвире об этом конечно ничего не известно. Это я тебе свое конечное умозаключение выдал. Я ведь еще пару звонков сделал. Коллеге из Интерпола… Ну, что ты так смотришь? Я там не работаю, но коллеги у меня там есть. И еще с одним... источником информации поговорил.

– И?... Давай, выкладывай! Не строй из себя Шерлока Холмса! – он потянулся за футболкой, висящей на кресле, и не заметил странную усмешку на лице Майкла. – Я тебе не доктор Ватсон!

– Да и я определенно не Шерлок, тут ты прав, – все еще усмехаясь, ответил Майкл. – Ладно, хорош трындеть. К делу. Вчера, когда мы приехали сюда, помнишь, ты сказал, что если б не кассета, то мы бы Елену не нашли так быстро? Вот эта фраза мне не давала покоя. Если б не кассета, если б не кассета… А теперь представь, как бы выглядело все дело, если бы мы не нашли Милана и не увидели кассету. Тебе Андрич ведь сказал, что был анонимный звонок в полицию, насчет убийства в доме 7 по Ясеневой улице. Вот приехала бы полиция, нашла бы там Елену, которая бы рассказала все, что рассказала нам. И что? Какая картина бы создалась?

– Именно та, которую эти кретины из Управления пытаются представить в рапортах. Несчастная жертва маньяков вырвалась на свободу, завладела оружием, отомстила… Но это же...

– Бред, точно. Но давай, представляй дальше. Представь себя на их месте, на месте плохих парней. Вот они, как мы знаем из подслушанного Миланом разговора, хотят рвать когти. Собираются все подчистить за собой и готовят пути отхода. Они не могут знать, что Милан оказался в курсе их планов, что он услышал кличку Ангел, что записал кассету. Убили его просто по той причине, что перестали в нем нуждаться. А этим своим секретным посланием Милан, можно сказать, испортил им всю обедню. Не будь кассеты, что бы мы знали?

– Что какая-то тетя вдруг убила плохого дядю, назвав его Ангелом.

– Вот именно. Ангел мертв. В доме полно улик, которые докажут, что банда Ангела полегла вся, в полном составе. Все. Дело закрыто.

– Постой! А как же эта пациентка?

– Какая пациентка? – Майкл сощурил глаза. – Мы разве знаем, что она была?

– Но…

– Кассеты-то как бы нет, забыл? Есть свидетельница, которая укажет, что неизвестная женщина назвала убитого мужчину Ангелом. Татуировка на плече вполне вписывается в историю. Открою секрет. У Интерпола нет ни фото Ангела, ни его отпечатков, ни черта. Известна только кличка. Ну и так, слухи всякие. А тут, пожалуйста, вот вам ваш Ангел, на блюдечке. Анализируйте, фотографируйте.

Майкл замолчал, задумчиво глядя куда-то в пол.

– Ну, умник, – допивая остатки кофе, подбодрил его Грегор, – выкладывай твою версию.

– Скажи, а тебе не показалось странным, что после первой операции, сделанной тому самому Ангелу, с Миланом ничего не произошло, а после второй его быстренько убрали?

– Да, – задумчиво протянул Грегор, – если бы Ангел так боялся, что Милан проговориться кому-то об операции или сможет опознать его в лицо, он бы сразу позаботился о молчании.

– Вот-вот. Не логичнее ли предположить, что этот самый Марко – вовсе не Ангел? А первую операцию могли заказать, чтобы… ну я не знаю… проверить Милана – будет ли он молчать, как обещал. Может, на самом деле главной целью была вторая операция?

– Господи, ведь правильно я подумал, что вчерашний кошмар еще не закончился… – Грегор снова спрятался под одеяло.

– Это женщина? Ангел – женщина? – донесся до Майкла приглушенный голос.

– Да-а-а, для Ватсона ты слишком быстро соображаешь. Повышаю тебя до Лестрейда. Тоже коп, все ж таки... Мой знакомый из Интерпола сообщил мне результаты обработки отпечатков пальцев убитого с татуировкой.

Грегор стянул одеяло с головы и с любопытством уставился на Майкла. Тот продолжал:

– Так вот, этого типа звали Винсент Оздемир. Родом из Амстердама, плод любви турецкого нелегала и голландской проститутки. Отец погиб в бандитских разборках, когда Винс был еще младенцем. Мать умерла от передозировки героином. В то время парню было двенадцать. Ходили слухи, что он-то и снабжал маменьку наркотой. Сведений о том, чем он занимался до совершеннолетия маловато, но сомневаюсь, что он был паинькой. В восемнадцать загремел в тюрьму за сутенерство, в двадцать вышел и через пару месяцев вступил в ряды Французского Иностранного Легиона и исчез из страны. Через несколько лет службы вернулся и открыл свое дело – маленький такой бордельчик на окраине Амстердама. Дальше опять пробел, но ходили слухи, что дело процветало, потому что работать на Ван-Гога… О, забыл упомянуть, что у Винса была кличка Ван-Гог. Говорят, один парень, наехавший на его девочек, остался без уха, так что… Так вот, работать на Ван-Гога было престижно, платили исправно, «крыша» надежная, никто не обижал, о девочках своих Винс заботился. Но через несколько лет картина поменялась на совсем противоположную. Шлюхи стали избегать разговоров о нем, хотя раньше кроме как «отец родной» не называли. Пошли слухи, что Винс свой бордель на окраине совсем забросил, передал в руки заместителя, а сам начал какое-то новое дело с новым партнером. Вот как раз об этом партнере осведомители и боялись говорить. Что-то там было нечисто… Тем временем в Амстердаме стали пропадать проститутки и бомжи. По городу пронеслись слухи, что завелся чуть ли не новый Джек Потрошитель. Но правда это или нет, так никто и не узнал, потому что тела пропавших нигде не всплывали. Ни одно. А еще по всяким разговорам, намекам, обмолвкам и прочим шепоткам стало известно, что если ты – садист и извращенец, то в городе есть такое место, где тебе будут весьма рады оказать полный спектр услуг и предоставить возможность вовсю потешить твои… маленькие слабости. Так вот. Те немногие, кто осмеливался говорить на эту скользкую тему, намекнули, что Винс и его невидимый партнер причастны ко всем этим исчезновениям. Вот там-то в первый раз и всплыло имя партнера. Ангел. И знаешь, как сообщил мне мой источник, этот Ангел и Винсент Оздемир – совершенно разные люди.

– Вообще ничего не понятно… Ну, то есть я понял, что Винс – вовсе не Ангел. Но что тогда там произошло?

– Не перебивай, а то я сам запутаюсь. Про Мартиг ты уже знаешь. Если бы не счастливая случайность, этот порноголливуд, который наравне с высококачественным порно выпускал фильмы для всяких уродов-садистов, никогда бы не нашли. Но там, помнишь, смогли получить изображение мужчины с татуировкой. Лица видно не было, зато ангел на правом плече получился весьма отчетливо. В ориентировку это конечно включили. Плюс, когда вели дальнейшее расследование (я-то в нем уже не участвовал), снова всплыло это имя – Ангел.

– А в чем ты был прав? Что имела в виду Эльвира?

– А! Я просил узнать, не ходили ли среди девочек слухи, что Ангел – женщина. В то время Эльвира сама работала проституткой в Амстердаме, знакомых осталось много, вот она и обещала разузнать.

– Ты ей веришь?

– Да. Ей просто нет смысла мне врать.

– Ох, дела… – Грегор наконец выбрался из-под одеяла, натянул джинсы и задумчиво подытожил. – Что мы имеем? Ангел решает свернуть дела и решает сделать это весьма радикальным способом. Как ты там сказал – «оригинальный метод увольнять персонал»?

– Да, еще один момент. Винс, кажется, был не в курсе истинных планов своей подружки.

– Ну, да. Но вряд ли она могла потравить «быков» без его ведома. Явно были заодно.

– Да, парень был полностью уверен, что они – партнеры до конца. Но не принял во внимание, что этот самый конец может для него произойти немного раньше. Он любезно помог ей убрать всех сотрудников – думаю, это он пристрелил своих парней. Не доверял яду, все-таки пистолет верней.

– А когда собирался убить Еленку, сам получил пулю в шею. – Грегор замер с одеялом в руке. – Только вот мне непонятно…

– …зачем им была нужна Елена, если они так с ней ничего и не сделали?.. Не морщись, не сделали ведь... Тут, кажется, был такой расклад. Этой стерве нужен был свидетель, чтобы у полиции не осталось сомнений в том, чей это труп с татуировкой. Поэтому она несколько раз повторила, что «убьет Ангела». Винсу наверное она сказала, что планы внезапно поменялись, съемку заканчивать некогда, девку надо быстро убрать и все такое…

– Так, все более или менее понятно. – Грегор задумчиво заправлял постель, поглядывая на Майкла, который по-прежнему сидел на полу, сложив ноги по-турецки и закрыв глаза. – Баба всех наколола – и своих, убрав всю шайку, и полицию, которая теперь уверена, что банда Ангела, включая его самого, – в полном составе в морге Шибеника. А сама благополучно сделала ноги.

– И получается, что? – спросил Майкл все еще с закрытыми глазами.

– Что?

– Что нам с тобой известно, КАК она собирается выбираться из Шибеника.

– Точно! «Все как договорились. Место на «Жемчужине» нам гарантировали», – вспомнил Грегор слова, подслушанные Миланом. – И нам повезло, что я знаю одну «Жемчужину», которая каждую вторую субботу отходит из порта Шибеник в Италию.

Услышав это, Майкл открыл глаза. Грегор продолжил:

– И сегодня как раз та суббота. «Суббота, полдень». Так?

Оба непроизвольно бросили взгляд на часы. Стрелки показывали без десяти двенадцать.

Майкл + Грегор

– И ты назвал ЭТО «лодочкой»?! – Майкл остолбенело разглядывал яхту. – Это же… У нас почти такая же была. Чуть новее, правда...

– У кого это, у нас? – поинтересовался хмурый Грегор, вытаскивая сумки из машины. На душе по-прежнему было тяжко после разговора с Елкой.

– Э-э-э… ну, там дома. Ладно, не важно! Когда ты сказал, что у Ивана хорошая лодочка, я уж засомневался, как это мы сможем догнать «Жемчужину», если у нее почти пять часов форы. А теперь… Это же «Принцесса 21М» (2), да в отличном состоянии. Вот уж не ожидал!

– О, ты это все Ивану повтори потом, он оценит. Души не чает в своей «Морской красавице». Петра говорит, что это – ее единственная соперница.

– Но… Слушай, я не хочу никого обидеть… Но такая яхта стоит целое состояние.

– Ага. Только ты не смотри, что он похож на портового грузчика. Из тех судовладельцев, кто в Шибенике частным извозом промышляет, Иван – самый успешный. У него и раньше катер был прогулочный. Вот, скопил кое-что. Но главным образом сын помог, Андрей.

– А, геолог, помню. Что, хорошо зарабатывает?

– Неплохо. Алмазы, Южная Африка. Смекаешь?

– Владелец прииска что ли?

– Почти. Акционер с хорошим пакетом акций.

– Вопрос снимается, – Майкл, смеясь, подхватил свои сумки, и они двинулись к пирсу.

Четыре часа назад, в кабинете у шефа Балто, они постарались как можно более внятно изложить свою сумбурную теорию насчет Ангела. Говорили по-немецки, чтобы не заморачиваться с переводом, а немецким, получается, владели все трое. По началу Андрич только слушал, переводя взгляд с одного на другого, хмурил густые брови и задумчиво грыз погасшую трубку. Потом выгнал их из кабинета и принялся звонить куда-то. Через полчаса, позвав их обратно, он, в раздражении перекладывая предметы на столе, объяснил, что…

– …раз прямых доказательств нет, то береговую охрану за «Жемчужиной» отправлять не будут. Слухи, как мне объяснили, к делу не пришьешь. Все гораздо проще, детки. У них готов рапорт о раскрытии, и ваша версия им портит всю отчетность. Если бы я мог чем помочь, я бы с радостью.

Андрич досадливо поморщился.

– Ну, надо же, какая сволочь эта бабенка. Своих не пожалела. Кто ж такая, интересно?

– Неизвестно, к сожалению, – вздохнул Майкл. – Из доказательств действительно только слухи и мои… наши умозаключения.

– Ну, с вашими выводами я лично согласен. Версия вполне разумная. Вот если бы вы могли связаться с Интерполом, господин Кроуфорд…

– Господин Андрич, – Майкл бросил взгляд на Грегора, но тот и бровью не повел при упоминании Интерпола, – если вы позволите мне сделать пару звонков…

– О, да ради бога, звоните! Грегор, пойдем, прогуляемся, не будем мешать.

Оставшись один, Майкл не спешил набирать знакомый номер. Лишь собравшись с мыслями и обдумав возможный сценарий разговора, он придвинул к себе аппарат.

– Цветочный магазин «Елисейские поля», – сказал по-французски приятный женский голос. – Чем могу помочь?

– Здравствуйте, мадемуазель, – ответил Майкл. – Наша фирма хочет сделать большой заказ – три сотни белых роз и сотню тюльпанов. Я могу поговорить со старшим менеджером мсье Анри?

– Один момент, мсье, – Минуту-другую в трубке звучала мелодичная музыка, затем раздался щелчок и Майкл услышал голос шефа.

– Слушаю, Майкл.

– Сэр, у меня чрезвычайные обстоятельства. Придется докладывать прямо по телефону.

– Это связано с твоим последним делом? Что-то не так?

– Нет, с этим все в порядке. Это… новое дело.

– Дело? Сынок, ты в отпуске. Ты там не перегрелся?

– Я понимаю, шеф, что лезу не в свою песочницу, как говорится. Но… Вы не могли бы выслушать меня, сэр?

– Ох, что ты там затеял? Хорошо, давай выкладывай! Кстати, что ты делаешь в кабинете начальника убойного отдела? Ты же должен был с ним встретиться вчера.

– Поручение я выполнил, не беспокойтесь. Просто я использую этот телефон для связи. Я могу говорить?

– Так, подожди минутку. Свяжусь с техниками…

Снова полились мелодичные трели. Затем опять послышался щелчок, и шеф произнес:

– Теперь можешь говорить. Нас никто не услышит.

Рассказ, несколько раз отрепетированный в уме, занял рекордно короткое время. Майкл замолчал и прислушался к звукам на том конце линии. Там царило молчание.

– Шеф?… Алло, вы меня слышите?

– Слышу, Майкрофт. Уж разреши старику мне тебя по старинке… Что сказать? Активный у тебя отдых – восемь трупов за неполные сутки… Ладно, шутки в сторону. Ты конечно молодец, что пришел к подобному выводу с такими… ограниченными возможностями. Ругать мне тебя пока не за что. Хорошая работа.

Сэр Роберт замолчал.

– Шеф, но что делать с яхтой?

– А что с ней?

– Она уже час в море, скоро войдет в нейтральные воды. К вечеру она будет в Анконе…

– Не беспокойся, я передам всю информацию в Интерпол, и в каждом порту по маршруту следования ее будут ждать.

– А если она изменит маршрут? Это частная яхта, не рейсовое судно, она вольна идти, куда ей вздумается!

– И что ты предлагаешь? Вызвать авиацию и потопить ее к чертям?.. Ладно, что-то моя язва сегодня заставляет шутить неудачно. Не волнуйся, пожалуйста. Ты информацию передал. Дальше – не твоя забота. Отдыхай, неизвестно, когда еще тебе выдастся такая возможность. Через пару недель назревает большое дело, ты должен быть в Париже. Понял?

– Да, – после небольшой паузы выдавил из себя Майкл.

– Что «да»? Ты ни во что не ввязываешься, отдыхаешь, купаешься, загораешь, заводишь роман на недельку. Хотя… С этим смотри там, аккуратнее, сам понимаешь… Значит усвоил? Такова твоя легенда на ближайшие десять дней – мальчик-мажор на отдыхе. Ясно?

– Так точно, шеф, – ровным голосом ответил Майкл.

– Ну, вот и ладненько. Недавно разговаривал с твоей матушкой, кстати. Выглядит великолепно. За тебя только волнуется. Я ее успокоил, как мог. Так что позвонить домой и пообщаться с семьей тоже входит в задание.

– Понял, сэр. Позвоню обязательно.

– Все. И не надо сверкать там очами. Прямо отсюда вижу… Это дело уже не в твоей компетенции. Приятного отдыха, мой мальчик!

В трубке повисла тишина, потом что-то щелкнуло, и раздались короткие гудки…

Грегор сидел за своим столом и наблюдал, как его шеф методично чистит, набивает и раскуривает трубку. Дверь кабинета начальника открылась, и на пороге появился улыбающийся Майкл.

– О, судя по всему новости хорошие! – попыхивая трубкой, обрадовался Андрич.

– Да, коллеги, новости неплохие. Все передадут куда следует, и компетентные ребята примут меры… – Майкл весело подмигнул Грегору, который с недоумением пытался понять, чему он собственно так рад.

Андрич хмыкнул с непонятным выражением на лице и недоверчиво покачал головой:

– Ну, что ж, ребятки, получается, мы сделали, что могли…

– Да, – подхватил улыбающийся Майкл, подходя к столу Грегора. – Все, что в наших силах, вы правы. Остается ждать.

– Очень удачно, что у вас обоих отпуск! Отдыхайте, загорайте… При нашей работе никогда не знаешь, выдастся ли еще такая возможность…

Немного обалдев оттого, что Андрич почти слово в слово повторил сказанное его шефом, Майкл быстро ответил:

– Вы правы! И у меня уже есть идея, как можно плодотворно провести эти несколько дней… С вашего позволения, мы с офицером Вуковичем вас покинем, если конечно у вас нет на его счет каких-то особых планов…

– Нет, что вы! – махнул рукой Балтазар и, обратившись к Грегору, тепло улыбнулся, – Отдыхай, сынок! В этом году постараемся тебя не дергать, отгуляй весь отпуск, сколько положено!

Грегор, с недоумением поглядывая на радушно улыбающегося Майкла, начал было:

– Но, шеф, а как быть с яхтой… – но тут Майкл весьма ощутимо наступил ему на ногу и, скаля зубы в белоснежной улыбке, кивнул на дверь.

– Идем, Грег. У меня весьма заманчивое предложение. Тебе понравится, уверен…

Выйдя на улицу, Вукович резко остановился, сложил руки на груди и, склонив голову на бок, ожидающе уставился на англичанина:

– Смею надеяться, ты объяснишь, с чего ты вдруг такой счастливый? Что такого замечательного тебе сообщили?

– Велели отдыхать и не рыпаться, все как я сказал. – Вне стен кабинета улыбка англичанина превратилась в злой оскал.

– Мавр сделал свое дело, мавр может уходить? – произнес Грегор по-немецки, понимающе покачав головой.

– О, тоже любишь Шиллера (3)? – усмехнувшись, удивился Майкл. – Тем лучше, будет, о чем поговорить в дороге…

– Куда-то уезжаешь?

– Точно! И в связи с этим у меня вопрос к моему другу, офицеру Вуковичу. Не поможет ли он мне зафрахтовать яхту для небольшого круиза и не составит ли он мне компанию в качестве… ну, я не знаю… переводчика?

– Для… круиза? – Грегор уставился на него, выпучив глаза. – Ты собираешься в круиз?

– Ну да. Что, в конце концов, я не могу себе позволить провести отпуск так, как мне вздумается? Какой там маршрут у нашей «Жемчужины»?

– Анкона – Таормина – Неаполь – Бонифаччо – Ницца, – чуть помедлив, ответил Вукович.

– Ницца? Прелестно! Давно я не был в Ницце… Ну так как? Ты со мной?

______________________

1. Манипенни (точнее, Мисс Манипенни, англ. Miss Moneypenny) – вымышленный персонаж в романах и фильмах о Джеймсе Бонде. Играет секретаря М, главы МИ-6. Поклонница Бонда, с которым она безуспешно пытается флиртовать.
2. Принцесса 21м (Princess 21m) – моторная яхта с флайбриджем. Верфи Princess Yachts – ведущие производители моторных яхт класса luxury, расположены в г. Плимуте, Великобритания. Компания была основана в 1965 году.
3 Мавр сделал свое дело, мавр может уходить (нем. Der Mohr hat seine Schuldigkeit getan; der Mohr kann gehen) – цитата из драмы Ф. Шиллера «Заговор Фиеско в Генуе» (1783). Эту фразу произносит мавр, оказавшийся ненужным после того, как он помог графу Фиеско организовать восстание республиканцев против тирана Генуи дожа Дориа. Фраза эта стала поговоркой, характеризующей циничное отношение к человеку, в услугах которого больше не нуждаются. Фразу часто приписывают шекспировскому Отелло.

---

Неизбежность-3. Майкл. Часть 1. «Перекресток» (продолжение 2)

Название: Неизбежность-3. Майкл. Часть 1. «Перекресток»
Фандом: Sherlock BBC
Автор: GingerLelia
Гамма:  Sellaginella
Персонажи: Майкл Холмс, Грегор Вукович
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: AU. Еще раз, и капсом, чтобы не было претензий по ходу чтения – АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ВСЕЛЕННАЯ. Автор рекомендует прочитать первые части (Вот тут и тут). Обращаюсь особенно к тем, кто их не читал, – здесь все по-другому. В этом мире Шерлок – Его Светлость барон Холмс, его старший брат – Майкрофт, потеряв титул, сменил имя и стал просто Майклом Холмсом. И этот Холмс старший не похож на канонического или на образ, созданный БиБиСи. Хотя вполне ничего себе так парнишка получился, по-моему
Но в этой АU есть свой Грег. И их пути, конечно же, пересекутся…
ДИСКЛЕЙМЕР: в основе всех фантазий автора – книги Конан Дойля и сериал Sherlock BBC, в основе баннера – наглые притязания создателя фанфика на лица известных актеров. Спасает то, что коммерческих целей автор не преследует, поэтому материально и морально господа Д. Лоу и П. Эльбе не пострадают. На героев сэра АКД и сериала Sherlock автор ни коим образом не претендует.
Жанр: action, case fic
Саммари: Они непохожи друг на друга. Они из разных миров. Но они должны были встретиться…

banner by  Sellaginella

Майкл

От напряжения в ушах стоял дикий звон, мышцы гудели, и отчаянно хотелось провалиться сквозь землю. Позёр, мальчишка, устроил балаган. Ведь сто лет нож в руки не брал. А если бы не получилось? Глядя на восторг в глазах хорвата, об этом не хотелось думать.

– Что это было? – тихим голосом спросил Грег, быстро отходя вместе с ним от места «ристалища». Туда, сердито сверкая глазами, направлялась Петра, и Иван, смекнув, что сейчас ему попадет и за стену сарая, и за то, что затеял такое безобразие, быстро собрал свои сокровища и поспешно носил в дом.

– Ох, не спрашивай, – усмехнувшись краем рта, ответил Майкл. – Сам в шоке.

– Входит в стандарт обучения офицеров Интерпола? – в тон нему предположил Грег.

– О чем ты? Там работа по большей части – скучная канцелярщина. А с ножом обращаться меня друг научил в военной академии. Вот Самир – мастер, мне до него, знаешь…

Руки немного подрагивали от отпускавшего напряжения, он сердито сунул их в карманы, попутно вспомнив, что недавно старый отец Самира умер в клинике в Швейцарии, а парень унаследовал трон и стал эмиром маленькой, но очень богатой провинции в Саудовской Аравии.

Вукович скрылся в доме, сказав, что ему надо позвонить, а Майкл тем временем, взяв рюкзак, устало присел на крыльцо и прикрыл глаза. День выдался… интересным. Одним из таких, когда утром не знаешь, где окажешься вечером.

С раннего детства за ним водилась привычка анализировать свои поступки за прошедший день. Вот и сейчас Майкл бесстрастно спросил себя, на кой черт ему понадобилось откалывать этот трюк с ножом. Хотя ответ, конечно, лежал на поверхности.

Он не похож на других, этот хорват. Вот только определить, чем именно он так отличается от всего остального человечества, Майкл пока не мог. Вернее, не хотел. Анализировать этого парня не было никакого желания. Ясно было одно – очень хотелось, чтобы этот день не заканчивался. Услышав шаги на крыльце, Майкл открыл глаза. Объект его размышлений стоял на ступеньку выше и задумчиво хмурился.

– Проблемы? – спросил Майкл.

– Пока еще непонятно, – медленно проговорил Грег, все еще что-то обдумывая. – Ерунда какая-то… Иван говорит, что видел часа два назад мою племянницу. А она должна быть в деревне, далеко отсюда, у родственников ее отца. Сам Милан, насколько мне известно, в командировке, в городе его нет, телефон в доме не отвечает…

Он задумчиво растрепал волосы на затылке, а Майкл вспомнил фотографию девушки на столе у Грега. На вид той было лет четырнадцать-пятнадцать. То есть, подружкой хорвата она быть не могла, а вот любимой племянницей – запросто.

– А мама девочки?

– Сестра умерла в день, когда Ёлка родилась. Милан сам ее воспитал. – Грегор присел на ступеньку рядом с Майклом.

– Ты боишься, что девочка вернулась без спроса и теперь в доме одна?

– В том то и дело. Дом у них… небедный, я бы сказал. Милан очень хорошо зарабатывает. Да и время сейчас… Неспокойно, сам знаешь.

Грегор помолчал, а потом осторожно спросил:

– Слушай… А ты как смотришь на то, чтобы прогуляться пару кварталов? Дом зятя недалеко. Я только удостоверюсь, что все в порядке…

Удивительное дело, но усталость как рукой сняло. Майкл бодро вскочил со ступеньки, закинул рюкзак на плечо и ответил, надеясь, что радость в голосе не очень заметна:

– Да без проблем! Все равно не хочется пока в гостиницу возвращаться…

Грег улыбнулся, устало потянулся всем телом и, встав с крыльца, отправился на поиски хозяев, чтобы попрощаться перед уходом.

Через десять минут они, не торопясь, шагали по пустым тихим улицам, освещенным ровным светом желтых фонарей. Теплый ночной ветер с громким шелестом качал верхушки деревьев, истошно надрывались цикады, у которых в самом разгаре был брачный период.

По дороге Майкл узнал, что зять Грегора, Милослав Косор – пластический хирург, довольно известный в своей области, несмотря на относительно молодой возраст. В свои 37 лет он возглавляет небольшую клинику, которую три года назад открыл вместе с другом, Лукой, врачом-анестезиологом. Клиника пользуется успехом, клиентов становится все больше, и приезжают они не только со всей страны, но и из заграницы. Недаром оба, и Милан, и Лука, закончив с отличием медицинский университет, прошли стажировку в Америке, в Беверли-Хиллз.

Дом Косоров, симпатичный двухэтажный коттедж из светлого кирпича, с красной черепичной крышей, был окружен маленькой аккуратно подстриженной лужайкой и железной изгородью, увитой плющом. Ни в одном из окон, по крайней мере в тех, что выходили на сторону улицы, свет не горел. Приехала девочка или нет, было непонятно. Постояв перед высокой калиткой, Грегор задумчиво пробормотал:

– Странно…

– Что странно? – не понял Майкл, все еще разглядывая дом. – Куда выходят окна ее комнаты?

– Вон те два, наверху справа.

– Так чего странного? Света нет. Вряд ли твоя племянница, будь она дома, легла бы спать, еще только начало одиннадцатого. Подросток – без разницы, мальчик или девочка – если дома один, редко бывает паинькой и ложится спать в такую рань…

– Да, Еленку паинькой не назовешь, это точно… Но странно другое. – Грег заглянул куда-то за железные прутья калитки в заросли живой изгороди, отделявшей участок Милана от соседнего. – Видишь щиток? Это сигнализация. Если бы в доме никого не было, она была бы включена.

– А Ёлка умеет ее отключать?

– В том то и дело, что умеет. Ладно, проверим и дело с концом. – Грегор присел и, сунув руку между прутьев, достал откуда-то связку ключей.

– Запасные, от калитки, – пояснил он. – А от дома у меня и так всегда с собой.

Калитка открылась бесшумно, и по короткой асфальтированной дорожке они прошагали к дому. Свет фонарей с улицы почти не пробивался через листву высоких деревьев, росших вдоль улицы, и темный фасад дома вдруг показался Майклу немного зловещим. Ерунда какая! Наверное, все из-за того, что из головы не идут слова старой цыганки…

…смерть давно с тобой рядом…

Входная дверь была приоткрыта.

Стоя позади Грегора, Майкл буквально увидел, как у того напряглась спина. Приглядевшись из-за плеча Вуковича, он увидел, что этот замок нельзя просто захлопнуть, уходя. Его можно закрыть только ключами, либо запереть изнутри. Плохо. Ох, плохо. Даже если девчонка дома одна, вряд ли она оставила дверь нараспашку. Выходит, последним из дома вышел кто-то чужой…

Видимо Грег пришел к такому же выводу, потому что Майкл услышал, как тот сказал что-то по-хорватски, судя по интонации – вряд ли цензурное. Вукович толкнул дверь, и когда она открылась, стало видно, что в глубине дома горит свет.

…она и сегодня рядом…

Тишина. В доме было так тихо, как бывает только в пустых помещениях. Грегор больше не медлил. Уверенно ориентируясь в потемках, он двинулся туда, где горел свет, и быстро скрылся из вида. Майкл осторожно двинулся за ним через небольшой холл. Сделав пару шагов, он резко остановился, оттого что наступил на что-то острое. Чертыхаясь вполголоса, он нагнулся и нашарил на полу, вымощенном черно-белой плиткой, нечто похоже на украшение, кажется браслет…

В глубине дома раздался странный звук: не то вздох, не то стон, и, машинально сунув находку в карман, Майкл ринулся туда. Миновав большую комнату (судя по длинному дивану и огромному телевизору на стене, это была гостиная), он попал в небольшой коридорчик, в конце которого виднелась приоткрытая дверь с полоской света под ней.

Войдя в комнату, Майкл понял, что оказался в кабинете. Взгляд выхватил огромные книжные шкафы, репродукцию Джоконды на стене между ними, яркое пятно света от настольной лампы на зеленом сукне письменного стола.

И мертвое тело посреди комнаты.

…смерть…

Грегор стоял в двух шагах от двери, словно окаменев. Он не пошевелился, даже не повернул головы, когда Майкл вошел и, осторожно обогнув его, приблизился к трупу. Мужчина, на вид лет тридцати пяти, небольшого роста, светлые волосы, аккуратная бородка. Бросив взгляд на застывшее лицо Грегора, Майкл понял, что это и есть Милослав.

Нельзя сказать, что, проработав в криминальной разведке три с половиной года, Майкл Холмс стал настоящим профи. Но даже с таким куцым стажем сотруднику спецслужбы Ее Величества было ясно – пора сматываться. В чужой стране, с документами на чужое имя, пусть даже в отпуске, но все еще секретный сотрудник – самое последнее, что ему сейчас требовалось, это быть замешанным в расследовании убийства. Хорошо, если в качестве свидетеля. Все эти разумные доводы пронеслись в голове за две секунды, а следующую секунду Майкл потратил на принятие решения. После чего решительно дернул подбородком и… приступил к осмотру.

Судя по пулевым отверстиям на груди, стреляли три раза. Все три выстрела – в район сердца. На стене рядом с телом брызги крови – Милан стоял, когда в него выстрелили первый раз. Выражение лица – чуть удивленное (Майкл с холодом в затылке посмотрел на застывший взгляд покойного), говорит о том, что нападение было неожиданным. Брызг крови на стене не так много для трех выстрелов, остальные пули были выпущены, скорее всего, когда мужчина уже лежал. Заказное убийство? Выстрел в сердце и два контрольных – очень смахивает на работу профессионала.

– Грег! – позвал Майкл, стараясь вывести спутника из ступора, – Гре-ег!…

Вукович прикрыл на секунду глаза и сделал глубокий вдох. Медленно выдохнув, он с трудом оторвал взгляд от мертвого тела зятя:

– М-м-м?

– Два вопроса, – начал Майкл, глядя, как Грегор тяжело опускается на корточки рядом с трупом. – Во-первых, видишь ли ты то, что вижу я, а именно, что это похоже на работу киллера? И второй вопрос. Как насчет вызвать полицию?

– Сначала я все осмотрю сам. – Он крепко растер лицо ладонями, словно стараясь сбросить с себя этот кошмар. – Когда приедет полиция, меня быстро попросят вон. Во-первых, я родственник, то есть лицо заинтересованное. Во-вторых, я в отпуске, а значит все равно что гражданский. В-третьих…

– В-третьих, ты нетрезв, – закончил Майкл.

– Нет, это в-четвертых. В-третьих, это не мой район. А у нас тут, вроде как конкуренция и… несколько напряженные отношения.

– Надеюсь, ты понимаешь, что ты делаешь…

– Я тоже надеюсь... Но мне нужна твоя помощь. – Во взгляде у него уже не было ни ужаса, ни боли. Хорват внимательно смотрел на тело глазами профессионала. – Насчет киллера ты, может быть, прав. Судя по тому, как выглядит эта лужа крови, убили его не меньше часа назад. Про кровь я от нашего эксперта наслушался, теперь могу и сам определить. А если полицию до сих пор не вызвали соседи, значит выстрелов не было слышно. То есть использовали глушитель… Но долго тянуть все равно нельзя. Тебе, полагаю, хочется поскорее отсюда…

– Так, давай-ка приступим! – прервал его Майкл. – Я осмотрю тело, а ты займись домом, ты в нем лучше ориентируешься.

Он присел на корточки и стал внимательно осматривать труп, стараясь не наступить в лужу крови, вытекшую из-под него. Грегор уже почти вышел из комнаты, как тут оба они внезапно вспомнили, что заставило их прийти сюда.

– Ёлка! – переглянувшись, воскликнули они почти хором, и Грегор мгновенно скрылся из вида, кинувшись осматривать все углы в доме.

Оставшись в кабинете один, Холмс все-таки заставил себя сосредоточиться на трупе. Проблема состояла в том, что ему, в отличие от хорватского коллеги, вплотную убийствами заниматься не приходилось. Если в расследовании, в котором он принимал участие, и фигурировал труп, то телом и самим местом преступления занималась отдельная бригада. Что ж, надо попытаться собраться с мыслями и вспомнить все, что он знал из этой области! Он, конечно, не Шерлок Холмс, но все же имеет к нему некоторое отношение. В конце концов, Майкрофт там тоже был парень не промах…

Оглядев комнату, Майкл заметил, что все вещи находятся в совершенном порядке. Даже в совершеннейшем, он бы сказал, просто идеальном. Многочисленные высокие стопки бумаг на столе нетронуты, стакан с остро отточенными карандашами не опрокинут, на полках в шкафах тоже не заметно беспорядка. Значит, сопротивления Милан оказать не успел. Подтверждением тому было отсутствие следов борьбы на руках и теле жертвы: ни царапин, ни синяков, ни ссадин. Кроме пулевых отверстий, на первый взгляд, по крайней мере, не было заметно ни одного повреждения.

На убитом были надеты темные джинсы и белая рубашка с короткими рукавами. На домашнюю одежду не похоже. Может, он недавно пришел, или наоборот собирался уходить? Время смерти… Насчет крови Грег, возможно, прав, но надо бы подкрепить это предположение другими фактами. Лампа! Темнеть начало в восьмом часу, значит, убили Косора точно не больше трех часов назад. Ведь вряд ли лампу на письменном столе включил убийца. Хотя кто его знает, профессионал все-таки! Но опять же, время смерти легко определит вскрытие, поэтому не было никакой нужды пудрить мозги следствию.

Так, выражаясь языком протокола, убийство произошло между семью и… Майкл бросил взгляд на часы… половиной одиннадцатого. Осмотревшись, он нашел на полу рядом с письменным столом небольшую расстегнутую спортивную сумку, в которой виднелись какие-то вещи. Грег упоминал, что Милослав отлучался из города. Выходит, он вернулся, начал разбирать сумку, кто-то пришел… Кто-то знакомый, кого хозяин впустил в дом сам.

Через несколько минут, в течение которых Майкл обдумывал результаты своих наблюдений, в комнату бесшумно вернулся Грегор. На вопросительный взгляд он только покачал головой – Ёлки в доме не было. Но радоваться было рано. Если Иван ошибся и не видел девочку сегодня вечером, это одно дело. Но если она все-таки вернулась в город? Если ее нет в доме сейчас, это не значит, что она отсутствовала в момент убийства. Иван сказал, что видел девочку часа два назад, а ведь примерно в это время Милан и был убит. Глядя на лицо Вуковича, было понятно, что он тоже это понимает, и отсутствие племянницы его ничуть не успокаивает.

– Так, – резюмировал Грег, когда Майкл поделился своими размышлениями. – Что мы имеем? Убийцу Милан в дом пустил сам – я еще раз осмотрел замок, следов взлома нет. Они прошли сюда, говорили, затем оба встали… может Милан собрался его проводить к двери?… один выстрел вот здесь, – он указал на следы крови на стене, – затем два контрольных после того, как он упал.

Майкл заметил в руках у Вуковича маленький фонарик.

– В холле всегда лежит, – пояснил Грег, – у них часто пробки вылетают.

Подсвечивая фонариком, он стал высматривать что-то на полу. Майкл догадался, что он ищет стреляные гильзы. Если судить по направлению выстрела, они должны были оказаться как раз в том углу – справа от стрелявшего, слева от тела. Но что-то подсказывало: тот, кто тут побывал, не оставит им такой подарок. И действительно, Грегор, выругавшись под нос, выпрямился, бросив коротко:

– Ни черта. Забрал с собой, сволочь!

Значит точно не случайный стрелок.

– Пулю-то из стены он вряд ли выковырял, – утешил его Майкл, показывая на забрызганную кровью стену. – Эксперты достанут…

Сам он в это время внимательно смотрел на ряды с видеокассетами в книжном шкафу слева от письменного стола. Что-то на одной из них царапнуло взгляд, когда он осматривал комнату. Что именно, он и пытался сейчас понять.

На одной полке стояли кассеты с фильмами и записями концертов разных исполнителей (в основном джаз и опера). А на другой – разместились записи с домашним видео. Хозяин был педант и аккуратист, сделал вывод Майкл, подходя ближе к шкафу, – все они были подписаны и расставлены по датам съемок. Отдельно шли записи с пометкой «Elena», дальше шли кассеты с надписью – «Milan», и завершали ряд несколько пленок, подписанные «Gregor». В отличие от кассет с другими пометками, на каждой кассете рядом с именем Gregor стояла надпись почему-то по-английски: «День рождения». Таких пленок было четыре, начинались они с 89-го года. На первой надпись гласила «17.10.89». На второй – «17.10.90» и так далее. С удивлением Майкл понял, что они с Вуковичем, выходит, родились в один день – 17-го октября. И тут, посмотрев на последнюю в этом ряду кассету, он внезапно понял, что привлекло его внимание.

Надпись на торце коробки была сделана другим цветом и не синими чернилами, как на остальных кассетах, а красным фломастером или маркером. К тому же буквы не были такими аккуратными, выписанными словно по линейке, как в других случаях; хотя писала явно та же рука, но словно впопыхах. И надпись была сделана на хорватском, а не английском, на ней не было даты, только имя «Gregor» и еще несколько слов.

– Грег, взгляни сюда, пожалуйста, – быстро попросил Майкл.

Грегор оторвался от осмотра письменного стола и приблизился к шкафу.

– В чем дело? – встревоженно спросил он.

– Посмотри сюда, – Майкл кивнул на полку с домашним видео. – Точнее, вот на эту кассету. Она… как бы это сказать?... словно не отсюда. У Милана кассеты с фильмами, насколько я вижу, даже по алфавиту расставлены, и надписи сделаны одинаково. А эта… Скажи, это похоже на твоего зятя, вот так отходить от своих правил?

– Это ни черта на Милана не похоже, ты что! Он свою видеотеку просто обожает… обожал. Это еще не всё, большая часть в гостиной. Здесь только самые любимые фильмы… Что за черт? – непонимающе протянул Грегор, прочитав надпись на странной кассете. – Во-первых, ее не было, когда я приходил несколько недель назад. А во-вторых, это какой-то бред…

– Что там написано?

– Что тут запись вечеринки с моего юбилея. Какого, к чертям, юбилея? Двадцать пять мне только через полтора года исполнится! Но это почерк зятя, я уверен. Хотя если бы не почерк, я бы подумал, что ее… положил кто-то чужой.

– Итак, подведем итог, – стал вслух рассуждать Майкл. – Милослав, преуспевающий, как ты упомянул, пластический хирург, хладнокровно убит явно не случайным прохожим или хулиганом-грабителем. В доме все цело, ничего не тронуто. В последнее время Милана в городе не было. И вернуться он должен был не сегодня, а через несколько дней, верно? С этим все ясно. Хотя… с другой стороны ясного как раз ничего нет. Но это факты. Теперь кассета. Тут, как говорит мой шеф, есть два варианта. Первый. Ничего не трогаем, вызываем полицию, составляем протокол и все такое. Второй вариант…

– Видеомагнитофон в гостиной, – Грегор с кассетой в руке быстро вышел из комнаты.

– Второй вариант, – договорил Майкл, оставшись в комнате один, – нарушаем закон, берем улику, толчемся на месте преступления и власти вызывать не торопимся…

Он вздохнул и поспешил следом за Вуковичем.

Майкл + Грегор

В темной гостиной замерцал синий экран, затем на нем мелькнули кадры какого-то застолья. Грегор пробормотал, что это, кажется, прошлый Новый год. Но тут картинка внезапно изменилась – сначала перед камерой показался пустой письменный стол Милана, а потом в кадре появился и он сам. Очевидно, он включал камеру, стоявшую на штативе.

Майкл сразу отметил:

– На нем та же одежда, что и сейчас. Как думаешь, он записал это сегодня?

– Похоже на то, – ответил Грегор, чуть прибавив громкость на пульте телевизора.

Косор выглядел взволнованным и даже испуганным, что было очень удивительно, поскольку Грегор считал его одним из самых спокойных людей, которых знал. Но, глядя, как Милан в кадре судорожно сжимает и разжимает кулаки, становилось понятно – произошло нечто из ряда вон выходящее. И первые же слова зятя это подтвердили.

– «Волчонок, если ты нашел эту кассету, значит, со мной что-то случилось», – услышал Вукович. Зубы вдруг заломило так, словно он хлебнул ледяной воды. Майкл рядом на диване с напряжением вслушивался в хорватскую речь. Грегор нажал на паузу.

– Давай сделаем так. Я буду слушать, а потом переводить тебе небольшими кусками, окей?

– Идет. Давай, включай скорее. Время идет! – Майклу не давало покоя странное ощущение, словно где-то рядом бомба с часовым механизмом. И он как будто слышит ее зловещее тиканье…

Вукович снова запустил пленку.

«Волчонок, если ты нашел эту кассету, значит со мной что-то случилось… Дурацкое вступление, киношное какое-то, никогда не думал, что придется его произнести… В общем так. Времени у меня мало. Кажется. То есть, если все именно так, как я думаю, то времени у меня мало. Так что эмоции к черту. Изложу факты.

Около года назад ко мне обратились люди, представившиеся сотрудниками Интерпола. Они предъявили удостоверения, все как положено. Хотя… Что я там понимал, в тех удостоверениях? Но тогда мне все казалось понятно и убедительно. Ну, примем как должное, что я – болван и пойдем дальше.

Люди обратились ко мне как к пластическому хирургу, сам понимаешь. Одному из сотрудников требовалось изменить внешность. Как мне намекнули, для внедрения в преступную группировку. Мне предлагалось выполнить ему пластику, за что моя клиника получит очень щедрое вознаграждение. А в то время мы как раз купили новое оборудование и сделали ремонт в трех новых палатах и операционной, поэтому деньги были как нельзя кстати. Было у них одно условие, вполне, мне показалось, обоснованное. Никому про своего пациента я не должен был рассказывать, видеть его должны ограниченное количество людей, и, разумеется, никаких записей и фото. В итоге пациента видели только я, Лука, который присутствовал на операции как анестезиолог, и наша старшая операционная медсестра Таня. Подробности операции я тут описывать не буду и, как понимаешь, фотографий у меня нет, а рисунок я сделать не успею. Чуть изменили форму подбородка, носа и чуть подняли скулы… Не так чтобы до неузнаваемости, но клиент остался доволен. Нам заплатили столько, что мы покрыли все расходы на ремонт и оборудование, и расстались с клиентом буквально друзьями…

Около двух месяцев назад мне снова позвонили. Это был тот мой таинственный пациент, имени которого, кстати, я в тот раз так и не узнал. Как он мне объяснил, то, для чего требовались мои услуги, прошло успешно. А теперь ему бы очень хотелось, чтобы я помог еще одному его коллеге. Опять же за хорошее вознаграждение. … Ты знаешь, Волчонок, если ты все-таки смотришь эту запись, это лишний раз доказывает, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке, а твоего зятя подвела элементарная жажда наживы. Я тебе не говорил, но в последнее время у нас с Лукой появились идеи насчет расширения. Нам предложили купить здание побольше, прямо в центре города. Но цена… Мы не могли бы себе позволить такую покупку еще несколько лет. В общем, предложение было как нельзя кстати. А насчет секретности… Я привык, что мои клиенты и клиентки приезжают ко мне с вымышленными именами. Не все хотят афишировать тот факт, что их неотразимая внешность – результат работы хирургов. Так что я согласился на встречу.

Там мне объяснили, что условия на этот раз немного другие. Операция должна проходить не в моей клинике, а на территории клиента. Мне предоставят все, что нужно, перевезут все требующееся оборудование, обеспечат необходимыми медикаментами, если я составлю список того, что требуется. И опять, минимум вовлеченных. Только я, анестезиолог и медсестра. А в послеоперационный период было бы чудесно, если бы за пациентом наблюдал я один. Но сумму нам обещали такую, что я, дурак, согласился. Этих денег хватило бы на новое здание и даже на ремонт в нем. За обычную в общем-то работу нам предлагали такие деньги. А секретность я списал на счет специфики работы Интерпола. Я сказал, «я согласился», но, разумеется, я в тот же день переговорил с Лукой, и он тоже не был против.

Теперь собственно к делу. Пациент оказался… пациенткой. Это была странная женщина, надо сказать. Мне сказали, что она немая. Но это оказалось не совсем так. Когда она выходила из-под наркоза, я слышал, как она что-то бормотала. Тихо, но все же. Просто, они не хотели, чтобы я с ней говорил. На вопросы она отвечала кивками, улыбалась даже, испуганной не выглядела. Но наедине с ней я никогда не оставался. Но лучше я тебе расскажу о главном.

Во-первых, куда нас увезли, мы не знали. В Шибенике нас посадили в микроавтобус у нашей клиники, завязали глаза – честное слово, как в кино! – и сняли повязки только когда мы въехали на территорию какого-то особняка. Нам отвели по комнате на втором этаже огромного дома. Окна были снаружи наглухо закрыты плотными жалюзи, так что посмотреть, что там вокруг особняка, у меня так и не получилось. Комнаты были со всеми удобствами и все время запирались снаружи, так что по дому мы перемещались только с сопровождающими. Одним из них всегда был огромный такой верзила. Просто гора, а не человек. А второй – мой прежний пациент, который предложил называть его Марко. Все разговоры в доме велись по-английски. Кроме этих двоих и моей пациентки я никого в доме не видел, но как я уже говорил, по дому мы почти не перемещались. Операционную подготовили отлично, все по тому списку, что я им дал, оборудование было новым, в основном японским… Черт, времени все меньше, а рассказывать толком у меня по-моему не получается. Все какие-то детали лишние в голову лезут…

На подготовку ушел день: пока Лука готовил пациентку, а Таня – операционную. Операция прошла нормально, через несколько часов пациентка очнулась, утром Лука еще раз проверил ее состояние, а потом его и Таню отвезли обратно в Шибеник. Я остался для послеоперационного наблюдения. В определенное время меня выводил из комнаты этот верзила и вел в палату, так я называл комнату, в которой жила та женщина. Я осматривал состояние швов, измерял температуру, давление, потом пару раз сделал анализ крови. Все шло прекрасно. Свободное время я валялся на кровати, читал, спал, смотрел телевизор. Знаешь, даже отдохнул немного. Прямо курорт. Да… А вчера утром я снял швы… Вот как раз вчера утром все и началось…

Когда я закончил все процедуры и вышел из палаты, которая располагалась на первом этаже дома, то обнаружил что моего «конвоира», который обычно ждал меня за дверью, на месте не оказалось. Я минуты две потоптался по коридору и решил уже сам дойти до своей комнаты. Но в этот момент за дверью палаты моей пациентки я услышал голоса. Разговаривали двое. Может в ту комнату вела еще одна дверь из соседнего помещения, а я не заметил? Потому что разговаривали двое мужчин, я услышал два мужских голоса. Один из говоривших был Марко, он все время был в комнате рядом со мной и пациенткой, второго я не узнал. По голосу молодой, лет тридцати. Явно не мой громила-конвоир. Начало разговора я не застал, но и того, что я успел услышать, мне показалось достаточным, чтобы захотеть как можно быстрее унести ноги из этого проклятого дома. Постараюсь вспомнить дословно.

Сначала тот, что моложе сказал, сердито так: «Ну что там у вас за канитель? Съемки надо закончить в срок. Деньги нам уже перевели». А Марко ему отвечает: «Девчонка умудрилась повеситься. Джонни, урод, не досмотрел». Молодой говорит: «Ну, значит, придется поискать еще одну. И побыстрее. Ты же понимаешь, раз решили тут все сворачивать, то нужно еще выделить время на то, чтобы хорошенько за собой прибрать. Нельзя, чтобы повторилось все, как в Мартиге». Марко в ответ: «Мартиг не повторится, не беспокойся. Это место с Ангелом никто не свяжет. Все будет стерильно. А девку найдем. Портовый город, что мы тут беспризорную малолетнюю шлюшку не отыщем?». Молодой: «Про Ангела вообще надо забыть. Начинаем новое дело, раз уж решили. И вообще, пора уже Ангелу отсюда свалить, а? Как там с транспортом?». Последние слова, что я расслышал, произнес Марко: «Все как договорились. Место на «Жемчужине» нам гарантировали. Отплывает в эту субботу, в полдень».

Я не буду тебе рассказывать, как я перетрусил, послушав этот разговор, но поверь мне, я все точно расслышал и ничего не перепутал. Мартиг… Я потому хорошо запомнил это название, что Лука со своей Кати, подружкой-француженкой, там отдыхал в прошлом году. Это недалеко от Марселя. А «Ангел»… В тот момент я вспомнил, что у этого самого Марко на правом плече была большая, такая, знаешь, тщательно прорисованная татуировка – ангел в развевающихся одеждах с распростертыми крыльями. Я уверен, что это его кличка. Этот Марко мне и до услышанного разговора казался… мало похожим на полицейского. А теперь я вообще думаю, как, ну как я мог купиться на такую туфту? Он выглядит как самый настоящий бандит. И дело не во внешности. Хотя она тоже, знаешь ли, подходящая… Нет, просто есть у него во взгляде что-то такое… Жуткое. И татуировка эта… В общем, я понял, что он тут, однако, один из главных, если не самая важная шишка. Вряд ли тот мальчишка молодой у него в начальниках. Самому Марко хорошо так за сорок…

Так. Что дальше? А! Прокрался я к себе в комнату, дрожу как мышь. Сел паинькой на кровать, сижу. Явился верзила, злой как черт. (Кстати, может Джонни – это он? потому что английский у него очень по-британски звучит, вряд ли он с континента). Зыркнул на меня, проверил, что все в порядке и ушел. Через пару часов наведался Марко, объявил, что завтра меня отвезут домой. А к вечеру он приедет и лично передаст деньги. Так как с банком приключились какие-то проблемы, то мне заплатят наличными. Я не возражаю? В тот момент я был готов вообще от денег отказаться, но понимал, что это будет выглядеть подозрительно, поэтому скорчил недовольную мину, но согласился. Ночь я, понятно, не спал. Утром принесли завтрак, и до обеда я больше никого не видел. Около двух за мной пришел верзила и повел к машине. Что уж у него там в голове переклинило, не знаю, но только повязку он мне надел не во дворе, а за воротами, у машины. Так что я успел кое-что разглядеть.

Во-первых, я увидел адрес на воротах. «Ясеневая, 7». Во-вторых, я понял, что мы находимся в одном из этих новых поселков, что в последнее время растут на окраинах как грибы. А в-третьих, это самое главное, когда мы уже проехали минуты две, то я тайком приподнял повязку и успел увидеть указатель к гостинице «Зора», большой такой белый шпиль с надписью, его ни с чем не перепутаешь. Мы были в Примоштене!

В центре Шибеника мне разрешили снять повязку, и мы спокойно доехали до дома. Тут я первым делом решил записать эту кассету, а потом отправиться в полицию. Какой я был дурак, что не рассказал тебе все с самого начала, когда они обратились ко мне в первый раз. Все по привычке считаю тебя маленьким пацаном… И как хорошо, что Елочки нет в городе! А еще, я очень волнуюсь за Луку и Таню. Как приехал, я сразу им позвонил. Мне сказали, что Лука уехал на пару дней рыбачить куда-то к Сплиту, а Таня поехала к сестре в Пореч. Но я упрошу в полиции обязательно их найти, чтобы удостовериться, что с ними все в порядке. Запишу эту кассету и оставлю так, что ты обязательно догадаешься, а посторонний не заметит…

Да! Совсем забыл. Насчет той женщины, моей пациентки. Я так и не понял, какую роль она играет во всем этом деле. Жертва? Соучастница? Заправляет там, наверное, все-таки Марко, то есть как там его, Ангел? Но то, что эта женщина странная – это точно. Такую операцию до этого я делал только два раза, решиться на такое – очень трудно. В медицинских документах написано, что готовиться к ней она начала как полагается, несколько месяцев назад, принимала гормональные препараты. Я бы ее расспросил поподробнее, зачем ей это, но мне же сказали, что она немая, а в присутствии посторонних я не рискнул… Но странная, странная она. Какая-то бесцветная… И вообще, она и без этой операции не была похожа на… Черт! Кажется машина подъехала… Надо спрятать камеру и кассету...»

Последнюю фразу Милан произносил, уже исчезнув с экрана. Видимо, ринулся выключать камеру. После этого запись обрывалась и снова пошли кадры новогодней вечеринки. Мелькнуло улыбающееся лицо Грегора, и симпатичная девушка с копной кудрявых волос рядом с ним корчила смешные рожицы и махала в камеру рукой.

С минуту они сидели молча, обдумывая услышанное. Голова у Майкла просто гудела. Настолько невероятным казалось то, что ему предстояло рассказать Грегору. Но тревожило его кое-что другое… Что-то увиденное на последних кадрах, тех, что показывали вечеринку в доме Косоров, показалось ему знакомым… Хотя что знакомого он мог там увидеть? Но мерзкое тиканье невидимого часового механизма зазвучало громче…

– Стоп! – вскрикнул он так внезапно, что задумавшийся Грегор подскочил на диване. – Верни последние кадры! Быстрее!

Вукович, не требуя объяснений, снова включил кассету и перемотал немного назад. Перед камерой снова сидел Милан.

– Нет-нет!! Туда, где ты и девочка! Ну же!

– Зачем тебе?

– Делай, что говорю! – от волнения у него свело судорогой челюсти.

Вот оно!

– Останови! – и Грег послушно нажал на паузу.

Девушка, правой рукой обнимая смеющегося Грегора, подняла левую, собираясь помахать отцу, и на ее запястье Майкл увидел то, что бросилось ему в глаза минуту назад.

Сунув руку в карман, он вытащил браслет, о котором совсем забыл. Светлая металлическая цепочка из крупных звеньев, к которой одним концом крепятся цепочки поменьше. А уже на этих маленьких цепочках, а их было всего семь, болтаются маленькие фигурки: кораблики, якоря, морские звезды, ракушки…

– Где ты это взял? – изумленно уставился на него Грег. – Она его никогда не снимает!

– На полу в коридоре. Наступил в темноте.

Они замолчали и обменялись мрачными взглядами. Невидимая бомба взорвалась с оглушительным грохотом. Ёлка была здесь сегодня вечером.

Майкл, глядя в испуганные глаза хорвата, понял, что сейчас ему придется объяснить Грегору, насколько все плохо. Мартиг… Если в Шибенике все как в Мартиге, то… И ему еще надо будет рассказать Грегору все, что он знает, и объяснить, зачем им Ёлка…

Продолжение в комментариях.

---

Неизбежность-3. Майкл. Часть 1. «Перекресток»

Название: Неизбежность-3. Майкл. Часть 1. «Перекресток»
Фандом: Sherlock BBC
Автор: GingerLelia
Гамма:  Sellaginella
Персонажи: Майкл Холмс, Грегор Вукович
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: AU. Еще раз, и капсом, чтобы не было претензий по ходу чтения – АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ВСЕЛЕННАЯ. Автор рекомендует прочитать первые части (Вот тут и тут). Обращаюсь особенно к тем, кто их не читал, – здесь все по-другому. В этом мире Шерлок – Его Светлость барон Холмс, его старший брат – Майкрофт, потеряв титул, сменил имя и стал просто Майклом Холмсом. И этот Холмс старший не похож на канонического или на образ, созданный БиБиСи. Хотя вполне ничего себе так парнишка получился, по-моему
Но в этой АU есть свой Грег. И их пути, конечно же, пересекутся…
ДИСКЛЕЙМЕР: в основе всех фантазий автора – книги Конан Дойля и сериал Sherlock BBC, в основе баннера – наглые притязания создателя фанфика на лица известных актеров. Спасает то, что коммерческих целей автор не преследует, поэтому материально и морально господа Д. Лоу и П. Эльбе не пострадают. На героев сэра АКД и сериала Sherlock автор ни коим образом не претендует.
Жанр: action, case fic
Саммари: Они непохожи друг на друга. Они из разных миров. Но они должны были встретиться…

banner by  Sellaginella

…Two drifters off to see the world.
There's such a lot of world to see.
We're after the same rainbow's end –
waiting 'round the bend,
my huckleberry friend,
Moon river and me…(1)

Майкл

Его первую любовь звали Брауни. У нее были огромные глаза шоколадного цвета, обрамленные пушистыми ресницами, кожа была на ощупь как бархат, а волосы – гладкие как шелк. Все говорили, что статью Брауни пошла в мать, а сильные и стройные ноги унаследовала от отца. Четырехлетний Майкл, вернее тогда еще Майкрофт, считал ее самым красивым существом на свете. После мамы конечно.

Он тогда спросил у Ирен, можно ли ему жениться на Брауни, когда он вырастет. Мама долго хохотала, а потом сказала, что Брауни конечно красавица и умница, но не о такой невестке она мечтает. Майкл сильно расстроился и почти обиделся, но мама, все еще смеясь, схватила сына в охапку и, перекинув через плечо, понесла в сторону конюшни. Там она велела Чарли, их старшему конюху, седлать Брауни для себя и пони Кудряшку – для сына, и они поехали кататься.

Кудряшка, грызя удила, старательно поспевал за красавицей кобылой, которая важно вышагивала по тропе, потряхивала рыжей гривой и косила шоколадным глазом на несостоявшегося жениха. А тот, упрямо сжав губы, крепко держал поводья и старался копировать все мамины движения.

Майкл давно заметил, что если во сне он видел Брауни, то день обычно выдавался прекрасным. И сегодня ему снилась та прогулка. Мама в белой шелковой косынке, завязанной на затылке, где-то высоко над ним натягивает повод, и Брауни, изящно выгнув шею, вскидывает голову… Всё было точно, как в тот раз – от нагретой солнцем травы исходил пряный аромат, копыта неслышно ступали по мягкой тропе, Кудряшка потряхивал челкой, мама тихо смеялась… Всё, как тогда. За исключением одного.

Рядом, по правую сторону от Кудряшки, на кауром жеребце Бароне, родном брате Брауни, ехал Шерлок. Конечно, такого не могло быть тогда, в тот день. Майклу было всего четыре с половиной, Шерлок родится только два года спустя. Но во сне брат был таким, как в день отъезда Майкла в Восточную Европу.

Норовистый Барон, свирепо грызя мундштук, шагал рядом, а в седле, улыбаясь, сидел пятнадцатилетний Шерлок, в белой футболке и синих джинсах, закатанных до колен, с босыми ногами в стременах. В реальной жизни это было бы невозможно, потому что на конных прогулках Шерлок всегда щеголял в элегантных костюмах для верховой езды и в высоких сапогах. А во сне маленький Майкл смотрел снизу вверх на своего старшего младшего брата и смеялся от переполнявшего его чувства кристально чистого, ослепительного, ничем не омраченного счастья…

Когда Майкл Холмс проснулся в номере люкс на четвертом этаже гостиницы «Ядран» в центре Шибеника (2), время уже подходило к полудню. В город он приехал за полночь и, едва войдя в комнату, рухнул на кровать и заснул мертвым сном.

Окна его номера выходили прямо на набережную, и через открытую балконную дверь в комнату проникал ни с чем не сравнимый запах – запах моря, смешанный с ароматом буйной южной зелени, в которой утопал город.

Майкл позволил себе еще пять минут поваляться в постели, досматривая сон сквозь полусомкнутые ресницы, но солнце, рвущееся через белые шелковые занавеси, разбудило его окончательно. Он скинул одеяло и, бодро вскочив с кровати, отправился в ванную. После двадцати минут под контрастным душем он почувствовал, как уходят усталость и напряжение, накопившиеся за две с лишним недели, как расслабляются узлы в мышцах, тает свинцовая тяжесть в затылке, и даже дышать становится легче.

Майкл протер запотевшее зеркало и критически оглядел свое отражение. На него смотрел весьма привлекательный молодой человек с тонкими чертами лица и выразительными темно-карими глазами, которые из-за длинных ресниц казались почти черными. Этот парень был весьма неплохо сложен и находился, надо признать, в отличной форме.

Втянув и без того плоский живот, Майкл принял позу культуриста на подиуме и, поиграв мускулами, подмигнул сам себе.

Три недели назад его коротко стриженые волосы высветлили, для последнего расследования превратив в блондина. Было немного странно смотреть на себя светловолосого, но зато он как две капли воды походил на некую высокопоставленную особу, чью роль в интересах дела ему пришлось исполнить. Благодаря этому сходству удалось разговорить одну подслеповатую, но весьма бодрую для своих восьмидесяти пяти лет итальянскую старушку. Графиня Альдобрандини кое-что знала о бриллиантовой диадеме, принадлежавшей одной из младших ветвей Савойской династии. Из-за этого украшения в Европе было убито уже трое человек. Так что Майклу на какое-то время пришлось превратиться в Аймоне ди Савойа Аоста, внука последнего короля Хорватии, Томислава II, благо они с принцем были почти ровесники и довольно похожи внешне. С самим Аймоне, который на момент расследования находился в Южной Америке, Майкл не встречался. Пришлось довольствоваться подробными инструкциями.

Намыливая щеки для бритья, Майкл подумал, что ему еще повезло, что принц д’Аоста не рыжий, а то превратился бы в черти кого... А что? И не пикнул бы, ради работы он был готов на все.

Он отставил помазок и уже взял в руки опасную бритву, но вдруг вспомнил, как несколько дней назад в полутемной таверне в Скрадине (3) он представился своим слегка оторопевшим собеседникам. Приняв перед зеркалом важную позу и чуть искривив красивые губы, Майкл произнес, глядя в глаза своему отражению:

– Аймоне-Умберто-Эммануэль Филиберт-Людовик-Амадей-Елена-Мария-Фьоренцо, принц д’Аоста, герцог Апулийский к вашим услугам…

Усмехнувшись, он стер с лица высокомерное выражение и решительно провел по щеке лезвием. Признаться, он сильно устал от последнего дела и от маски возможного претендента на никому не нужный (как лично считал Майкл) хорватский престол.

В его работе очень часто использовали полученное им образование и еще чаще – манеры аристократа, которые никакими университетами не привьешь, их надо иметь в крови. Но сначала эти качества рассматривались скорее как недостатки. В процессе подготовки обнаружилось, что чертова порода, как выразился сэр Роберт, была видна за версту. И шеф вовсе не был рад подобному качеству своего подопечного. В нашей работе, говорил он, не помешает быть хорошим актером. Да, иногда действительно надо выглядеть как наследный принц, но будет нужда, и придется изображать парня с рабочей окраины, который с трудом сдерживается, чтобы не поковырять в носу. Майкл же, как ни старался, выглядел тем, кем был на самом деле – молодым аристократом, выпускником престижной военной академии и Оксфордского колледжа, наследником баронского титула. И, в конце концов, этот его «недостаток» мудрый шеф стал умело использовать. Если для расследования требовался «человек из общества», в дело вступал Майкл…

Когда, закончив колледж и отметив совершеннолетие, из барона Майкрофта он превратился просто в Майкла Холмса, он решил отправиться в Европу, как выразилась мама, «искать себя». Перед отъездом он заехал в Лондон провести пару недель с другом, Энтони. Они были знакомы с самого детства, сначала вместе учились в школе Святого Хью, затем в военной академии в Сандхёрсте, а позже в колледже Святого Иоанна в Оксфорде. Молодые люди провели в ночных клубах столицы развеселую неделю, в конце которой вернувшийся из Италии лорд Эгертон, отец Тони, нашел их, зеленых от похмелья, в изнеможении лежащих на диванах в гостиной в доме Эгертонов. Скептически хмыкнув, сэр Роберт велел горничной сделать две горячие ванны, а сам приготовил какой-то загадочный коктейль, не иначе как по рецепту Дживса (4), потому что после принятия внутрь этого волшебного эликсира молодые люди почувствовали себя готовыми к новым подвигам. И тут сэр Роберт обратился к Майклу:

– Майкрофт Холмс, пожалуйте ко мне в кабинет, юноша. Есть разговор. – И одним выразительным взглядом он велел сыну оставить их вдвоем.

В кабинете сэр Роберт кивком указал на стул, и когда удивленный Майкл уселся, лорд Эгертон, расположившись в высоком кресле перед огромным столом из резного дуба, произнес:

– Позволь задать тебе вопрос, мой друг. Что ты собираешься делать дальше со своей жизнью?

Только пришедший в себя после недели разгульного образа жизни Майкл не сразу сообразил, как отвечать на такой глобальный вопрос. Несмотря на то, что родителя своего друга он знал с раннего детства, Майкл, тем не менее, всегда немного робел в его присутствии. Выросший практически без отца, он втайне завидовал Тони, ведь тот мог общаться с сэром Робертом просто, как сын. У Майкла же, когда он оказывался в обществе лорда Эгертона, всегда от волнения каменел затылок, и хотелось казаться немного лучше, чем на самом деле. Но, как ему было давно известно, сэр Роберт был не тот человек, которого можно провести вокруг пальца. Вот и в этот раз, услышав вопрос, он решил честно ответить:

– Пока у меня никаких конкретных планов. Собирался провести месяц в Европе, а потом уже…

– Ясно, – прервал Майкла сэр Роберт, внимательно глядя на него. – Я знаю тебя много лет, и успел рассмотреть в тебе то, что может быть еще не заметно тебе самому. Ум и смекалку. О, не надо краснеть, как девица, если я говорю так, это соответствует действительности. Ты конечно еще юн и суетлив, как все молодые люди в твоем возрасте, но все же в тебе есть некая,… я бы сказал, основательность. Кроме того, пристрастие твоего прадеда к криминальному жанру, похоже, наложило на тебя отпечаток. Так вот, пока тебе в голову не пришла какая-нибудь дурацкая идея, вроде той, что осенила моего оболтуса – поехать в Америку и там заняться бизнесом, я хочу предложить тебе работу. Не желаешь послужить Ее Величеству?..

Через два часа, выйдя из кабинета лорда Эгертона, Майкл кое-как попрощался с оторопевшим Тони и отправился к себе в Айлингтон, собирать вещи. А через день в маленьком поместье на юго-западе Шотландии приступил к обучению новый сотрудник Национальной службы уголовных расследований (5) – криминальной разведки Великобритании, считавшейся самой информированной и разветвленной секретной службой Европы.

Друзья, знакомые и даже семья были уверены, что он проводит время, путешествуя по Европе и Южной Америке. В мае 1992 года в связи с обстоятельствами очередного расследования ему пришлось снова солгать родным, сказав, что уезжает в Сараево в составе недавно сформированных частей миротворческой миссии ООН.

Если в новом образе жизни и было что-то не по душе Майклу, так это неприятная необходимость все время обманывать маму и Шерлока. А в остальном двадцатитрехлетний Майкл Холмс, агент криминальной разведки, чьей специальностью была работа под прикрытием, был вполне доволен своей службой.

Итак, сегодня, в пятницу 23 июля 1993 года, после удачно завершенного дела он приступает к использованию честно заработанного отпуска. Получив в награду за хорошую работу целых десять дней свободы, Майкл решил провести их, валяясь на пляже, гуляя по узким улочкам и осматривая какие-нибудь скучные достопримечательности. Здесь в Шибенике, курортном городе, относительно спокойном по сравнению с районом Сараево или Загреба, где то и дело постреливали, ему предстояло выполнить одно поручение, а затем почти полторы недели он проведет в свое удовольствие. Последнее дело измотало его, отчаянно хотелось покоя и тишины, и Шибеник, с его полупустыми отелями и пляжами, подходил для этого как нельзя лучше.

Закончив бриться, Холмс наспех причесал, или скорее растрепал светлые пряди, надел футболку, легкие бриджи и теннисные туфли и, собрав в небольшой кожаный рюкзак все необходимое, вышел из номера. Спустившись в прохладный вестибюль, он оставил ключ портье, миловидной девушке, ослепительно ему улыбнувшейся, и отправился на набережную перекусить.

Когда Майкл вышел из тени от навеса над входом в гостиницу, его буквально окатил яркий свет, до того солнечным и ясным был день. Пообедав в таверне с названием «Кула», что по-хорватски означало «Башня», рядом с собором Святого Якоба, он прогулялся по набережной, с наслаждением вдыхая йодистый воздух. До назначенной встречи был почти час, и он, не торопясь, побродил вдоль причала, рассматривая немногочисленные яхты, пришвартованные напротив его гостиницы.

Дойдя по набережной до церкви Святой Барбары, Майкл поймал такси. Водителю он вручил листок с заранее записанным адресом – угол улиц Короля Звонимира и Степана Радича. Пришло время отправиться в отделение криминальной полиции Центрального округа, выполнять поручение. А потом его ждут пляж и голубые воды Адриатики.

Грегор

Проснулся он оттого, что в коридоре загремели ведрами уборщицы, и громко хлопнула металлическая дверь соседнего кабинета. Открыв глаза, Грегор обнаружил, что уснул за своим столом, положив голову на скрещенные руки. Теперь все тело затекло от неудобной позы, и к тому же он ни черта не выспался.

Вспомнив, какой сегодня день и сколько предстоит сделать, Грегор застонал в голос и уткнулся лбом в стопку бумаг на столе. На некоторое время он замер в таком положении, потом несколько раз глухо стукнул головой о столешницу. Если б можно было сделать так, чтобы сразу наступило завтра – суббота, первый день отпуска...

Он не был в отпуске уже давно. Точнее сказать, он никогда в нем не был. За три с лишним года работы в криминальной полиции ему ни разу не удалось провести отпуск по-человечески. В прошлом году у коллеги умер отец, он уехал на похороны, и Грегора отозвали. В позапрошлом – в первую неделю отпуска в городе начались сербские погромы, и его отозвали. В позапозапрошлом… В общем, скорее бы завтра. Может он успеет хотя бы пару недель провести так, как ему вздумается. В одиночестве. Возьмет у Ивана лодку…

Звонок телефона на соседнем столе ворвался в еще не проснувшийся рассудок. Не вставая с места и даже не отрывая лоб от стола, Грегор дотянулся до аппарата и снял трубку. В ней послышался громкий голос его начальника, Балтазара Андрича. Как это шеф умудряется в половине седьмого утра быть таким резвым? Будто это не он ушел отсюда часа четыре назад.

– Да? – почти бодрым голосом ответил Грегор, поднимая голову и потирая глаза. – Да, шеф… Нет, не уходил еще. Рапорт писал. Что? Ага, дописал, да… – он бросил взгляд на бумаги перед собой и закончил, – Почти. … Иностранец? Какой иностранец?.. Вот черт!... Э-э-э… Я говорю, так точно, понял. Да. … И вам доброго утра, шеф.

Положив трубку, Грегор в изнеможении откинулся на стуле. Похоже, день, и без того суматошный, будет еще дольше. После обеда к начальству пожалует какой-то не то француз, не то англичанин из Интерпола, а так как, кроме родного хорватского, шеф хорошо владеет только немецким, то переговоры, стало быть, придется переводить ему, Грегору, как единственному в отделе, кто прилично говорит по-английски и по-французски. Черт, боком ему выходит способность к языкам!

Открыв окно и впустив в кабинет пока еще прохладный утренний воздух, Грегор стянул кожаную куртку, в которой вчера ночью ездил на задержание и так и не снял, сев писать рапорт об использовании табельного оружия. Конечно, этот рапорт, как и пару других, плюс отчет о самом проведенном задержании, можно было написать сегодня, с утра. Но он вчера решил не откладывать. Тому было несколько причин. Во-первых, последний день перед отпуском – это всегда дурдом. Еще одна бумажка только прибавит суматохи, а выспаться можно на выходных. Во-вторых, офицер Грегор Вукович был хорошо известен не только как отличный оперативник, но и как настоящий педант по части всякой документации. По своей сути он был уникум – никогда не задерживал ни одной бумажки, все оформлял в срок. Делал он это ни в коем случае не для того, чтобы выслужиться перед начальством. Просто он с детства был приучен все исполнять в срок, не откладывая на потом, не важно, насколько скучной и ненужной кажется работа. И последнее. Он терпеть не мог быть должным. Его коллеги, не имевшие таких полезных привычек, то и дело бегали с шоколадками и бутылками коньяка к помощникам прокурора, чтобы те дали еще пару дней на оформление бумаг.

Сегодня, в пятницу 23 июля, в последний рабочий день перед отпуском, ему надо было закончить пару отчетов ¬(один – по раскрытому убийству на автостоянке на улице Дружича, другой – по классическому «глухарю», трупу неизвестного в парке на улице 3 Ноября) и сдать все дела, которые он вел, оформив, как положено, все сопровождающие документы. К тому же шеф Балто любил, как он сам говорил, «рационально использовать» аккуратное отношение Грегора к бумажным делам и поручал ему составление отчетов для отправки в Управление криминальной полиции. И сегодня Вуковичу предстояло настрочить для шефа около пяти документов разной степени нудности и сложности. В общем, день был распланирован поминутно. А тут этот иностранец… Грегор заранее невзлюбил его всем сердцем.

Стоя перед открытым окном, он выпил крепкого кофе, затем сел за стол, придвинул к себе недописанный рапорт и решительно взялся за ручку.

Когда три с лишним года назад двадцатилетний стажер Грегор Вукович пришел работать в отделение криминальной полиции Центрального округа, он и не думал, что больше половины рабочего времени будет уходить на составление разного рода отчетов, циркуляров, рапортов, объяснительных и докладных записок. Но работу свою Грегор любил, а ради любимого дела можно потерпеть и некоторые побочные явления, вроде бумажной волокиты. К тому же он понял из опыта, аккуратное ведение документации часто помогает составить четкую картину преступления и определиться с ходом расследования.

Работать в полиции он мечтал с детства. Мальчишкой зачитывался детективами, предпочитая классиков жанра. Особенно любил Честертона, Стаута и Сименона. Но на самом почетном месте в его книжном шкафу стояло собрание сочинений Конан Дойля, у которого он любил не только детективные рассказы, но и фантастику, и приключения. Закончив школу, Грегор пошел служить в армию, так как поступить на курсы офицеров полиции можно было либо окончив юридический факультет, либо отслужив в армии и получив рекомендацию. Поступить на юридический без нужных знакомств нечего было думать, и через пару месяцев после выпускного он надел новенькую темно-синюю форму ВМС Хорватии. Служить посчастливилось в батальоне военной полиции, расквартированном на военно-морской базе в родном Шибенике. Через два года демобилизованный сержант Грегор Вукович, отличник боевой и политической подготовки, получил рекомендации от командования и без труда поступил на высшие полицейские курсы. И спустя десять месяцев сбылась его детская мечта – он стал офицером полиции…

Закончив писать пояснительную записку к делу по трупу неизвестного и поставив в конце документа подпись и дату, он вдруг вспомнил, что вечером предстоит еще одно мероприятие. На этот раз из разряда приятных. А завтра… Завтра – свобода. Один, сам себе хозяин…

Он рос с тремя старшими сестрами – шумными, крикливыми, вечно спорившими друг с другом девицами. Жили они вместе с родителями в маленькой двухкомнатной квартире, так что спать ему приходилось на кухне на узком диванчике. И уроки он делал тут же, на кухонном столе. Когда старшая сестра, Злата, вышла замуж (ему тогда было восемь), Грегору выделили уголок в комнате девочек, чтобы он мог ставить книги, тетрадки и игрушки. Через два года умерла мама. После ее смерти тишины и порядка в доме не стало вовсе. Отец, работавший крановщиком в грузовом порту Шибеника, с трудом справлялся с тремя детьми и хозяйством. Слушая каждое утро оглушительные вопли старших сестер-близнецов, споривших, кто первой пойдет в ванную, Грегор решил, что когда будет взрослым, он постарается так устроить свою жизнь, чтобы вокруг было как можно меньше людей. Особенно, девчонок. Настолько устал он от того бедлама, что окружал его дома.

С девушками у него вообще не складывалось, несмотря на то, что, как утверждали сестры, вырос их братишка в настоящего красавца. О причинах, по которым у симпатичного молодого самостоятельного мужчины до сих пор не было не то что невесты, но и просто подруги, этот самый молодой и симпатичный предпочитал не думать. Потому что мысли об этом оставляли после себя глухую тоску и жгучее отвращение к самому себе.

Грегор потянулся за очередной папкой с делом, и на глаза ему попалась фотография в рамке на столе. Он невольно улыбнулся. Со снимка на него смотрела миловидная зеленоглазая девчушка с копной черных волос, вьющихся мелкими упругими колечками – его племянница, Ёлка (6), дочь Златы. Грегор любил Ёлку больше всех на свете, баловал как мог. Росла девочка без мамы – сестра, к несчастью, умерла при родах, и племянницу воспитывал отец, Милан, которого Грегор уважал и к которому относился как к старшему брату. Сейчас Ёлочка гостила у родственников в деревне. Милан почему-то настоятельно попросил Грегора отвезти ее туда, хотя пятнадцатилетняя Ёлка ехать ни в какую не соглашалась и упиралась, как могла. Но Милану предстояла командировка, сам Грегор был занят, а болтаться без присмотра симпатичной девушке-подростку летом в портовом городе, да еще в такое неспокойное время было непозволительно, и Грегор впервые в жизни пошел наперекор желанию своей обожаемой племянницы.

Запланированная писанина, беготня по кабинетам в поисках нужных для подписи людей и охота за неуловимыми сотрудниками бухгалтерии и отдела кадров для оформления всех предотпускных бумажек – все это заняло первую половину дня и закончилось только к двум часам. Вымотанный Грегор добрел до своего кабинета, налил, наверное, сто двадцатую за сегодняшний день чашку кофе, сел за стол и, поставив ее перед собой, устало откинулся на спинку стула. Сцепив руки на груди, он прислонился гудящим затылком к прохладной стене. Пока кофе остывает, можно немного отдохнуть, подумал Грегор и прикрыл глаза…

Майкл + Грегор

В половине третьего дверь в комнату оперативников открылась, и на пороге показался начальник отдела по расследованию убийств Балтазар Андрич – подтянутый высокий мужчина лет сорока, в идеально отглаженной белой сорочке с короткими рукавами и элегантных светлых брюках. За ним следом, приветливо улыбаясь, вошел Майкл. Оба на несколько мгновений замерли в дверях, глядя на крепко спящего Грегора.

От внимательного взгляда Майкла не ускользнуло ничего – ни идеальный порядок на столе перед спящим оперативником, ни фотография симпатичной девушки, ни кружка с давно остывшим кофе, ни вчерашняя щетина на смуглом лице.

– Вукович! – гаркнул Балто, и Майкл отметил, что парень, проснувшись, не подскочил от испуга, а наоборот – сгруппировался, словно зверь перед прыжком. Рука его непроизвольно дернулась к кобуре, висящей под левым плечом. Да, подумал про себя Майкл, крепко же ты, парень, устал, если отрубился и забыл, что ты в родном отделении, а не где-то в засаде.

Грегор растер лицо руками, одним глотком выпил холодный кофе и встал перед шефом с выражением готовности на лице.

– Офицер Грегор Вукович! – представил его Андрич, сияя улыбкой, предназначенной исключительно для высоких гостей и начальства. Затем, обернувшись к своему сотруднику, представил Майкла, выделяя каждое слово, словно давая понять Грегору, насколько важная персона их посетила. – Господин Кроуфорд, представитель Европейского бюро Интерпола.

– Очень приятно, – обратившись к гостю по-английски, сказал Грегор и протянул руку для рукопожатия. – Можете звать меня Грег, если вам удобнее.

– Майкл! – в свою очередь представился Холмс и пожал руку в ответ.

Балто смотрел на этих двоих и думал, что они удивительно похожи, хотя до невозможности разные. Иностранец был одет словно турист с набережной – белая футболка, светлые бриджи, белые туфли на мягкой подошве, по-модному растрепанные волосы были светлые, словно солома. Грегор, из-за вчерашнего ночного задержания, которое проходило в районе грузового порта, одетый в черные джинсы, темно-синюю футболку и черные кроссовки, с черными как смоль, вечно торчащими на макушке волосами, был абсолютной противоположностью гостя. И если тот словно светился радушием и выглядел прекрасно отдохнувшим и даже беспечным, то его лучший молодой сотрудник после беспокойной ночи, двух часов сна за рабочим столом и нескольких часов, проведенных за бумагами, выглядел соответственно – тени под глазами, заметная щетина и хмурый взгляд исподлобья. Хотя взгляд у него всегда такой, надо признать. И все же, несмотря на все различия, было между этими двумя какое-то неуловимое сходство. Оба примерно одного возраста, роста и телосложения, у обоих рельефно бугрились мышцы на плечах и на груди, даже взгляд был одинаковым – не по годам серьезный, внимательный и цепкий. Приглядевшись, Балто понял, что и глаза у ребят одного цвета – темно-карие.

У Андрича было две взрослых дочери на выданье, и с некоторого времени у него появилась привычка всех молодых людей рассматривать на предмет «годится ли в зятья». Глядя сейчас на Майкла и Грегора, переговаривавшихся на английском, он подумал, что если бы все зависело от него, взял бы в семью обоих. И дочки, эти две заносчивые привереды, только в пояс бы ему поклонились. Ибо таких красавцев поди поищи. Эх, кабы его воля…

– Шеф, знаете, оказывается, что вы вполне можете обойтись и без моих услуг, – по-хорватски обратился к шефу радостный Грегор. – Мы тут с Майклом выяснили, что он отлично говорит по-немецки, так что вы можете сами провести беседу. Ведь она носит конфиденциальный характер, как я понял.

– О, замечательно, – обрадовался шеф и приглашающим жестом указал Майклу на дверь своего кабинета. Уже уходя, он коротко бросил через плечо:

– Никуда из конторы не отлучайся. Мало ли что…

___________________________
1. Слова песни Moon River, написанной композитором Генри Манчини (Henry Mancini) на слова Джонни Мерсера (Johnny Mercer) для кинофильма «Завтрак у Тиффани» (Breakfast at Tyffany’s) в 1961 г.
2. Шибеник (хорв. Šibenik) – город в Хорватии. Находится в центральной части побережья Адриатики. Отель «Ядран» (хорв. Jadran – Адриатика) находится в центре Шибеника, в черте старого города, расположен на самом берегу моря.
3. Скрадин (хорв. Skradin) – город в Хорватии, расположен в 17 км от Шибеника.
4. Реджинальд Дживс (англ. Reginald Jeeves) – известный персонаж П.Г. Вудхауза из его знаменитого цикла комических романов и рассказов о молодом богатом аристократе Берти Вустере и его камердинере Дживсе.
5. Национальная служба уголовных расследований (англ. NCIS – National Criminal Intelligence Service) – национальная криминальная разведслужба Великобритании, находилась в тесном сотрудничестве со многими правоохранительными организациями, в том числе с Интерполом и Европолом. До 1992 года была структурным подразделением Хоум-офиса (Министерства внутренних дел Великобритании). С апреля 2006 года вошла в состав Агентства по борьбе с организованной преступностью (англ. Serious Organised Crime Agency).
6. Ёлка – (слов., хорв.) уменьшительная форма имени Елена.


(продолжение в комментариях)

---

Моим любимым друзьям посвящается.

Название: Свет Истины
Фандом:Отряд Патрикят
Автор: Лёля a.k.a. GingerLelia
Предупреждение: AU, RPF. И автор очень надеется, что никто из упомянутых в рассказе людей не примет описанное в рассказе всерьез и не обидится. Потому что автор всех друзей-героев нежно любит!
Жанр: action, humour
Саммари: Они знакомы уже несколько лет. Они думают, что все знают друг о друге. Они ошибаются.


Желающих поехать отмечать Ночь на Ивана Купалу с белорусским обществом в этот раз не нашлось. Большинство не устроило, что денег нынче надо было сдавать слишком много, а Оля почему-то сразу наотрез отказалась.

Но отметить-то все-таки было надо. Тем более обстоятельства складывались на удивление удачно. У Крис и Ани как раз закончилась сессия, Алена (редкий случай!) на выходных не работала и из города уезжать не собиралась. Оле с Машей отпуск давали только к концу лета, а развеяться уже смерть как хотелось. Надя с Сергеем тоже были не против, и планы позволяли. А главное, Федин шеф уезжал в пятницу в командировку, и если не произойдет никакого природного катаклизма, то даже Федя сможет попозже ко всем присоединиться.

Так что после всеобщей долгой смс-переписки было решено, что в пятницу вечером вся компания собирается на площади Чекотова и дружно едет к Кристине на дачу.

– Костров и папоротника не обещаю, но шашлыки, залив и звезды – сколько влезет! – сообщила хозяйка.

А на неделе Алена попросила подруг помочь ей разобрать кладовку, куда несколько поколений хозяев дома, который она снимала, складировали всякую рухлядь. Ей разрешили занять один угол в кладовке, но для этого надо было сначала этот угол освободить, а рухляди за несколько десятков лет там накопилось столько, что одной копаться в ней не хотелось. Так что вечером в среду Кристина, Маша и Оля, прихватив печенюшек к чаю, явились пред Аленины очи, как те «трое из ларца».

В процессе раскопок было выкинуто больше дюжины старых кастрюль, два самовара, какие-то старые истлевшие валенки или боты, до того изъеденные молью, что не понять, что это было. Было там несколько стульев, чинить которые никто бы не взялся, поэтому практичная Алена решила оставить их на растопку. В числе прочего барахла была найдена одна замысловатая лампа, на дне которой плескалось то ли масло, то ли керосин. Она была вся какая-то закопченная, стекло в колбе грязное и мутное, но тем не менее, было понятно, что лампа… как бы это выразиться?... если не старинная, так странная точно. Занятная, однозначно. Было решено взять ее с собой в пятницу на дачу и попробовать зажечь. Будет довольно романтично посидеть эдак при ее тусклом свете, решили девочки, и Крис сразу захватила лампу с собой, чтобы Алена не забыла ее в пятницу вечером.

До дачи добрались без приключений, хотя и позже, чем собирались. Сели как обычно на задние сидения автобуса и всю дорогу весело переговаривались. Погода стояла чудная, на небе ни облачка. Настроение было приподнятое. Всем без исключения завтра с утра спешить было некуда. В пакетах таилось много вкусного, в том числе замаринованное мясо для шашлыков и большая бутылка знаменитого самогона Алениной бабушки. Вечер обещал быть прелестным...

По приезду началась обычная суета. Кто-то разгружал пакеты, кто-то гремел посудой на кухне, освобождая место для продуктов. Сергей занялся мангалом. Надя и Аня принялись насаживать мясо на шампуры. Оля и Маша накрывали на стол.

– Девочки, а лук кто будет между мясом добавлять?
– Упс! Лук-то мы забыли! Ну, ё-моё!
– Что нам дали, то и насаживаем!
– Я же порезала лук. Куда дели?
– О! Вот он! Тут сверху кто-то досочку положил, его и не видно!
– Давайте уж часть без лука, черт с ним! Не снимать же мясо обратно!
– Сок в холодильник поставили?
– В холодильник уже не влезло, он маленький. В баню поставили. Ну, то есть в кладовку… Короче, вы поняли.
– Кристина, а еще ножики есть где-нибудь?
– Есть, надо смотреть. Кошку кто-нибудь видел?
– Я видела, она наверх заскочила на второй этаж.
– Давайте уже жарить, есть охота! Прям сожру сейчас кого-нибудь!
– Федя-то приедет?
– Это ты спрашиваешь в связи с «сожру сейчас кого-нибудь»?
– Обещал. Будем надеяться. Как с работы освободится.
– Все, угли готовы! Женщины, тащите мясо!

На небе, полыхая кровавыми оттенками, горел закат. Одуряюще пахли цветы, чуть слышно шелестели листья кустов и деревьев. Если не считать резких выкриков какой-то дурной птицы на том берегу залива, дачный поселок был на удивление тих. К тому времени, как были готовы шашлыки, мягко опустились сумерки, на улице стало заметно прохладнее, и комары летали размером с воробья. Так что было решено сесть за стол в доме, а не под навесом, как собирались. А уж потом, да после самогончика, можно и на улицу перебраться. И к тому времени будет плевать на комаров!

Как только сели, расположились, сдвинули чарки в первом тосте, как тут же погас свет.

– Прелеееестно! – голосом вороны из мультфильма про попугая Кешу сказала в темноте Оля.

– Без паники! – успокоила всех Кристина. – Сейчас будут свечи. У нас тут все есть на такой случай. Вообще-то давно не отключали. Наверное, авария какая-нибудь. Сейчас… Ань, посмотри, там сзади тебя где-то спички были…

– Да и черт с ним со светом, так прекрасно посидим, – сказал Сергей.

– Так даже уютнее, – согласилась с ним Надя.

– Крис, – раздался от окна тихий голос Алены. – А ты лампу взяла?

– Ох, ё! Про лампу-то я забыла! Взяла, конечно. Еще вчера родители привезли. Где-то тут на кухне должна быть. Кто тут у нас сегодня на стол выгружал пакеты? Лампу видели?

– Да-да! Блин, я ее куда-то на подоконник что ли поставила, – вспомнила Маша. – Алена, глянь там за тобой.

– Ага, есть!

Через пару минут зажгли пару больших высоких свечей, а еще через пять минут после ряда ухищрений наконец загорелась и лампа. Свет она давала какой-то красноватый, окрашивая всех сидящих в приятные оттенки розового.

Отсутствие электрического света естественно никого не лишило аппетита, и полчаса в скупо освещенной комнате были слышны только дружное чавкание и чмокание, перемежаемое тостами, смехом и шутками. Понемногу всех отпустило напряжение, забылась суета прошедшей недели, разговоры и смех стали громче, шутки – острее и откровеннее. Бутылка со вкуснейшим самогоном опустела почти наполовину, никто и не заметил как. Лампа горела, распространяя чуть сладковатый, похожий на цветочный аромат, который вскоре все перестали ощущать, а к розовому оттенку лиц друг у дружки все быстро привыкли, хотя и позубоскалили на эту тему, намекая, что наконец-то Аня добилась осуществления своего тайного желания – всё и всех окрасить в розовый цвет. Вечер набирал обороты. Опьянеть никто не опьянел, закуска была сытная, но все уже пребывали в том приятном состоянии, когда становится понятно – вот оно, счастье…

¬– Ой, где мой телефон? – вдруг спохватилась Оля, осматривая карманы черных джинсов. – Как бы я его где-нибудь в огороде не выронила… Или я его наверху оставила, когда поднималась? Кажется, там флиску сняла… Пойду-ка поднимусь, пока в трезвом уме.

– В каком ты там уме? – ехидно переспросила Кристина, когда Оля уже карабкалась по лестнице на второй этаж.

– Кхм, ну, в почти трезвом, – поправилась Оля и исчезла в лестничном проеме.

– Я бы вот, знаете, чайку бы выпил… – сказал Сережа. – Ох, ты… Света-то нет.

– Ноу проблем, зато плита есть газовая. Сейчас организуем. – Кристина встала из-за своего места и, протиснувшись мимо Маши на кухню, разожгла конфорку и поставила на огонь чайник. Остальные в это время, не прекращая разговоров, решили навести на столе порядок, убирали грязные тарелки и опустевшие миски.

Вдруг на втором этаже раздался дикий кошачий мяв, послышался звон разбившегося стекла и затем последовал какой-то громкий звук – не то треск, не то грохот. Потом все стихло.

Внизу все смолкли и замерли в разных позах, в каких их застал странный шум. Через секунду Маша и Кристина одновременно рванули с места.

– Оля? – крикнула Кристина, подойдя к лестнице, и занесла ногу на ступеньку.

– У тебя там все в поря… дке? – глядя наверх, договорила она, почему-то так и не начав подниматься. Маша, ринувшаяся следом, налетела на Крис в потемках и уткнулась ей в спину. Кристина замерла с одной ногой на лестнице. Остальные так и не тронулись с мест.

– Ну? Что там? – спросил из угла Сергей.

Кристина промолчала в ответ. Затем она медленно-медленно сняла ногу со ступеньки и начала пятиться назад, тесня Машу обратно в сторону кухни. Ничего не понимающая Маруся попыталась обойти Кристину и полезть наверх, но та крепко схватила за руку и вернула на место за своей спиной. На почти уже вырвавшийся у Маши вопрос «какого…?» она молча указала пальцем наверх лестницы. И все, не только Маруся, вытянули головы и заглянули туда.

В лестничном проеме, снизу казавшимся темным квадратом, горели два огромных желтых глаза. А в установившейся тишине оттуда слышалось хриплое дыхание.

Через пять секунд все плотной кучкой сгруппировались в углу комнаты, на диване. Почему-то никто не сообразил выскочить на улицу, все словно завороженные смотрели на черный проем.

А оттуда, мягко спружинив, вдруг спрыгнуло… что-то. Что-то было большим, лохматым и то ли черным, то ли коричневым – чертова лампа окрашивала все в непонятные цвета. В гробовой (иначе не скажешь!) тишине было слышно, как это стучит когтями по половицам, переступая на месте.

Оно оказалось огромной, почти метр высотой… собакой. Ушастая морда, длинный хвост, мощные лапы. И пасть, полная жутких, просто чудовищно страшных зубов.

– Ч-что… Что это?
– Как оно оттуда?...
– Чего она смотрит?
– Это с-с-собака что ли? Чего она большая такая?
– А чего она замерла? А ну, кыш! Пошла отсюда!

Собака действительно замерла, словно в растерянности. На «кыш!» она, понятное дело, не отреагировала. Только попятилась немного в сторону бани. То есть кладовки.

– Она… боится? Ребята, она боится!
– Слушайте, давайте все на нее попрем разом? Заорем и стеной двинемся!
– Не, чего-то не хочется… Может…
– А чего, давайте! Мы ее в баню затолкаем, там же двери вовнутрь открываются… А? Крис?

Кристина молча смотрела на собаку и не сразу услышала вопрос.

– А? А, ну да, вовнутрь.
– Ну что? Давайте, все вместе?

Схватив кто стул, кто табуретку, все двинулись на непонятную собаку. Правда, для этого им пришлось обойти стол, поэтому наступление получилось не таким эффектным, как планировалось. И собака, похоже, разгадала их маневр, потому что, не дожидаясь, пока к ней приблизится толпа, ощерившаяся предметами мебели, она попятилась к двери бани, быстро развернувшись к ней мордой, толкнула огромной лапой и скрылась внутри.
Подскочивший Сергей быстро захлопнул дверь и, вставив в ручку железный совок, отскочил обратно. Все дружно выдохнули. И заговорили разом.

– Кристина! Чья это? Почему она оттуда?
– Слушайте, такая огромная! Таких собак-то не бывает…
– А кошка заорала, слышали?
– Ну да, когда Оля туда…
– Оля!!!!

Все опять дружно заткнулись и ринулись было наверх, но остановились перед лестницей, не решаясь близко подойти к двери кладовки. То есть бани.
Наконец, Кристина на правах хозяйки рванула первая и одним большим прыжком одолела почти всю лестницу. За ней поспешила Маша, переживая за сестру. Остальные тоже попытались как можно быстрее вскарабкаться наверх.

На втором этаже было темно и тесно оттого, что все, разом поднявшись, столпились тут же, недалеко от входа. Маша достала телефон и включила встроенный фонарь. Мощный луч осветил маленькую комнату. Изумленным взглядам предстала следующая картина – окно вдребезги, по полу раскиданы какие-то клочки – не то тряпки, не то… Стул опрокинут, Олина оранжевая флиска лежит на полу. А Оли…

– Нигде нет, – сообщила Кристина, успевшая заглянуть в следующую комнату.

– Т-т-то есть… как это? А где? Не могла же она в окно…. – И все дружно посмотрели на окно. Стекло было разбито так, что становилось ясно – взрослый человек через это отверстие пролезть не смог бы никак. Кто же тогда?

– Кошка. – Ответил Сергей на непроизнесенный вслух вопрос.

– Оля!!! – Закричала вдруг громким отчаянным голосом Маша. – Оляяяяя!!!!

Все затихли и прислушались.

– Я здесь.

Все дружно выпучили глаза друг на друга. Голос, чуть приглушенный, донесся снизу, из комнаты.

– Дэвид Копперфильд, блин! – тихо воскликнула Алена, и все также дружно, как лезли наверх, поспешили вниз. Только Кристина отстала от всех, подняв с пола клочки какой-то тряпки, и попыталась рассмотреть их в тусклом свете, еле доходящем снизу. В руках у нее оказался кусок черной джинсовой ткани с неровными краями. А в другой – кусок мягкого белого материала, на котором она умудрилась разглядеть несколько букв «….мально!». Кристина ринулась по лестнице, сжимая в руках находки.

Там внизу все почему-то столпились около бани. Молча стояли и смотрели на обитую дерматином дверь.

– Ну? Где она? – спросила Кристина у собравшихся.

– Эээ… Я тут, – донесся голос изнутри. Голос принадлежал, несомненно, Оле. Теперь было понятно, какого черта все пялились на дверь. Получалось, они заперли эту тварь вместе с Олей. Только было не совсем ясно, как она туда попала и как они там с… собакой разместились. Баня-то маленькая.

– Слушайте, тесно тут. Откройте, а? – попросил голос из-за двери.

– Это точно Оля, ну это же ее голос! Давайте откроем! – Маша уже взялась за ручку.

– А как она туда… – начала было Аня.

– Да фиг с ним «как»! Потом разберемся! – Маша выдернула совок из ручки и толкнула дверь.

Дверь, как ей полагается в такой ситуации, открылась медленно-медленно. Правда, без скрипа. Свет от свечей и лампы еле проникал в кладовку, и Маша опять включила фонарь в телефоне. И тут же всем стало понятно, что Оли там нет. Потому что кроме огромной собаки, которая стояла и как-то робко смотрела на всех огромными желтыми глазами, в крохотной каморке никто бы не поместился.

– Кристина, я тут, кажется, банку какую-то разбила, – раздался голос Оли и оторопевшие ребята поняли, что говорит собака. – С огурцами, по-моему… Тесно тут. Можно я выйду уже, а?

Единым движением, будто в сотни раз репетированном танце, все отступили назад. Собака медленно и осторожно вышла из бани, встряхнулась, сбрасывая с себя пучки укропа и разбрызгивая вокруг капли рассола. Потом она прошла к столу, посмотрела на один из стульев, вздохнула и произнесла:

– Черти что… Теперь и за стол-то не сядешь… Не возражаете, я на диван?

Обойдя отскочивших в сторону друзей, тварь прошла к дивану, забралась на него с лапами, расположилась поудобнее и оглядела замолчавшую компанию.

– Думается, надо кое-что пояснить. Сядьте уже, что ли…

Также молча, не сводя с огромного животного глаз, все расселись за столом на свои места, кроме Нади с Сергеем, чьи места на диване заняла собака. Пришлось им сесть напротив нее на стулья.

Кристина, услышав всхлипывания давно кипящего на конфорке чайника, спохватилась и, подбежав к плите, выключила газ.

– Значит так, – начала собака голосом Оли, – Чтобы сразу прояснить ситуацию, говорю. Я – это я. Тьфу, то есть, я – это Оля. И опять же! Я тут слышала вы меня собакой называли… Не то чтобы я против собак что имела. Но только ради справедливости настаиваю, я – не собака. Если на то пошло, скорее волк… – Тварь вздохнула и пробормотала под нос. – Дурацкое положение. Прям дурной сон какой-то…

– Короче, ребята, я – оборотень, – сказала она громче и сделала паузу, очевидно ожидая какой-то реакции от публики.

Публика, надо отметить, отреагировала. Но как-то специфически.

Кристина сначала внимательно посмотрела на соб… на оборотня, а потом, резко наклонив голову на бок, взглянула на растопыренную кисть своей правой руки. Сидящая около окна, справа от нее Алена как-то передернула плечами и почему-то быстро глянула куда-то за спину. У Маши, сидящей по левую руку от Кристины, в глазах был не испуг, а сосредоточенность и недоумение, в правой руке она по-прежнему крепко сжимала свой телефон, который ни на секунду не выпускала из рук с того момента, как началось все это безобразие. Аня тоже не издала ни звука, только прикрыла себе рот ладошкой. Надя же с Сергеем вовсе на оборотня не смотрели. Они, молча, смотрели друг на друга, глядя прямо в глаза.

– Так. Не совсем та реакция, на которую я…

– А крррак… кхм… КАК ты стала оборотнем? – спросила Кристина.

– Ну, наконец-то конструктивный подход! – Обрадованно воскликнул… или все же – воскликнула оборотень, и по ее морде можно было понять, что она улыбается – пасть раскрылась, уголки губ приподнялись, язык вывалился на сторону, и жуткие зубы стали видны во всей красе.

– Когда мне было четырнадцать, я занималась в хореографическом кружке, во Дворце Пионеров, – начала рассказ волчица. – Летом наш ансамбль поехал в Германию, Там мы ездили с концертами по всяким городам. И вот однажды нас привезли в маленький городок, и поселили на ночь в хостеле, где-то на окраине, рядом с лесом. А леса там, чтоб вы знали, густые как черти что. Шварцвальд местность называется. Черный лес, то бишь…

– Карррроче, если можно, – попросила Кристина. Она почему-то встала со своего места, обошла стул и замерла, положив руки на высокую спинку.

– Ммм… Постараюсь. В общем, вечером я поссорилась с друзьями. Я там была в компании чем-то вроде… девочки для битья. В тот вечер мне стало совсем невыносимо, и я выбежала из гостиницы на улицу и по дорожке побрела в лес. Иду, значит, реву. Не заметила, как отошла на порядочное расстояние, и дорожка-то уже закончилась. Слышу, кто-то за мной идет. Я побежала, думала эти придурки меня и тут достать решили. Бегу. Он за мной. Я быстрее, он тоже. Слышу, догоняет, какими-то, мне показалось, скачками прямо. Оглянуться не успела, он на меня сзади набросился, за шею схватил, повалил на землю. Я, конечно, давай сопротивляться. А он к шее тянется и все…

– Он тебя укусил? – дрогнувшим голосом спросила Маша.

– Нууу… Не совсем. Это я его укусила.

– То есть крррааак…. Блин! – Кристина с досадой в голосе поправилась – КАК? Если он был оборотень, он должен был тебя цапнуть, чтобы ты потом…

– Да нет. Он был вампир.

Повисло молчание. Только Аня тихонько ойкнула, все еще прикрывая рот ладонью.

– Так, – решил прояснить ситуацию Сергей. – Он был вампир. Ты его укусила. И стала оборотнем? Это как же?

– Не совсем стала…

– Блин, ОЛЯ! Давай, быстрее объясняй!! – У Кристины от волнения волосы на макушке даже топорщиться стали.

– Я не СТАЛА оборотнем, – торопливо пояснила волчица. – Я им БЫЛА. Как оказалось.

– Внезапно… – пробормотала себе под нос Крис.

– Ну, да, – дернув ухом, продолжала оборотень. – Гормональный сдвиг, подростковый возраст, стресс от ссоры с друзьями, плюс шок от нападения этого придурка… Короче, через несколько минут, я поняла, что я его порвала на клочки: башка в одну сторону… – Аня снова ойкнула и как-то съежилась, – все остальное в другую… И тут на меня словно все навалилось… Воспоминания или что, я тогда не осознала. Только поняла, кто я и что я… Сейчас ясно, что это просто память генетическая заговорила. Но тогда я очень испугалась. Это мягко говоря. Как обратно перекинулась, не помню. Помню, больно было с непривычки. Ну и от одежды конечно ни фига не осталось. Пришлось чьи-то джинсы с рубашкой из прачечной в подвале прихватить. Хорошо, что окно там было открыто… Потом-то я приноровилась перед тем, как обернуться, одежду снимать. Сегодня только вот что-то странное… Футболку, черт, жалко…

Кристина вытащила из заднего кармана своих джинсов клочок белой Олиной футболки с остатками надписи «И это, кстати, совершенно нормально!» и усмехнулась. Она уже собиралась что-то сказать, но вдруг словно прислушалась к чему-то внутри себя, замерла на секунду, а потом раздался негромкий хлопок, и… Кристина исчезла.

В воздухе на том месте, где она только что стояла, мелькнуло что-то черное и через мгновение всем стало понятно, что на высокой спинке стула сидит, вцепившись в деревянную планку когтями, огромный черный нахохлившийся ворон.

Никто уже никуда не бежал, не охал, даже с места не дернулся. Все просто перевели взгляд с оборотня-волчицы на оборотня-ворона.

– Предупреждаю, я – не оборотень! – раздосадованным голосом сказал ворон.

Волчица издала приглушенный рык, затем, справившись с волнением, произнесла:

– Да ладно тебе! Я же призналась. Давай… Алаверды, так сказать…

– Я – не оборотень, – отрезала птица. – Я – шейпшифтер.

– О, ну, это конечно другое дело… – проворчала оборотень куда-то в сторону, но потом, повернувшись к ворону, спросила громче. – А тебя-то как угораздило? Проклятье? Или просто уродилась… талантливая такая?

– Наказали… – Ворон нахохлился еще больше.

– Даааа, – подала голос Алена. – Все страньше, как говорится, и страньше. А за что наказали?

– Слишком умная была.

– О как! – Сергей хмыкнул. – Плохо разве умной быть?

– Плохо, если ты учеником чернокнижника работаешь. И будучи умнее начальства, надо уметь язык за зубами держать. Не было у меня такой привычки в то время… Черт, если б вы знали, как трудно было девушке эту должность заполучить! Сколько интриг! Все насмарку! Десять лет держалась… А однажды сорвалась, высказала ему все, шовинисту бородатому! Ну и вот… Триста лет уже…

– Э! Погоди! – встряла волчица. – А в чем наказание-то? Шейпшифтеры в основном ведь трансформацию контролируют. Чего ж тут воспитательного? Живи себе, меняйся, когда хочешь. Не то, что я…

– Это я сейчас контролирую! – Ворон переступил по спинке стула, расправив на миг крылья, которые оказались не меньше полуметра каждое. – А сначала лет сто птицей прожила, без права переписки… Ну, в смысле, трансформации. В клетке у него, козлины. Кларой назвал, представляете! Но я там время не теряла. Он читал, а я у него из-за плеча подглядывала, самообразованием занималась. Недооценил свою бывшую студентку мой мэтр. Потом его какие-то фанатики прирезали, меня продали на базаре… Короче помыкалась-помыкалась, сбежала… Черт, отвыкла уже от птичьих формулировок! Улетела, то есть. Научилась контролировать трансформацию, речь себе вернула. От долгожительства не стала избавляться. Пока не надоело…

– Слушай, Кристин, – начала было волчица, – а ты не задумалась, почему сегодня мы…

Но ее фразу прервал громкий шелест, и позади Алены в обе стороны вдруг взметнулось что-то черное.

– Черт, – только и сказала Алена, глядя в стол перед собой. – Не могла больше сдерживаться, простите…

Все уже почти привычно перевели взгляд на нее и замерли. Алена вздохнула, подняла голову и обвела всех словно извиняющимся взглядом… горящих красным пламенем глаз. Теперь всем стало заметно, даже при тусклом розоватом свете лампы и почти догоревших свечей, что за спиной у нее, распахнувшись в обе стороны, раскинулись два огромных черных складчатых крыла. Алена чуть отодвинула табуретку от стены, освобождая больше места, и сложила крылья аккуратными треугольниками у себя за спиной.

– Ну… – сверкнув красными глазами, сказала Алена. – Как вы понимаете, у меня тоже есть что сказать. Ничего не понимаю, что произошло… Столько времени скрывалась и ничего!

– Ты… кто? – с ледяным спокойствием спросила Надя.

– Демон я, – вздохнув, ответила Алена. Маша перехватила телефон половчее и чуть отодвинула свой стул от стола.

– А специализация? – склонив голову на бок, спросила Кристина.

– Хранитель. Демон-хранитель.

– Себастиан? – хмыкнув, спросила волчица Оля.

– Эээ, нет. Меня зовут Мельхом, – улыбнувшись ответила Алена, обнажив при этом острые зубы, сверкнувшие в розовом свете.

– А кого хранишь? – поинтересовался Сергей и, обратившись к Кристине, спросил, – Хозяюшка, а вода у нас вся выкипела?

– Да нет, вроде бы. Я сейчас… Ах ты, черт, не получается пока обратно… Маша, ты не могла бы?

Маша, не спуская с Алены глаз и не выпуская телефон из рук, принесла чайник с кипятком и поставила его перед Сергеем. А он переспросил, заваривая себе в кружке чай:

– Так кого хранишь-то?

– Не «кого». Что. Я храню не человека. Артефакт. Здесь в городе в хранилище нашего… ну, то есть… вашего Художественного музея содержится очень древний манускрипт. Выглядит как каталог картин одной частной коллекции начала восемнадцатого века. Но это только морок. На самом деле рукописи около восьми тысяч лет…

– Тебе ВОСЕМЬ тысяч лет? – Сергей не донес до рта чашку и удивленно уставился на демона.

Алена, чуть смутившись, опустила пылающий взгляд и, обрывая этикетку с полупустой коньячной бутылки, в которой плескались остатки самогона, ответила:

– Нет, мне не восемь. Только четыре. Раньше… Эх, раньше его охранять не надо было, потому что он… его… Короче, его украли. Я когда родилась… родился то есть, был посвящен в Хранители Свитка Трех Врат. У меня и родители Хранителями Свитков были, и бабушка с дедушкой. Я получил… получила то есть… Вы простите, вообще-то пола у демонов нет, поэтому я то женский пол принимаю, то мужской… Если не возражаете, я буду по последнему воплощению… Я получила специальное образование. Если немного утрировать, можно сказать, что я работала в библиотеке. Только состояла моя библиотека из одного Свитка. Его использовали очень редко. Обычно при его прочтении происходит очень большой выброс энергии. В этом мире этот эффект называют Апокалипсисом. Концом света, иначе. И вот однажды Свиток украли.

Охваченный мрачными воспоминаниями демон взволнованно грохнул по столу кулаком. Тихо треснула ножка рядом с диваном, на котором сидела волчица. Стол покосился, и посуда медленно поехала к краю.

Маша быстро нагнулась под стол, что-то хрустнуло, и стол выпрямился.

– Починила, – коротко бросила Маруся, снова выпрямляясь на стуле. Ворон с удивлением глянул на нее, а потом, обратившись к демону, сказал:

– Алена…. эээ… то есть Мельхом. Ты с мебелью поосторожнее в этой ипостаси. Сил-то в тебе, полагаю, хватит, чтобы избушку нашу по бревну раскатать.

– Да-да! Простите! – Демон сконфуженно замолчал. – Я почему рассердилась? Дело в том, что Свиток украли в мою смену. Как и кто – не спрашивайте. Нашлись… умельцы. В результате его конечно нашли. Но обратно… – Алена показала пальцем куда-то вниз, – Свиток было уже не спустить. И меня, в качестве наказания, и одновременно, оказав великую честь, назначили его Вечным Хранителем. Апокалипсис пока не планируется, в связи с этим надо, чтобы он был вне досягаемости. Поэтому я все время нахожусь где-то поблизо…

Комната озарилась вспышкой света, вокруг Ани заплясали красивые яркие искорки, она вдруг скрылась в облачке розового тумана, а когда он рассеялся… Ани уже не было (чему, кажется, уже никто не удивился), а в воздухе над стулом, где она только что сидела, парила, трепеща прозрачными крыльями, маленькая фея. Все чуть придвинулись, чтобы рассмотреть это чудо поближе. Фея была ростом с котенка, очень миленькая, с копной кудрявых золотистых волос, переливающихся искрами. Платье на ней, розовое, воздушное, как и полагается фее, было прекрасным и облегало маленькую стройную фигурку, выгодно подчеркивая миниатюрные, но в масштабе все же довольно выразительные формы. За спиной у феи, сердито сцепившей руки на груди, трепетали крылья, и от них во все стороны расходился поток золотых искр.

– Ой, прелесть какая! – воскликнул демон и крылья его немного расправились от восторга. – Ань, да ты красотка!

– Даааа… – протянул ворон. – Вот ты теперь точно – настоящий рахат-лукумчик, детка!

На диване лающим смехом смеялась волчица. Маруся смотрела на фею с таким выражением на лице, словно та представляла научный интерес. У Нади в глазах читалось изумление. Сергей, отпив чай, улыбнулся чуть снисходительно.

У феи на сердитом лице было написано, что сейчас она все выскажет… Но только она открыла ротик, чтобы что-то произнести, как…

Теперь вспышка была намного ярче. На какое-то время все ослепли, а когда перед глазами перестал плавать белый туман, и каждый обрел зрение, то стало понятно, что настала очередь Нади удивлять собравшихся.

Все уже догадались, что та, что сидела теперь на Надином стуле, это все же их подруга, только претерпевшая некие… изменения. Между феей и Сергеем возникла очень высокая (это было понятно, даже пока она сидела), не меньше двух метров ростом, женщина с очень длинными ослепительно белыми волосами, сверкающей кожей, глазами, излучавшими сияние, и чертами лица, которые хоть субъективно, хоть объективно иначе как прекрасными назвать было нельзя. На женщине было платье из какой-то странной зеленой ткани, которая одновременно походила на металл, на листву деревьев и на поверхность лесного озера, затянутую ряской. Голова ее была увенчана чем-то вроде венка, только опять непонятно из чего – из драгоценных камней или же из нежнейших цветов.

Волчица в изумлении помотала головой. Демон, снова ахнув, в восхищении сложила на груди руки с острыми как кинжалы когтями. Маша схватилась за лоб. Ворон тихо каркнул, словно поперхнувшись словом. Фея приземлилась на стол и, нахмурив личико, сосредоточенно рассматривала соседку. Сергей смотрел в полупустую чашку.

Ослепительная женщина обвела всех взглядом лучистых глаз и вздохнула:

– Моя очередь, да?

– Надь, а ты кто? – спросила Алена так, как обычно они спрашивали друг друга на костюмированных вечеринках.

– Я – Сид, – ответила ей Надя соответствующим тоном.

– Ты – Туата Де Даннан?! – раздался мелодичный словно колокольчик голос Ани. Все дружно уставились на фею, потому что до этого она так и не успела произнести ни звука. – Что вы на меня пялитесь! Я – тупо фея. А это… Это же… дети богини Дану!

– Можете считать меня эльфом, конечно, – смиренно сказала Надя, что никак не вязалось с ее поистине величественным обличьем. – Хотя, строго говоря, мы, Сиды, не совсем эльфы. Вообще-то это вопрос терминологии…

– Стой! – прервала ее Маша. – Если ты – Туата Де Даннан, то простым смертным нельзя было на тебя смотреть и…

– Простым смертным мужчинам, – поправила ее женщина-Сид.

– Я не закончила! – чуть нахмурив брови, произнесла Маша и тряхнула прической. Ворон смотрел на нее, не отрывая внимательных глаз. – Я как раз хотела сказать, что так как оба оборотня – имеют женский пол от рождения, демон пола не имеет, я и фея – тоже девушки, остается один Сергей. А он, как я заметила, без ущерба на тебя смотрит.

Все взглянули на Сергея. Тот и вправду смотрел на жену, не отрывая любящих глаз. В молчании прошло около полминуты, все поняли, что Сергею ничего не делается, и обратили взгляды на Надежду, как бы требуя объяснения этому феномену.

– Лучше я все с начала расскажу. Я коротко, – пообещала Надя.

– Давным-давно, когда я еще жила со своим народом, я встретила смертного. Как ты правильно, Маша, заметила, если мужчина-смертный посмотрит на женщину из нашего народа, это будет последнее, что он увидит в этой жизни. Когда я была маленькой девочкой, я так несколько пастухов нечаянно… Ну, в общем, как я уже сказала, я встретила смертного. Он был бродячим музыкантом. Я увидела его, когда он шел через наши земли, и сразу его полюбила. Я спросила соизволения у Королевы сделать его бессмертным, но она мне отказала. Тогда я набрала тайком в хрустальную фляжку воды из Источника Жизни, и сбежала из дома. Затем подкараулила своего возлюбленного ночью во время одной из ночевок. Сначала совсем голову потеряла, хотела к нему просто выйти, но вовремя остановилась. Явилась ему во сне и велела выпить воды из фляжки, которую он найдет рядом, как проснется. Он конечно так и сделал – во сне взгляд на женщину-Туату не смертелен, но ослушаться ее никто не смеет. Выпил, как миленький.

Надя замолчала и задумчиво посмотрела на Сергея.

– И?... – спросил в нетерпении демон.

– И вот. Так и живем. Вернуться к своему народу я не могла, так как нарушила волю Королевы. А за это грозила страшная кара. Да и не хотелось уже туда возвращаться. У людей интереснее. Так что с тех пор мы вместе. Уже две тысячи триста пятьдесят лет. Для маскировки переезжаем с места на место, делаем вид, что стареем. Инсценируем смерть и потом снова рождение.

Тут женщина-Сид улыбнулась, и всем показалось, что в комнате на мгновение снова включили электричество, такой яркой была ее улыбка.

– Зато свадеб у нас было уже… Сколько, Аэд? – обратилась она за помощью к мужу.

– Двадцать три. Эта – двадцать третья, – спокойно ответил ей Сергей. – Лет через сто пятьдесят – двести будет юбилей.

Он помолчал и добавил:

– Я понимаю, что испорчу сейчас очень романтический момент, но… Кристина, там нельзя чайничек подогреть?

– Ох, я бы с радостью, только крррак… ё-моё!… КАК, я имею в виду.

– Я сейчас, – вдруг сказала Маша. Она так резко встала из-за стола, что опрокинула стул. Но, не обратив на это внимания, Маша быстро прошла к плите, и, повернувшись ко всем спиной, стала чиркать спичками, разжигая конфорку.

Все замерли. Сначала никто ничего не понял, но постепенно до всех дошло, что заставило всех застыть от удивления. Коротко стриженые Машины волосы вдруг обратились в пышную шевелюру, закрыв ей всю спину волной каштановых кудрей.

Под чайником ровным язычком уже трепетал синий огонь, а Маша все не поворачивалась.

– Ну, давай уже, – позвал Сергей. – Ты последняя осталась.

Девушка медленно повернулась. Свечи уже почти догорели, свет от лампы в тот угол не дотягивался, и чтобы всем было виднее фея, быстро затрепетав крылышками, поднялась над столом. В комнате засверкали цветные всполохи и маленькие искорки. Стало заметно светлее. И все увидели, что вместо Маши перед ними стоит… Эмма Уотсон.

– Так, – хриплым голосом резюмировал ворон. – Дай-ка угадаю… Гермиона?

– Черт-черт-черт! – Гермиона стукнула кулачком по кухонному столу. – Такое прикрытие провалилось! Ну что это за безобразие! Я все тщательно спланировала. Чертову кучу охранных заклинаний выставила… Как это могло произойти?

– Погодите! – медленно произнесла волчица. – Вы что, хотите сказать, что все эта семилетняя бодяга с книгами Роулинг… Это что?

– Что-что… Я же говорю, прикрытие.

– То есть, этот мир, где Хогвартс, Гарри Поттер и все дела… Он что? Существует? – даже по невыразительной морде оборотня было понятно, как она изумлена. – Что? И волшебство существует?

– И это мне говорит женщина-оборотень, окруженная компанией друзей, в которой ни одного обыкновенного человека. Да. Волшебство существует. В связи с этим, скажи-ка мне, Лёля, а откуда у тебя способность контролировать свою звериную сущность вервольфа? Я с тобой двадцать четыре года рядом. Что-то не припомню ни одного случая, когда ты теряла контроль.

– Ну, эээ… раньше я его теряла, вообще-то, – смущенно пояснила оборотень. – Только старалась не дома это делать. Бегаю я быстро. Вокруг города скотоводческих хозяйств много… Прореживала поголовье, пока не разжилась заклятьем. В Шотландию пришлось съездить. Там мне его… сделали. Похоже на клеймо, простите. Пришлось сверху татушку наколоть, чтобы внимания не привлекало. Теперь только по желанию обращаюсь. Как вы, коллега, – обратившись к ворону, закончила волчица.

– А Гарри? – прозвенел колокольчиком голос феи Ани. – Он тоже… под прикрытием?

– Ну конечно. Я не могла его далеко от себя отпустить. Натворил бы дел. Мы же не так, с бодуна, тут скрываемся. Книги, конечно, часть прикрытия, вроде как выдумка. Но одновременно почти все там – правда. Так что серьезность нашего положения вы понимаете. Там сейчас идет подготовка к решительному контрудару. А время, видите ли, у вас и в нашем мире течет по-разному. Если измерять в волшебном времени, получится, что я тут прожила около трех месяцев. Здесь прошло двадцать четыре года. Тринадцать лет назад, по вашему времяисчислению, Гарри жил в другом месте. Но там… Короче, пришлось его оттуда изъять. Поселила тут, чтобы под присмотром. – Гермиона с некоторой опаской посмотрела на волчицу и закончила, – Сейчас он со своими театральными курсами на Байкале отдыхает…

Волчица лязгнула зубами так, что высекла искры.

– С этим вопросом мы потом еще рррррразберемся, Геррррррмиона, – ее голос стал похож на урчание мотора армейского БТРа. – А сейчас мне хочется задать один вопррррос многоуважаемому собррранию. Мы тут, вроде как, все представились. Но сдается мне, один из нас был не до конца откровенным с товарищами!

В комнате, в который уже раз, повисло молчание.

– Поясню, – с таким же утробным рокотом продолжала оборотень. – Как вы наверное знаете, у нас, оборотней, я имею в виду вервольфов преимущественно, особые… взаимоотношения с другой расой. Мы не очень дружим с вампирами. Так вот, котятки, мой нос весь вечер твердит одно: среди нас – кровосос. И так как я смотрю на вас и вижу, что обличьем никто вампира не напоминает, кроме может быть Алены (прошу прощения, Аленыч!), то это значит, что кровосос у нас со способностями. Ну, как говорится, кто бы сомневался.

Она вдруг встала на диване в полный рост и уже хотела одним прыжком перемахнуть через столешницу, но, взглянув на низкий потолок, передумала и, спрыгнув с дивана, в два скачка обогнула стол.

– Не то чтобы я горела желанием порвать кровососа в клочки (хотя чего греха таить, зубы малость чешутся), просто хочется знать! А то как-то не честно получается. Мы все нараспашку, а кое-кто кое-что не договаривает. А?

И она, склонив голову набок, как большая собака, выпрашивающая колбаску у хозяина, посмотрела на фею, которая сидела рядом с вазочкой с конфетами и делала вид, что все происходящее ее мало волнует.

– Кхм-кхм… Чудо ты мое ррррозовое! Давай колись! Не съем, клянусь! Честное… блин, какое бы тебе… вот! Честное патрикятское!

Разношерстная компания, думавшая, что сюрпризов уже не предвидится, в изумлении воззрилась на малютку Аню, которая, возмущенно уткнув руки в боки, встала прямо напротив Олиной морды, которую та положила на спинку стула. Но оборотень красноречиво улыбнулась, раздвинув в ухмылке два ряда сверкающих как кинжалы зубов, и попросила:

– Пожалуйста!

Аня топнула маленькой босой ножкой и уселась на край сахарницы.

– Ладно, слушайте. Только не рассчитывайте на сказочку, друзья мои. Тут скорее криминал и аморальное поведение взрослых, за которое всю ответственность несет бедное потомство.

Она вздохнула, рассыпав при этом вокруг облачко розовых искр. Разогнав рукой последние искорки, она поморщилась и сказала устало:

– Если б вы знали, товарищи, КАК я ненавижу розовый цвет… Короче. Жили-были вампир и фея. Однажды увидел вампир фею и банально втюрился. Фея, естественно, послала его в… пень. В общем, обломила.

Аня, заложив руки за спину, расхаживала по столу, и все следили за ней взглядами, водя глазами туда-сюда. Демон услужливо освободила на столе больше места, убрав пару тарелок.

– Так вот. Этот влюбленный вампир в первую очередь был вампир, а потом уже влюбленный. Короче, поступил коварно. Дождался очередного праздника у фей и эльфов, подкупил фавна, и тот напоил его возлюбленную до… ходьбы на бровях. Ну, дальше дело техники…, простите за прозу жизни. На утро фея конечно в слезы. А что она могла сделать-то? Поезд уже, как говорится, ушел. А этот обольститель и говорит, я, мол, и жениться могу. Та подумала, подумала… и согласилась! Сколько раз я им потом говорила, мучителям, что им – любовь, а детям-полукровкам – мучение сплошное. Вот, смотрите, что из этого… союза получилось!

Она щелкнула пальчиками, в воздух взмыл сноп искр, а когда они погасли, все увидели висящую над столом большую, больше ворона Кристины, летучую мышь. Интенсивно розового цвета.

– Ну что! Живописно! – Оборотень добродушно оскалилась и, сверкая желтыми глазами, посмотрела на ворона. – Как тебе, Крис?

Ворон смеялся так, что, не успев расправить крылья, почти упал со стула, но у самого пола сумел взмыть в воздух. Демон радостно оскалилась в улыбке, полыхая огнем в смеющихся глазах. Пара бессмертных ласково смотрели на фею-вампира и улыбались. Даже строгая Гермиона не удержалась и звонко рассмеялась.

Розовая летучая мышь отлетела в сторону дивана и, издав чуть слышный хлопок, превратилась в почти нормальную Аню, если не считать того, что, глядя на ее клыки, всем становилось понятно, кто именно был ее папа.

– Ладно, хорош уже ржать! – сказала фея-вампир. – Я тут вспомнила, что хотела спросить у Гермионы. А палочка-то твоя где?

– Как где? – спросила Гермиона, утиравшая слезы, выступившие от истерического смеха. – Вот она, в руке у меня весь вечер. Я без нее никуда.

И все увидели, что ее навороченный телефон куда-то исчез, а вместо него у Маши-Гермионы в руке длинная деревянная палочка, кончик которой в данный момент направлен прямо на Аню. Последняя, посмотрев на это дело, задумчиво цыкнула зубом и превратилась обратно в фею.

– Так безопаснее, однако, – пояснила она. – На фею-то рука не поднимется…

– Посмеялись, и хватит, в самом деле. – Ворон распустил и снова собрал крылья. – Вечер знакомств будем считать законченным. Переходим к обсуждению. Скажите,… коллеги, а вас не интересует вопрос, почему у нас у всех сегодня накрылась наша маскировка, которая сохранялась у кого годами, у кого веками, а у некоторых уже несколько тысяч лет? А?

В комнате, освещенной теперь только розовым светом старой масляной лампы, установилась тишина. Слышно только было, как на плите выкипает последняя вода в забытом чайнике.

– В самом деле! – Оборотень вернулась к дивану, фея при этом порскнула в сторону демона и уселась недалеко от нее, рядом с облюбованной ранее вазочкой с конфетами. – Ведь сегодня не полнолуние даже, до него еще целая неделя. Да и заклятье работает, я чувствую. Оно работает, но ему словно мешает что-то… А у тебя, Крис, я так понимаю, тоже заело? Не можешь обратно?

– Нет, не могу, – подтвердил сердитым тоном ворон и снова растопорщил крылья. – У меня уже почти двести лет с этим проблем не было!

– О чем вы говорите! Двести лет… Я вас умоляю! – Демон тарабанила по столу правой рукой. Фея, глядя на длинные и острые когти демона, чуть отодвинулась, спрятавшись за сахарницу. – Я уже три с половиной тысячи лет без труда скрывалась и никаких забот! Мне в воскресенье на работу, между прочим! И кот дома не кормленный!

– Кот… А вот как я своей собаке на глаза покажусь? – Оборотень пробормотала себе под нос.

– Я вот тоже в некотором замешательстве… – задумчиво проговорила Надя. – Как я на улицу выйду? Там кругом мужчины. Преимущественно смертные. Паранджу надеть? У нас с Аэдом, то есть с Сергеем, тоже никогда проблем с маскировкой не было. Моя магия такая древняя, что сбоев не дает!

Из-за сахарницы прозвенел колокольчик:

– А как вы думаете, мне лучше вот так – летающим розовым безобразием? или саблезубой Аней? Что меньше шокирует?

– Почему же, есть еще третий вариант… – начал было ворон.

Но Аня, не выходя из облика феи, вдруг прошипела страшным замогильным голосом:

– Укушшшшшу!

Ворон распустил крылья, заскреб страшными когтями по спинке стула и угрожающе заклекотал. Волчица утробно зарычала, сверкая желтыми глазами. У демона с громким шелестом нервно расправились крылья. Женщина-Сид что-то говорила на ухо мужу, и при этом глаза ее полыхали совсем уже не добрым светом…

– Ну-ка, успокойтесь все!! – раздался вдруг громкий голос Гермионы. Все сконфуженно затихли.

– Так. – Гермиона обвела всех серьезным сосредоточенным взглядом. – Давайте-ка все подумаем, чем сегодняшний день отличается от всех остальных, да настолько, что даже древняя магия преисподней и прочих миров перестала работать.

Все задумались, и на минуту в комнате стало тихо. Фея сев на край вазочки с конфетами задумчиво подперла кудрявую головку кулачками. Демон общипывала остатки наклейки на бутылке с самогоном. Волчица уставилась на свой хвост, видно погрузившись в размышления. Надя прикрыла глаза, отчего в комнате стало чуть темнее. Сергей задумчиво рассматривал окружающих.

– Ну… – задумчиво начала оборотень. – Сегодня Иван Купала…

– Уже что-то. Может сегодня какой-то необычный Иван Купала? – Гермиона раскрыла какую-то большую толстую книгу, причем никто не успел заметить, откуда она ее взяла. Но при общем накале страстей такие мелочи уже никого не удивляли. В конце концов, все читали Роулинг, и про всевместительную сумочку были в курсе.

– Нет. Все как обычно, – раздосадованно пробормотала волшебница.

– Вы знаете, – глаза у демона вспыхнули ярче и она медленно, словно не была до конца уверена в собственных словах, произнесла. – Мне кажется, тут действует сильная магия…

– Алена! – словно пытаясь вразумить подругу, воскликнул ворон. – Мельхом, то бишь! Тут явно без магии не обошлось! Ты посмотри на нас! Это и так понятно!

– Да нет, погоди, Крис! Я имел… имела в виду, что здесь где-то поблизости работает какой-то серьезный артефакт. У меня на них чутье.

– У меня на даче? – ворон озадаченно завертел головой, оглядывая помещение. – А почему тогда раньше он не срабатывал? Я тут себя нормально чувствовала, никаких проблем с трансформацией.

– Значит, он тут недавно появился. – Подала голос фея.

– Похоже, Шерли дело говорит! – оборотень задумчиво почесала за ухом задней лапой и подмигнула малютке Ане. – Давай, Крис, вспоминай, чего сюда недавно привозили!

– Карррстрюльку вон ту зеленую привозили… Чего еще? Пару книжек. Наверху на кровати валяются. Шланг новый поливочный, вместо старого дырявого. Не подходит?

Гермиона, встав из за стола, прошла на кухню и, попутно выключив газ под забытым чайником, подошла к кастрюльке, стоящей на кухонной плите и, наставив на нее палочку, что-то пробормотала. Затем повернулась и резюмировала.

– Кастрюля самая обыкновенная. Пойду, книжки проверю. – И быстро поднявшись по лестнице, она исчезла на втором этаже, пробормотав «Люмос!» и подсвечивая себе палочкой.

– Крис… – Оборотень обратилась к ворону вполголоса. – Я понимаю, сейчас не время решать такие несущественные вопросы… Но, когда найдем причину этого безобразия и мы с тобой сможем обратно обернуться… У тебя с одеждой запасной тут как дело обстоит? А то меня как-то врасплох все это дело застало…

– Вроде где-то наверху были джинсы старые мои и пара футболок. Сойдет?

– Выручишь. А у тебя как с этим обстоит?

– С одеждой-то? Вместе с ней оборачиваюсь.

– Везет, – вздохнула волчица. – А у меня такая морока, не представляешь!

– Да у меня тоже не все окей. Все шмотки в перьях, когда обратно перекидываюсь. Вытаскивай потом…

– Книжки тоже в порядке, – прервала их светскую беседу Гермиона, спустившись сверху. Она деловито спросила Кристину, – Где шланг?

– Вон в углу, около входной двери…

– Ребята, а, между прочим, ответ у нас под носом, – раздался спокойный голос Сергея.

Все удивленно уставились на бессмертного Аэда, даже его лучезарная жена.

– Где? – хором спросили фея-вампир и демон.

– А на столе, – хитро улыбнулся Сергей.

Вся компания, включая Гермиону, которая оставила в покое шланг, принялись пристально рассматривать предметы на столе. Сначала все уставились на Аню, но та покрутила пальцем у виска, и Сергей успокаивающе заметил:

– Нет, ты, красавица, тут не при чем. Ты тоже пострадавшая. Внимательнее смотрите, что на столе есть, чего раньше с нами никогда не было.

– Самогон? – спросила волчица с догадкой в голосе. – Мы уже сто лет его собирались попробовать, да все никак!

– Намекаешь, что мы тут все перепились и все это нам кажется? – спросил ворон саркастически.

– Не получится, – заметила Надя. – Я самогон не пила. Только сок.

– Ну, Сергей! – взмолилась оборотень. – Объясняй уже.

– Смотрите внимательнее. – Аэд был неумолим.

И все дружно стали рассматривать стол. Тарелки с остатками шашлыков, стаканы с самогоном, соком, чаем. Вилки, ножи, ложки. Сахарница, вазочка с конфетами и феей. Бутылка с самогоном. И…

– Лампа! – выдохнули хором все шестеро.

– Верно! – У Сергея в глазах вдруг на миг полыхнул такой же свет как у его жены.

– Алена! Мы ж ее у тебя нашли в кладовке. Ты, в смысле ты, Мельхом, под носом не разглядел мощный артефакт?

– Да не была она артефактом! Ни мощным, вообще никаким! Я бы почувствовал! Я бы знала точно! – Демон в волнении смешала все окончания.

– Значит, – подвела вердикт любящая точность Гермиона, – все дело в лампе. Мы ее зажгли, и потом началась все эта… ерунда.

– Погасить! Надо ее погасить немедленно! – Фея в возмущении затрепетала крылышками, рассыпав сноп золотых искр.

– Кристина, есть еще свечи? Надо погасить лампу, но не в потемках же сидеть.

– Свечи есть, где-то наверху… Черт, как без рук неудобно! Ань, ты же знаешь, где у нас… Ах, ты ж не унесешь!

– Ну, феей не унесу, а кровососом – запросто! Только, Оль, чур без насилия! – Аня, окутавшись розовым облачком, обернулась самой собой, только с острыми клыками, какие не снились Эдварду Каллену.

– Да ладно, ты что! Я б тебя и так никогда не тронула, – заверила волчица с обидой в голосе. – Я своих не грызу!

– Обычно… – добавила она тихо, когда Аня уже скрылась наверху.

Остальные сверлили взглядами лампу. А виновница переполоха продолжала гореть, окрашивая комнату в ненавистный Ане розовый цвет. Лампа как лампа.

Зажгли принесенные Аней свечи и задули в лампе огонь. Прежде чем рассматривать пришлось дать ей остыть, так как она нагрелась от долгого горения. От нетерпения никто не мог даже разговаривать, все молча смотрели на странный светильник. Кроме Гермионы, которая снова уткнулась в огромную книжку, то пропадавшую, то внезапно снова появлявшуюся.

Наконец лампа остыла настолько, что ее стало возможно взять в руки. Сергей несколько минут тщательно и аккуратно ее осматривал. Затем озадаченно почесал в затылке и поставил обратно на стол.

– Ничего не понимаю… Обычная лампа.

– Нет-нет! – заверила всех демон Алена. – Это точно она! Я теперь чувствую точно! Я тут старше вас всех, получается. Так что вы уж поверьте моему чутью!

– Ну, на счет старше, это еще неизвестно, – спокойно возразила ей Надя, – но я с демоном согласна. Все дело в лампе.

– Каррррроче! – Ворон спрыгнул со стула на столешницу и стал прохаживаться по столу. – Лампа, вернее, скорее всего, продукты горения подействовали на нас таким образом, что мы никак не можем вернуть способность скрывать нашу сущность. А без этого существование в этом мире для нас становится затруднительным. Задача – прекратить ее действие. Гермиона, есть предложения?

– Есть, как не быть... – Гермиона задумчиво накручивала на палец кудрявую прядь, дочитывая что-то в своей книжке. Наконец, она подняла взгляд на друзей и сообщила, – Зелье!

– А палочкой никак нельзя?

– Если бы было можно, я бы уже не была Гермионой, а Аня не сидела бы в конфетнице. Итак… Рецепт!

Она отметила кончиком палочки место в книге и начала зачитывать:

– «Полтора литра теплой кипяченой воды, температура не ниже 25°…» Ну, это без проблем. Так, дальше… «Свежие листья крапивы – пять-шесть штук… 50 мл спиртовой настойки зверобоя…»

– Есть! Есть зверобой! Где-то в аптечке в той комнате был! – радостно сообщил ворон.

– «Нектар одного апельсина среднего размера», – продолжала, кивнув, Гермиона, – Где-то у нас фрукты были, помнится. Что там еще? Ага. «Пять капель молока единорога и корешок мандрагоры»… Ох, придется пожертвовать из собственных запасов, однако. Так… «В воду влить настойку зверобоя, тщательно размешать 6 раз по часовой стрелке, затем 12 раз против, затем снова по часовой, 18 раз. Оставить на четверть часа. Листья крапивы мелко нарезать и растолочь»… бла-бла… «смешать с половиной апельсинового нектара, в оставшуюся часть нектара добавить 3 капли молока единорога и слегка нагреть. Смешать с первой частью нектара и оставить на 10 минут. Корень мандрагоры мелко натереть на терке, а затем протереть через сито, полученную кашицу вместе с образовавшимся соком смешать с водой, добавить настоявшийся нектар, перемешивать в течение 2 минут против часовой стрелки»…

Все как завороженные слушали ее бормотание. Волчица даже пасть раскрыла, вывалив влажный розовый язык. Фея перестала хлопать крылышками, демон нервно сцепила руки в замок, ворон склонил голову на бок.

– Ну, в общем и целом, не сложно. – Резюмировала волшебница. – Зверобой есть. Крапиву в огороде найдем. Апельсин имеется. Мандрагора и молоко единорога тоже.

– А что потом делать с зельем? Выпить? – спросил Сергей.

– Ах, да, не дочитала. Так… Где это? «Перемешивать в течение…» А, это уже читала. Вот! «Внимание, применять наружно. Не более 100 мл за одно применение»… Ой!

– Наружно? – хором переспросили фея и ворон.

– Чтоб меня искупать полстакана точно не хватит, – с сарказмом заметила оборотень. – Вот Анютку – можно. А чтобы на нас всех хватило, это сколько надо?

– У меня столько мандрагоры нет… – с досадой протянула Гермиона. – Только на троих хватит, максимум.

Разгорелся небольшой спор – расколдовать хоть кого-то или продолжать страдать всем колхозом. Сергей тем временем снова рассматривал лампу.

– Слушайте, народ, – он поднес светильник поближе к жене, где было больше света. – Тут на донышке кажется какой-то замочек нарисован. Может это что-то значит?

– Ой, как в Потайной комнате! – фея, искря от волнения, затрещала крыльями. – Надо Алохоморой! Гермиона!!

– Можно попробовать, – с сомнением сказала Гермиона, взяла у руки палочку и, направив на дно лампы, произнесла – Алохомора!

Что-то сверкнуло, и донышко лампы вдруг отделилось и откинулось, словно крышка у пудреницы или большого медальона. Оттуда выпал сложенный в несколько раз кусочек пергамента.

Все загомонили разом и чуть не передрались, пытаясь схватить находку первым. Волчица и ворон, не имеющие рук, от нетерпения переступали лапами.

– Все, успокойтесь! Сейчас разберемся! – Сергей взял пергамент в руки и осторожно его развернул. – О! Давно этот язык не видел… Почитай уж больше тысячи лет… Дайте света сюда побольше!

Придвинув к себе две свечки, он разложил на столе пергамент и стал медленно читать вслух, переводя еле заметные письмена сразу на русский:

– «Сей предмет есть Светильник Истины. Свет его выявляет самую суть всякого существа, будь оно из светлого мира, или из темного, или вовсе из иного, рядом существующего». Наверное, твой, Гермиона, параллельный имеется в виду. «Ничто не укроется от его лучей…». Так, тут неразборчиво… Что-то про розовый цвет… Ага, вот! «Для того чтобы Светильник обрел силу необходимо несколько условий. Во-первых, зажечь его надо в день летнего солнцестояния…» Ну вот! Пожалуйста, Иван Купала… «…после заката солнца». Все, как у нас. Так, это что за слово? Ага, можно перевести как «предупреждение». «Если зажечь Светильник Истины в год, сумма цифр в названии которого дает четыре, восемь или шестнадцать…» Оп-па! «…в присутствии семи существ, носящих поддельный облик, то эффект становится»...

Сергей замолчал. Все кажется перестали дышать.

– …необратимым. – закончил бессмертный.

– Как?! – воскликнули все разом. – Не может этого быть!

– Дай-ка мне! – Гермиона, закусив губу, взяла пергамент в руки и стала вчитываться в закорючки. Потом, взяв палочку, пробормотала неразборчиво какое-то заклятье, пергамент озарился синим светом и снова потускнел. – Ерунда какая-то!

Она задумчиво отдала рукопись Сергею, и тот принялся ее перечитывать. Остальные в расстройстве начали прикидывать свои перспективы проживания в своем настоящем облике.

– Гермионе хорошо! – пискнула фея. – Будет автографы раздавать направо-налево.

– Ну, вот делать мне больше нечего! – фыркнула волшебница. – Мерлин, надеюсь с Гарри там все в порядке!

– Кстати, о птичках, – заметила волчица со своего места. – Приедет наш Гарри с Байкала, а мама его… ну, та, что по легенде вашей мама… вовсе уже и не мама, а животное. Будешь мне, Гермиона, «Чаппи» покупать и к ветеринару водить…

– А меня куда? В клетку опять? – Ворон вспорхнул со стола и, сделав круг по комнате, приземлился на спинку своего стула. – Не дамся!

– Вы хоть на нормальных похожи! – печально заметила демон. – А вот мне как? Крылья, глаза, когти, хвост…

– Хвост?! – удивленно воскликнули разом Аня и Надя.

– Ну, я сижу, вам не видно. Но он есть…

– Ох, ты ж ёшкин кот! – оборотень в досаде клацнула зубами, и фея подскочила с конфетницы. – Что ж делать?

– Слушайте, тут еще, кажется, один листик есть… – Сергей задумчиво вертел пергамент. – Приклеился что ли…

Он подцепил острием ножика последний листок, и краешек пергамента отогнулся. Сергей осторожно потянул за уголок, и все увидели, что страничка была завернута, и на обнаруженном участке пергамента что-то написано.

– «Если до середины ночи к семи существам присоединится восьмое, носящее поддельный облик, то эффект станет обратимым, и каждый из собравшихся сможет вернуть себе желанный вид», – дочитал Сергей в полной тишине.

– До середины ночи? До полуночи что ли? – произнес ворон. – А разве полночь еще не минула? Мне казалось…

– Нет, вы знаете, оказывается еще только одиннадцать двадцать… – Демон глянула на свой телефон, вытащив его из кармана джинсов.

Оказывается, все метаморфозы и откровения заняли чуть больше часа. И если верить написанному, то в их распоряжении имелось около сорока минут, чтобы найти еще одно «существо».

– И где будем искать? По соседским дачам пойдем спрашивать?
– А чего? Стучим, спрашиваем «Ведьмы, вурдалаки, вампиры, демоны, оборотни имеются?». Если начнут орать, пускаем в ход артиллерию – Олю и Аню.
– Хорош прикалываться! Серьезно, где взять такое же… что за слово дурацкое – существо?
– В драматургии этот прием называется «Бог из машины». Приходит некто в конце, и все разруливает…
– «Бог из машины»… Что-то мне это напоминает!..
– Ну почему нас семь?! Не могло нас шесть быть? Или восемь.
– «Бог из машины», «Бог из машины»… Deux… Deux ex machina… Deux ex… Стойте! Нас ведь должно было быть восемь! Федя собирался приехать!
– Ты хочешь сказать, что Федя… как бы это выразиться помягче… Бог?
– …из машины. У него ник в аське такой «Deux ex»!
– Веский аргумент. В устах огромной волчицы выражение «ник в аське» звучит очень уместно!
– А слушайте! Ведь и правда, он должен был приехать. Собирался.
– Ну, значит, не получилось. Обычное дело…
– Может, позовем?
– И что? За сорок минут из Солнечного? Да он спит уже!
– У нас будто богатый выбор!
– А с чего вы взяли, что он – существо? Действительно, дурацкое название…
– Ну, мне начинает казаться, что наша компания не просто так сколотилась. Такое впечатление, что у нас тайное общество…
– …существ! Ха!
– Да как ни назови! Не может он быть… обычным человеком.
– Не знаааааю, не знааааю…
– Полчаса!! Осталось полчаса!
– Надо решать! Иначе никакое такси не успеет.

Сергей, подняв руку, прервал общий гомон:

– Тише! Я уже звоню… Тихо!... Федя! Не спишь еще? Слушай. Нам срочно… слышишь? СРОЧНО нужна твоя помощь. Дело жизни и смерти. В прямом смысле. Объяснять некогда. Хватай такси и дуй к Кристине на дачу. Адрес помнишь? Помнишь? Чудно… Ну, замечательно. Слушай, не думай, что это шутка такая, но ты должен через двадцать пять минут быть здесь. Ехать тебе недалеко, так что…

– Ну?! – разом спросили шесть остальных существ.

– Сказал, скоро будет.

– Вот так сразу? – буркнула под нос Гермиона.

– Так, граждане, прячьте Надю! – предложила Кристина.

– Это зачем еще? – удивленно приподняла брови Надя.

– А ну как мы ошибаемся? Увидит тебя и все – кирдык!

– Предлагаю Алену тоже… – сказала в ответ женщина-Сид.

– А меня никто не хочет спрятать? Или говорящая волчица не вызовет подозрений?

– А Эмма Уотсон?! – Гермиона, сунув палочку сзади под футболку, как герои боевиков – пистолет, встала со своего места.

Сергей быстро оглядел пестрое собрание. Получалось, что из всех находящихся в комнате, самый человеческий облик был только у него одного. Не раздумывая больше ни минуты, он четко скомандовал:

– Так. Оля – под стол! Аня, спрячься за бутылкой! Ворона в темноте не заметно, если молчать будет. Гермиона, Мельхом и ты, Надюша, в другую комнату! Прошло всего пять минут, но лучше нам всем пригото…

В дверь постучали.

Все замерли, словно их к месту пригвоздило. Надя с демоном уже были в другой комнате, Гермиона стояла рядом с ними в дверях. Аня выглянула из-за бутылки с оборванной этикеткой, волчица высунула голову из-под стола, ворон, собиравшийся уже перелететь повыше на лестницу и расправивший крылья, собрал их обратно, задев кружку на столе. Кружка покатилась и, упав на пол, разбилась вдребезги.

Постучали еще раз. Сергей, сверкнув в темноте глазами, руками показал куда кому надо переместиться, затем, окинув взглядом полутемную комнату, убедился, что все выглядит вполне… пристойно, подошел к двери и открыл.

– Я не опоздал?

Под столом раздался грохот, будто кто-то ударился головой о столешницу. Из-за бутылки вылетела пара золотистых искр. В соседней комнате кто-то охнул.

– Нет, ты успел, Федор. Только вот как это ты так быстро?...

– А где все и чего вы в темноте сидите? Тоже света нет? У нас в Солнечном тоже выключили…

Сергей не знал, как поступить. За много сотен лет он отучился удивляться и давно не был в растерянности. Но тут он не знал, что делать – глянуть на часы и оценить, сколько осталось времени до полуночи. Или продолжать пялиться на Федин наряд.

– Мило! – раздался из угла голос Кристины. – Наверное, Надежду можно извлечь из убежища.

– Обалдеть! – донеслось из-за бутылки.

– Мамадарагая… – прошептали под столом.

Дверь в соседнюю комнату (теперь, как положено, со скрипом!) приотворилась, и три головы разом выглянули в образовавшуюся щель.

– Ну что. Вот и восьмое… существо.

Федор молча топтался на коврике у входной двери, пытаясь разобраться в ситуации. Остальные молча продолжали со своих мест разглядывать Федю. Разглядывать было что. На нем был длинный плащ, насколько позволял видеть свет от свечей, красного цвета, синие лосины и короткие красные шорты с желтым поясом, надетые поверх них. На груди, на футболке в обтяжку, такого же синего цвета как лосины, была изображена большая красная буква S, заключенная в желтый многоугольник…

(окончание в комменте)

---

Шел Шерлок по шоссе. Часть 3 (заключительная) + !!! фанмикс "Trust Issues"

Название: Шел Шерлок по шоссе...
Фандом: Sherlock BBC
Автор: GingerLelia
Гамма: Sellaginella
Персонажи: Шерлок Холмс, Майрофт Холмс, Джон Ватсон
Рейтинг: PG-13
Статус: Закончен
Размер: миди
Дисклеймер: Книги – Конан Дойля, образы – BBC, все остальное – моё.
Предупреждение: AU, так что может быть ООС. Употребление наркотиков.
Примечание: В этой вселенной Шерлок Холмс – реальный человек, молодой аристократ, получивший имя в честь героя книг Конан Дойля. Майкрофт (точнее Майкл) Холмс, его старший брат – детектив-инспектор Скотленд-Ярда. А Джон Ватсон… Джон это Джон. Бывший врач, бывший военный. Настоящий друг.
Жанр: action, case fic
Саммари: Помогая брату в расследовании нового дела, Шерлок оказывается в ситуации, которая заставляет его вновь столкнуться химерами из его прошлого. Фанфик является сайд-стори к «Неизбежность-2. Шерлок».

Часть 1.
Часть 2.

*** *** ***

– Зачем он это сделал? Ну зачем? Полтора месяца до пенсии, безукоризненный послужной список, куча благодарностей, сотни задержанных преступников… – Суперинтендант недоуменно пожал плечами. – Холмс, вы уже говорили с ним?

Майкл покачал головой:

– Пока не вышло. Ранение у него несерьезное. Плечо, навылет. Ударился головой при падении и потерял сознание. Пришел в себя уже через десять минут, но с тех пор не сказал ни слова. Ни единого. Молчит с самого момента задержания. Показания давать отказывается.

– Работайте, ищите! Найдите мотивы, не может их не быть. Вы свободны, идите. И… вот что… Подключите всех, кого считаете нужным. – Суперинтендант многозначительно посмотрел на Майкла и тут же уткнулся в бумаги у себя на столе.

Выйдя от начальства, Майкл дошел до своего кабинета и, сев за стол, снял трубку телефона и набрал номер мобильного младшего брата. Послушав с полминуты длинные гудки, он нажал на отбой и набрал другой номер. Ответили через пять секунд.

– Джон, это Майкл. – Детектив-инспектор слышал, как Джон, прикрыв рукой трубку, что-то сказал, обращаясь, очевидно, к Шерлоку. В ответ раздалось едва неразличимое бурчание.

– Да, Майкл, – услышал он наконец в ответ. – Я слушаю.

– Будь добр, скажи ему, что я прошу его приехать. Если у вас конечно нет дела в работе…

– Дело?… Да, дело есть. Но, я думаю, мы управимся за час. – В трубке повисла пауза. – Максимум за полтора. Он приедет.

*** *** ***

Джон уже начал беспокоиться. Прошло четыре часа с той минуты, когда, разбуженный звуком смски, он внезапно проснулся и увидел Шерлока, спящего в кресле. С того момента его сосед даже не пошевелился. Он спал так крепко, словно бодрствовал все пять дней своего отсутствия.

Сначала Джон немного посидел на диване, глядя на Холмса, и старался продедуцировать по его внешнему виду, чем тот занимался все это время.

На нем надета чужая одежда, причем, мягко говоря, не в стиле Шерлока. Даже во время расследований, если намечалась беготня и вообще, «боевые действия», как называл это Ватсон, Шерлок надевал костюм и шикарную рубашку. (Джон подозревал, что если оценить весь гардероб младшего Холмса, то выйдет сумма, на которую тот смог бы купить дом 185 по Норт Гоуэр Стрит с прилегающим участком земли). А сейчас на нем был надет серый вязаный свитер, а-ля сэконд-хэнд – в обычной жизни его гениальный сосед не надел бы такой ни за какие коврижки. Джинсы были какие-то застиранные, в некоторых местах – буквально до дыр. На ногах кроссовки, по виду – из самых дешевых.

Однако шикарное серое пальто из чистой шерсти, предмет тайной зависти Джона, лежавшее на соседнем кресле, опровергало его первоначальную теорию о том, что Шерлока ограбили, и поэтому тот был вынужден надеть первую попавшуюся одежду.

Тем не менее, условия в которых его сосед пребывал эту неполную неделю, были явно экстремальными – щетина, лицо осунулось, и выглядел он очень бледным и уставшим.

К черту эту дедукцию, решил вдруг Джон. Вернулся – это главное. Стараясь поменьше шуметь, он поднялся с дивана, собрал с пола фотографии и положил альбом на место в шкаф. Сходил в свою комнату, переоделся и умылся. Затем отлучился в магазин за молоком и газетами, приготовил себе завтрак, выпил чаю, почитал френд-ленту в своем блоге…

Шерлок спал.

«Как убитый» – до чего, однако, верное выражение, подумал Ватсон. И тут, словно молния, сверкнула страшная идея. Уронив стул, на котором сидел, он рванулся к креслу и, схватив руку, свисавшую почти до пола, нащупал пульс… Потом, немного смущенный, он осторожно опустил запястье Шерлока на подлокотник. Нормальный пульс, хотя и слегка учащенный. И что это на меня нашло, скажите, пожалуйста, думал про себя сконфуженный доктор.

Шерлока, однако, не разбудил ни грохот от упавшего стула, ни его бесцеремонные хватания. И вот тут-то Ватсон забеспокоился. Сколько можно спать в такой неудобной позе? Надо его хотя бы на диван переложить, благо тот всего в метре от кресла.

– Шерлок, – Джон осторожно потряс его за плечо. Никакой реакции. – Шерлок, проснись! Тебе лучше лечь нормально…

Детектив вдруг широко открыл глаза, улыбнулся какой-то детской улыбкой, и, вздохнув,… встал и послушно пошел к дивану. Джон, не ожидавший такой реакции, не успел ничего сказать или сделать, как Шерлок забрался с ногами на диван, уткнулся носом в подушку и моментально заснул снова.

Поразмыслив, доктор сходил в свою комнату за пледом. Вернувшись, он постоял в нерешительности несколько секунд, а потом, стараясь не разбудить друга, начал осторожно снимать с Холмса этот ужасный свитер, который на ощупь оказался жутко колючим. При этом он очень надеялся, что хозяйка не выберет этот самый момент, чтобы забежать на минутку поболтать, как она делала довольно часто. Лора и без того слишком часто стала понимающе ему улыбаться.

Когда Джон уже укрывал Шерлока пледом, его взгляд вдруг упал на руки Холмса, которые больше не прятали рукава свитера. На сгибах обеих рук виднелись следы, которые опытный врач не спутает ни с чем – следы от внутривенных инъекций…

Проспав весь субботний день напролет, Шерлок проснулся только к вечеру. В голове было пусто и легко. Джон, как и в день его ухода, сидел за столом за своим ноутбуком и читал, прихлебывая что-то из чашки.

– Ммм… Кофе! – Шерлок потянулся всем телом, став на мгновение похожим на большого тощего черного кота. – Умираю, так хочу кофе!

Джон посмотрел на него с непонятным выражением и молча отправился на кухню, где, судя по звукам, принялся варить кофе.

«Дома… Отлично!», думал молодой барон и, удобно вытянувшись под пледом и прислушиваясь к звукам на кухне, решил, что теперь можно и поработать.

Если разделить проблемы по степени важности, то следует начать с конверта, что лежит где-то в кармане его пальто. Правда для этого надо встать… Значит, не с конверта. Начнем, пожалуй, с понедельника.

Что он помнит? Магазин. Где, кстати, скорее всего, и подкинули визитку. Машина? Помнит ли он цвет, марку, номер? Нет, к сожалению, ничего, кроме того, что он сел в ту чертову машину, Шерлок не помнил, слишком быстро подействовал какой-то мерзкий препарат, что ему вкололи.
Место. И здесь полный провал. Он не может сказать, долго ли они ехали и в какую сторону.
Люди. Доктор и Сол. Шерлок закрыл глаза и с облегчением убедился, что после всех приключений этой недели его память не перестала быть гениальной – тут он помнил все, до единой мелочи. Что ж, будем надеяться, что эти детали можно будет как-то использовать.
Одно он помнит точно. Лес. Дорога и туман. Еще одна машина, кажется Фольсксваген-жук. Рука в коричневой перчатке…

Да, не густо. Много из этого не вытянешь.

Дальше в воспоминаниях зияла огромная дыра – начиная с ночи со вторника на среду и до утра субботы. Если принять во внимание, что все, что случилось до и после, он помнит замечательно, то можно предположить, что и тут без влияния каких-то препаратов не обошлось.

Сколько же в него всего влили, со злостью подумал Шерлок. Четырнадцать лет и четыре месяца был чист, а тут… целый фармакологический справочник.

– Ты хорошо себя чувствуешь, Шерлок? – Джон протянул ему чашку с кофе и уселся в кресло рядом с диваном с каким-то решительным выражением на лице.

– Замечательно. – Он улыбнулся, продемонстрировав безукоризненный оскал, и подув в кружку, осторожно отхлебнул ароматный напиток. – А что?

– У тебя проблемы? – Полуутвердительно произнес Джон, а потом, сцепив руки в замок на правом колене и склонив голову на бок, внимательно смотрел на соседа.

– Мм? О чем это ты?

– Я о наркотиках.

Улыбка Шерлока пропала без следа. Джону показалось, что холоднее выражения он на лице Холмса не видел за все время их знакомства. О, если бы его гениальный сосед знал, чего стоил доктору этот… допрос. Внутри у него все противно дрожало, но, тем не менее, он продолжал.

– Я видел следы от уколов на твоих руках. И я знаю о… В общем, Майкл давно рассказал мне о том, что ты прошел курс лечения в Суррее, чтобы я мог, если что… Шерлок! – в глазах доктора мелькнуло что-то очень похожее на страдание. Или Холмсу показалось? – Скажи, пожалуйста, откуда эти следы? Ты сорвался? Ты…

– Ты уже сказал Майклу? – Шерлок стал бледнее, чем прежде.

– Нет, я сначала решил поговорить с тобой. Он звонил, но я сказал ему, что ты спишь. Ты можешь объяснить, что?...

– Могу. Но сначала, будь добр, принеси мое пальто. – Он немного помедлил и добавил. – Пожалуйста.

Достав из кармана пальто конверт, Шерлок аккуратно вскрыл его и вынул небольшой листок бумаги, на котором, судя по всему на хорошем лазерном принтере, был отпечатан текст. Холмс пробежал его глазами, затем перечитал еще раз более внимательно.

Все это время Джон терпеливо стоял рядом, все еще держа в руках его пальто.

– Тебе знаком такой препарат – налтрексон? – Шерлок поднял взгляд от листка и посмотрел на Джона. Тот с недоумением кивнул.

– Да, антагонист опиоидных рецепторов. Применяют для лечения алкогольной и опиоидной зависимости. Тебе нужен налтрексон, чтобы…?

– Вот что, мой дорогой Ватсон… Думаю, лучше тебе услышать все с самого начала. К налтрексону вернемся попозже.

То ли Шерлок был хорошим рассказчиком, то ли Джон за время его отсутствия вдруг стал очень впечатлительным, но пока Холмс повествовал о своих злоключениях, начиная с того, как вышел купить на ужин что-нибудь из китайской кухни и заканчивая пробуждением в гостинице, доктор не вымолвил ни слова, зато стал бледнее, чем сам Шерлок, а на скулах заиграли желваки, выдавая его волнение.

Дойдя до того момента, как он получил конверт от длинноволосого портье, Шерлок протянул Джону листок с посланием.

Все также молча, доктор взял письмо. То, о чем он там прочитал, заставило его в волнении схватиться за лоб:

«Дорогой мистер Холмс!

Мы нашли вас в весьма плачевном состоянии, бредущим по дороге, и позволили себе позаботиться о вашем здоровье. Зная о вашем пагубном пристрастии в прошлом и не обладая информацией, сколько наркотиков вам ввели ваши недоброжелатели, мы вынуждены были рискнуть и провести вам срочный диализ. Все было выполнено высококвалифицированными специалистами, с помощью лучшего оборудования и под контролем опытного реаниматолога.

Кроме того, вам был проведен курс антибиотиков, чтобы избавить вас от быстро развивавшейся пневмонии. На все время лечения, чтобы не причинять вам беспокойства, наши специалисты погрузили вас в медикаментозный сон, который, смеем надеяться, пошел вам на пользу после той стрессовой ситуации, которую вам пришлось перенести.

И вы, наверное, заметили небольшую надрез на коже у вас на животе? Нам кажется, мы догадались, какую цель преследовали ваши недоброжелатели. И так как это шло в разрез с нашими планами относительно вас, мы сделали небольшой подарок. Под кожу вам вшит небольшой имплантат, содержащий ампулу с налтрексоном. Этот препарат сводит на нет весь эффект от наркотических средств опиоидного действия, поступивших в ваш организм. Действовать имплантат будет около трех месяцев. И если в ближайшее время кто-то захочет повторить попытки сделать из вас недееспособного наркомана, это им наверняка помешает. А если захотите, вы можете повторить процедуру через три месяца, обратившись в клинику самостоятельно.

Так как встречаться нам с вами еще рано, вас оставили в гостинице. Действие снотворного прекратится через несколько часов, и вы сможете отправиться домой.

С надеждой на скорую встречу,

М.

PS. Берегите себя. Еще увидимся.»

В своем рассказе Шерлок пока опустил одну деталь, решив, что с ней надо сначала разобраться самому. Так что про шрифт, которым была изображена загадочная буква «М» и про непонятную визитку, доктор ничего не узнал.

Но, похоже, того, что он уже услышал, хватило Ватсону с лихвой. Минуты две он энергично шагал от дивана на кухню и обратно, все еще держась за лоб. Потом, отойдя к окну, явственно выругался, да так, что у Шерлока брови поползли наверх.

– Что ты намерен делать? Ведь эти… – Джон глянул в листок, который все еще держал в руке, – …недоброжелатели могут захотеть продолжить начатое! Так, для начала надо…

– Для начала сделаем анализ крови и узнаем, что именно в той капсуле в моем… теле. Если это налтрексон, то… пусть останется, черт с ним. Но я должен знать точно. Так что собирайся, съездим в Бартс к Миямото.

И Шерлок поднялся с дивана и, слегка качнувшись от слабости, пошел в душ и переодеваться.

– Надо позвонить Майклу… – начал было Джон. Но тут Холмс быстро развернулся всем телом и резко выдохнул:

– Нет!

– Нет? Какие-то уроды за тобой охотятся, другие – непонятно с какими намерениями следят за тобой, а ты ничего не скажешь брату, одному из лучших инспекторов Скотленд-Ярда?! – Джон отказывался верить своим ушам.

– Это для тебя он – лучший инспектор. А для меня – брат, который большую часть жизни провел, переживая за меня. Как любят выражаться в твоих любимых ток-шоу, он мне посвятил жизнь. Но, во-первых, у него теперь есть, кому ее посвящать, кроме меня, а во-вторых, если он обо всем узнает, то, начав волноваться еще сильнее (если это только возможно, ей-богу!), он мне вообще работать не даст. А без работы я сойду с ума гораздо быстрее, чем с наркотиками! Все, не обсуждается!

И Шерлок, переведя дыхание от такой длинной тирады, собрался выйти из комнаты. В это время у Джона зазвонил мобильный. Номер не определился.

– Это Майкл, – сказал доктор, услышав в трубке знакомый голос.

– Не отвечай. Нам надо в клинику, увидеться с Джо…

– Я уже принял вызов, Шерлок… Да, Майкл, я слушаю… – сказал Джон в трубку, глядя Шерлоку прямо в глаза. – Дело?… Да, дело есть. Но, я думаю, мы управимся за час. – Шерлок скорчил протестующую гримасу и замотал головой. – Максимум за полтора. Он приедет.

*** *** ***

Шерлок появился на пороге кабинета Майкла ровно через полтора часа – как всегда элегантно одетый, деловитый, с отстраненным выражением на лице. Сев в любимое кресло, спиной к окну, он бросил Майклу на стол свои перчатки и выжидательно посмотрел на брата.

– Ну? Поймал своего шпиона?

Майкл в ответ вздохнул и, кивнув головой на соседний стол, ответил:

– Это Джек.

– Сержант Стивенсон? Ммм… Ну что ж, он был у меня лидером в списке подозреваемых. Ближе него к тебе, как источнику информации, стоит только один человек. Я.

Окинув взглядом стол сержанта, с которого исчезли все бумаги и компьютер (видимо конфискованные отделом внутренних расследований), Шерлок поинтересовался:

– А чьи ребята полезли в фургон? Кому он там продал товар? Китайцам? Русским? Даже среди торговцев наркотой в нашем городе найдется мало сумасшедших, которые пойдут на такую подозрительную сделку – слишком быстро и слишком легко. Так чьи ребята остановили фургон?

– Ничьи. Джек сделал это сам.

Младший Холмс поднял левую бровь, что на его лице, обычно не очень выразительном, означало недоумение.

– Сам? Пожалуй, мне стало интересно. Его уже допросили? Что он говорит?

– Ничего он не говорит. Молчит, как воды в рот набрал. – Майкл задумчиво смотрел в окно, за которым рождественскими огнями искрился Лондон. Субботний вечер… Если бы все шло как обычно, то этот вечер он должен был провести совсем по-другому.

– Джек… Я работаю с ним с того самого дня, как пришел сюда. Столько лет он прикрывал мою спину, помогал мне советами… Через полтора месяца мы собирались проводить его на пенсию. У него раскрытых дел больше, чем волос на твоей кудрявой башке. Что с ним стало? И когда? Неужели все эти годы он?…

– Не думаю. – Прервал его младший брат. – Ты, с твоим опытом, обязательно учуял бы. Началось все, скорее всего недавно. Скажи, никаких изменений в личной жизни за это время у Стивенсона не происходило?

– Личная жизнь? У него, как у тебя, нет личной жизни. Только работа. Отец его умер года четыре назад. Мать бросила их, когда Джек еще констеблем служил. Жены у него не было…

Шерлок многозначительно посмотрел на брата, и тот, не сдержав улыбку, закончил:

– И мужа тоже. Он… консерватор. Ко мне он относился… с терпением. Мне так казалось. Теперь, правда, я ни в чем не уверен.

– А меня ты зачем позвал? – Шерлок забросил ногу на ногу и забарабанил длинными пальцами по ручке кресла.

– Ребята из ОВР, конечно, забрали все материалы. Но суперинтендант разрешил мне заниматься этим делом. И даже подключить… эээ… дополнительные силы. В виде тебя.

Майкл грустно улыбнулся и добавил.

– Я не доверяю себе, Шерлок. В этом деле я могу быть пристрастен. Поэтому мне нужна твоя помощь. Я конечно отдал в ОВР все бумаги, но забыл им упомянуть, что предварительно сделал копии всего, чего только можно. ¬– И Майкл достал из ящика стола папку.

– А еще мне удалось заполучить результаты обыска в доме Джека. Час назад вернулась бригада. И ты знаешь, теперь я еще меньше понимаю его. Хорошо, допустим, он был информатор. Допустим, он получал за это деньги. Предположим, он кому-то запродал информацию о чертовой куче героина, которую везет какой-то ботан в неохраняемом фургоне. Но зачем, зачем он полез туда сам? Ведь если судить по данным, которые обнаружили в его компьютере, через два дня после того, как мы запустили информацию о героине, на его счет в коммерческом банке на Британских Виргинских островах была переведена крупная сумма. А все деньги, лежащие на счету, могли обеспечить Джеку более чем комфортную старость. Да что там! Две или три жизни они могли обеспечить. И что получается? Джек, человек со средствами, которого здесь ничего не держит, ни семья и карьера (с такими деньгами уже можно не ждать полтора месяца до куцей государственной пенсии), вдруг лезет на рожон. В маске и с пушкой в руках! В подозрительную авантюру, против которой его должен был отговорить почти тридцатилетний опыт работы в полиции!

Шерлок смотрел на брата, возмущенного тем, что человек, которого он знал пятнадцать лет, оказался вдруг совсем другим, и думал – а что было бы, если бы у его недоброжелателей удался их план? Что было бы, если Майк понял, что младший брат – снова наркоман? От этой мысли у Шерлока судорогой свело шейные мышцы.

Тут же мелькнула мысль, что за прошедшую неделю на него обрушилась лавина эмоций. Обычно холодный как айсберг, за эти несколько дней он испытал их столько – панику, отчаяние, ярость, он удивлялся и радовался. И даже был счастлив. Все это было в новинку Шерлоку. Словно дремучего зулуса привезли на экскурсию в Париж.

Взяв со стола Майка толстую папку с материалами по Стивенсону, Шерлок подумал вдруг, что зулус устал. Ему хочется назад в саванну. Где тихо и спокойно. Где можно думать, не отвлекаясь на эмоции, которые всегда только мешают в его работе. Майк, с его неспособностью пренебречь своими чувствами и бесстрастно взглянуть на информацию, тому наглядный пример.

И младший Холмс углубился в изучение папки, разложив ее содержимое на опустевшем столе Стивенсона.

Минут через десять, Майкл, в полголоса разговаривавший по телефону, увидел, как его брат вдруг странно охнул, глядя на снимки, сделанные во время слежки за тремя подозреваемыми. Сказав, что вернется поздно, он быстро попрощался с Грегом и положил трубку.

– Что? Ты что-то нашел?

– Возможно, возможно. Ты говоришь, семьи у него не было… – Шерлок в задумчивости прикусил нижнюю губу. Вдруг он резко вскочил и, схватив со стола Майка свои перчатки, сообщил. – Мне нужно идти!

– Что?! Куда? Что ты увидел? Ты кого-то знаешь на этих фото? Шерлок! Как же я ненавижу эту твою манеру! Ты не можешь уйти вот так, ничего не объяснив!

– Отчего же не могу? Запросто, братишка. Успокойся, завтра, в крайнем случае, в понедельник к полудню, я тебе расскажу интересную историю. А сейчас мне надо проверить кое-какую информацию.

Оторопевший Майкл проследил взглядом за Шерлоком, который устремился к выходу. В дверях тот внезапно остановился и, обернувшись, спросил:

– Кто знает о том, что Джек арестован?

– Кто? – Майкл задумался на секунду. – Ну, ребята из группы захвата, но они с ним лично не знакомы. Суперинтендант, я, ОВР… Все. Пока решено было не шуметь по поводу…

– Никаких посетителей? – прервал его Шерлок.– Никаких звонков? Посылок?

– П-посылок? Кому? Для кого? Для Джека?

– Да-да! – Шерлок нетерпеливо переспросил. – К Стивенсону никто не приходил, не звонил? Ему ничего не предавали?

– Насколько я знаю, нет. А что?

– Что-то мне подсказывает, что в самое ближайшее время ситуация изменится.

И Майкл не успел моргнуть глазом, как младший Холмс исчез из вида. В недоумении детектив-инспектор подошел к столу, на котором остались лежать бумаги и снимки, и просмотрел те фотографии, которые заинтересовали его брата.

На одном снимке Джек стоял на лужайке перед каким-то двухэтажным коттеджем, а рядом с ним стоял высокий молодой мужчина, примерно ровесник его брата. У мужчины было странно опущено одно плечо, будто одна нога была короче другой. Этот же высокий парень был с Джеком еще на паре фотографий. А на другом снимке Джек сидел за столиком уличного кафе кажется где-то в Сохо в компании красивой молодой девушки, во внешности которой неуловимо проглядывало что-то восточное. У нее были красивые, просто невероятно огромные черные глаза и странная прическа, почти закрывающая правую половину лица. На фотографии присутствовал еще один человек, за соседним столиком. Очевидно, он случайно попал на снимок, просто вошел в кадр. Он сидел вполоборота, и можно было рассмотреть его лицо – молодой, довольно смазливый, хитрый прищур миндалевидных глаз, чуть обесцвеченные патлы торчат в тщательно продуманном беспорядке, хороший костюм, газета в руках – словом клерк из Сити выскочил из офиса на ланч. Почему из сотни снимков, сделанных за две недели слежки, Шерлок выбрал именно эти? Кто же из этих троих показался ему подозрительным?

*** *** ***

Все воскресенье Майкл Холмс провел у себя в кабинете, занимаясь бумажной работой, которой, как у каждого инспектора в этом здании, у него к концу года накопилось выше крыши. Иногда, в качестве перерыва, он брал папку с делом Джека и еще раз внимательно просматривал бумаги и снимки. Шерлок не звонил.

Когда в понедельник утром хмурый детектив-инспектор подходил к двери лифта, держа в руках высокий картонный стаканчик с горячим кофе, который он купил по дороге, его догнал констебль Бейли из отдела внутренних расследований.

– Детектив-инспектор, сэр! Я думаю, вам лучше пройти со мной. Кое-что… изменилось.

Шерлок был прав, подумал Майкл. Впрочем, как всегда. Оставив стаканчик с кофе на стойке справочной службы, он последовал за констеблем.

В кабинете без окон, битком набитой компьютерами с огромными экранами и кучей оборудования, о котором Майкл имел весьма отдаленное представление, Бейли усадил его перед монитором, и показал ему небольшой видеоролик. На видео, очевидно вырезанном из выпуска новостей канала ITV, судя по значку в углу изображения, был репортаж из аэропорта Хитроу, где производился арест какого-то наркокурьера. С удивлением, Майкл узнал в молодом мужчине, которого вели со скованными наручниками руками, парня с фотографии, того самого, у которого одно плечо казалось намного ниже другого. Парень действительно сильно припадал на правую ногу, которая была значительно короче левой. Парень явно был под кайфом, при чем под таким сильным, что было непонятно, как он на ногах держится. В заключение женский голос за кадром сообщил, что когда через час неизвестный скончался в больнице, в его желудке нашли презерватив, битком набитый наркотиками. Очевидно, разрыв контейнера и передозировка героином и послужили причиной внезапной смерти очередного контрабандиста.

– Это пришло по электронной почте на адрес сержанта Стивенсона сегодня в два часа ночи. Отправлено из Интернет-кафе в Баттерси. После совещания, было решено показать ролик арестованному, чтобы… Ну, чтобы посмотреть на его реакцию. Честно говоря, мое начальство с радостью воспользовалось этой возможностью, чтобы как-то расшевелить Стивенсона. Он посмотрел ролик и… – Тут Бейли замялся. ¬– Может лучше вы посмотрите видеозапись беседы с ним?

И парень вывел на экран другую запись. Судя по интерьеру, это была комната для допросов, в которой Джек Стивенсон провел уйму часов. Правда, в качестве допрашивающей стороны.
Бейли промотал начало записи, сказав, что там не было ничего интересного. Арестованный как прежде молчал и никак не реагировал на вопросы. Потом перед ним поставили ноутбук и продемонстрировали ролик. Майкл внимательно смотрел на лицо своего бывшего коллеги и был поражен его переменой. В глазах Джека он увидел… ужас. Будто тот увидел что-то настолько страшное, во что рассудок отказывается верить. Стивенсон перевел взгляд на сержанта, ведущего допрос, и во взгляде еще читалась надежда, что все, о чем говорится в репортаже, это какая-то уловка, какой-то трюк отдела внутренних расследований, предназначенный для того, чтобы его разговорить. Но когда ему начали задавать вопросы, и арестованный понял, что допрашивающая сторона не имеет к ролику никакого отношения… Тогда Стивенсон закрыл лицо руками и замер в таком положении. Минуты на две в комнате для допросов повисла тишина. Когда Джек отнял ладони от лица, перед сержантом из ОВР сидел другой человек. Человек, которому теперь действительно стало нечего терять.

– Я буду говорить… – Прозвучал тихий, но решительный голос Джека. – Но пусть допрос ведет детектив-инспектор Холмс. До тех пор, пока он не придет, я буду молчать.

– И он снова заткнулся, детектив. – Бейли закрыл окошко с записью допроса. – Так что, придется вам…

– Конечно. Я поговорю с ним, – ответил Майкл.

*** *** ***

Стивенсон смотрел на сидящего напротив него мужчину и думал о том, как же он его ненавидит. Чертов выскочка, карьерист. Аристократ, мать его. Джек смотрел на Майкла Холмса, на его галстук, аккуратно завязанный узлом полувиндзор, тщательно уложенные волосы и холеные руки, и с недоумением думал, как это он умудрился проработать с ним пятнадцать лет и ничем не выдать своих чувств. Да ему долбанный «Оскар» положен за это. Если бы на душе не было так пусто, после того, что он увидел в этом послании, он бы продумал свой последний план получше. Но… Честно признаться, Джек знал, что тактика никогда не была его сильной стороной. Вот его Дин мог на ходу заменить один блестящий план на другой, не менее выдающийся. Сердце глухо стукнуло. Дин…

– Джек. – Майкл кивнул ему в знак приветствия. – Ты хотел со мной говорить? Я тебя слушаю.

– Слушай, Майкл. – Джек наклонился к столу и сделал Холмсу знак приблизиться. – Только ты слушай и не перебивай.

Стивенсон облизал сухие губы и заговорил:

– Он пришел около месяца назад. Сказал, что знает о том, что я сливаю информацию. Но никому не скажет, если я помогу ему. Не объяснил как именно. Сказал, время не пришло. И вот недели две назад, через день после того, когда вы затеяли эту авантюру с неохраняемым фургоном, он снова наведался ко мне. Сказал, что пора платить за молчание. Рано или поздно ты бы меня подловил, и, как он мне объяснил, лучше сделать ноги раньше, чем ты догадаешься о том, что я… имею дополнительных работодателей. И этот чертов фургон – мой шанс. Героина там больше, чем снилось в сладких снах любому торговцу дурью. Все просто, сказал он. Я вскрываю фургон, отдаю ему сумки. Он сам находит продавцов, какие-то связи там у него за все годы его… работы накопились. Нам платят кругленькую сумму, он отдает мне мою долю и vaya con dios*. Я спросил его, зачем ему все это. Мне казалось у этого ловчилы и так есть все, о чем душенька попросит. Он засмеялся и сказал, все, дескать, да не все. Оказывается, за ним водятся…грешки. Был, говорит, в завязке, да вот соскучился по старым денькам. Для полнейшего счастья ему не хватает пожизненного, как он выразился, запаса героина. Того самого, чистейшего, без примесей. Сказал, что если держать себя в руках и пользоваться только отменным порошком, то можно жить припеваючи, и никто ничего даже и не заподозрит. Ему хватит половины того, что повезут в фургоне. Остальное он уже, можно сказать, продал каким-то отморозкам-иностранцам. Я даже не спросил, кому именно. Меньше знаешь, все дела…

Джек сделал паузу и жадно глотнул воды из стакана, который стоял перед ним на столе.

– Так-то вот. Кто ж знал, что меня повяжут. Деньги-то нам вперед заплатили. Я его выдавать не хотел, вот и молчал. А тут видно эти отморозки как-то меня нашли, запугать меня решили. Видео про какого-то бедолагу прислали. В качестве устрашения, никак. Я, ты знаешь, запереживал. Все-таки ты мне не чужой, Майкл. А значит и Шерлок твой… Ну кто не без греха? Я вон деньги люблю больше, чем работу. Ты мужчин, больше чем женщин. А он героин, больше чем брата…

Стивенсон с удовольствием отметил про себя, что Майкл стиснул зубы так, что кажется сейчас крошиться начнут. Не ожидал, значит…

– Ты скорее всего не веришь мне. Конечно, он столько лет тебе твердил, что все в порядке. Что снова он к этому не вернется… Но ты же знаешь, это болезнь… Она сильнее его...

– В фургоне не было героина, Джек.

Стивенсон, словно споткнувшись, замолчал.

– И знаешь, чья это была идея, не класть туда наркотик? – Продолжал Майкл холодным тоном. – Кто придумал всю эту, как ты выразился, авантюру, с подставным фургоном? Чей план одобрил суперинтендант? Догадаешься? Или подсказать?

Джек смотрел на Холмса остановившимся взглядом. Он никак не мог собраться с мыслями, чтобы сделать ответный ход, возразить. Ничего не приходило в голову.

Майкл поднялся из-за стола.

– Если это все, что ты мне хотел сказать, Джек, то я пожалуй, пойду. Дела. Ты пока можешь сочинить байку поубедительнее.

Он уже дошел до двери и взялся за ручку, как в спину ему донесся еле слышный, безжизненный голос Стивенсона:

– Ну да, наплел я тут тебе с три короба. Мало ли, могло ведь прокатить... Кто ж знал, что он и тут успел… блеснуть талантом. Только ты не обольщайся, дорогуша. Он – наркоман.

Майкл замер, потом медленно обернулся. Джек пустым взглядом смотрел куда-то в пол.

– Поверь мне, красавчик. Твой гениальный братишка недолго протянет. Я об этом позаботился. Спроси его, что с ним случилось в понедельник. Спроси, что ему вводили несколько дней. Посмотри на его руки…

Майкл некоторое время стоял, не двигаясь. Потом подошел к камере, висящей на стене, и выключил ее. Затем остановил запись в диктофоне, лежащем на столе. Джек поднял голову, посмотрел на детектива и удивился произошедшей с ним перемене. Минуту назад перед ним сидел холеный красавец с манерами аристократа, а сейчас на Джека смотрели глаза убийцы. Во взгляде, в котором еще мгновение назад читались жалость и презрение, сейчас не было ничего кроме холодной ярости.

Быстро выглянув за дверь, Майкл удостоверился, что в соседнем помещении никого нет. Судя по доносившимся голосам, оба сержанта из ОВР болтали с кем-то в коридоре. Майкл притворил дверь и закрыл ее на замок.

– Знаешь, что здесь сейчас произойдет? – Холмс вынул из заплечной кобуры пистолет, вытащил и проверил магазин.

– Сейчас, Джек, ты нападешь на ничего не подозревающего детектива-инспектора Холмса. –Магазин с негромким щелчком встал на место. Майкл передернул затвор, дослав патрон в ствол. – На этого ни хрена не подозревающего, доверявшего тебе годами недоумка. На сентиментального педика, который делился с тобой своими семейными тайнами, считая тебя другом.

Джек смотрел на все эти манипуляции словно кролик, наблюдающий за тем, как удав обвивает его кольцами. Майкл снял пистолет с предохранителя и продолжал.

– Ты застанешь его врасплох, когда он, расстроенный известием, что его брат снова стал наркоманом, не ожидал нападения. Ты сумеешь завладеть табельным оружием детектива Холмса.

Он приставил дуло пистолета к нижней челюсти Стивенсона, заставив того нервно сглотнуть.

– Но тут детектив-инспектор окажет сопротивление. Завяжется борьба. И… о ужас!... пистолет выстрелит. К сожалению, в этот момент дуло окажется в опасной близости от твоей паскудной башки.

Майкл приблизился вплотную к лицу Джека и тот увидел прямо перед собой черные от плещущейся в них ненависти глаза.

– Пусть это будет конец моей карьеры, – прошептал детектив, – но я это сделаю…

Тут у него в кармане зазвонил мобильный. Майкл замер, не отрывая взгляда от лица Джека, и крепче вжал пистолет в его подбородок. Затем достал телефон из внутреннего кармана пиджака. На дисплее высветилось «Шерлок» и он тут же поднес трубку к уху.

– Есть новости, – услышал он отрывистый голос брата, – Бьюсь о заклад, у тебя тоже. Он уже хочет поговорить с тобой?

– Да. – Майкл глубоко вдохнул и медленно выдохнул. – Мы как раз… разговариваем. Как скоро ты сможешь подъехать ко мне?

– Уже. Наслаждаюсь видом из твоего окна. – И в трубке раздались короткие гудки.

– Знаешь, – произнес вдруг детектив-инспектор, отнимая пистолет от головы Джека, и ставя его на предохранитель. – Я тут подумал, что наш небольшой спектакль с нападением и самозащитой мы сможем отложить ненадолго.

На какую-то секунду Майклу почудилось, что во взгляде Стивенсона мелькнула досада.

– Я скоро вернусь. – И убирая пистолет обратно в кобуру, Майкл направился к двери, по пути включив камеру на стене. – Никуда не уходи,… дорогуша.

*** *** ***

В кабинете Майкла на своем обычном месте – в мягком кожаном кресле с лакированными подлокотниками сидел Шерлок. Джон устроился за пустым столом Стивенсона.

Распахнулась дверь, и на пороге показался старший Холмс. Он вошел в кабинет и молча остановился перед креслом. Взгляды братьев встретились. В этот момент Джону показалось, что в воздухе отчетливо пахнуло озоном.

«Знает!» – сверкнуло в серых глазах.
«Не расскажет!» – ответной вспышкой полыхнули черные.

Доктор поймал себя на том, что замер и почти не дышит. Казалось, прошло несколько минут, хотя на самом деле – лишь пара секунд, прежде чем Шерлок подал голос.

– Я обещал тебе интересную историю, Майк. Будешь слушать?

– А как же, братишка! – Майкл прошел за свой стол и, положив обе руки перед собой ладонями вниз, с непонятным выражением на лице посмотрел на брата. – Весь внимание.

– Ну так вот, история, – начал Шерлок, обращаясь почему-то к Джону, хотя тот не отходил от друга ни на шаг все время, пока тот занимался этим расследованием и прекрасно был знаком со всеми деталями.

– Жили-были два брата, – услышал Майкл и вздрогнул. – Старший и младший. Что сказать о старшем? Примерный сын, законопослушный гражданин, отличный полицейский. Младший же был, в некотором роде, не совсем здоров. Многие люди вообще считали его неполноценным. Многие, но не старший брат, который в мальчишке души не чаял.

Майкл сжал руки в кулаки. Шерлок, поворачивая голову то в сторону Джона, то обращаясь к брату, продолжал:

– А! Забыл сказать, что судьба разлучила наших братьев, когда родители их развелись. Было старшему в ту пору уже, ни много, ни мало, двадцать четыре года. А младшему – шесть. Мать уехала в неизвестном направлении и забрала с собой младшего сына. Старший же к тому времени уже был взрослым независимым человеком и даже служил в полиции. Прошло чуть больше десяти лет. И вот однажды сержант Стивенсон, занимавшийся в то время малолетними преступниками, обнаруживает, что одного из задержанных мелких воришек, по кличке Хромой, зовут в точности как его родного брата, с которым его разлучила судьба. И также как и у его маленького братца, у этого воришки одна нога была намного короче другой – врожденный дефект.

Джон заметил, что после того, как рассказ Шерлока перестал пестрить двусмысленными намеками, Майкл несколько расслабился и, склонив голову набок, с интересом слушает рассказ. А Шерлоку поднадоело изображать из себя Матушку Гусыню и он продолжал в своей обычной манере:

– В общем, Стивенсон нашел своего брата Дина Шоу в весьма делинквентном состоянии. Мелкие кражи, алкоголь, травка. Мать, как выяснилось, умерла еще лет семь назад. Мальчика воспитывали приемные родители, которые не могли справиться с его буйным характером. Джек решил взяться за своего брата как следует. Отвадил его от выпивки и наркотиков. Пригрозил, что посадит, если тот не возьмется за ум и не бросит своих товарищей. Пацан оказался умный, понял, что старший брат – это его лотерейный билет, и стал пай-мальчиком. Закончил школу, даже в колледж поступил, стал учиться на врача. Но, однако, вместе с хромотой получил Дин при рождении какой-то особый набор хромосом, который не позволял ему жить по закону. Тайком от брата он опять сошелся со своей компанией, которая к тому времени из куцей шайки малолетних хулиганов превратилась в полноценную банду. Была одна проблема у банды – не было достаточно умного кандидата на постоянного лидера. Как вы понимаете, Дин быстро и прочно занял это место, умудряясь оставаться в тени и не попадаться в поле зрения полиции. Когда Стивенсон спохватился, было уже поздно перевоспитывать братишку. Более того, этот, не побоюсь этого слова, талантливый юноша сам перевоспитал старшего брата. Сначала тот сопротивлялся, соглашался только прикрывать глаза на деятельность Дина, который к тому времени закончил медицинский колледж и поступил на работу в одну из акушерских клиник в Челси. Но потом… Как вы уже понимаете, Джек не устоял. Начал приторговывать информацией. Действовал по-умному, не иначе по инструкции младшего брата. На крупные дела шел редко, понимал, что глазастый инспектор Холмс может заметить его деятельность. Но со временем Джек стал более наглым и менее осторожным. В дела банды Дин брата не пускал, берег его репутацию, знал, что как только Джек начнет пересекаться с его ребятами, рано или поздно его вычислят. И тогда накроется отличный источник информации, который долгое время позволял банде Хромого оставаться практически невидимой для полиции.

Шерлок сделал паузу, во время которой Майкл открыл стол, достал портсигар и закурил. Доктор с удивлением глянул на детектива-инспектора, которого до этого ни разу не видел курящим.

– Дальше! – бросил Майкл, разгоняя рукой терпкий дым.

– Перейдем к недавним событиям, – продолжил Шерлок. – В последнее время возник у братьев план свернуть дела и уехать из страны. Завели счет в банке на имя Джека. И когда стало известно о фургоне с героином, решили они, что это вполне может стать их последней аферой. Сначала показалось братьям немного подозрительным, что героин повезут совсем без охраны. Но уж больно заманчивым выглядело дело. Правда сроки поджимали, оставалось чуть больше двух недель на то, чтобы найти покупателя на такую крупную партию. Героин решили продать, так сказать, еще не украв, чтобы избавиться от наркотиков прямо в день ограбления. Информация, о том, что Хромой ищет покупателя на большую партию дури, прошуршала по всему Лондону. На него вышел некий Марат Зарипов, татарин из России. Зарипов имеет легальный бизнес в Лондоне, сеть магазинов одежды. Но в своей стране известен он как жестокий бандит и убийца. Хромому позвонили и предложили встретиться. И тут вмешался форс-мажор. Помните большую аварию в Дартфордском туннеле? Так вот Дин застрял там в огромной пробке, когда ехал на встречу. Он позвонил брату и отправил его вместо себя. Джек встречается с человеком Зарипова. Красотка с огромными черными глазами на фото в кафе. Это Айсель, подруга Зарипова, точнее правая рука. Интересная мадам, кстати, но речь не о ней. За соседним столиком, между прочим, сам Зарипов. О, я не упомянул его кличку! Может, если бы братья поинтересовались, отчего именно этот татарин получил прозвище Шайтан, они бы десять раз подумали, иметь ли дело с этим отморозком. Но думать было некогда. Сделка состоялась. На счет Джека перевели большую часть денег. Мы с Джоном пересекались с Шайтаном по нашему прошлому делу, с похищением жены члена парламента. Шайтан человек трудолюбивый, никаким ремеслом не брезгует. В том числе и киднеппингом. В нашем случае он, правда, оказался совсем не при чем. Но нам довелось с ним близко познакомиться, не правда ли Джон?

Джон кивнул и, глядя на Майкла, подтвердил:

– Да, мы… побеседовали. – В голове доктора пронеслись воспоминания: каменная стена за их спинами, пуля, высекшая искры прямо рядом с его головой… – У Шайтана есть свой метод работы. Он берет страховку. Когда он не доверяет партнеру по бизнесу, он берет в заложники кого-то из его близких.

– И встретившись с Джеком в кафе, – подхватил Шерлок, – он проследил за ним и, узнав, кто он и что он, решает в нужный момент применить свой метод. Во вторник днем Дин, отлучавшийся на денек по делам… – он сделал паузу, и взгляд его на мгновение стал отсутствующим. – Отлучавшийся из города Дин выехал в Лондон к брату и пропал. Шайтан взял себе свою страховку. Наш Джек оказался в щекотливом положении. Он знал, когда поедет фургон, но не имел выхода на банду Хромого, которая должна была изъять груз. Встретившись один раз с покупателями, он не знал, как на них выйти. Дин не оставил ему ни явок, как говорится, ни паролей. Пропажа Дина конечно скоро объяснилась, так как Джеку позвонили и сказали, что его младший братишка пока погостит у них. Как гарант сделки. И не осталось ничего сержанту Стивенсону, кроме как самому взять в руки пушку и выйти на большую дорогу. Все. С этого момента ты все знаешь. В новостях мы увидели репортаж о том, как Дина задержали в аэропорту. По имеющимся у меня сведениям… Дин наркоманом не был. Так что напрашивается очевидный вывод, что Шайтан таким образом аннулировал сделку.

Шерлок поднялся из кресла и, засунув руки в карманы черных вельветовых брюк, стал прохаживаться перед столом Майкла. А тот поймал себя на мысли, что не отрывает взгляд он тонких запястий брата и с трудом сдерживается, чтобы не вскочить и не задрать рукава его свитера из тонкой шерсти, чтобы увидеть…

– Ты мне скажешь, как ты собрал информацию? – без особой надежды спросил он.

– Ну, как обычно. Тут спросить, там дать взятку, там помахать поддельным удостоверением детектива из Скотленд-Ярда. Не беспокойся, со мной неотлучно был Джон, так что все было в рамках закона. – Шерлок вопросительно задрал правую бровь. – Так ведь, Джон?

Доктор молча кивнул, глядя на Майкла. Тот вздохнул, затушил крохотный окурок в горшке с цветком на подоконнике и, посмотрев на брата глазами загнанного зверя, спросил:

– Шерлок, где ты был в понедельник? И вообще всю эту неделю?

В комнате повисло молчание. Майкл по-прежнему смотрел на брата. Тот некоторое время не отводил взгляд, а потом, закрыв на пару секунд глаза, вздохнул и, словно набравшись смелости, заговорил:

– В понедельник вечером…

– В понедельник вечером, ¬– вдруг услышали братья Холмс, – позвонил мой однополчанин, мы в Сангине вместе служили.

Джон сделал паузу, затем, облизнув пересохшие губы, продолжил:

– Он попросил об услуге. Ему нужна была помощь в одной очень деликатной ситуации. Шерлок согласился помочь и уехал, попросив меня ничего тебе не говорить. К сожалению, не могу рассказать подробности. Там… не совсем всё законно.

И Майкл, и Шерлок с любопытством слушали доктора, глядя на него во все глаза.

– И… в общем, не все прошло гладко. Шерлок подхватил пневмонию, провалялся в каком-то глухом углу с температурой. К счастью рядом, совершенно случайно, оказался врач. Смог оказать ему помощь, проколол ему курс антибиотиков, капельницу поставил с витаминами. Как только Шерлок пришел в себя, он вернулся в Лондон. Вот, собственно…

Шерлок с торжествующим выражением на лице обернулся к брату. Тот, все еще удивленно глядя на доктора, неуверенно проговорил:

– Кхм… Ну, предположим. А как сейчас у Шерлока… со здоровьем?

– Отлично. У него все просто замечательно со здоровьем. Были недавно в клинике, сделали анализ крови. Все – просто лучше не бывает.

И доктор смело уставился на детектива-инспектора. Понаблюдав с полминуты за их молчаливыми гляделками, Шерлок чуть насмешливо произнес:

– Так, все, брейк! Майк, у нас клиент. Так что нам пора. Джон!

Джон, кивнув, встал из-за стола и потянулся за курткой. Старший Холмс тоже поднялся со своего места и направился к выходу.

– Что ж, братец, спасибо тебе за информацию. Ее, как обычно к делу не пришьешь, так как твои методы работы не одобряет мое начальство. Но зато я теперь отлично знаю, в каком направлении мне надо копать. Я тоже спешу. У меня кое-что не доделано …

Закрыв дверь кабинета, старший Холмс, кивнув на прощание Шерлоку и Джону, повернулся и пошел по коридору. Последнее, что услышал Джон, было:

– Пойду, убью мерзавца и сяду отчет писать.

Догнав друга у лифта, оторопевший доктор спросил:

– Ты слышал, что он сказал?

– Не волнуйся, он пошутил. – Шерлок в ожидании лифта стоял, покачиваясь с пятки на носок. – А ты… здоров врать.

Доктор вспыхнул и быстро ответил.

– Я просто понял, что ты сейчас скажешь ему правду. Я не хочу, чтобы ты остался в результате без работы. Ведь ты бы не смог ему соврать, так ведь?

– Sancta simplicitas! **. Я вру своему брату, сколько я себя помню. Стараюсь этого не делать без нужды, но тут явно был подходящий случай. А ты меня опередил. И… надо признаться, твоя версия была более убедительной. Моя включала пьяную оргию в компании с внезапно встретившимися однокурсниками. Вряд ли бы он купился на это.

Уже стоя в лифте, Джон, заметив выражение лица друга, поинтересовался:

– А с чего это ты такой счастливый?

В ответ он услышал всего одно слово.

– Мориарти.

__________________________________________
* Vaya con dios – исп. «ступай с Богом».
** Sancta simplicitas! – лат. «Святая простота!»

Внимание! Bonus!

Силами вашей покорной слуги и чудеснейшей  Sellaginella сотворен фанмикс, который до дыр заслушан автором в процессе написания.
Скачать можно здесь.

Список треков

01_Trans-Siberian Orchestra/Christmas Eve_Sarajevo
02_Mesh/Trust You
03_Gorillas/ New genious (Brother)
04_Dido/Stoned
05_Muse/Assassin
06_Snow Patrol/Chocolate
07_Antony&The Johnsons/Hope there's Someone
08_Savage Garden/Break Me, Shake Me
09_Travis/Sing.mp3
10_Darren Hayes/Strange Relationship
11_Nina Simone/Feeling Good
12_Darren Hayes/Darkness
13_Radiohead/Lucky
14_Jem/Amazing Life
15_Ellie Goulding/Little Dreams
16_Mute Math/Goodbyе
17_Castaways/Liar Liar
18_Ocean Drive/Trust me I swear - I cant live Without You
19_Shiny Toy Guns/Stripped
20_Dido/Take my hand_Rollo and sister Bliss remix
21_Vanilla Ninja/Liar
22_Mesh/Friends Like These

---

Шел Шерлок по шоссе. Часть 2.

Название: Шел Шерлок по шоссе...
Фандом: Sherlock BBC
Автор: GingerLelia
Гамма: Sellaginella
Персонажи: Шерлок Холмс, Майрофт Холмс, Джон Ватсон
Рейтинг: PG-13
Статус: Закончен
Размер: миди
Дисклеймер: Книги – Конан Дойля, образы – BBC, все остальное – моё.
Предупреждение: AU, так что может быть ООС. Употребление наркотиков.
Примечание: В этой вселенной Шерлок Холмс – реальный человек, молодой аристократ, получивший имя в честь героя книг Конан Дойля. Майкрофт (точнее Майкл) Холмс, его старший брат – детектив-инспектор Скотленд-Ярда. А Джон Ватсон… Джон это Джон. Бывший врач, бывший военный. Настоящий друг.
Жанр: action, case fic
Саммари: Помогая брату в расследовании нового дела, Шерлок оказывается в ситуации, которая заставляет его вновь столкнуться химерами из его прошлого. Фанфик является сайд-стори к «Неизбежность-2. Шерлок».

Часть 1.

Шерлок давно не удивлялся. Вокруг всё и всегда было для него слишком очевидным, чтобы он смог испытать подобную эмоцию. Поэтому, когда он увидел, как его рука берет шприц с героином и впрыскивает его в матрас, то испытал безмерное удивление от собственного поступка.

Тело, словно в наказание за лишенное удовольствие, ответило волной судорог. Придя в себя, Шерлок сделал все возможное, чтобы тот, кто непременно придет проверить его состояние, не догадался, что шприц использовали не по назначению. Как должен выглядеть шприц после инъекции он знал отлично.

Пока его страж стоял над ним, удостоверяясь, что все в порядке (даже пульс попытался посчитать, заботливый), Шерлок из последних сил изображал беспечную улыбку находящегося под кайфом человека, и молил про себя, чтобы парень не вздумал проверить его зрачки… Но в отличие от доктора, который, естественно, не поверил бы в разыгранное представление, охраннику видно даже не пришла в голову мысль, что дозой героина наркоман может распорядиться как-то по-другому.

Наконец коротышка вышел из комнаты, снова заперев дверь, и Шерлок получил возможность свернуться клубком на кровати, чтобы можно было как-то перетерпеть дикую резь в желудке. Прошел еще почти час, прежде чем он почувствовал себя более-менее в силах приступить к намеченному плану. За все это время за окном окончательно стемнело, и в доме не было слышно ни звука. Видно его страж заснул, не волнуясь больше о своем подопечном.

Первым делом он достал спрятанную проволоку и дрожащими пальцами отпер наручники. Потом он сел на кровати и подождал, пока пол и стены перестанут плясать джигу. Прислушиваясь к звукам за дверью, Шерлок прошел в ванную и, чуть приоткрыв кран, чтобы не было слышно звука бегущей воды, вдоволь напился. Вода сильно отдавала ржавчиной, но ему в тот момент она показалась самым вкусным напитком на свете.

Как-то раз, увидев, как с помощью канцелярской скрепки он открыл кабинет в Скотленд-Ярде, Майк сказал ему, что очень рад, что его младший братишка по эту сторону закона, а не по другую. Потому что, судя по всему, там он добился бы немалого успеха. Так что открыть дверь узилища Шерлоку было нетрудно. Правда, то и дело накатывал озноб, и пальцы сводило судорогой, поэтому времени на это ушло немного больше. Но вот замок поддался, и перед Шерлоком показался небольшой коридорчик и лестница из пяти или шести ступенек, ведущая наверх.

Все время прислушиваясь, он осторожно вышел в коридор и притворил дверь плотнее. Тут его взгляд заметил биту, стоящую в углу за дверью. Ну что ж, она была весьма кстати. Пролежав почти двое суток привязанным к кровати, после всех этих процедур, вряд ли бы он был в силах справиться с коренастым голыми руками.

Сжимая биту в руках, Шерлок осторожно ступил на лестницу, надеясь, что ступеньки не заскрипят. Поднявшись по ним, он понял, что оказался в небольшой полутемной кухне, с окнами, выходящими то ли в сад, то ли в лес.

В помещении никого не было, горела только лампочка над плитой. Кругом царила просто стерильная чистота и идеальный порядок. Даже кружки на полках были повернуты ручками в одну сторону. Похоже, у коренастого самая настоящая мания.

Психически здоровых людей вокруг все меньше и меньше, думал Шерлок, крадясь по кухне. Взять хоть его и Джона – у одного аутизм, пусть и не так сильно выраженный, другой кричит по ночам и каждую мелькнувшую тень считает притаившимся неприятелем… Тут Шерлок вспомнил, как в последний раз это отклонение Джона спасло ему жизнь, и почувствовал себя почему-то немного бодрее.

Где-то рядом послышался шорох, и Шерлок резко развернулся, замахнувшись битой. Но рядом никого не оказалось. Лишь догадавшись опустить взгляд, он увидел большую пушистую кошку, с важным видом прошествовавшую мимо него к своей миске. Холмс медленно выдохнул и попытался унять дрожь в коленях. Бита вдруг стала тяжелой, словно чугунная. Надо уходить, иначе он потеряет тут сознание и грохотом разбудит хозяина.

Пройдя пару шагов, он заметил выход в небольшой холл, из которого наверх вела лестница, а чуть дальше лестницы виднелась вожделенная цель – дверь на улицу.

Уже двинувшись в ее сторону, Шерлок понял, что в борьбе за свободу упустил из виду один важный момент. За дверью его ждали декабрьские сумерки. У него, кажется, начинался жар, а одежды на нем по-прежнему было, мягко говоря, не густо.

Нет, стискивая зубы от злости, думал Шерлок. Более дурацкой ситуации в его жизни давно не случалось. Быть в двух метрах от свободы, и такая загвоздка. И как он об этом не подумал, это он-то, с его гениальной головой! Чертов промедол!

Но, выглянув в холл, он понял, что еще не все так мрачно, как казалось – на перилах лестницы висело его, Шерлока, пальто, а рядом с дверью стояли чьи-то высокие ботинки…

*** *** ***

Она кружила по дорогам этого чертового лесничества уже несколько часов. Если верить карте, где-то здесь должен быть домик смотрителя. Наверное, она пропустила поворот в таком тумане. Да что же это такое, в конце концов!

Простейшее поручение – незаметно подбросить объекту наблюдения маленькую визитку в карман пальто – она выполнила без проблем. Уже сев к себе в машину, Сара прекрасно рассмотрела, как он вышел из магазина с визиткой в руках. Но потом… Потом произошло нечто странное.

К объекту сзади, прихрамывая, подошел какой-то высокий мужчина, хлопнул его по левому плечу, словно здороваясь, и тут у ее объекта как будто подкосились ноги. Подошедший подхватил выпавшие у того из рук пакеты, заботливо приобнял за плечи и повел к машине, стоящей тут же в паре шагов. Все выглядело так, словно один друг ведет другого, хватившего лишку в баре напротив. Но в магазине Сара прекрасно успела рассмотреть, что объект был трезв, кроме того, наблюдая за ним уже несколько недель, она не видела его выпившим, и не заметила, чтобы вне дома тот пил что-то кроме воды или кофе.

Двое мужчин сели в машину, и Сара еле успела завести двигатель, как их седан резко тронулся с места. Медлить было некогда, она не стала звонить и уточнять инструкции, а просто пристроилась следом и умудрилась в вечернем трафике не упускать темно-синюю тойоту из вида даже за пределами Лондона, до самого съезда с Черч Лейн в Херифордшире.

Но потом начались пустые и узкие деревенские дороги, и ей пришлось увеличить дистанцию, чтобы не быть замеченной. И к тому же пока они ехали, стемнело окончательно. В общем, она их упустила. Проехав еще пару миль, Сара поняла, что впереди их нет. Это означало одно – они свернули. Они могли повернуть куда-то в сторону Парадайз Уайльд Лайф Парка. Или, что еще хуже… Глянув в карту, она увидела, что по Пэмбридж Лейн, поворот на которую она только что проехала, можно через десять минут въехать в Деррис Вуд – огромное лесничество…

Что-то ей подсказывало, что в тот седан ее объект сел вовсе не добровольно. А так как для стороны, ее нанявшей, этот высокий брюнет был почему-то очень важен, выходит, что из-за ее небольшой оплошности может провалиться что-то серьезное.

С ее опытом наружного наблюдения упустить машину на пустой сельской дороге было вдвойне обидно. Через час блужданий по окрестностям она все-таки позвонила и сообщила, что кажется, потеряла его. Голос по телефону отвечал ей так холодно, что даже сейчас, более суток спустя, вспоминая об этом в теплом салоне своего Фольксвагена, Сара чувствовала легкий озноб.

А может, сказалось недосыпание? Последний раз она спала, кажется, позапрошлой ночью, а последние сутки она провела за рулем, объезжая в поисках темно-синей тойоты все деревеньки, гостиницы и мотели в округе. Чтобы не заснуть за рулем, пришлось даже принять таблетку стимулятора, что она делала только в крайних случаях. Но что-то ей подсказывало, что этот случай именно крайний.

…Откуда он появился на дороге, она так и не поняла. Ведь она проезжала здесь несколько минут назад. В свете фар мелькнула долговязая фигура, и, прибавив скорости, она быстро обогнала его и, притормозив, открыла дверцу. Между распахнувшимися полами пальто мелькнул голый торс и длинные голые ноги в каких-то высоких ботинках с развязанными шнурками…

Она махнула ему рукой, приглашая сесть, и приготовилась сыграть проезжавшую мимо заблудившуюся туристку. Но он ввалился в салон, и, буркнув что-то невнятное,… потерял сознание.

Весь опыт, накопленный Сарой при очень разных обстоятельствах, говорил ей, что там, где объект был все это время, с ним произошло что-то не очень хорошее.

Поэтому она, перегнувшись через пассажира, быстро захлопнула дверцу и вдавила в пол педаль газа…

Через пятнадцать минут она выехала на автостраду и, съехав на обочину, остановила машину. Не заглушая двигатель, Сара, насколько позволяло ей пространство салона, быстро осмотрела своего пассажира на предмет ран и повреждений. На лице, шее, и на груди ни кровоподтеков, ни царапин, ногти целы, пальцы не разбиты. Значит, вряд ли его били. Жар. Сухие губы искусаны в кровь. Дыхание хриплое. Ну, погуляй-ка в минус семнадцать по лесу в белье и пальто на распашку…

Глядя на молодого человека, беспомощно скорчившегося на маленьком для него сидении, она поняла, что от него веет бедой. Что там с ним сделали? Однако медлить больше было нельзя. Сара еще раз проверила пульс на худом запястье, затем пристегнула своего пассажира и выехала на автостраду А10.

Набрав знакомый номер, девушка быстро и четко доложила обстановку. Там попросили подождать и не вешать трубку. Через пять минут абсолютной тишины она снова услышала знакомый мягкий голос, от которого ее снова зазнобило, и внимательно выслушала новые инструкции.

Через полтора часа в небольшом коттедже на окраине Лондона ее пассажира осматривал пожилой молчаливый доктор. Раздев все еще не пришедшего в сознание мужчину, они не нашли на теле ни одной раны, кроме следов от иглы на правой руке. Пожилой доктор задумчиво пожевал нижнюю губу и потянулся за своим саквояжем. Открыв его, он достал все необходимое для экспресс-теста на наркотики.

Пока доктор брал кровь и делал анализ, Сара свернулась калачиком в кресле рядом с кроватью, куда они положили ее пассажира. Борясь со сном, она думала, почему ей не сказали, как его зовут по-настоящему? Хозяева называли его «Шерлок Холмс». Понятно, что это не было настоящим именем. Особенной чепухой это звучало, если вспомнить, как зовут ее саму… Но так как в этот раз в ее обязанности входило только наружное наблюдение, а не сбор досье, она не лезла не в свое дело и не задавала лишних вопросов. А сейчас, глядя на осунувшееся лицо, которое было белее белого, ей очень захотелось знать имя…

Когда результаты теста были готовы, доктор вышел в другую комнату и с кем-то долго говорил по телефону. Сквозь навалившуюся дремоту Сара смогла разобрать «опиоиды… диализ… опасно… пневмония… антибиотики».

Когда во дворе коттеджа, где был припаркован маленький Фольксваген, остановился небольшой белый фургон, Сара уже крепко спала. Из фургона вышли несколько мужчин, которые осторожно выкатили какой-то ящик и вынесли несколько больших пакетов с инструментами и лекарствами…

*** *** ***

Шерлок спал и видел счастливый сон. Даже скорее не видел, а чувствовал. Еще немного и он бы понял, догадался, дотронулся… Но тут его разбудил громкий стук в дверь.

Открыв глаза, он обнаружил, что лежит на широкой двуспальной кровати в небольшой комнате, всей своей обстановкой говорящей о том, что находится она в не самом дорогом мотеле. Отметив мимоходом, что на нем надета футболка, джинсы и даже носки, он поднялся с кровати и направился к двери, так как стук становился все настойчивей.

– Сэр! – раздалось за дверью. – Эй, мистер, как вас там, проснитесь!

Шерлок рывком распахнул дверь, и его шатнуло в сторону от накатившей слабости, да так, что пришлось схватиться за притолоку, чтобы не приложиться головой об косяк.

Длинноволосый очкарик в мятой рубашке и мешковатых брюках, с любопытством оглядел открывшего ему дверь долговязого молодого брюнета с торчащими во все стороны кудрями, недельной щетиной и мутным взглядом.

– Шесть часов, – бодро сообщил он Шерлоку, надув пузырь из жвачки.

– Ммм? – все, что мог выдавить из себя Холмс, быстро пытающийся сообразить, когда последний раз он вообще пользовался голосом. Такое впечатление, что очень давно…

– Я говорю, утро уже. Шесть часов. Вы ж вчера просили разбудить? Ну, вот я и бужу!

– Я просил? – голос хрипел и ломался, как сухая бумага, в горло будто песка насыпали.

– Ну, сами вы вчера ничего не могли – ни петь, как говориться, ни рисовать, – очкарик нагло ухмыльнулся. – Не, я все понимаю, вечер пятницы – дело святое. Короче, – он заправил за ухо прядь сальных волос и уже уходя по коридору, закончил, – ваши друзья мне поручили вас разбудить в шесть часов. И отдать вам конверт. Будете уходить, подойдете ко мне к стойке портье, отдам.

Парень уже спускался по лестнице, а гениальный детектив все еще смотрел ему в след. Пятница? Друзья? Последний день, который он помнит отчетливо, был понедельник. А последние хомо сапиенсы, которых он встретил, собирались сделать из него наркомана.
Он, бесспорно, отстал от реальности. Об этом стоило поразмышлять.

Медленно закрыв дверь, Шерлок добрел до кровати, лег и осторожно опустил голову на подушку. Закрыв глаза, он провел мысленную ревизию собственного тела. Под закрытыми веками плавали яркие разноцветные круги, колени дрожали, в горле першило, немного болела голова. Но в остальном, физическое состояние можно было назвать удовлетворительным. Это внутри. А что у нас снаружи? Он с некоторой неохотой оторвал голову от подушки, только потом открыл глаза и рассмотрел себя как следует. Футболка чистая, джинсы по размеру, носки, судя по всему, новые. Подумав, он оглядел пол рядом с кроватью и нашел там черные кроссовки, с виду как раз его размера. Посмотрев по сторонам, он увидел свое пальто, висящее на спинке кресла, а в кресле – серый свитер грубой вязки. Больше ничего примечательного в комнате не было. Комната как комната, обычная дешевая гостиница.

Очень хотелось спать. И не хотелось думать.

Впервые за много лет… Нет. Впервые за всю жизнь гениальному Шерлоку Холмсу, барону, хозяину частного детективного агентства не хотелось заниматься своим самым любимым на свете делом. И подумать о том, почему ему не хотелось думать, он решил дома.

Вот. Наконец-то все встало на свои места в его просыпающемся рассудке. Ему надо домой. Он… хочет домой. Не в свою любимую комнату с высокими потолками и окнами, выходящими на двухсотлетний парк, в особняке в Оксфордшире. Норт Гоуэр Стрит. Квартира на втором этаже, камин, череп, диван, книги. Джон.

Конверт! Надо спуститься к хипповатому портье, забрать конверт и задать пару вопросов. Следовало, как минимум выяснить, где он и как выглядели друзья.

Надевая свитер, Шерлок почувствовал что-то под футболкой. Задрав ее, он с удивлением увидел маленький кусочек пластыря, приклеенный повыше и правее пупка. Под пластырем обнаружился небольшой порез или скорее хирургический шов, не больше дюйма длиной. Под кожей на месте шва чувствовалось небольшое уплотнение, словно туда что-то вшито. «Какого…?» промелькнула полная злости мысль. Сама идея, что кто-то что-то сделал с его телом без его ведома привела его в дикую ярость. Ладно, опуская футболку, думал детектив, это мы тоже выясним!

Надев свитер, Шерлок потянулся за пальто и обшарил в нем карманы, надеясь найти хоть что-то. Как ни странно, в карманах нашелся и бумажник, с нетронутым содержимым, и ключи от квартиры, и телефон, у которого конечно давным-давно сел аккумулятор. Вот как? Так. Домой! Думать он будет дома.

Захлопнув дверь комнаты, он спустился на первый этаж и прошел к стойке портье, которая занимала почти все пространство маленького вестибюля. Его длинноволосый знакомый сидел за стойкой и что-то читал в толстом журнале, отпечатанном на плохой бумаге. С явной неохотой оторвавшись от чтения, он ответил на вопросы Холмса. Гостиница называется «Черный лебедь», находится в Паддингтоне, друзья выглядели чуть лучше его самого, один высокий и тощий, другой среднего роста, обычного телосложения. Каких-то особых примет он не запомнил. Хотя, наверное, мистеру лучше знать своих друзей, которые так заботливо довезли его до гостиницы, уложили спать и даже номер оплатили. Всучив наконец Шерлоку обещанный конверт, он снова уткнулся в свой журнал.

Ну конечно, думал Шерлок, выходя из гостиницы и рассматривая посылку. Что еще могло быть изображено на загадочном конверте загадочных друзей? Только большая черная литера «М» из четырех перекрещенных сабель.

Еще какую-то неделю назад первым действием Шерлока в этой ситуации было бы аккуратно вскрыть конверт, внимательно прочитать послание таинственных знатоков и поклонников творчества сэра Конан Дойля и затем тщательно его проанализировать.

Сегодня все было по-другому. Он жив. Он точно знает, что наркотика в его теле нет. Он хочет домой. Сегодня ему этого достаточно.

– Такси! – сунув конверт в карман пальто, Шерлок махнул черному автомобилю, показавшемуся в начале улицы.

Через полчаса, стараясь не шуметь, Шерлок поднялся по лестнице в свою квартиру на втором этаже дома 185 по Норт Гоуэр Стрит. Неслышно войдя в гостиную, освещенную скудным светом настольной лампы, которая почему-то не была потушена, он увидел, что на диване, уткнувшись щекой в подушку и свесив одну руку до самого пола, крепко спит Джон. На ковре рядом с диваном лежал мамин альбом с фотографиями, некоторые снимки были рассыпаны вокруг.

Через несколько мгновений Шерлок понял, что улыбается, глядя на спящего соседа, который даже во сне сосредоточенно хмурил брови.

Он почувствовал, что и сам сейчас заснет, прямо вот так – стоя, как боевой конь. Взгляд упал на каминную полку, где лежал, подключенный к розетке, телефон Джона. Стягивая на ходу пальто и бросая его на спинку одного из кресел, Шерлок прошел к камину, взял телефон Джона, нашел в телефонной книжке номер брата и быстро набрал и отправил смску:

«Был в отлучке. Все в порядке. Ш.»

Потом подумал немного и отправил еще одну:

«Мне не звони. Телефон не заряжен. Ш.»

Затем, сунув телефон под подушку Джону, он сел в кресло рядом с диваном и, с хрустом потянувшись и вытянув ноги, закрыл глаза. Через двадцать секунд он спал так крепко, что не услышал ни сигнала сообщения, пришедшего от Майкла, ни испуганного вскрика Джона, разбуженного смской…

*** *** ***

Недалеко от служебного въезда на кладбище Ламбет за рулем большого черного джипа сидел человек и терпеливо ждал, когда из-за угла покажется серый фургон с надписью «Доули и сыновья. Перевозка грузов». Положив подбородок на руки в кожаных перчатках, сжимающие руль, он старался не думать ни о чем, кроме того, что предстояло сделать, когда фургон наконец покажется из-за поворота. На пассажирском сидении рядом с ним лежал большой пистолет.

Все пошло не так. Все вышло из-под контроля. Он не должен был заниматься этим сам. Но теперь нельзя по-другому. Потому что иначе… Человек в отчаянии застонал сквозь стиснутые зубы.

Улица была пуста. Это хорошо, потому что если придется стрелять, чем меньше народу будет вокруг, тем лучше. Ожидание измотало его, и он даже вздохнул с облегчением, когда серый микроавтобус показался на углу Блэкшо и Смолвуд роуд. Мужчина быстро опустил на лицо черную маску.

Сняв пистолет с предохранителя, он сунул его во внутренний карман куртки и, резко тронув джип с места, выехал на дорогу прямо перед фургоном, перекрыв ему путь. Несмотря на то, что человек был довольно немолод, двигался он ловко и быстро, и уже через пару мгновений он выскочил из своей машины, распахнул водительскую дверцу фургона и наставил пистолет на шофера. Тот, выпучив глаза от испуга, послушно поднял руки:

– Не убивайте! Я просто водитель. Забирайте все, что хотите. – Голос дрожал и срывался на визг.

Мужчина с пистолетом, указав дулом на грузовой отсек фургона, коротко бросил водителю:

– Открывай!

Торопливо выйдя из кабины, водитель потрусил к задним дверцам фургона и распахнул их. На полу в темном салоне стояли две большие спортивные сумки. Мужчина переложил пистолет в левую руку и потянулся за сумками. Когда он уже взялся за ручку одной из них, сзади раздался знакомый щелчок рации и твердый голос произнес:

– Код красный. Повторяю, код красный.

Выпустив ручку сумки и резко развернувшись, сержант Стивенсон успел заметить, как водитель, глядя на него холодными бесстрастными глазами профессионала, одной рукой держит рацию, а другой сжимает пистолет, направленный ему в грудь.

На пустой улице одновременно раздались два выстрела, и последнее, что сержант видел, прежде чем в глазах померк свет, был черный кевларовый жилет, выглядывающий между полами куртки на груди у водителя.